Цивилизации против глобализации

Для создания единого мира нужны, как минимум, два обстоятельства: языковое сближение и религиозная взаимосовместимость. Оба эти обстоятельства неблагоприятны для архитекторов “одного”, единого мира. Наибольшие претензии на роль всемирного языка ощущались в текущем веке со стороны английского языка. Жесткой реальностью, однако, является то, что между 1958 и 1992 гг. (период деколонизации и крушения “второго мира”) число говорящих на Земле по-английски уменьшилось с 9,8 процента земного населения до 7,6 процента. Правомочен вопрос, может ли называться мировым язык, который непонятен 92 процентам мирового населения? Более того, уменьшилась значимость всех основных западных языков. За тот же исторический период число говорящих в мире на пяти западных языках (английский, французский, немецкий, испанский португальский) уменьшилось с 24,1 процента до 20,8 процента земного населения. (Эта цифра чуть больше доли земного населения, говорящего на всех диалектах китайского языка - 18,8 процента[385]). Итак, как средство объединения английский язык (или совокупность основных европейских языков) не становятся стержнем мирового общения более, чем это было поколение назад.

В не менее сложном положении религиозная совместимость. За восемьдесят лет - с 1900 по 1980 г. две прозелитические религии, западное христианство и ислам не добились решающего поворота в свою сторону. Численность западных христиан несколько увеличилась с 26,9 процента мирового населения до 30 процентов в 1980 г.; по оценкам доля западных христиан несколько упадет (до 29,9 процента) в 2000 году и до 25 процентов в 2025 г. К 2025 г. численность мусульман поднимется (с 12, 4 процента в 1900 г.) до 30 процентов мирового населения. Для апологетов “единого” мира эта цифра не несет оптимистической нагрузки.[386]

Интерпретаторы “конца истории” (их пугала лишь скучность дальнейшей истории), хотя и произвели впечатление, оказались в исключительном меньшинстве среди тех, кто старался осмыслить послекоммунистический мир - слишком велика была их вера и упрощение. Окончание “холодной войны” не привело к окончанию международных конфликтов. Напротив, именно в девяностые годы потоки беженцев, геноцид, свирепые религиозные войны, бескомпромиссные сецессионистские движения стали привычной частью международного пейзажа. На горизонте не показалось ни единого языка, ни религиозного сближения.

Недостаточность прежних мирообъяснений создала своего рода теоретический вакуум, в котором С.Хантингтон дал мирообъяснение, которое приобрело впечатляющее влияние. Он жестко обозначил несколько кардинальных по важности новых идей: окончание битвы идеологий не означает практически объединения мира в единое по ценностным ориентациям пространство; напротив, вперед выходят базовые разногласия, производные от различных традиций, различного прошлого, различной культуры, языка, религии, этических норм. Не благостная мировая взаимозависимость, а жесткое определение взаимоотношений между восемью цивилизациями - вот квинтэссенция нового влиятельного западного мирообъяснения, изложенного в монографии Хантингтона, вышедшей в самом конце 1996 года.

Хантингтон утверждает, что впервые в истории мир стал отчетливо многоцивилизационным, модернизация перестала быть синонимом вестернизации, вестернизация всего мира невозможна. “На ранней стадии перемен вестернизация способствует модернизации. На последующих фазах модернизация вызывает де-вестернизацию и подъем автохтонной культуры двумя путями. На уровне общества модернизация увеличивает общую экономическую, военную и политическую мощь и способствует усилению веры данного народа в свою культуру, укрепляет его культурное самоутверждение. На уровне личности модернизация генерирует чувства отчуждения, потери ценностей, кризис идентичности, прежде укреплявшейся религией”.[387]

Соотношение сил между цивилизациями смещается, западная цивилизация теряет былое всемогущество, другие цивилизации наращивают силы; возникает новая система международных отношений, основным элементом которой станет взаимодействие или взаимонеприятие различных цивилизаций, группирующихся вокруг “центральных” стран; претензии Запада на всеобщность своих ценностей сталкивает его, прежде всего, с исламом и Китаем; выживание Запада зависит от степени осознания Соединенными Штатами своей цивилизационной сущности и от понимания Западом в целом уникального (а не универсального) характера своей цивилизации, от степени жертвенности и выработки эффективной стратегии; избежать межцивилизационный конфликт можно будет лишь в случае готовности лидеров различных цивилизаций поддержать многоцивилизационный характер мировой политики.