Г. Г. Пиков 13 страница

Известно, что на сетчатке глаза образуется перевернутое изображение тех предметов, на которые мы смотрим. Переме­щение наблюдаемого объекта вызывает перемещение сетчаточного изображения в обратном направлении. Однако мы воспринимаем предметы, и движущиеся и неподвижные, не в искаженном виде, а такими, какими их передает на сетчатку оптическая система глаз. Это происходит благодаря сочетанию зрительных ощущений с тактильными, кинестезическими и другими сигналами.

Интересные данные были получены в результате опытов, когда ориентация изображений на сетчатке глаз испытуемых намеренно искажалась с помощью специальных оптических приспособлений. Последние давали возможность полу­чать изображения, перевернутые как в вертикальном, так и в горизонтальном направлении. Оказалось, что спустя некоторое время наступает адаптация и мир, видимый испытуемыми, перестраивается, хотя и не полностью.

Подобное приспособление оказалось невозможным у животных. Так, к глазам кур прикрепляли призмы, переворачивающие изображение слева направо, и изу­чали способность птиц клевать зерна. У кур этот навык резко нарушался, и даже после трехмесячного ношения очков никакого реального улучшения навыка не наблюдалось. Сходные данные были получены на земноводных. Очевидно, врож­денные зрительные реакции животных на расположение предметов не могут изменяться под влиянием обучения, если требуется, чтобы животное усвоило реакцию, антагонистическую инстинктивной.

Восприятие направления, в котором находятся объекты, воз­можно с помощью не только зрительного, но и слухового и обо­нятельного анализаторов. Для животных нередко звук и запах —

единственные сигналы, действующие на расстоянии и предупреж­дающие об опасности.

Восприятие направления звука осуществляется при бинау-ралъном слушании. Основу дифференцировки направлений звука составляет разность во времени поступления сигналов в кору головного мозга от обоих ушей. Звуки могут локализоваться не только в левом и правом направлении по горизонтали, но и по направлению вверх и вниз. Экспериментальные данные показали, что в последнем случае для восприятия пространственного рас­положения звука необходимы движения головы испытуемого.

Таким образом, механизм локализации звука учитывает не только слуховые сигналы, но и данные других анализаторных систем.

Зрительные иллюзии. Всегда ли восприятие дает нам адекват­ное отражение предметов объективного мира? Описаны многочис­ленные факты и условия ошибок в восприятии, главным образом зрительные иллюзии.

1) Иллюзия стрелы (рис. 10). Она основана на принципе схо­дящихся и расходящихся линий: стрела с расходящимися на­конечниками кажется длиннее, хотя фактически обе стрелы одинаковой длины.

Рис. 10

2) Иллюзия железнодорожных путей (рис. 11). Линии, распо­ложенные в более узкой части пространства, заключенного между двумя сходящимися прямыми, кажутся длиннее, хотя на самом деле обе шпалы одинаковы.

3) Переоценка вертикальных линий (рис. 12). Высота цилинд­ра кажется больше, чем ширина полей, хотя они равны.

4) Иллюзия веера (рис. 13). Параллельные линии вследствие влияния фона ближе к центру кажутся выпуклыми, а дальше от центра - вогнутыми.

Рис. 13

Рис. 14

Рис. 15

5) Иллюзия пересечения (рис. 14). На одной прямой лежат линии АХ, а не ВХ, как кажется.

6) Иллюзия концентрических окружностей (рис. 15). Пред­ставленные на рисунке концентрические окружности восприни­маются как спираль из-за того, что короткие отрезки прямых (изображены белым) пересекают эти окружности в местах их пересечения с фоном.

Зрительные иллюзии были обнаружены и у животных. На практическом использовании зрительных иллюзий основана мас­кировка, которая для бесчисленного множества зверей, рыб, птиц и насекомых является защитным приспособлением. Один из эффективных способов маскировки — мимикрия — слияние с фо­ном, другой способ маскировки состоит в использовании дефор­мирующего рисунка, в такой степени нарушающего очертания животного, что его нельзя различить и опознать. Пример де­формирующего рисунка - яркие полосы зебры, благодаря кото­рым с определенного расстояния невозможно выделить контур животного.

Все эти явления убеждают в том, что существуют какие-то общие факторы, вызывающие возникновение зрительных иллю­зий. Выдвигались различные объяснения ряда наблюдаемых зри­тельных иллюзий.' Так, иллюзия стрелы объясняется свойством

целостности восприятия: мы воспринимаем видимые нами фигуры и их части не отдельно, а в некотором соотношении, и свойства всей фигуры ошибочно переносим на ее части (если целое больше, то больше и его части). Аналогично можно объяс­нить и иллюзию веера. Переоценка вертикальных линий объясня­ется тем, что движения глаз в вертикальной плоскости требуют большего мышечного напряжения, чем движения в горизонталь­ной плоскости. Поскольку интенсивность мышечного напряжения может служить мерой пройденного пути, вертикальные расстоя­ния кажутся нам больше горизонтальных. Однако далеко не для всех видов зрительных иллюзий найдено убедительное истол­кование.

4. Восприятие Восприятие движения. Время, как и пространст-времени и во, — одна из основных форм существования мате-движения рии. Восприятие времени есть отражение объектив­ной длительности, скорости и последовательности явлений действительности. Отражая объективную реальность, вос­приятие времени дает человеку возможность ориентироваться в окружающей среде. Не только для человека, но и для животных отсчет времени — чрезвычайно важная часть приспособительной деятельности.

Ориентировка во времени у человека осуществляется с помо­щью корковых отделов мозга. Многочисленные данные клиниче­ских наблюдений убедительно показали, что нет оснований предполагать существование очаговой локализации восприятия времени в коре, т.е. специального центра отсчета времени. Рас­стройство временных восприятий наблюдается при поражении различных отделов коры. Отсюда можно сделать вывод, что вос­приятие времени осуществляется при помощи ряда анализаторов, объединяющихся в систему и действующую как единое целое. В основе восприятия времени лежит ритмическая смена возбужде­ния и торможения, затухание возбудительного и тормозного процес­сов в центральной нервной системе, в больших полушариях головного мозга.

В восприятии времени участвуют различные анализаторы, однако наиболее точную дифференцировку промежутков времени дают кинестезические и слуховые ощущения. И.М. Сеченов называл кинестезический анализатор органом восприятия пространствен­ных и временных отношений. Двигательные ощущения обеспе­чивают достаточно точное отражение длительности, скорости и последовательности явлений. Особую роль играет кинестези­ческий анализатор в восприятии ритма. Под ритмом с психоло-

гаческой точки зрения понимается восприятие серии объектов как серии групп стимулов. Последовательные группы обычно строятся по одному образцу и воспринимаются как повторение. Характер воспринимаемой группировки в значительной степени определяется особенностями серии стимулов: относительная ин­тенсивность стимулов, их абсолютная и относительная длитель­ность, расположение во времени.

Если серия состоит из физически идентичньж и единообразно расположенных во времени стимулов, то восприятие ритма определяется субъективными факторами. Испытуемый обычно воспринимает серию групп, в каждой из которых акцентированы определенные элементы. Воспринимаемый при этом ритм называется субъективным ритмом, а ударение — субъективным ударением.

Восприятие ритма обычно сопровождается двигательным аккомпанементом. «Чувство ритма в основе своей имеет моторную природу». Переживание ритма по самому существу своему актив­но. Нельзя просто «слышать ритм». Слушатель только тогда пере­живает ритм, когда он его «сопроизводит», «соделывает». «Вос­приятие ритма с психологической стороны представляет особен­ный интерес именно потому, что в нем с чрезвычайной яркостью обнаруживается, что восприятие есть процесс активнодей-ственный»1.

Слуховые ощущения отражают временные особенности дейст­вующего раздражителя: его продолжительность, ритмический ха­рактер и т.п. ИМ. Сеченов называл слух измерителем времени, а слуховую память - памятью времени.

Восприятие продолжительных периодов времени в значитель­ной степени определяется характером переживаний. Обычно время, которое было заполнено интересной, глубоко мотивированной дея­тельностью, кажется короче, чем время, проведенное в бездействии. Эксперименты по ограничению сенсорной информации показали, что в условиях сенсорной изоляции наблюдается чрезвычайно медленное субъективное течение времени. Так, испытуемый, по­мещенный в бакообразный респиратор на специальном матраце в условиях постоянного монотонного звука, слабо искусственного света, ограничения тактильных и двигательных ощущений, сооб­щал, что минуты кажутся ему часами. Однако в последующем отчете соотношение может быть обратным: время, проведенное в безделии и скуке, может казаться короче, когда о нем вспоминают.

1 Теплое Б.М. Проблемы индивидуальных различий. — М.: Изд-во АПН РСФСР, 1961. - С. 205, 209, 210.

Восприятие времени изменяется и в зависимости от эмо­ционального состояния. Положительные эмоции дают иллюзию быстрого течения времени, отрицательные — субъек­тивно несколько растягивают временные промежутки.

Временные восприятия у детей складываются довольно позд­но, проделывая значительный путь развития. С общим ходом психического развития, с овладением знаниями в процессе обуче­ния связано и повышение точности дифференцировки отрезков времени. Школьники лучше всего ориентируются в тех проме­жутках времени, которые связаны с их повседневной деятель­ностью.

Восприятие движения. Отражение изменения положения, кото­рое объекты занимают в пространстве, называют восприятием движения. Оно имеет жизненно важное значение. Для иных жи­вотных движущиеся объекты служат сигналами опасности или потенциальной пищей и вызывают быструю ответную реакцию. Некоторые особенности эволюционного развития зрительной системы сохранились в строении сетчатки человеческого глаза: периферические отделы сетчатки чувствительны только к движе­нию. При обнаружении объекта на периферии поля зрения осуществляется рефлекторный поворот глаз, в результате чего изображение объекта перемещается в центральное поле зрения, где и осуществляется различение и опознание объекта.

Основную роль в восприятии движения играют зрительный и кинестезический анализаторы. Параметрами движения объекта являются скорость, ускорение и направление. Человек может получать сведения о перемещении объектов в пространстве двумя различными путями: непосредственно воспринимая акт переме­щения и на основе умозаключения о движении объекта, который некоторое время находился в другом месте. Движение воспри­нимается непосредственно, если скорость движущегося объекта такова, что за единицу времени он проходит расстояние не меньше, чем могут различить глаза при данной остроте зрения и дистанции наблюдения. В противном случае мы воспринимаем не само движение, а лишь его результат. Таково умозаключение о движении минутной и часовой стрелок в часах.

С помощью зрения мы можеки получать информацию о дви­жении объектов двумя способами: при фиксированном взоре и с помощью прослеживающих движений глаз. В первом случае, когда глаз остается относительно неподвижным, движущийся объект вы­зывает на сетчатке быстро перемещающиеся изображения. При этом изображение объекта на сетчатке не только перемещается, но и все время изменяется. Однако мы воспринимаем объект не как серию изображений, каждое из которых представляет объект

6 Пиелите и психологии) '°1

в несколько ином положении, а как один и тот же объект, нахо­дящийся в состоянии движения.

На этом основании можно было бы заключить, что для восприятия движения необходимо перемещение зрительных изображений по сетчатке глаза. Аналогичное перемещение изображений по сетчатке возникает и тогда, когда мы переводим взор, скажем, из одного конца комнаты в другой. Однако в этом случае у нас не возникает ощущения движения окружающих предметов. Когда человек ходит по комнате, то, несмотря на перемещение изображений по сетчатке глаза, он воспринимает комнату как неподвижную, а себя как движущегося. (При нали­чии повреждений в вестибулярном аппарате подобной корректи­ровки не производится и человеку при его движении кажется, что весь мир движется вокруг него.)

Второй возможный способ восприятия движения — прослежи­вание взором за движущимся объектом. При этом изображение движущегося объекта остается более или менее неподвижным относительно сетчатки, однако мы все-таки видим движение объекта. Очевидно, что прослеживающие движения глаз могут дать восприятие движения и при отсутствии сигналов, пере­мещающихся по сетчатке.

Но, как было сказано выше, само по себе смещение изображений на сетчатке в результате произвольных движений глаз не вызывает впечатления движения. При пассивных движе­ниях глаз, которые можно вызвать, закрыв один глаз рукой, а другой осторожно сдвигая пальцем, напротив, мир будет казаться движущимся в направлении, противоположном направлению пассивного движения глаза. Значит, стабильность видимого мира обеспечивается не пассивными, а произвольными движениями глаз. В клинической практике при наличии каких-либо наруше­ний глазных мышц или их нервного аппарата у больных, когда они пытаются двигать глазами, появляется ощущение вращения видимого мира. Перемещение сетчаточных образов становится сигналом движения лишь в том случае, когда человек не получает кинестезических раздражений от движений глаз и головы и ощу­щает неподвижность собственного тела.

Возможны случаи, когда субъект приписывает движения как окружающим предметам, так и самому себе. Если наблюдатель идет или бежит, он получает огромное число кинестезических и других сигналов, и это спасает его от ошибок. Иное дело, когда он едет в машине или летит на самолете. Тогда основным источником информации становится зрительный анализатор, и эта информация нередко бывает двусмысленной. Например, когда человек сидит в неподвижно стоящем поезде и видит в окно, как

мимо едет другой поезд, то сначала наблюдателю кажется, что движется его поезд. Однако отсутствие ощущений вибрации и толчков через некоторое время убеждает человека в обратном.

При длительной фиксации взором движущихся предметов возникает отрицательный последовательный образ движения. Так, если после длительного наблюдения за местностью из окна дви­жущегося поезда перевести взгляд на неподвижные предметы, находящиеся внутри вагона, то покажется, что они движутся в об­ратном направлении.

Различают движения действительные и кажущиеся. Кажущееся движение окружающих предметов ощущает человек утомленный или находящийся в состоянии опьянения.

Примером кажущегося движения является и стробоскопиче­ское движение, на принципе которого основан кинематограф. Известно, что глаз обладает свойством инерции, которое состоит в том, что зрительное ощущение возникает не сразу, а с началом действия раздражителя, и исчезает также спустя некоторое время после окончания действия раздражителя. Благодаря этой способ­ности глаза сохранять в течение некоторого времени произве­денное на него световое воздействие, мы видим в кино, при смене 24 кадров в секунду, не серию мелькающих картин, а некоторое устойчивое изображение. При этом впечатление движущегося предмета возникает в результате восприятия последовательных положений предмета, отделенных друг от друга как некоторым пространственным промежутком, так и некоторой временной паузой.

В лабораторных условиях кажущееся движение исследуют с помощью двух источников света, которые включаются после­довательно один за другим. При соблюдении определенного рас­стояния между источниками света и определенного временного интертала между включениями можно видеть движение светового пятна от первого источника света ко второму. Это явление получило название «фи-феномена», т.е. феноменальное, сущест­вующее только в восприятии, движение.

Восприятие движения возможно и с помощью слухового анали­затора. При этом слышимая громкость звука усиливается при приближении к нам источника звука и ослабевает при его удалении.

Глава 6 ПАМЯТЬ

1. Общее Важнейшая особенность психики состоит в том, что понятие отражение внешних воздействий постоянно использу-о памяти ется индивидом в его дальнейшем поведении. Посте­пенное усложнение поведения осуществляется за счет накопления индивидуального опыта. Формирование опыта было бы невозможно, если бы образы внешнего мира, возникающие в коре мозга, исчезали бесследно. Вступая в различные связи между собой, эти образы закрепляются, сохраняются и воспроизводятся в соответствии с требованиями жизни и деятельности.

Определение памяти. Запоминание, сохранение и последующее воспроизведение индивидом его опыта называется памятью. В памя­ти различают такие основные процессы: запоминание, сохранение, воспроизведение и забывание. Указанные процессы не являются автономными психическими способностями. Они формируются в деятельности и определяются ею. Запоминание определенного материала связано с накоплением индивидуального опыта в про­цессе жизнедеятельности. Использование в дальнейшей деятель­ности того, что запомнилось, требует воспроизведения. Выпадение же определенного материала из деятельности ведет к его забы­ванию. Сохранение материала в памяти зависит от участия его в деятельности личности, поскольку в каждый данный мо­мент поведение человека определяется всем его жизненным опытом.

Память, таким образом, есть важнейшая, определяющая харак­теристика психической жизни личности. Роль памяти не может быть сведена к запечатлению того, что «было в прошлом». (Об­разы прошлого в психологии именуются представлениями.) Ника­кое актуальное действие немыслимо вне процессов памяти, ибо протекание любого, пусть даже самого элементарного, психиче­ского акта обязательно предполагает удержание каждого данного

его элемента для «сцепления» с последующими. Без способности к такому «сцеплению» невозможно развитие: человек оставался бы «вечно в положении новорожденного» (И.М. Сеченов).

Будучи важнейшей характеристикой всех психических процес­сов, память обеспечивает единство и целостность человеческой личности.

Память считалась одним из наиболее разработанных разделов психологии. Но дальнейшее изучение закономерностей памяти в наши дни опять сделало ее одной из узловых проблем науки. От разработки проблем памяти в значительной степени зависит про­гресс самых различных, в том числе, казалось бы, весьма далеких от психологии, областей знаний (техники в первую очередь).

В современных исследованиях памяти в качестве центральной выступает проблема ее механизмов. Те или иные представления о механизмах запоминания составляют основу различных теорий памяти.

В настоящее время в науке нет единой и законченной теории памяти. Большое разнообразие гипотетических концепций и мо­делей обусловлено активизацией поисков, предпринимаемых, особенно в последние годы, представителями различных наук. К двум давним уровням изучения механизмов и закономерностей памяти — психологическому и нейрофизиологическому — сейчас прибавился третий — биохимический. Формируется также кибер­нетический подход к изучению памяти.

Психологические теории памяти. Психологический уровень изуче­ния механизмов памяти хронологически старше других и пред­ставлен в науке наиболее многочисленным рядом различных направлений и теорий. Эти теории можно классифицировать и оценивать в зависимости от того, какую роль в формировании процессов памяти отводили они активности субъекта и как рас­сматривали природу этой активности. В большинстве психологи­ческих теорий памяти в центре внимания оказывается либо объект («материал») сам по себе, либо субъект («чистая» активность со­знания) безотносительно к содержательной стороне взаимодей­ствия субъекта и объекта, т.е. безотносительно к деятельности индивида. Отсюда неизбежная односторонность рассматриваемых концепций.

Первая группа теорий составляет так называемое ассоциатив­ное направление. Его центральное понятие — понятие ассоциа­ции - обозначает связь, соединение и выступает в качестве обяза­тельного принципа всех психических образований. Этот принцип сводится к следующему: если определенные психические образо­вания возникли в сознании одновременно или непосредственно друг за другом, то между ними образуется ассоциативная связь

и повторное появление какого-либо из элементов этой связи не­обходимо вызывает в сознании представление всех ее элементов.

Таким образом, необходимым и достаточным основанием для образования связи между двумя впечатлениями ассоцианизм считает одновременность появления их в сознании. Поэтому задача более глубокого изучения механизмов запоминания перед ассо-цианистами вообще не возникала, и они ограничились характе­ристикой внешних условий, необходимых для возникновения «одновременных впечатлений». Все многообразие таких условий было сведено к, следующим трем типам: а) пространственно-временная смежность соответствующих объектов; б) их подобие; в) их различие или противоположность.

Соответственно этим трем типам отношений между явлениями внешнего мира выделялись три типа ассоциаций — ассоциации по смежности, по сходству и контрасту. В основе указанных типов ассоциаций лежат сформулированные еще Аристотелем (384—. 322 до н.э.) три принципа «сцепления» представлений. Под эти три принципа ассоцианисты не без некоторого насилия под­водили все многообразие связей, в том числе и причинно-следст­венные связи. Поскольку причина и следствие, рассуждали они, связаны определенным временным отношением («по причине этого» - всегда «после этого»), то причинно-следственные ассо­циации включались ими в категорию ассоциаций по смежности.

Само понятие ассоциации прочно утвердилось в психологии, хотя его содержание в дальнейшем было существенно пере­осмыслено и углублено. Запоминание - это действительно связы­вание нового с уже имеющимся в опыте. Операция связывания становится вполне очевидной, когда нам удается поэлементно развернуть последующий процесс памяти, т.е. воспроизвести какой-либо материал. Как мы вспоминаем что-то, используя, например, прием «узелка на память»? Мы наталкиваемся на узелок; узелок отсылает нас к той ситуации, в которой он был завязан; ситуация напоминает о собеседнике; от собеседника мы идем к теме разговора и, наконец, приходим к искомому пред­мету. Однако если бы для образования таких цепей ассоциаций было достаточно одной только пространственно-временной смеж­ности явлений, то тогда в одной и той же ситуации у различных людей должны были бы возникать одинаковые цепи связей. На самом же деле связи образуются избирательно, и на вопрос о том, чем детерминируется этот процесс, ассоцианизм ответа не давал, ограничившись лишь констатацией фактов, которые свое научное обоснование получили гораздо позже.

На основе критики ассоцианизма в психологии возник ряд новых теорий и концепций памяти. Их сущность в значительной

степени определяется тем, что именно критиковали они в ассо­циативной психологии, каково их отношение к самому понятию ассоциации.

Наиболее решительная критика ассоциативной теории па­мяти велась с позиции так называемого гештальтизма (от нем. Gestalt — образ). Основное понятие этой новой теории — понятие гештальта — обозначает целостную организацию, структуру, не сводимую к сумме составляющих ее частей. Таким образом, эле­ментному подходу ассоцианистов к явлениям сознания гешталь­тизм противопоставляет прежде всего принцип синтеза элементов, принцип первичности целого по отношению к его частям. В соответствии с этим в качестве основы образования связей здесь признается организация материала, которая определяет и аналогичную структуру следов в мозгу по принципу изоморфизма, т.е. подобия по форме.

Определенная организация материала, несомненно, играет большую роль в запоминании, но ее функция может быть реализована не иначе как только в результате деятельности субъекта. У гештальтистов же принцип целостности выступает как изначально данный, законы гештальта (как и законы ассоциации) действуют вне и помимо деятельности самого субъекта. С этой точки зрения гештальтизм по существу оказывается в одном ряду с теорией ассоцианизма.

В противоположность ассоцианизму и другим теориям, в ко­торых сознание выступало как нечто пассивное, для ряда направлений в психологии характерно подчеркивание активной, деятельной роли сознания в процессах памяти. Важная роль при этом отводилась вниманию, намерению, осмысливанию в запоми­нании и воспроизведении и т.д. Однако и здесь процессы памяти, по существу, не связывались с деятельностью субъекта и поэтому не получали правильного объяснения. Например, намерение вы­ступало просто как волевое усилие, как «чистая» активность сознания, не приводящая к перестройке самого процесса запоми­нания или припоминания.

Поскольку активность, сознательность и осмысленность запо­минания связывались только с высшими этапами в развитии памяти, то применительно к низшим ее этапам использовалось все то же понятие ассоциации по смежности. Так родилась концепция двух видов связей: ассоциативных и смысловых. С ней оказалась связанной и теория двух видов памяти: механический («памяти материи») и логический («памяти духа», «абсолютно не зависимой от материи»).

В современной науке все..большее признание приобретает теория, которая в качестве основного понятия рассматривает

деятельность личности как фактор, детерминирующий формирова­ние всех ее психических процессов, в том числе и процессов памяти. Согласно этой концепции, протекание процессов запоминания, сохранения и воспроизведения определяется тем, какое место занимает данный материал в деятельности субъекта.

Экспериментально установлено и доказано, что наиболее продуктивно связи образуются и актуализируются в том случае, когда соответствующий материал выступает в качестве цели действия. Характеристики этих связей, например их прочность и лабильность (подвижность, оперативность), определяются тем, какова степень участия соответствующего материала в дальнейшей деятельности субъекта, какова значимость этих связей для дости­жения предстоящих целей.

Таким образом, основной тезис этой концепции (в противовес рассмотренным выше) может быть сформулирован так: образо­вание связей между различными представлениями определяется не тем, каков сам по себе запоминаемый материал, а прежде всего тем, что с ним делает субъект.

Физиологические теории памяти. Физиологические теории ме­ханизмов памяти тесно связаны с важнейшими положениями учения И.П. Павлова о закономерностях высшей нервной деятель­ности. Учение об образовании условных временных связей — это теория механизмов формирования индивидуального опыта субъекта, т.е. собственно теория «запоминания на физиоло­гическом уровне». В самом деле, условный рефлекс как акт обра­зования связи между новым и уже ранее закрепленным содержа­нием составляет физиологическую основу акта запоминания.

Для понимания причинной обусловленности этого акта важ­нейшее значение приобретает понятие подкрепления. Под­крепление (в наиболее частом виде) — это не что иное, как достижение непосредственной цели действия индивида. В других случаях - это стимул, мотивирующий действие или корриги­рующий его (например, в случае отрицательного подкрепления). Подкрепление, таким образом, знаменует собой совпадение вновь образовавшейся связи с достижением цели действия, а «как только связь совпала с достижением цели, она осталась и укре­пилась» {И.П. Павлов). Все характеристики этой связи, и прежде всего степень ее прочности, обусловливаются именно характером подкрепления как мерой жизненной (биологической) целесооб­разности данного действия. Корригирующая функция подкрепле­ния в осуществлении действия особенно полно раскрывается в трудах ПК. Анохина, показавшего роль подкрепления в регуляции активности субъекта, в замыкании рефлекторного кольца.

Таким образом, физиологическое понятие подкрепления, соот­несенное с психологическим понятием цели действия, представ­ляет собой пункт слияния физиологического и психологического плана анализа механизмов процесса запоминания. Этот синтез понятий, обогащая каждое из них, позволяет утверждать, что по своей основной жизненной функции память направлена не в прошлое, а в будущее: запоминание того, что «было», не имело бы смысла, если бы не могло быть использовано для того, что «будет». Закрепление результатов успешных действий есть ве­роятностное прогнозирование их полезности для достижения предстоящих целей.

К физиологическим теориям более или менее непосредственно примыкает так называемая физическая теория памяти. Название физической она получила потому, что, согласно представлениям ее авторов, прохождение любого нервного импульса через опреде­ленную группу нейронов оставляет после себя в собственном смысле слова физический след. Физическая материализация следа выражается в электрических и механических изменениях синапсов (места соприкосновения нервных клеток). Эти изменения облег­чают вторичное прохождение импульса по знакомому пути.

Ученые полагают, что отражение объекта, например «ощупы­вание» предмета глазом по контуру в процессе его зрительного восприятия, сопровождается таким движением импульса по соответствующей группе нервных клеток, которое как бы моде­лирует воспринимаемый объект в виде устойчивой пространст­венно-временной нейронной структуры. Поэтому рассматривае­мую теорию называют еще теорией нейронных моделей. Процесс образования и последующей активизации нейронных моделей и составляет, согласно взглядам сторонников этой теории, механизм запоминания, сохранения и воспроизведения воспринятого.