Частушки в исполнении ильсура и булатаПопасть в команду из 4 человек и пройти подготовку
Требования к претендентам: 1) 3 курс и старше 2) отличное знание английского языка 3) желание и возможность осваивать переговорные техники Отбор проводится в 2 этапа: 1) письменный – задание и инструкцию можно получить по электронной почте [email protected]. Срок выполнения до 18.09.2015 включительно; 2) устный. Дата проведения будет назначена по результатам 1 этапа.
Дополнительная информация о соревнованиях: на сайте ICC http://www.iccwbo.org/ по электронной почте [email protected]
ОБЪЯВЛЯЕТ НАБОР НОВЫХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ
Бесплатная регистрация; Заказ по интернету/телефону; Бесплатная доставка на почту; Оплата в течение 7 дней; Перспектива карьерного роста; Опыт, возраст – не имеет значения; Гибкий график... Заказывай любимую косметику для себя и своих знакомых со скидкой до 30% + подарки Прямо сейчас звони/sms: 0673793003, 0639633070, 0950828037 email: [email protected] vk.com: Лия Андриец ---------------------------------------------------------------------------------------
Частушки в исполнении ильсура и булата Европа, ты в дерьме! Ордой поперло зверство, Нашествие хавьер – ковбойский интеллект, За ценности твои сражается хавьерство, И хавает тебя, как мясо для котлет. У сербов есть судьба и мужество, и вера, А у тебя лишь путь в бардель трусливых войск, Подстилкой фронтовой ты стала для хавьера. Чтоб удовлетворить ликующий ковбойск. Не твой ли рукоплеск сопровождает бомбы, Чтоб Сербию узреть, сдающуюся в плен, Ты жаждешь торжества и триумфальной помпы, Не сербам, нет, тебе, тебе не встать с колен. Отрезанный от всех твоим кольцом смертельным, Сегодня сербский край так жутко одинок, Сегодня Бога нет в твоем кресте нательном, Не сербов, нет, тебя, тебя покинул Бог. Ты проиграла все, покрыв себя позором, Хоть тресни, а твоей победе небывать, Пришла пора платить, рассчитываться с хором, Который наняла,чтоб сербов отпевать. Ты гадишь в небеса, воняет атмосфера, От ценностей твоих с начинкой гробовойск, У сербов есть судьба и мужество и вера, А у тебя орда, хавьерство и ковбойск. (поэма издана в книге «Лицо») Жесткое осуждение Европы и всей ее элиты. Отрицание присутствия Бога в душе европских людей. "Тебя покинул Бог". И тут же обращение к Богу за помощью сербам. Поэму «Звезда сербости» оправданно нелегко сопровождать литературоведческими изысками, разбирая стиль и ритмику, как нельзя утонченно рассуждать о гибели людей: Дай мне, Боже, самым низким слогом, Юнна Мориц сама почувствовала, какой размер надобен именно такой поэме и тоже отказалась от привычных для нее стихотворных изысков, от игры слов и созвучий, от ненужных метафор и утонченной иронии.
Произведения Юнны Мориц переводили Лидия Пастернак, Стенли Кьюниц, Уильям Джей Смит с Верой Данем, Томас Уитни, Дэниэл Уайсборт, Элайн Файнштейн, Керолайн Форше. Её стихи переведены на все европейские языки, а также на японский, турецкий, китайский. Голос: «Поскольку я сама переводила выдающихся европейских поэтов и знаю, каков расход таланта на единицу звука в сильном поэтическом переводе, мне даже трудно вообразить возможность такой отдачи, и поэтому я не придаю судьбоносного значения своим публикациям на множестве языков. Конечно, мне радостно и приятно их видеть и получать, но я никогда ничего не делала и не делаю, чтобы они появлялись»[12] Юнна Мориц лауреат премий им. А.Д. Сахарова — «за гражданское мужество писателя», российской премии в области литературы и искусства «Триумф» в 2001 году за книгу «Лицо», премии «Золотая роза» (Италия), премии Международной Московской книжной ярмарки в номинации «Книга года» — «Поэзия 2005», премии им. А. Дельвига — 2006, премии Международной книжной ярмарки в номинации «Вместе с книгой мы растём» 2008г. Её лирические стихи написаны в лучших традициях классической поэзии, и в то же время абсолютно современны:
Не бывает напрасным прекрасное, Не растут даже в черном году Клен напрасный и верба напрасная И напрасный цветок на пруду. Невзирая на нечто ужасное, Не текут даже в черной тени Волны, пенье, сиянье напрасное И напрасные слезы и дни. Выпадало нам самое разное, Но ни разу и в черных веках Волны, пенье, сиянье напрасное И напрасное млеко в сосках. Дело ясное, ясное, ясное, Здесь, и больше нигде, никогда Не бывает напрасным прекрасное, Не с того ли так тянет сюда Сила тайная, магия властная, Звездный зов с берегов, облаков, Не бывает напрасным прекрасное Ныне, присно, во-веки веков!
Юнна Мориц — автор поэтических книг, в том числе «В логове гóлоса» (1990), «Лицо» (2000), «Таким образом» (2000), «По закону — привет почтальону!» (2005), а также книг стихов для детей «Большой секрет для маленькой компании» (1987), «Букет котов» (1997)). Ее стихи завоевали популярность, многие были экранизированы в мультипликации, (Мультфильм) положены на музыку в том числе и в исполнении Татьяны и Сергея Никитиных:
За невлюбленными людьми Любовь идет как приведенье, И перед призраком любви Попытка бить на снисхожденье – Какое заблужденье! Любви прозрачная рука Однажды так сжимает сердце, Что розовеют облака И слышно пенье в каждой дверце, Дрожь всех дождей, пыль всех дорог, Соль всех морей, боль всех разлук Вот её кольца, кольца прозрачных рук, Крыльев прозрачных свет и звук! За невлюбленными людьми Любовь идет как приведенье Бороться с призраком любви, Брать от любви освобожденье – Какое заблужденье! Все поезда, все корабли Летят в одном семейном круге, Они сообщники любви, Её покорнейшие слуги… За невлюбленными людьми Любовь идет как приведенье, В словах любви, в слезах любви Сквозит улыбка возрожденья. И даже легче, может быть, С такой улыбкой негасимой, Быть нелюбимой, но любить, Чем не любить, но быть любимой. Она — великолепный художник, в её книгах опубликованы сотни листов авторской графики, которые — не иллюстрации, а «такая поэзия на таком языке». Её «чистая лирика сопротивления», заявленная в книге «По закону — привет почтальону» открыта широкому кругу внимательных читателей, и пространство этого сопротивления огромно по всем радиусама также цикл короткой прозы «Рассказы о чудесном» (печатались в «Октябре», в «Литературной газете», и за рубежом, а теперь вышли отдельной книгой — «Рассказы о чудесном»). (Слайды с рисунками) Еще в 1979 году Юнна Мориц писала:
Поэт, как правило, говорит о себе все в своих стихах, надо только внимательно его читать, надо чувствовать не только чернила, но и кровь поэта: Музей доносов, вот какое дело, Обречено на бешенный успех, Там очередь у входа бы гудела, Билетов не хватало бы на всех, Печатный цех раскатывал бы глянцы. Доносных копий цвет употребя, И, знающие русский, иностранцы Такое завели бы у себя, И всех наук философ Ломоносов Или другой Сократ из наших мест Оружие бессмертное доносов Здесь изучал бы не в один присест Такая оружейная палата Большой доход давала бы в казну, За вход была бы маленькая плата, Но вы учтите публики волну И частные коллекции в которых Шедевры знаменитых мастеров Блистали бы в тех залах, коридорах доносами, Чья сила будь здоров Работали бы там доносоведы, Новинок презентации бы шли, Торжественные ужины, обеды, И все бы там сердца глаголом жгли. Музей доносов – вот какое дело Обречено на бешенный успех, Я кой-кому местечко приглядела, Как раз для выставки произведений тех.
Юнна Мориц любит изысканность стиля, увлекалается сложными рифмами, экспериментирует с ритмом стиха. Она идет по свободному пути одиночества, отказавшись от многих шалостей интеллигенции, от ее снобизма, от ее учительства. Свои принципы Юнна Мориц не желает менять и после перестройки. Если в году 1979 она писала:
Голос: Из интервью с Ю. Мориц: «Платонов – гениальный писатель с глубоким чувством Бога, вдохнувшего дух в животную плоть. Платонов совместил язык Библии, язык канцелярии, язык детства, язык подсознания, язык потери сознания. Язык возврата в сознание и сотворил свою, платоновскую филологию, философию языка, в которой сходятся глубь и высь человеческой истории в масштабе Вселенной. Более всего ценю «Епифнские шлюзы» 1927 год, где все сказано о прошлом и будущем, о народной природной мудрости, о кашмарах наглости высоких технологий…»[13]. Рассказчик: Именно памяти А. Платонова посвящено следующее стихотворение: Как дожди потекут, в землю сложатся, К жизни выведут все, что есть, А на русской земле люди множатся – Скопом легче свое перенесть, Как снега полетят, лягут гладко, Станет рожь понежней в глубине, А на русской земле выжить сладко Каждой, каждому по войне. Как полягу снега лаской, пухом, Обогреют деревья в садах, А на русской земле, ясной духом, Век с минутою не в ладах, А как солнце воскреснет весеннее, Станет сеяться свет меж людьми, А на русской земле нет спасения, Если гордость сильнее любви!
Голос: «Поэзия есть во всем, она растворена в природе вселенной, стихи – это частный случай поэзии, многие стихи лишены ее начисто, а в прозе Андрея Платонова – океан поэзии…»[14] Рассказчик: Её ранняя лирика и стихи последних лет будто принадлежат разным авторам. В ранних стихотворениях Юнны Мориц было много поверхностно-романтических аксессуаров. Там жила девочка, студентка Литинститута, которая однажды в стихотворении «Исповедь», радостно, почти бездумно выкрикнула звонкие строки: «Меня не мучают химеры, что даром дождь и даром снег. Во всем я счастлива без меры, мою удачу сделал век!» Счастье без меры, уверенность в своих силах, сказочный, даже в суровости своей теплый полярный мир, сияющие глаза, обращенные к северному сиянию, экзотика, работа, преодоление внешнего. Годы прошли, совсем другой характер перед нами. Девочка, поющая о счастье, прожила целую жизнь и пришла к пониманию своего назначения. Внешнее отодвинулось в сторону, и открылась духовная глубина: Я жива, жива, жива Богом не забыта, Молодая голова дрянью не забита, Нету в голосе моем денежного звона, Лучше вольным соловьем, Чем орлом у трона, Нет не лучше – только так, Соловьем и вольным, Чтоб на детях этот знак В возрасте дошкольном Восходил звездой во лбу, Метил с малолетства, Чудный свет на всю судьбу Проливает детство Голос чей-то и ничей Слово к слову сложит И никто меня ничем Обделить не сможет Не возьму чужой воды, И чужого хлеба, Я для собственной звезды Собственное небо. Лучшие стихотворения Юнны Мориц воспринимаются как дневник души – умной и гордой. При всем богатстве звуковой инструментовки в стихах Юнны Мориц нет формализма, хотя порой, и справедливо, кажется, что ее поэзия несколько рассудочна. Это идет от характера, который не позволяет себе даже намека на лирическую аффектацию и держит себя в строгой узде замкнутой формы. Горячий напор чувств, красок, деталей повсюду чуть охлажден умом музыки.
Можно по - разному относиться к такой манере. Юнна Мориц – артистическая натура. Ее звукопись сродни живописи. Не случайно она так хорошо чувствует и понимает цвет, колорит, композицию пространства. Музыка и цвет, воплощенные в слове, как правило, не самоценны, а лирически содержательны, ибо выражают оттенки психологического состояния, культуру личности, ее историческую память. Отсюда и множество классических реминисценций – книжных, музыкальных живописных. Они для Мориц - та же теплая, естественная жизнь, только порой более реальная, ибо продленная в вечность: На грани выдоха и вдоха есть волна, Где жизнь от видимости освобождена, Упразднены тела и внешние чертя, И наши сути там свободно разлиты Там нет сосудов для скопления пустот, И знак присутствия иной, чем здесь, и счет Не лицевой, не именной, и только ритм Там раскаляется и звездами горит. На грани выдоха и вдоха есть волна, Где жизнь, как музыка, слышна, но не видна. И там поэзия берет свои стихи. И там посмертно искупаются грехи. Каждый художник вправе брать чужое, но не каждый умеет понять и освоить это чужое как кровное свое. Отсюда и дар перевоплощения, дар переводчика: «Если человек с детства читает поэзию и ему от природы дано вещество, откликающееся на тайны ритмичной Вселенной, которая, по сути, и есть поэзия, тогда он не то чтобы начинает поэзию любить — он начинает поэзией жить, в какие-то мгновенья вспоминая какие-то строки. А иногда он начинает жить в поэзии как поэт. Но источник один — «чужая поэзия», и она, безусловно, даёт очень мощную энергию, которая движет и развивает способности человека проникать в ритмы Вселенной, где мы пребываем»[15] Бывает, впрочем, что Юнна Мориц впадает в холодноватую изысканность стиля, и тогда на поверхности стиха проступает чертеж, обозначение чувства вместо него самого. Когда речь идет о таком профессионале, неверный, пусть и красивый звук есть верный признак отсутствия серьезного жизненного повода для поэтического высказывания:
Мой друг, мой безумный,мой свет голубой, Умчалась бы я в понедельник с тобой Туда, где в классической синей ковбойке Поет у костра синеглазый ковбой. Во вторник бы сделалась я мотыльком, Тебя догнала бы на судне морском, На мачте бы я трепыхалась до Гавра. А в Гавре бы шла за тобой босиком! И в среду не поздно,и в среду могла б, Умчатся туда, где растет баобаб, Могла бы я стать одуванчиком в среду, Он чудно летает и духом не слаб! В четверг замечательно рухнуть в прибой, И вынырнуть где-нибудь, рядом с тобой, Ну, в солнечной Греции, в облачной Швеции, Обняться навек и смешаться с толпой. А в пятницу, в пятницу гуси летят. И лебеди тоже, куда захотят. На лебеде-гусе тебя догнала бы В пампасах, где ветры, как воры свистят, И даже в субботу не поздно ничуть Пуститься в такой обольстительный путь И шепотом в Лувре к тебе обратиться: «Я - здесь, я – всегда и везде, не забудь!», Но мне в воскресенье милее всего В кофейне на Рейне, где много всего За столик присесть, Где с коварной подружкой гуляешь И ждешь меня меньше всего. Умчалась бы я за тобой в города, В пампасы и в прерии, в кое-куда, Но сколько селедок, морковок, петрушек Кудыкнут: -Куда ты» -Нет, я никуда. Искренность, обеспеченная судьбой, духовной биографией поэта – непременное свойство подлинной лирики, хотя, разумеется, сама по себе эта искренность, как и стихотворная техника, еще не гарантирует объективной ценности стиха. Все зависит от того, насколько богат внутренний мир поэта, каково его нравственное наполнение: Опомнись, что ты делаешь, Джульетта! Остановись, окрикни этот сброд, Зачем ты так чудовищно одета, Остра, отпета, под линейку рот. Сестра моя, отравленная ядом Кровавой тяжбы, скотства и резни, Одумайся, не очерняй распадом, Судьбы своей блистательные дни Нет слаще жизни, где любовь крамольна, Вражда законна, а закон бесстыжь, Не умирай Джульетта добровольно, Вот гороскоп – наследника родишь. Не променяй же детства на бессмертье И верхний свет на тучную свечу. Все милосердье и жестокосердье Не там, а здесь. Я долго жить хочу! Я быть хочу! Не после, не в веках, Не наизусть, не дважды и не снова, Не в анекдотах или дневниках – А только в самом полном смысле слова! Противен мне бессмертия разор, Помимо жизни, все невыносимо, И горя нет, пока волнует взор. Все то, что, в общем, скоротечней дыма. Веришь этому живому голосу, обращенному к шекспировской Джульетте, к самой себе, к каждому из нас, которым надлежит до конца пройти свой земной путь человека в самом полном смысле слова. «Поэтка» Юнна Мориц — уникальное явление в литературной и общественной жизни современной России. Бунтарка, всю жизнь идущая против течения, многогранная, самодостаточная личность. Её особость, отдельность, отстранённость от групп и течений, как ни странно, приводит к такому парадоксальному результату, когда «демократы» и «почвенники», «левые» и «правые» с одинаковым воодушевлением пишут о её стихах и о ней самой. «Я ни по характеру своей личности, ни по характеру творчества никогда не была поэтом какого-то определённого поколения», — говорила Юнна Мориц в одном из интервью. Булат Окуджава, с которым дружила Юнна Мориц, является автором замечательных строк: Клянусь, что это любовь была. Посмотри — ведь это её дела. Но, знаешь, хоть Бога к себе призови, Все равно ничего не понять о любви. Ничто человеческое не чуждо даже такой сильной и волевой женщине. Просто женщина — любящая и любимая писала и такие строки: Песня куптараева Я хуже, чем ты говоришь, Но есть молчаливая тайна – Ты пламенем синим горишь, Когда меня видишь случайно. Ты в синем пресинем огне Живучей влюбленности пылкой Коверкаешь с горькой ухмылкой Плохие слова обо мне. И этот костер голубой Не я ли тебе подарила, Чтоб свет не померк над тобой, Когда я тебя разлюбила Но жгучую эту лазурь Не я ль разводить мастерица, Чтоб синие искры в глазу Цвели на лице твоем, рыцарь? Так радуйся, радуйся мне, Не бойся в слезах захлебнуться, Дай волю душе улыбнуться, Когда я в дверях и в окне. Я хуже, чем ты говоришь, Но есть молчаливая тайна – Ты пламенем синим горишь, Когда меня видишь случайно. Особенно дороги те мгновения ее поэзии, когда «вечное» как бы прорастает в них из вещного, конкретного, а не парит, оторвавшись от земли, в тумане абстракции. Когда упругий парус стиха прочно прошит суровой просоленной нитью реальной, а не вымечтанной жизни: Поэтка Юнна Мориц откровенна в понимании всемирной культурной истории. Масштаб ее поэзии - это действительность высочайшей культуры и поэтической мысли, действительность человеческого таланта и достоинства в постоянно меняющемся мире, полном угроз, жестокости и недействительности: Работа сдельная, сдаем Такого кипятка объем- Чтоб вы госдепнули дубьем Страну, в которой мы живем. Работа сдельная: число Российских безобразий, кстати, Во много раз бы возросло-, Когда б мы знали, сколько платят. Работа сдельная-точней Не скажешь!..Сколько стоит случай Кошмара штучного?..Парней Волнуют цены сделки сучьей. Работа сдельная: товар Совсем не общество больное, А раздраженья самовар, Но сколько стоит остальное? Работа сдельная: братва Раскочегарила делянки, Но сообщите, - какова Цена поштучная подлянки? Работа сдельная, сдаем Такого кипятка объем- Чтоб вы госдепнули дубьем Страну, в которой мы живем. Сверхъестественная сила духа, неукратимое иго вечных сравнений, так ее читают, так слушают, так любят или так казнят: Я шла по улице ногами, И ветер платье раздувал. Все остальное шло слогами, Держа, как волны, интервал. Слогами шло сиянье свыше, И шел слогами кислород, Шли облака, листва и крыши, Моих свобод воздушный флот. Сто лет прошло,- ко мне слогами Пришла бутылка с письмецом, Слогами – волны с берегами И свет, рождаемый Творцом, Там живопись поет слогами, Не лживопись, не маски поз, Там любят всеми облаками – За что? Стонательный вопрос. Стихотворения Юнны Мориц завораживают не только мультипликационно-никитинской классикой, на которой выросло поколение, но и стихами, резко индивидуальными в двух отношениях: выражают непохожего на остальных людей автора и непохожие одно на другое. Странные, хлесткие, точные: Я с гениями водку не пила И близко их к себе не подпускала, Я молодым поэтом не была, Слух не лелеяла и взоры не ласкала. На цыпочках не стоя не перед кем, Я не светилась, не дышала мглою, И свежестью не веяла совсем На тех, кто промышляет похвалою. И более того, угрюмый взгляд На многие пленительные вещи Выталкивл меня из всех плеяд Из ряда вон, чтоб не сказать похлеще, И никакие в мире кружева Не в силах были напустить тумана, И мглой мои окутать жернова И замыслы бурлящего вулкана. Так Бог помог мне в свиту не попасть Ни к одному из патриархов Музы, Не козырять его любовью всласть, Не заключать хвалебные союзы, Не стать добычей тьмы и пустоты, В засиженном поклонниками зале, И жить на то, что скажешь только ты, А не на то, что о тебе сказали! Предпочтение откровенности – непременная черта всякого подлинного искусства. В том числе искусства поэзии, которому Юнна Мориц с честью служит вот уже четверть века, и чье творчество, бесспорно ляжет удобрением в землю будущих поколений, станет несущей конструкцией поэзии не века, а времён: прошлого, настоящего, будущего и вечного. [1] Из рассказа Ю. Мориц «Хлад, глад, свет» [2] Из письма Юнны Мориц Константину Сергеевичу Рубинскому от 29 декабря 1981 года (Москва) [3] Из интервью с Юнной Мориц [4] Из интервью с Юнной Мориц [5] Выписка из приказа № 147 от 29 июня 1957 г. по Литературному институту им. М. Горького [6] Из интервью с Юнной Мориц [7] Из интервью с Юнной Мориц [8] Литературная газета № 6 7-13 февраля 2001 г. Интервью «Таким образом. Юнна Мориц до и после «Триумфа»» [9] Официальный сайт поэтессы [10] Из интервью с Юнной Мориц [11] Официальный сайт поэтессы [12] Из интервью Юнны Мориц газете «Газета» от 31.05.2004 г.
[13] Из интервью с Юнной Мориц. [14] Из интервью Юнны Мориц газете «Газета» от 31.05.2004 г. [15] «Литературная газета», 7–13 февраля 2001 г.
|
