ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

Основы отечественной научной психологии также закладывались в конце XIX — начале XX вв.

Прежде всего отметим естественнонаучное направление, имеющее давние, идущие от М. В. Ломоносова, традиции, воплотившиеся в рассматриваемый период в работах В. М. Бехтерева, создателя направления, называемого «рефлексология».

Владимир Михайлович Бехтерев (1857—1927), невропатолог, психолог, психиатр, создал первую в России экспериментально–психологическую лабораторию» (1885 г., Казань) и Психоневрологический институт (1907 г., С. — Петербург), в котором осуществлялись комплексные исследования человека (в дальнейшем традиции комплексного подхода были развиты ленинградским психологом

Борисом Герасимовичем Ананьевым).

Рефлексология, стремясь быть объективной наукой, широко привлекала для объяснения психических явлений физиологические принципы, изучая рефлексы, протекающие с участием головного мозга (как вы знаете, в отечественной науке такой подход связан с именем Ивана Михайловича Сеченова[30] (1829—1905).

В отношении русской психологии, в основном следовавшей в тот период традициям В. Вундта, рефлексология сыграла значительную роль по выведению ее за пределы принципов самонаблюдения, «чистого сознания»; вместе с тем в системе рефлексологии психика оказывалась побочным продуктом (эпифеноменом) физиологических и поведенческих процессов; получалось, что объективная психология» отбрасывала «субъективную».

Объективный подход разрабатывался и в физиологической школе Ивана Петровича Павлова (1849—1936), к психологии, впрочем, относившегося по большей части осторожно. (Как уже говорилось, В. М. Бехтерев и И. П. Павлов оказали серьезное влияние и на отечественную, и на зарубежную психологию — в частности на бихевиоризм.)

Сторонниками объективного подхода были и такие психологи, как Александр Федорович Лазурский (1874—1917), создатель отечественной дифференциальной психологии; Николай Николаевич Ланге (1858—1921), автор оригинальной теории восприятия и внимания; Владимир Александрович Вагнер (1849—1934), основатель отечественной сравнительной и зоопсихологии; и многие другие.

Как мы сказали, другая традиция русской научной психологии восходит к идеям В. Вундта.

Яркой фигурой здесь явился уже известный вам Георгий Иванович Челпанов (1862—1936), основатель Психологического института в Москве. Экспериментальный метод — при том, что Г. И. Челпанов активно его пропагандировал — оставался для него тем не менее второстепенным по отношению к самонаблюдению.

Отметим и еще одно направление, которое, однако, нельзя считать научным в привычном смысле. Это направление можно назвать духовно–философским, и его представители не полагали возможным построенное на принципах естественных наук экспериментальное изучение душевных явлений.

К примеру, Константин Дмитриевич Кавелин (1828—1895) решительным образом выступал против изучения душевных явлений на базе физиологии, полагая сознание и материю принципиально различными по сути и по познаваемости. (Его работа 1872 г. «Задачи психологии» вызвала ответ И. М. Сеченова, утверждавшего в работе «Кому и как разрабатывать психологию», что этой разработкой должны заниматься именно физиологи как владеющие экспериментальным методом). Эта линия отечественной психологии, связанная с именами многих русских религиозных философов, считавших себя и психологами, в развернувшихся дискуссиях рубежа веков остро полемизировала с естественнонаучной; в дальнейшем революционные и послереволюционные события вынудят большинство из этих блестящих мыслителей покинуть страну (а оставшихся обречет на очень трудную и чаще всего недолгую жизнь), и духовная проблематика в отечественной психологии, по сути, угаснет с начала 20–х гг. XX в. и начнет возрождаться уже в наши дни.

Научное противостояние различных направлений в психологии в послереволюционные годы было отягощено и новой идеологической ситуацией, связанной с политической перестройкой общества и переориентацией науки на философию марксизма.

Здесь необходимо небольшое отступление. В последние годы критика марксизма приобретает «тотальный» характер, а его сторонники представляются своего рода непременными злодеями или конъюнктурщиками. Для такого суждения есть несомненные причины, однако огульная критика всегда содержит опасность слепоты как по отношению к самой философии марксизма, так и по отношению к людям, ее принявшим. Марксизм оказал серьезное влияние не только на отечественную — «идеологизированную» — психологию, но и на зарубежную, прежде всего, в силу заложенного в нем гуманистического потенциала; именно этот аспект (но не программа перестройки общества как таковая) во многом определил, например, позицию А. Адлера (защита «маленького человека») или Э. Фромма (проблема отчуждения человека в обществе). Марксизм позволил во многих отношениях увидеть человека не как «робинзона», но деятеля, включенного в социальный мир, творящего его и творимого им.

Разумеется, в отечественной науке в целом, и в психологии в частности действовали — наряду с другими — многочисленные идеологи от науки, по сути, паразитировавшие на марксовых идеях; но были и те, кто пришел к марксизму независимо от политической ситуации и до ее возникновения (например, П. П. Блонский) и развивавшие марксизм часто в противостоянии его официальным толкованиям — именно развивавшие, а не догматически следовавшие ему. Именно с этими именами связаны основные достижения советской психологии.

Первым отечественным психологом, провозгласившим в начале 20–х годов необходимость перестройки психологии на базе марксизма, был Павел Петрович Блонский (1884—1941), а программу перестройки психологической науки сформулировал Константин Николаевич Корнилов (1879—1957). Кстати, оба они были учениками Г. И. Челпанова, не являвшегося сторонником марксизма и пытавшегося отстоять психологию как внеидеологическую науку; в новой политической ситуации ученики сочли возможным выступить против учителя.

Как теоретик психологии К. Н. Корнилов пытался снять противоречие между объективной психологией и субъективной психологией; эта попытка воплотилась в развивавшейся им концепции, названной «реактология». Во многих отношениях она была сходной с известным вам бихевиоризмом; К. Н. Корнилов даже прямо говорил, что новая психология должна ориентироваться на американскую поведенческую науку. Собственно, реактология рассматривала психологию как науку о поведении. Психика трактовалась через понятие «реакция», означавшее ответ целого организма (а не отдельных органов) на внешние воздействия. По сути, понятие «реакция» было аналогично понятию «рефлекс», но более широким по содержанию, предполагавшим и психологические характеристики (на высших уровнях развития живых организмов).

Реактология просуществовала до начала 30–х гг., когда явственно обозначилась ее недостаточность для обсуждения с точки зрения марксизма ряда важнейших психологических проблем, прежде всего проблемы сознания.

П. П. Блонский также трактовал психологию как науку о поведении живых существ, утверждая в 1920 г. необходимость создания «психологии без души». (Отметим, однако, что он обозначал принципиальные особенности социального поведения).

Рефлексологию Бехтерева, реактологию Корнилова, ранние психологические взгляды Блонского иногда в литературе называют «русский бихевиоризм», что звучит отчасти парадоксально (поскольку, как говорилось, сам бихевиоризм возник под влиянием идей русской науки).

Эти направления сыграли выдающуюся роль в становлении объективных методов в психологии и представлялись очень привлекательными с точки зрения возможности материалистического объяснения психических явлений. Как теории они не получили существенного развития в отечественной науке (хотя в дальнейшем развивались определенные их принципы и положения), уступив место иным подходам, о которых речь ниже.