Глава 13.Вечера у Долорес

Ужин в Большом зале не доставил Гарри в тот день большого удовольствия, весть о его перебранке с Амбридж распространилась исключительно быстро даже по меркам Хогвартса. Пока он сидел за столом между Роном и Гермионой, до него отовсюду долетали шепотки. Забавно было, что шепчущиеся, похоже, считали: если Гарри слышит — тем лучше. Можно подумать, они надеялись, что он снова выйдет из себя и примется кричать, и тогда они получат его историю из первых рук.

— Он говорит, что видел, как Седрика Диггори убили...

— По его словам выходит, что он дрался Сами-Знаете-С-Кем...

— Да брось ты...

— Кому он мозги хочет запудрить?

— Ну не на-адо...

— Я вот чего не могу взять в толк, — сказал Гарри нетвердым голосом, положив нож и вилку, которые ему трудно было держать — так дрожали руки. — Почему они все, как один, поверили этой истории два месяца назад, когда услышали ее от Дамблдора?..

— Дело вот в чем, Гарри. Я совсем не убеждена, что они даже тогда ей поверили, — мрачно проговорила Гермиона. — Слушайте, пошли отсюда.

Она тоже положила нож и вилку, стукнув ими по столу; Рон, с тоской посмотрев на недоеденный кусок яблочного пирога, последовал ее примеру. Пока они шли из зала, все смотрели на них.

— Как это ты не убеждена, что они поверили Дамблдору? — спросил Гарри Гермиону, когда они поднялись на площадку второго этажа.

— Ты не до конца понимаешь, как обстояли дела после того, что с тобой случилось, — тихо сказала Гермиона. — Ты появляешься посреди лужайки с телом Седрика... Что произошло в лабиринте, никто из нас не видел... О том, что Сам-Знаешь-Кто возродился, убил Седрика и дрался с тобой, Дамблдор сообщил нам на словах, и только.

— Но это правда! — воскликнул Гарри.

— Я знаю, Гарри, поэтому, пожалуйста, перестань на меня бросаться, — утомленно попросила его Гермиона. — Я хочу сказать, что, когда все поехали на каникулы по домам, правда еще не улеглась в головах, а дома они два месяца читали, что ты идиот, а Дамблдор — выживший из ума старик.

Пока они шли по пустым коридорам в башню Гриффиндора, по окнам барабанил дождь. Гарри казалось, что первый школьный день длится уже неделю, но прежде чем ложиться спать, надо было еще одолеть гору домашней работы. Над правым глазом угнездилась тупая пульсирующая боль. Когда они свернули к портрету Полной Дамы, Гарри посмотрел в мокрое от дождя окно на темный луг. В хижине Хагрида огонь по-прежнему не горел.

— Мимбулус мимблетония, — сказала Гермиона, не дожидаясь вопроса Полной Дамы. Портрет распахнулся, и друзья полезли в проем.

Общая гостиная была почти пуста — мало кто успел к этому времени покончить с ужином. Живоглот, лежавший клубком на одном из кресел, двинулся, громко мяукая, им навстречу, и когда трое друзей сели в свои любимые кресла у камина, он легко вспрыгнул Гермионе на колени и улегся там, похожий на пушистую рыжую подушку. Гарри уставил взгляд в огонь, чувствуя себя усталым и выпотрошенным.

— Как мог Дамблдор это допустить? — вдруг воскликнула Гермиона, заставив Гарри и Рона вздрогнуть; Живоглот с обиженным видом соскочил с ее колен. Она с такой яростью стукнула кулаками по мягким подлокотникам кресла, что из швов посыпались кусочки подкладки. — Как он мог позволить этой ужасной тетке нас учить? Да еще в год, когда нам сдавать СОВ!

— Ну, выдающихся учителей защиты от Темных искусств у нас пока еще не было, — сказал Гарри. — Помните, что Хагрид говорил? Никто не хочет идти на эту должность, потому что она проклята.

— Да, но нанять такую, которая запрещает нам применять волшебство? Что Дамблдор делает? Не понимаю.

— И к тому же она будет вербовать доносчиков, — хмуро заметил Рон. — Помните ее слова? Она хочет, чтобы к ней приходили и рассказывали про тех, кто говорит, что Сами-Знаете-Кто возродился.

— Ну еще бы! Она сама здесь для того, чтобы за нами всеми шпионить. Это же очевидно — иначе зачем Фадж ее сюда прислал? — резким тоном сказала Гермиона.

— Только не начинайте опять спорить, — обессиленно промолвил Гарри, когда Рон открыл рот, чтобы ответить. — Может, мы просто... просто займемся домашней работой, это хотя бы скинем...

Они взяли сумки, которые лежали в углу, и вернулись к креслам у камина. Гриффиндорцы уже начали возвращаться с ужина. Гарри старался не смотреть на портретный проем, но взгляды на себе все равно чувствовал.

— Давайте сперва со Снеггом разберемся, — предложил Рон, обмакнув перо в чернила. — «Свойства... лунного камня... и его использование... в зельеварении...» — бормотал он, выводя эти слова вдоль верхней кромки пергамента. — Так. — Он подчеркнул заголовок и с надеждой посмотрел на Гермиону.

— Ну, и какие же свойства у лунного камня и как он используется в зельеварении?

Но Гермиона не слушала его. Она смотрела в дальний угол гостиной, где сидели теперь Фред, Джордж и Ли Джордан, окруженные невинного вида первокурсниками, которые все до единого жевали нечто, взятое, судя по всему, из большого бумажного пакета в руках у Фреда.

— Нет, как хотите, но они зарвались, — сказала она, вставая с негодующим видом. — Пошли, Рон.

— Что?.. Куда пошли? — спросил Рон, явно пытаясь выиграть время. — Нет... Давай не будем, Гермиона... Как мы можем им запретить раздавать сладости?

— Ты прекрасно знаешь, что это не просто сладости, а Кровопролитные конфеты, Блевальные батончики или что там еще...

— Обморочные орешки... — тихо подсказал Гарри.

Один за другим, точно их били по голове невидимым молотом, первокурсники обмякали в своих креслах, теряя сознание; некоторые сползали прямо на пол, другие, вывалив языки, повисали на подлокотниках. Те, кто на них смотрел, большей частью смеялись; Гермиона, однако, расправила плечи и решительным шагом двинулась к Фреду и Джорджу, которые стояли теперь с блокнотами в руках и пристально наблюдали за подопытными. Рон приподнялся со своего кресла, замер на секунду-другую в этом положении, не зная, как ему быть, потом, обращаясь к Гарри, буркнул:

«Она сама справится» — и, сев обратно, съехал в кресле так низко, как только можно было при его внушительном росте.

— Хорошего понемножку! — громогласно заявила Гермиона Фреду и Джорджу; они подняли на нее глаза с легким удивлением.

— Да, ты права, — кивнул Джордж. — Доза, кажется, немного великовата.

— Я, кажется, сказала вам утром: вы не имеете права испытывать на учениках эту дрянь!

— Мы же им платим! — возмутился Фред.

— Это не важно. Вы подвергаете их опасности!

— Глупости, — отрезал Фред.

— Уймись, Гермиона, с ними все в полном порядке! — успокаивающе сказал Ли, который, переходя от первокурсника к первокурснику, засовывал им в открытые рты темно-красные конфетки.

— Вот, смотри, они приходят в себя, — сказал Джордж.

Некоторые первокурсники действительно зашевелились. Иные, почувствовав, что лежат на полу или висят на ручке кресла, были настолько этим напуганы, что Гарри понял: Фред и Джордж не предупредили их о действии, которое окажут на них «сладости».

— Как себя чувствуешь, нормально? — участливо спросил Джордж маленькую темноволосую девочку, лежащую у его ног.

— Я... да, кажется, — слабым голосом ответила она.

— Замечательно, — радостно сказал Фред, но миг спустя Гермиона выхватила у него из рук и блокнот, и пакет с Обморочными орешками.

— Ничего замечательного!

— Да ты что, ведь они остались живы! — сердито возразил Фред.

— Не смейте этого делать! Что, если кто-нибудь всерьез заболеет?

— Никто не заболеет, мы всё уже проверили на себе, мы просто хотим убедиться, что они на всех действуют одинаково...

— Если вы не прекратите, я...

— Оставишь нас после уроков? — спросил Фред тоном, в котором слышалось: «Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь».

— Посадишь нас строчки писать? — ухмыльнулся Джордж.

По всей гостиной зазвучал смех. Гермиона словно бы стала чуть выше ростом; глаза ее сузились, в пышных волосах, казалось, затрещало электричество.

— Нет, — заявила она вибрирующим от гнева голосом. — Я просто напишу вашей матери.

— Ты этого не сделаешь, — в ужасе проговорил Джордж, отступив на шаг.

— Еще как сделаю, — мрачно сказала Гермиона. — Если вы сами хотите глотать эти идиотские штучки, глотайте сколько угодно, но давать их первокурсникам я не позволю!

Фреда и Джорджа как громом поразило. Было совершенно ясно, что угроза Гермионы — удар ниже пояса. Окинув их напоследок суровым взглядом, она швырнула Фреду обратно блокнот и пакет и вернулась к своему креслу у камина.

Рон сполз уже так низко, что нос был примерно на одном уровне с коленями.

— Спасибо за поддержку, Рон, — язвительно бросила Гермиона.

— Ты отлично разобралась с ними сама, — пробормотал Рон.

Поглядев несколько секунд на свой чистый лист пергамента, Гермиона раздраженно сказала:

— Без толку, не могу сейчас сосредоточиться. Я иду спать.

Она открыла сумку. Гарри думал, что она тут же уберет туда книги, но вначале она достала из сумки два уродливых шерстяных предмета. Аккуратно положив их на столик у камина, она пристроила сверху несколько скомканных клочков пергамента и сломанное перо, после чего отступила, чтобы оценить впечатление.

— Именем Мерлина, что ты такое делаешь? — спросил Рон, глядя на нее как на чокнутую.

— Это шапки для эльфов-домовиков, — бодро ответила она, начав наконец складывать в сумку книги. — Я летом их связала. Без волшебства я вяжу очень медленно, но в школе, думаю, дело пойдет гораздо быстрее.

— Ты что, оставляешь им эти шапки? — медленно проговорил Рон. — А вначале посыпаешь их всяким мусором?

— Точно, — с вызовом подтвердила Гермиона и перекинула сумку через плечо.

— Так нельзя, — сердито сказал Рон. — Ты пытаешься всучить им эти шапки хитростью. Хочешь освободить их против их желания.

— Разумеется, они желают освободиться! — возразила Гермиона, но лицо ее порозовело. — И не смей трогать шапки, понятно?

Она вышла. Рон подождал, пока за ней закрылась дверь, которая вела в спальни девочек, а потом смахнул с шерстяных шапок весь сор.

— Пусть по крайней мере видят, что берут, — твердо сказал он. — А что касается этого... — он скатал пергамент, на котором вывел заголовок заданной Снеггом письменной работы, — сейчас даже и пытаться бессмысленно. Без Гермионы я все равно ничего не напишу, я понятия не имею о лунных камнях. А ты?

Гарри покачал головой, чувствуя, что боль в правом виске усиливается. Мысль о длинной письменной работе про войны с великанами отозвалась там нестерпимой пульсацией. Прекрасно зная, что утром пожалеет о невыполненном домашнем задании, он запихнул учебники обратно в сумку.

— Я тоже пойду лягу.

По пути к двери, ведущей к спальням, он прошел мимо Симуса, но даже не взглянул на него. У Гарри возникло мимолетное ощущение, что Симус открыл рот, желая заговорить, но он ускорил шаги и без приключений добрался до спиральной каменной лестницы с ее успокаивающим безлюдьем.