Страны молодого капитализма

Русский путь модернизации. В России процес­сы развития капитализма и модернизации во мно­гом определялись той политикой, которую прово­дил абсолютизм. Уже во второй половине XVII в., при царе Алексее Михайловиче (годы правления 1645—1676), начались первые, хотя и робкие по­пытки оказывать содействие национальной торгов­ле и промышленности. XVII век был также пере­ломным в смысле освобождения от диктата византий­ского культурного влияния и обращения к опыту За­пада.

Кульминацией этого процесса явилась, конечно, эпоха Петра I (годы правления: 1682/9—1725), ца­ря-преобразователя, который нанес серьезный удар по традиционализму. Комплекс реформ, охватывав­ший многие (хотя и не все) сферы жизни, казалось, должен был заложить прочную основу для модерниза­ции страны и утверждения капитализма. Подчинение церкви государству, введение Табели о рангах, спо­собствовавшей социальной мобильности, активная протекция национальной промышленности и тор­говле, забота об образовании и просвещении стра­ны, ломка традиционных устоев быта и норм поведе­ния — такой обширной программы, реализуемой сверху, не знала, пожалуй, ни одна западноевропей­ская страна.

При этом подражание Западу, в котором часто упрекали и упрекают Петра I, было отнюдь не главной целью, а имело лишь утилитарное, прикладное значе­ние как способ модернизировать Россию. «Подтягива­ние» России к модели передовой державы, сильной экономически и в военном отношении, конечно, имело первостепенное значение в условиях битв, которые ра­зыгрывались между модернизированными и традици­онными странами.

Много ошибок помрачают славу преобразователя России, но ему остается честь пробуждения ее к си­ле и к сознанию силы....Но грустно подумать, что тот, кто так живо и сильно понял смысл государ­ства... не вспомнил в то же время, что там только сила, где любовь, а любовь только там, где личная свобода.

А. С. Хомяков. О старом и новом, 1839 г.

Однако реформы Петра I, проводившиеся в жизнь варварскими методами, до предела обострили конф­ликт между государством и обществом. Демократи­зация политической жизни не была осуществлена. Го­сударственная власть еще раз подтвердила — ив очень резкой форме — издавна заявленные ею претензии на роль своеобразного катализатора цивилизационного процесса. А общество еще раз получило возможность убедиться в том, что к нему относятся как к пассивно­му материалу для исторических экспериментов. Не случайно впоследствии славянофилы писали о резко обозначившемся в ту эпоху расколе, о пропасти, отде­лившей власть от народа. Однако помимо сопротивле­ния массового сознания существовал более важный ис­точник внутренних противоречий.

Борясь с традиционализмом, русский абсолютизм укреплял главную его основу — крепостную зави­симость значительной части населения. Реформы ве­ли страну в двух, в сущности противоположных, взаимоисключающих направлениях. Это проявилось уже в Петровскую эпоху, но и преемники великого реформатора продолжали начатую им линию модер­низации на основе традиционализма. Поэтому разви­тие промышленности в России шло весьма своеобраз­ным путем. Проблема рабочих рук решалась за счет труда крепостных. На протяжении XVII—XVIII вв. правительство переводило на положение крепостных все новые и новые категории крестьянства, ужесточа­ло личную зависимость от государства даже посадских людей.

На этом пути Россия достигла значительных! успехов. К концу XVIII в. в стране было уже около! 2 тыс. мануфактур, в основном централизованных.! Среди них немало было тех, которые создавали в| своих поместьях дворяне и на которых работали! приписанные к ним крестьяне. Росла сеть рассеян­ных мануфактур. Россия вышла на первое место в Европе по производству чугуна, экспортировала на Запад черные металлы, активно торговала со стра­нами Востока. Однако материальная база, социаль­но-экономическая основа для развития капитализма оставалась очень ограниченной. И во многом именно это определило противоречивость развития страны в XIX в.

Американское чудо. В североамериканских анг­лийских колониях капитализм едва ли не с самого на­чала их существования получил большие возможнос­ти для развития.

Первые поселения британских колонистов появи­лись в Северной Америке лишь в начале XVII в., но численность населения росла быстрыми темпами. За первой — английской — волной эмиграции последова­ли другие; в будущие США стали приезжать немцы, голландцы, швейцарцы и французские гугеноты, пре­вращая колонии в огромный «этнический котел». Уже в первой половине XVII в. (в северных колониях преж­де всего) начали появляться города — будущие центры промышленности и торговли. Домашнее ремесло еще долгое время сохраняло свое значение, но в 1640-х гг. возникли первые мануфактуры; развивалось судост­роение. В Нью-Йорке и Пенсильвании появились же­лезоплавильные печи, и вскоре производство железа увеличилось настолько, что это стало беспокоить анг­лийские власти.

И все-таки на первых порах североамериканские колонии жили прежде всего за счет сельского хозяйст­ва, в котором были заняты 9/10 населения. Англий­ские короли пытались насадить за океаном феодальные отношения: раздавали своим приближенным земли, жаловали хартии, согласно которым землевла­делец мог отдавать свои земли зависимым держате­лям. Однако развитие колоний пошло по иному, гораз­до более прогрессивному пути.

Только в богатых, работающих на внешний рынок южных колониях долго сохранялось плантационное