Учебной и научной литературы 18 страница

 

Зильманн и Джонсон (Zillmann & Johnson, 1973) проверили этот тезис, проведя эксперимент, где рассерженным/нерассерженным испытуемым демонстрировали нейтральный фильм, фильм со сценами агрессии или не показывали фильма вообще. Как и предполагалось, рассерженные испытуемые, которые не видели фильма или смотрели фильм со сценами агрессии, реагировали более агрессивно, чем остальные. Те же, кто смотрел фильм с нейтральным сюжетом, без сцен насилия, реагировали сравнительно спокойно — подобно тем, кого не спровоцировали на гнев в начале эксперимента. Таким образом, утверждают исследователи, агрессивные фильмы подкрепляют агрессивность, а не усиливают ее.

 

 

«Общепринятое» объяснение воздействия масс-медиа сталкивается с некоторыми противоречиями. Литература подобного толка концентрируется в основном на рассмотрении когнитивных процессов, что позволило бы понять, каким образом масс-медиа могут стимулировать агрессивное поведение (Berkowitz, 1984; Bushman & Geen, 1990; Geen & Thomas, 1986). Согласно теории когнитивных неоассоциаций (Berkowitz, 1984), «то, как люди реагируют на прочитанное, услышанное или увиденное, зависит в основном от их интерпретации этого сообщения, идей, заложенных в нем, и мыслей, им пробуждаемых». В сущности, теория предполагает, что воздействие масс-медиа объясняется праймингом — активацией специфических воспоминаний в памяти. Показываемое в средствах массовой информации насилие может пробудить соответствующие мысли и идеи. Эти мысли затем могут «актуализировать конкретные эмоции и даже специфические тенденции поведения». Все эти процессы считаются более-менее автоматическими, не подверженными когнитивному или эмоциональному контролю.

 

Данная теоретическая концепция была проверена в исследовании Бушмана и Джина (Bushman & Geen, 1990). Испытуемые смотрели один из пяти фильмов, диапазон сюжетов которых был довольно широк — от киноленты «Бдительность» («The Vigilante»), состоящей из сцен безжалостных убийств и членовредительства, до эпизодов из сериала «Даллас», где семья обсуждает текущие события

 

 

деловой и общественной жизни. Затем их просили перечислить мысли, которые пришли им в голову во время просмотра кинофрагмента, и оценить фильм по нескольким показателям (включая шкалу «насилие»). Как и ожидалось, исследователи обнаружили, что вместе с ростом уровня насилия, демонстрировавшегося на киноэкране, мысли, навеянные им, становились более агрессивными, а оценка по шкале «насилие» возрастала.

 

Еще одну иллюстрацию эффекта прайминга получили Берковитц и Алиото (Berkowitz & Alioto, 1973). Они показывали мужчинам-испытуемым киноролик о боксе или об американском футболе. Затем половина каждой группы слышала комментарий, где особенно подчеркивали злость, охватившую победителей или проигравших, и их желание набить морду противнику (агрессивная интерпретация). Другой половине говорили, что соревновались профессионалы, не испытывающие эмоций и просто работающие на победу (вариант неагрессивной интерпретации). Как показано на рис. 5. 7, испытуемые в обеих группах «агрессивной интерпретации» для наказания ранее рассердившего их ассистента экспериментатора удерживали палец на кнопке механизма, генерирующего электрические разряды, в течение более длительного времени, чем испытуемые из групп «неагрессивной интерпретации»; количество посланных разрядов у испытуемых из первой группы тоже было большим.

 

 

В своем обзоре литературы по проблеме кратковременного воздействия сцен насилия в масс-медиа Берковитц (Berkowitz, 1974) выделил следующие факторы, влияющие на вероятность того, что насилие в масс-медиа будет способствовать агрессии:

 

1. Увиденное кажется наблюдателю проявлением агрессии — «Агрессия присутствует в мыслях зрителя, и кино их не пробуждает, если зритель не считает агрессией то, что видит».

2. Зритель отождествляет себя с агрессором — «у зрителя, отождествляющего себя с агрессором из фильма, будут... возникать мысленные образы, тем самым подталкивая его к агрессии».

3. Потенциальный объект агрессии ассоциируется с жертвой агрессии в фильме — как это имело место в некоторых исследованиях Берковитца (Berkowitz & Geen, 1967; Donnerstein & Berkowitz, 1981).

4. Наблюдаемые события должны выглядеть «реальными» и быть захватывающими — зритель «особенно склонен поддаваться влиянию, когда захвачен сюжетом и представляет, что сам ведет себя аналогичным образом».

 

ПОСЫЛЫ К АГРЕССИИ: ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ

 

Рассмотрев литературу по воздействию ситуационных посылов к агрессии, Карлсон, Маркус-Ньюхолл и Миллер (Carlson, Marcus-Newhall & Miller, 1990) заключили, что имеющиеся данные подтверждают первоначальные представления Берковитца об усилении агрессивных реакций посылами к агрессии. Учитывая, что эти эффекты наиболее ярко проявляются при пробуждении негативных чувств испытуемых, их интерпретация действия посылов к агрессии — «в терминах процессов прайминга, которые реактивируют или подпитывают когнитивные схемы, изначально активированные негативным возбуждением» — согласуется с теорией когнитивных неоассоциаций по Берковитцу. Когда Диана снова встретилась с Бобом, тот посоветовал им с Биллом спрятать коллекцию пистолетов и избегать просмотра фильмов категории «R», раз уж на них действует так много внешних детерминантов агрессии.

 

 

САМООСОЗНАНИЕ: НАПОМИНАНИЯ ИЗВНЕ О ТОМ, КТО МЫ И ЧТО МЫ ИЗ СЕБЯ ПРЕДСТАВЛЯЕМ

 

Ситуационные факторы, заставляющие индивидуума в большей или меньшей степени осознавать самого себя, могут служить внешними детерминантами агрессивного поведения. Например, чем больше людей в группе, тем выше вероятность того, что человек так и останется неидентифицированным, и тем слабее его чувство ответственности за происходящие события. Самоосознание относится к состояниям, в которых внимание сосредоточено на собственных установках, ценностях и других характеристиках индивидуума. Множество ситуаций, особенно в которых высока вероятность остаться анонимным или возможность избежать персональной ответственности, могут ухудшать способность к осознанию самого себя и усиливать агрессивность. Напротив, обострение самоосознания может ослаблять агрессию.

 

Ранние исследования в этой области сосредоточились на том, какую роль играет процесс самоосознания в снижении агрессии. Обоснование было следующее: раз самоосознание подразумевает более пристальное внимание к личным нормам и стандартам, эффект от активизации этого процесса будет зависеть от конкретных ценностей и норм человека. Если он рассматривает агрессию как нечто нормальное и считает такую модель поведения вполне допустимой, внимание, имеющее своим объектом внутренний мир, усилит значимость этих ценностей, тем самым увеличив вероятность или интенсивность неприкрытого насилия. Напротив, если агрессия рассматривается как нечто негативное и считается неприемлемым типом поведения, обострение самоосознания усилит именно эти ценности, тем самым уменьшив вероятность или силу атаки.

 

Эти предположения были проверены рядом родственных экспериментов (Carver, 1974, 1975; Scheier, Feningstein & Buss, 1974). Базовая процедура, цель которой состояла в активизации процесса самоосознания, заключалась в том, что испытуемые, чей уровень самоосознания характеризовался как высокий, имели возможность видеть собственное отражение в зеркале, размещенном над экспериментальным оборудованием (Wicklund, 1975). Например, в экспериментах Шайера, Фенингштайна и Басса (Sheier, Feningstein & Buss, 1974), которые проводились в двух вариантах — либо при наличии зеркала, либо без него, мужчины-испытуемые получали возможность ударить электротоком некую женщину. Поскольку для большинства мужчин физическое нападение на женщину является недостойным и неприемлемым, предполагалось, что наличие зеркала, увеличив удельный вес этой нормы, заставит испытуемых подавить агрессию, что полностью подтвердилось. В еще одном исследовании (Carver, 1974) мужчинам-испытуемым во время инструктирования говорилось, что удары током большой силы помогут мужчине — ассистенту экспериментатора — лучше усвоить материал фиктивного задания. Предполагалось, что при таких условиях испытуемые будут считать агрессию оправданной, а наличие зеркала подчеркнет эту установку, тем самым усилив агрессию по отношению к ассистенту. Как показано на рис. 5.8, данная гипотеза тоже подтвердилась.

 

 

Карвер (Carver, 1975) исследовал, до какой степени процесс самоосознания может усиливать влияние уникальных индивидуальных ценностей, касающихся агрессии. В его эксперименте испытуемые, разбитые на две группы — «сторонники строгих наказаний» и «сторонники мягких наказаний», — участвовали в стандартной процедуре «учитель—ученик», разработанной Бассом (Buss, 1961). У половины испытуемых в каждой из этих групп во время сеанса перед глазами висело зеркало, чтобы они могли видеть свое отражение, в то время как у остальных испытуемых зеркала не было. Как и предполагалось, наличие зеркала способствовало проявлению агрессии испытуемыми — сторонниками строгих наказаний — и практически подавляло такое поведение у приверженцев «мягких наказаний». Наличие зеркала еще более сдвигало к полюсам все «за» и «против» ценностей, связанных с силой наказаний, характерных для этих двух групп испытуемых.

 

 

Другие исследования изучали зависимость между деиндивидуализацией и агрессией. О деиндивидуализации можно говорить в том случае, когда вероятность того, что человек будет узнан, снижается. Например, в нескольких экспериментах деиндивидуализацию изучали, варьируя количество присутствующих, то есть по мере увеличения группы каждого из ее членов было все труднее идентифицировать, а сами они чувствовали меньшую ответственность за свои действия. Мул-лен (Mullen, 1986), например, обнаружил, что самое зверское (длительное и особо жестокое) линчевание происходит в случаях, когда на каждую жертву приходится много палачей. В других экспериментах варьировали степенью анонимности испытуемых и вероятностью их опознания потенциальной жертвой или представителем власти (Mann, Newton & Innes, 1982; Rogers, 1980; Rogers & Ketchen, 1979; Taylor, O'Neal, Langley & Butcher, 1991). В других экспериментах манипулировали множеством факторов деиндивидуализации (например, освещением, чувством ответственности, анонимностью) внутри одного эксперимента (Die-пег, 1976; Diener, Dineen, Endresen, Beaman & Fraser, 1975; Prentice-Dunn & Rogers, 1980).

 

Поскольку варьировать деиндивидуализацию в этих экспериментах пытались множеством различных способов, возник вопрос, действительно ли испытуемые теряют свою индивидуальность, как показывают их отчеты о процессе самоосознания, уровне возбуждения и чувстве ответственности (Diener, 1980; Johnson &, Downing, 1979). Некоторые исследователи начали интересоваться ролью внутренних когнитивных и эмоциональных процессов для объяснения эффектов, возникающих при экспериментальных манипуляциях с деиндивидуализацей.

 

Прентис-Данн и Роджерс (Prentice-Dun & Rogers, 1983, 1989) выдвинули теорию дифференциального самоосознания, чтобы объяснить, каким образом процесс самоосознания связан с поведением, особенно с агрессивным. Они утверждают, что есть два класса переменных, ослабляющих процесс самоосознания, и оба они связаны с различными компонентами самоосознания. Посылы, вызывающие чувство ответственности, — это те аспекты ситуации, которые дают возможность индивиду стать менее узнаваемым, тем самым редуцируя общественное самоосознание — компонент самоосознания, связанный с желанием произвести впечатление на окружающих. Другими словами, если человек обладает относительной анонимностью, он может выбрать в качестве модели поведения ненормативное или «недопустимое» поведение, поскольку ему вряд ли грозит ответственность за эти действия: «Индивид в подобных случаях полностью осознает свои поступки — он просто не опасается негативных для себя последствий» (Prentice-Dunn &; Rogers, 1982). В этом случае индивид растормаживается.

 

Модификаторы внимания ослабляют личное самоосознание — компонент самоосознания, связанный с сосредоточением на собственных внутренних ощущениях и мыслях. Например, сильное возбуждение или измененное состояние сознания, а также «погружение с головой» в групповую деятельность могут отвлечь внимание индивида от его внутреннего мира. Тогда про него говорят, что он деиндивидуализирован и не может обратиться к своим внутренним нормам, чтобы оценить и изменить свое поведение. В этом случае поведение больше не контролируется личными нормами. Важно отметить, что, как показано на рис. 5.9, следствием подобного ослабления личного или общественного самоосознания будет усиление агрессии. Однако теория дифференциального самоосознания предполагает, что в основе этих двух видов самоосознания лежат разные процессы. «Та-

 

 

ким образом, при деиндивидуализации агрессия возникает из-за редуцирования когнитивных компонентов поведения, в то время как агрессия при пониженной ответственности возникает в результате сознательного взвешивания индивидом преимуществ от своих расторможенных действий в противопоставлении возможным негативным санкциям» (Prentice-Dunn & Rogers, 1982).

 

 

 

Прентис-Данн и Роджерс (Prentice-Dun & Rogers, 1982) проверили свою теорию экспериментально, манипулируя такими переменными, как ответственность и внимание испытуемых, чтобы выявить возможные эффекты от действия этих двух видов посылов на самоосознание и агрессию. Агрессия измерялась мощностью электрического разряда, которые испытуемые наносили жертве, когда та пыталась вспомнить некоторые моменты видеоигры. Испытуемым, объединенным в группы по четыре человека, говорили, что при выполнении интеллектуального задания они должны будут сообщить о своих мыслях, возникших при решении разнообразных когнитивных задач. Обстановка, порождающая «посылы, подвигающие взять ответственность на себя», возникала благодаря некоторым обстоятельствам и инструкциям: испытуемые встречались с будущим объектом агрессии (ассистентом экспериментатора) лицом к лицу; им говорили, что экспериментатора интересует мощность электрических разрядов и что испытуемым предстоит снова встретиться со своей жертвой после выполнения задания. Испытуемые в варианте «посылы к снятию с себя ответственности» не разговаривали с объектом агрессии и не видели его, им сообщали, что мощность выбранных ими разрядов электрического тока экспериментатора не интересует.

 

 

С помощью не менее сложного набора условий исследователи манипулировали условными раздражителями внимания. Для испытуемых в варианте «внешние посылы, побуждающие к взятию ответственности на себя» предъявлялось множество стимулов с целью отвлечения людей от собственных мыслей и ощущений: указания не сосредоточиваться на себе, акцент на групповую, а не индивидуальную деятельность, громкая возбуждающая рок-музыка, вербальное взаимодействие с другими участниками эксперимента и захватывающая красочная видеоигра. В варианте «внутренние условные раздражители ответственности» испытуемые сидели в ярко освещенной комнате; инструкции сводились к просьбам сосредоточиться во время задания на собственных мыслях и ощущениях; видеоигра, предложенная им, была сравнительно скучной. Все испытуемые получали опросник, предназначенный для измерения степени деиндивидуализации, а также личного и общественного самоосознания.

 

Как и предполагалось теорией дифференциального самоосознания, условные раздражители, усиливающие чувство ответственности, обостряли общественное самоосознание, но не влияли на личное. Испытуемые в варианте «низкое чувство ответственности» подвергали жертву более мощным разрядам электротока по сравнению с испытуемыми из группы «высокое чувство ответственности». Также, в соответствии с выдвинутой гипотезой, испытуемые в варианте «внутренние условные раздражители ответственности» были более склонны к личному самоосознанию и были менее агрессивны, чем группа в варианте «внешние условные раздражители ответственности». Исследователи утверждают, что в предыдущих экспериментах по исследованию деиндивидуализации и агрессии манипулировали одновременно и ответственностью, и вниманием. При этом они отмечают, что к подлинной деиндивидуализации ведут только посылы, наводящие на мысль, что ответственность ложится на группу целиком, как это было продемонстрировано в их эксперименте — снижением личного самоосознания, сопровождаемого усилением агрессии. В других экспериментах, поставленных ими, получены дополнительные подтверждения зависимости между личным самоосознанием и агрессией, вызванной деиндивидуализацией (Prentice-Dunn & Spivey, 1986; Spivey & Prentice-Dunn, 1990).

 

Обставляя свой дом, Билл и Диана повесили в кабинете зеркало во всю стену. Когда Боб рассказал Диане о влиянии самоосознания на агрессию, она уговорила мужа в первую очередь приобрести зеркало. Может быть, им удастся преодолеть негативное воздействие различных внешних детерминант агрессии благодаря повышению личного самоосознания!

 

РЕЗЮМЕ

 

Внешние детерминанты агрессии — это те особенности среды или ситуации, которые повышают вероятность возникновения агрессии. Многие из этих детерминант тесно ассоцированы с состояниями физической среды. Так, например, высокая температура воздуха повышает вероятность проявления агрессии либо, напротив, эскапизма. В соответствии с моделью негативного аффекта по Беллу и Бэрону (Bell & Baron, 1976), умеренно высокие температуры, по сравнению с низкими или очень высокими, в наибольшей степени способствуют заострению агрессивных тенденций. Умеренно высокая температура воздуха усиливает негативный аффект (то есть дискомфорт), вследствие чего возрастает вероятность проявления индивидом агрессивных реакций. Однако, если дискомфорт, вызванный ненормально высокой температурой воздуха, очень силен, то не исключено, что индивид в такой ситуации предпочтет бегство, поскольку вступление в агрессивное взаимодействие может пролонгировать дискомфортные переживания.

 

 

Другие средовые стрессоры также могут сыграть роль внешних детерминант агрессии. Так, например, шум, усиливая возбуждение, способствует возрастанию агрессии. Некоторые (впрочем, пока еще довольно скудные) данные свидетельствуют о том, что теснота (скученность) также может спровоцировать агрессию. Наблюдения показывают, что агрессивные реакции усиливаются и в том случае, когда в воздухе содержатся некоторые загрязняющие агенты (например, сигаретный дым, неприятные запахи).

 

Разнообразные аспекты ситуаций межличностного взаимодействия, так называемые «посылы к агрессии», также могут подталкивать индивидуума к актуализации агрессивных реакций. Эти «приглашения» могут исходить из множества разнообразных источников. Если у потенциального агрессора некоторые индивидуальные характеристики потенциальной жертвы просто ассоциируются с агрессией, он будет склонен реагировать агрессивно. Оружие также служит «приглашением к агрессии», как, впрочем, и демонстрация сцен насилия в масс-медиа.

 

И наконец, агрессия может как усиливаться, так и подавляться за счет тех аспектов ситуации, которые влияют на степень и характер личностного самоосознания. Когда человек сообразует свои поступки с потенциальной реакцией жертвы или представителей правопорядка, говорят о публичном самоосознании; когда человек сосредоточен преимущественно на собственных мыслях и переживаниях — говорят о приватном самоосознании. Любой из двух указанных типов личностного самоосознания способствует снижению вероятности проявления агрессивных реакций. Аналогичным образом снижение уровня личностного самоосознания, которое может быть описано в терминах процессов дезингибиции и деиндивидуализа-ция, способствует возникновению агрессии.

 

 

6 ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ АГРЕССИИ: ЛИЧНОСТЬ, УСТАНОВКИ И ГЕНДЕР

 

Поведение, как считает большинство социальных психологов, является совместной функцией отдельной личности и ее окружения. Иными словами, поведение индивида в обществе определяется воздействием ситуации, в которой он оказывается, а также теми качествами, эмоциями и склонностями, которые он проявляет в этой ситуации. Это определение кажется вполне логичным и к тому же имеет многочисленные эмпирические подтверждения (Burger, 1990). Неудивительно поэтому, что оно широко используется в методических разработках, касающихся природы агрессии. Большинство современных теорий, затрагивающих проблему агрессивного поведения, допускают, что оно определяется внешними факторами, имеющими отношение к ситуации или к окружающей обстановке, когнитивными переменными и системами, а также внутренними факторами, отражающими характерные чертыи склонности конкретного агрессора (Bandura, 1986; Berkowitz, 1989; Zillmann, 1988).

 

Принимая во внимание все вышесказанное, некоторые читатели наверняка зададутся следующим вопросом: что же нового появилось за последние годы в изучении природы агрессии и в том числе влияния на ее развитие личностного фактора? В предыдущих главах, обращаясь, главным образом, к социальным, ситуационным и средовым предпосылкам агрессии, а также говоря о впечатлениях раннего детства, способствовавших ее развитию, мы практически не уделили внимания возможному влиянию индивидуальных особенностей личности на развитие, форму и направление открытой (наблюдаемой) агрессии. Это отнюдь не означает, что мы проигнорировали это обстоятельство. Напротив, мы тщательно все взвесили и решили приступить к рассмотрению индивидуальных детерминант агрессии только после освещения других тем. Такое решение было предопределено двумя основными факторами.

 

Во-первых, как отмечалось в первой главе, Фрейд, Лоренц и некоторые другие известные психологи, разрабатывая теории агрессии, основной акцент, как правило, делали на важности индивидуальных, или внутренних, детерминант агрессивного поведения. В своих поисках корней агрессивности они ограничились рамками личностной динамики, психопатологии и биологии индивидов, уделяя значительно меньше внимания внешним факторам, способствующим развитию агрессивного поведения. В результате общепринятым стало придавать чрезмерное значение внутренним факторам, недооценивая при этом роль социальных, средовых, когни-тийных и ситуационных переменных, которые мы и решили рассмотреть сначала, для того чтобы покончить с этим широко распространенным недоразумением.

 

Во-вторых, наше решение начать с описания социальных и внешних детерминант агрессии отражает сложившийся за последние годы порядок освещения этой темы в научной литературе.

 

 

Таким образом, мы хотели бы убедить читателей в том, что избранная нами последовательность изложения материала не означает отсутствия с нашей стороны интереса к индивидуальным детерминантам агрессии. Напротив, мы полагаем, что личностные особенности играют ключевую роль в развитии агрессивности, и это подтверждается на практике нашими многочисленными исследованиями (Baron, Richardson, Vandenberg & Humphries, 1986).

 

Поэтому настала пора нажать на тормоза, если так можно выразиться, и сконцентрировать внимание на чертах характера и душевных качествах отдельных личностей, то есть на том, что мы часто обозначали термином индивидуальные детерминанты агрессии. Под этим термином мы подразумевали предпосылки для возникновения и развития агрессии, сосредоточенные в основном в устойчивых чертах характера и наклонностях потенциальных агрессоров. Термин ^устойчивый» в данном случае является ключевым, поскольку, по сравнению с уже рассмотренными нами типами относительно кратковременных эмоциональных и аффективных реакций, индивидуальные детерминанты агрессии имеют более постоянный характер. Таким образом, они в определенном смысле могут переноситься индивидами из ситуации в ситуацию и воздействовать на их поведение в самом разнообразном контексте.

 

Учитывая возросший в последние годы среди социальных психологов интерес к проблеме личности, неудивительно, что в качестве возможных индивидуальных детерминант агрессии было предложено множество самых разнообразных факторов. Причем большинство из них можно отнести к нескольким основным категориям, три из которых будут рассмотрены в пределах данной главы. Во-первых, мы поговорим о роли различных личностных черт в развитии агрессии. Несложные наблюдения наводят на мысль о том, что определенные индивиды обладают склонностями и характерными чертами, предрасполагающими их к агрессивным выпадам против окружающих. В пользу такого предположения свидетельствует растущее из года в год количество данных (Russell, 1989).

 

Во-вторых, мы рассмотрим влияние на возникновение агрессии нескольких типов установок и внутренних стандартов. Уже на протяжении нескольких лет считается, что в основе многих актов агрессии лежит предрассудок. В действительности так оно и есть, но проявляется это не столь однозначно и прямолинейно, как может подсказывать здравый смысл. В любом случае, предрассудки и прочие устойчивые установки нередко играют существенную роль в определении того, будут ли некоторые конкретные лица проявлять агрессию против других, а также в установлении целей, которые они изберут при подобных проявлениях.

 

В-третьих, мы рассмотрим факты, имеющие отношение к гендерным различиям в агрессии. Действительно ли мужчины проявляют более высокие уровни агрессии, чем женщины? И если это так, то почему? Эти вопросы вызывают все больший интерес в последние годы (Eagly & Wood, 1991), и мы непременно рассмотрим данные, имеющие к ним отношение.

 

Еще один вопрос, который мог бы быть включен в эту главу — биологические и генетические детерминанты агрессии, — будет рассматриваться тем не менее в седьмой главе. В настоящее время наблюдается такой большой прогресс в понимании биологических и генетических причин возникновения агрессии, что для полного рассмотрения этой заслуживающей внимания информации потребуется отдельная глава.

 

 

ЛИЧНОСТЬ И АГРЕССИЯ: ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА, ИМЕЮЩИЕ ОТНОШЕНИЕ К НАСИЛИЮ

 

Обусловлено ли личностными характеристиками то, что одни люди имеют склонность к совершению актов агрессии, а другие — нет? Простые наблюдения приводят к заключению, что да, обусловлено. Большинство из нас могут вспомнить среди своих знакомых лиц, которые из-за необычно высоких или низких «точек кипения», резкого или мягкого стиля поведения и других факторов казались особенно склонными или же, напротив, не склонными к агрессивным действиям (см. рис. 6. 1). Короче говоря, черты характера, похоже, играют важную роль в определении вероятности того, станут ли определенные лица агрессорами или жертвами.

 

 

 

Какие же характеристики являются ключевыми? Какие черты и склонности дают нам возможность говорить о предрасположенности личности к совершению или не совершению агрессивных поступков? Информация, которую мы могли бы получить, важна по нескольким причинам. Во-первых, знание того, какие черты характера ассоциируются с высоким или низким уровнем агрессии, может способствовать пониманию агрессивного поведения в целом и содействовать созданию всеобъемлющих и точных теорий человеческой агрессии. Во-вторых, информация о чертах человеческого характера, обусловливающих склонность к агрессии, может иметь большое практическое значение для прогнозирования тенденций к прямой агрессии и выработки мер по предотвращению или контролю агрессии. В связи с этим интерес к определению личностных характеристик, имеющих отношение к агрессии, значительно возрос за последние годы (Blass, 1991; Bushman & Geen, 1990; Geen, 1991). Исследования по этой проблеме привели к многочисленным вызывающим интерес вспышкам озарения относительно черт характера «горячих», склонных к агрессии личностей. Однако, прежде чем обратиться к этим данным, остановимся вкратце на более существенном вопросе — действительно ли личностные черты настолько устойчивы, что можно оправдать усилия, затраченные на их определение и изучение?

 

 

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ЛИЧНОСТНЫЕ ЧЕРТЫ УСТОЙЧИВЫ?

 

В повседневной жизни мы опираемся на мнение, что черты характера — это единственная реальность, считая, что на поведение людей не влияют ни время, ни обстоятельства. Как это ни удивительно, но некоторые исследователи подвергают сомнению подобные предположения. Они утверждают, что человеческие существа на самом деле едва ли склонны вести себя, думать или чувствовать в одной и той же манере независимо от течения времени или различных ситуаций (Mischel, 1977, 1985), и заявляют, что реакции людей в значительной степени обусловлены текущими ситуациями и с очевидностью меняются в ответ на перемену во внешних условиях. Эти исследователи также считают, что мы воспринимаем поведение других как величину постоянную, что не всегда соответствует действительности (Reeder, Fletcher & Furman, 1989), главным образом потому, что это облегчает задачу понимания людей и прогнозирования их будущих поступков. Как только мы приписываем другим людям определенные черты, мы можем на этом основании прогнозировать их будущее поведение.