Л.: Да. 3 страница

Р.: Хорошо. Со многими людьми это не так. Это то, что нам нужно знать. Особенно с курящими. Закури. Я люблю курить, обсуждая курение. И когда я работаю с кем-нибудь на предмет курения, я всегда курю. На самом деле — так вот я начал курить (смех). Это называется воровское поведение. Многие люди, когда ты закуриваешь... раз... они тянутся к пачке. Но с тобой это, кажется, не так. Теперь мы собираем все эти части, о которых уже знаем, и так сделаем. Теперь, когда мы знаем, что независимо от того, что его вызывает, есть момент времени, когда ты имеешь этот большой, яркий образ? Если бы у тебя был сознательный ум, который бы вел себя усердно при виде этого образа, то он бы его просто выключил. Нужно сотрудничество со стороны твоего сознательного ума, который не всегда склонен к сотрудничеству, насколько я могу об этом судить. Но если ты сделаешь это прямо сейчас и снова его выключишь, случится то же самое. Если бы ты вытащила оттуда удовольствие, как бы можно было... если мы подумаем об этом, о том, чтобы оно само с этим справилось? Если она думает о шоколаде и яркости образа, затем автоматически — чтобы интенсивность...

Гр.: Как насчет постановки на якорь?

Р.: Это и есть постановка на якорь. По-моему, постановка на якорь — это уже старо, старая штука. Мы здесь занимаемся формой постановки на якорь, которая гораздо более методична. Старая постановка на якорь очень полезна для некоторых вещей. Но это в общем штука высокой мощности. Тот образ, что у нее есть, — это якорь, но это не только якорь,

а то, что можно увеличить и уменьшить. Мы хотим получить его, а потом, когда он будет здесь, чтобы он сам уменьшился. Лучший способ это сделать — увеличить что-то другое. Так вот, мы задаем вопросы: почему бы просто все время не есть шоколад?

Э.: Меня бы от этого затошнило.

Р.: Верно. Тебя от этого затошнило. Есть еще какая-нибудь причина? Почему ты хочешь уменьшить свое наслаждение или удовольствие и влечение к шоколаду? Мы здесь подождем несколько минут.., чтобы ты придумала хорошую причину.

Гр.: (Смех).

Э.: Мне не очень-то нравится вкус шоколада, но мне хочется его есть много или долго. Меня бы от этого тошнило.

Гр.: Если ты будешь его есть постоянно, он потеряет привлекательность?

Р.: Ты ведь начала это здесь. Ты довольна тем, сколько шоколада потребляешь? Ты бы не это хотела изменить в своей жизни? Мне не хочется губить здесь ничего приятного.

Э.: Меня не устраивает сильное желание, которое приходит. Я не хочу этого желания. Я могу выбирать, когда есть или не есть шоколад, но мне не нравится это желание. У меня появляется чувство, что я уже не вольна в своих желаниях, но я не могу выбирать... оно меня вроде охватывает и побеждает и МНЕ НУЖНО ЕСТЬ ШОКОЛАД!!!

Р.: И ты в самом деле идешь и берешь сколько-нибудь?

С: Да.

Р.: О, тогда у тебя в этот момент нет выбора?

Э.: Это я и хочу сказать.

Р.: Так что же тебе в этом не нравится? Когда ты сталкиваешься с тем, что тебе нужно его есть — и ешь?

Э.: Это чувство того, что ты не управляешь, не играешь активной роли в том, что делаешь или не делаешь.

Р.: Есть какие-нибудь отрицательные побочные явления?

Э.: Я чувствую, что совсем не управляю.

Р.: Сейчас, когда мы разговариваем?

Э.: Желудок расстраивается. Я слишком много ем.

Р.: Ладно. Когда ты управляешь, то побочные эффекты в том, что твоя кожа выглядит лучше, ты...

Э.: В животе непротивно.

Р.: Ты чувствуешь себя и выглядишь лучше. Если у тебя есть образ, например, когда ты мысленно попадаешь в ситуацию, где ты «АААА... МНЕ НУЖНО СЪЕСТЬ ШОКОЛАД» — такое состояние — у тебя есть в это время образ того, какая ты, когда ты управляешь? Другими словами, ты хочешь этим управлять. Если бы ты действительно этим управляла, как ты думаешь, как бы ты выглядела и чувствовала себя? Очевидно, что-то тебя прежде всего заставляет поднимать этот вопрос.

Э.: Ну, мне просто не нравится, когда шоколад у меня не под контролем.

Р.: Ты думаешь, что ты бы выглядела, чувствовала себя и говорила лучше?

Э.: О, конечно.

Р.: У тебя есть образ этого? У тебя есть изображение этого? Ну, включи его. Сделай ярче. Сделай еще ярче. Сделай его еще чуточку ярче. Это усиливает приятное чувство, которое этому сопутствует?

Э. (с восторгом): Да, в самом деле!

Р.: Мы здесь попробуем сыграть в маленькую игру. Это наука, имейте в виду. Я хочу, чтобы ты следовала за мной. Я хочу, чтобы ты взяла шоколад, яркий образ шоколада. По-настоящему яркий образ шоколада... еще нет, я скажу когда... прыгнула на этот свой шоколадный образ и весь его съела... Я хочу, чтобы ты сделала что-то вроде этого просто в порядке эксперимента. Я хочу, чтобы ты взяла тот образ... Я не знаю, какие у тебя образы. У некоторых людей образы квадратные, у некоторых — шестиугольные, но какой бы он ни был, я хочу, чтобы ты поместила в углу этот маленький образ. Что-то вроде темного маленького образа другой тебя, где бы ты выглядела и чувствовала себя лучше и лучше контролировала. Но сделай его ярким. Я хочу, чтобы этот образ становился темнее и меньше, а вот этот образ здесь — ярче и больше. Я хочу, чтобы ты просто зашла внутрь и механически сделала это пять раз, а затем бы его выключила. Не возвращайся обратным путем. Ты понимаешь? Другими словами, не давай задний ход. Остановись, открой глаза, выйди и зайди снова. Снова создай образ и пусти его тем же путем.

Э.: От маленького, темного...

Р.: Чтобы был выбор и все такое. С огромным образом «желания шоколада». Потом это становится темнее и меньше, а этот — светлее и больше. Затем ты заканчиваешь и выходишь. Я хочу, чтобы ты это сделала пять раз подряд... Раз... Верно. Хорошо, теперь, между прочим, те из вас сзади с блокнотами... для тех из вас, кто учится различать изменения цвета кожи, вот, где это действительно происходит. Я заметил, что если я выбираю кого-то в заднем углу, остальные поворачиваются и смотрят. Теперь, что я хочу. Бе-бе... на этот раз я хочу, чтобы ты вышла и нарисовала образ шоколада и выяснила, что само по себе случится.

Э.: Я не могу этого сделать.

Р.: Конечно, можешь. Приятный, большой, яркий образ шоколада. О, попробуй еще разок, для меня. Можешь получше постараться еще один раз.

Э.: Я не могу. Грязь, просто грязно.

Р.: О, можно постараться получше. Еще раз попробуй.

Э.: Я не могу. Грязь, одна грязь.

Р. (с сарказмом): А как тебе нравится то, что ты утратила свое пристрастие? Это называется — ремонт печалей. (Смех из группы).

Э.: Как это ты делаешь с сигаретами?

Р.: О, с сигаретами это не действует. Видишь, Эйлин, ты выиграешь свое пари, правда? Теперь ты это знаешь? Помнишь, ты спросила меня вчера за ленчем?

Э. (хихикает): А, это... Я поспорила...

Р.: Вот почему я сказал тебе, что это не сработает. Но все-таки я хочу поставить на это немного денег, НЕ БУДЬ ГЛУПЕНЬКОЙ.

Э.: Я не курю, так что я не... Я не вижу, что это работает с сигаретами. Вижу, что с шоколадом. Это есть.

Р.: Какая разница?

Э.: Я не могу это понюхать, не могу попробовать.

Р.: Да, но не ты же собираешься бросить курить.

Э.: Мне нужно знать, что это такое.

Р.: Тебе не обязательно это чувствовать. Я не знаю, какая у тебя привычка. Это позволяет тебе в достаточной степени это почувствовать (на самом деле, может быть, даже слишком) хорошо.

Э.: Ты имеешь в виду, что это годится для любой нежелательной вещи, от которой ты хочешь избавиться?

Р.: Нет, только от пристрастий, которые нежелательны, а не от геморроев. Более важно то, что, видишь ли, самое лучшее в этом процессе то, что нам не пришлось делать так, чтобы вкус у шоколада был паршивым, нам не придется делать так, чтобы сигареты были плохими на вкус. Хорошее здесь в том, я думаю, что люди, которые ходят и помогают кому-нибудь бросить курить, в конце концов становятся идиотами и мучают всех тех, кто еще курит.

Э.: Ты имеешь в виду людей, которые бросили курить?

Р.: Да, они заставляют этих людей бросить курить, а потом ходят и ведут себя, как дураки. Люди, бросающие курить, в результате становятся похожими на христиан, которые стучат тебе в дверь, пристают в аэропортах. Некоторые христиане в Калифорнии думают, что каждый должен быть христианином, хочешь ты того или нет. Ты подходишь к двери еврея и говоришь ему, что Христос умер за его грехи. Они начинают: «О, да я тебе что-то скажу: нет, не за мои грехи. Он умер за твои грехи, не за мои, и он не стучал в дверь и ни к кому не приставал». В этом примере есть смысл. Ей не пришлось делать так, чтобы у шоколада был плохой вкус. Ей не нужно было себя критиковать. Она просто использовала естественный метод, с помощью которого учится мозг. Можно так же развить привычку. Это сработает и в обратном направлении. Тот же механизм может заставить вас сильно хотеть и желать что-то сделать. Например, учиться. Существует множество вещей, которые хочется сделать. И как только начинаешь их делать, чувствуешь себя отлично, дело лишь в том, чтобы начать их делать. Ты можешь сделать из этого пристрастия. По сути, я ведь просто заменил одно пристрастие другим. Одно пристрастие и тяга — выглядеть хорошо, говорить хорошо и чувствовать себя хорошо, в обмен на тягу к шоколаду. По сути, механизмы — это не что-то такое, что я сделал с ней. Я просто сказал ей, что делать со своим мозгом, чтобы установить контроль над тем, как это в любом случае в голове происходит. Это, по сути, стратегия. У нее есть стратегия покончить с тягой к шоколаду. Пять раз — это немного, только потому, что это

отняло у нас много времени. Попробуй еще раз. Вперед. Создай хорошее, большое, яркое изображение шоколада.

Э.: Я не могу. Я в самом деле смотрю...

Р.: Посмотрите на нее. Если вы наблюдаете за ее лицом, она перейдет прямо во второе. Кажется, это вас не очень волнует. Дело в том, что она говорит, что это не имело отношения к тому, чтобы есть шоколад. Это имело отношение к сильному желанию. Это не то, что она сейчас посмотрит на шоколад и у нее не будет выбора. То, что происходит — это... Она рисует мысленное изображение, которое создает эту страсть к шоколаду, оно теперь просто перенесет ее в другое состояние, где она будет больше озабочена чем-то другим. Это все равно, что есть грязь. Кто хочет есть грязь? Только дети, черви и некоторые мои знакомые калифорнийцы, которые пользуются ужасно странными диетами... Есть люди, которые едят землю. Там столько органики. Можно продать все, что угодно, содержащее органику. Я думал над тем, чтобы продавать органические отходы как то, что точно можно есть. Поставь небольшой лоток около очистных сооружений. Я уверен, что найдутся люди, которые это купят.

Гр.: Кажется, что это то, что мы могли бы использовать сами, без кого-либо другого, и оно также бы работало.

Р.: Могли бы. Она это сделала. Я не делал ничего.

Гр.: Она бы этого не сделала, если бы здесь не было тебя.

Р.: Нет, но она могла бы.., когда знаешь, как это делать. Например, всегда легче, когда кто-нибудь что-то делает вместе с тобой, так как в этом случае легче следовать указаниям. Дело в том... я лучше различаю, как не... ты слушаешь... тебе говорят: «Я этого не хочу. Я избегаю этого, я избегаю того». И если об этом подумать, вещи которые они избегают... Я не хочу, чтобы у меня было это желание. Она хочет отказаться от этого желания, но она не может отказаться даже от шоколада. Та вещь, которая тебя привлекает, гораздо сильнее той, которая тебя отталкивает. Подумай о жизни подростков. Вокруг тебя множество вещей, которых ты боишься. Даже будучи взрослым. Существует феномен, когда тебя по-настоящему привлекает что-то, что далеко не такое сильное, как то, чего ты действительно стараешься избежать. Можно очень легко заставить людей... Люди гораздо легче

поддаются тому, чтобы это делать, когда их это привлекает, а не отталкивает. Вот старая история, которую мне рассказал Дейв Чиф. Странно, он совсем вчера не кашлял. Я думаю, ему надо пойти и выпить коктейль. Дейв Чиф раньше гипнотизировал людей и делал сигареты ужасными на вкус. Ну, и он считал, что самая мощная штука в нашем веке — масло из печени трески. И вот Дейв взял человека, который хотел бросить курить, и загипнотизировал его... «Сигареты будут на вкус, как масло из печени трески». Ну, конечно, через месяц этот человек вернулся. Дейв спросил: «Как курение?». Тот ответил: «Я вообще не курю». И Дейв спросил: «Нет проблем?». Парень подтвердил: «Нет проблем». И в это время он расстегнул пиджак, достал из кармана бутылку с маслом из печени трески и выпил его (смех). Дело в том, что каждый раз, когда делаешь подстановку, надо быть готовым, что случится что-нибудь подобное. Выбор, который я сделал, — создав то, что привлекает, когда ты выглядишь, говоришь и чувствуешь себя хорошо, — это такой выбор, где я не думаю, что тебе нужно заменить одно пристрастие другим — в смысле материальных объектов. Это не обязательно. Настоящее пристрастие — это что-то такое, что случается в сознании. И этот процесс необходимо превратить во что-то другое. Таким образом в ее сознание могут войти образы шоколада. Они там будут ровно вот столько. А теперь ее ум научился тому, что с ними делать. Я не думаю, что ты что-то делаешь с людьми. Я думаю, ты их учишь. Я знаю, как обучить кого-либо, как это делать. Если ты вернешься шаг за шагом...

Э.: Ты это в самом деле используешь...

Р.: Для себя?

Э.: Для себя или кого-нибудь еще?

Р.: И я не хочу бросать. Это слишком хорошо работает.

Э.: Ты мог бы этим пользоваться, если бы захотел?

Р.: Да, спроси Метта, он был там. Хм. Показ становится гораздо более элегантным, так я думаю, если здесь будет кто-нибудь другой и сделает это с тобой, чем если бы это делал я. Ничего на свете тебя не остановит. Поверь мне. Вы все это будете делать. Вот что я хочу сказать о курении: это то... Я делал это таким образом. Я создавал удовольствие (довольно

интересно, что она сама упомянула об этом). Я делал так, что ей доставляло удовольствие смотреть, как другие курят.

Э.: Я это сделала...

Р.: Очевидно, не очень хорошо. Одно дело — получать удовольствие от того, что другие курят. Другое — каждый раз, когда хочешь закурить, приходится переключаться на это желание. С этим человеком, который бросил курить, здорово не только это, но и то, что он не начал чего-нибудь, что ему нравится. И они также... потому что люди, которые бросают курить и у которых еще осталось пристрастие, не могут и остальному миру позволить курить. Поэтому единственное, что остается делать — это чувствовать тошноту, когда они слышат запах сигаретного дыма. Их тошнит. Пройдет определенное время (для них)... Им приходится вести себя необычно. Мне приходилось бывать в комнатах в 80 футов высотой. Как-то там был один курящий человек. Кто-то поднимает руку: «Ты не мог бы заставить этого человека прекратить курить?». Я запираю этого человека с пятью сигаретами в шкаф. Это только зрительный феномен... так что для меня это было всегда первоклассной вещью, потому что произошло то, что ей правилось наблюдать, как другие курят. Это переходный период, затем происходит самоподкрепление — чем больше не куришь, тем больше не куришь. В этом-то и заключается фокус, чтобы системы работали. Видишь ли, для людей в психотерапии и везде сейчас очень важна система. Вот уже 10 лет. К сожалению, я не знаю, что это такое. Эти семейные терапевты, то, как они понимают систему... они теперь вместо системы используют слово «процесс». Система, особенно кибернетическая, недавно оказалась за пределами кибернетики. В высокой технологии мы обнаружили, что киберсистемы — не то, где это находится. Существуют другие типы систем, гораздо более элегантные (хорошие) в смысле функционирования. У специалистов в коммуникациях есть слово — помощники. Так же, как обратная связь и прямая связь. Обратная связь — это хорошо. Прямая связь — плохо. И выясняется, что это цель программы прямой связи. Нечто самоподкрепляющееся — это, конечно, что-то новое. Это не обратная связь. Циклы обратной связи — это циклы, которые будут вечно крутиться по тому же маршруту. Люди

хотят добавить в свои системы обратную связь. Существуют открытые системы и закрытые системы. Если бы вы прочитали все книжки по семейной терапии, вы бы поняли, почему я говорю: «Господи, если бы они только знали, что такое система!». Я хочу сказать... Это было... Веди себя как следует. Научись быть подготовленным. (Это, в то время, как я с вами разговариваю, говорится о некоторых группах семейной терапии по поводу того, как лечить определенных людей). Ваша книга обращает внимание на... Хейли, между прочим, первого, кто перед ее выходом прорецензировал «Структуру магии». Ему были высланы первые четыре главы книги. Он ответил, что это не будет интересным, что это старо, и, очевидно, люди не понимают основных вещей. Они не понимают, что внимание сосредоточивается на индивиде, а не на взаимодействии семьи, как по этой старой писанине 20-х годов. Он сказал издателю, что не следует издавать вещи такого рода. И, с его точки зрения, это, возможно, верно. Были старые вещи 20-х годов, в публикации которых мы были заинтересованы. Но акцент на индивиде необходим, так как вы, как семейные терапевты, должны знать, как работает семейная система. Вы должны быть в состоянии взять любого члена семьи и сдвинуть всю систему. Кого вы возьмете, особого значения не имеет. Будет ли это отождествление (идентификация)? Но этим может быть практически любой и... опрокинуть систему. Чтобы система изменилась на другую. Этого нельзя делать, когда один из них в больнице. Вам нужно, чтобы человек взаимодействовал с членом системы. Для меня — это то, к чему должен стремиться семейный терапевт. И вы это делаете, создавая цикл прямой связи. Теперь я покажу, что же я от вас хочу. Акцент, о котором я говорил в первый день, заключается в том, что для меня НЛП — позиция и методология. Если есть позиция и методология, то можно создать приемы вроде этих (щелканье пальцев), сколько это займет времени... Кто из вас когда-нибудь учился, например, рефреймингу? Теперь ответьте те, кто этому учился — сколько у вас уйдет времени на то, чтобы сделать это с реф-реймингом?

Э.: О, в три раза больше.

7 Милтон Эриксон

Р.: Это займет, по крайней мере, в три раза больше времени. И то, если ты хорошо умеешь это делать. Если ты хорошо это делаешь, это можно сделать... это бы заняло в три раза больше времени. Если ты не очень хорошо это делаешь, это можно сделать, но это могло бы занять уйму времени, чуть ли не целую вечность. Это примерно то же самое. Если ты в самом деле не очень хорошо это делаешь, это все-таки займет у тебя вечность. Если ты хорошо это делаешь, можешь сделать это быстрее. Что касается меня, хорошо уметь это делать — значит быть в состоянии его создать. И это действительно возможно, особенно на этом уровне технологии, где вместо, скажем, рефрейминга, где есть установленный порядок вещей, которые надо делать, а не используешь один и тот же образец, если думаешь о способности усилить и ослабить интенсивность чувств и других вещей. Что происходит, когда ты делаешь звук громче или тише? Ты говоришь о пристрастиях, сильном желании, сильных чувствах. Ну, существует простой способ контролировать это пристрастие. Направить кого-то к чему-либо. Полезный эффект этого в том, что то, к чему она будет чувствовать большое пристрастие — это нужная тебе вещь. Это не просто подчеркивает избавление от пристрастия к шоколаду. Ей придется правильно на это смотреть, и это будет такой же мощной вещью. Видишь ли... например, есть что-нибудь такое, что ты делаешь, чтобы улучшить то, как ты выглядишь и чувствуешь себя? Ты иногда такое делаешь?

Э.: Хатха-йога.

Р.: Йога. У тебя пристрастие к этому?

Э.: Нет.

Р.: Ладно, подумай о занятиях йогой. Когда ты думаешь о занятиях йогой, что происходит?

Э.: Я становлюсь совсем расслабленной.

Р.: Когда ты думаешь о том, чтобы сесть и заняться йогой...

Э.: Чтобы лечь.

Р.: Прошу прощения? (поднимает руку к уху).

Э.: Чтобы лечь.

Р.: Хорошо. Когда ты думаешь о том, что ложишься и занимаешься йогой, ты идешь и занимаешься ею?

Э.: Не всегда.

Р.: Когда ты в последний раз это делала?

Э.: Месяца два назад.

Р. (со смехом): Когда, ты думаешь, наступит следующий раз?

Э. (смеясь): Возможно, сегодня вечером.

Р.: Может быть (поворачивается к группе). Сколько раз, как вы думаете, она ею займется с сегодняшнего дня до следующего раза, когда вы, ребята, встретитесь здесь вместе? (смеется). Больше одного раза? Ну, в конце концов, больше, чем в прошлом месяце. И борьбы не будет (пауза). Я полагаю, что все, за что приходится бороться, основывается на том, что ты заранее внутренне не организовался. Технологии, позволяющей приготовить мозг учиться или с легкостью что-либо делать, никогда не существовало, и я не... (я подчеркиваю это) хочу не того, чтобы вы прошли через то же самое и делали то же самое, что я с Эйлин. Я хочу, чтобы вы подумали о том моменте, когда я говорил о наличии экстенсивного исследования, и давайте, скажем, возьмем для примера Эйлин. Знаю ли я людей, которые работают с... сейчас ты. Сядь рядом с этим человеком (смех)... так буквально, ты понимаешь так буквально.

Э.: Как дрессированный тюлень.

Рл Я все думаю о том, чтобы сделать ставку. Когда я вчера сказал Эйлин, что смотрел крикет, то там-то я и сделал ставку. Знаете — делать ставки. Она же подумала: плавательный бассейн, не то, что ты споришь...

Э.: Если бы ты сказал — сделать ставку, я бы поняла, что ты имеешь в виду. Но ты употребил слово «пари».

Р.: Я сказал — ставки.

Э.: Нет, ты сказал: «Я поспорил насчет бассейна».

Р.: Нет, только «сделал ставку».

Э.: Потом я поняла, что ты имеешь в виду ставки. Но у меня просто немедленно возникает зрительный образ — так я устроена.

Р.: Конечно (имитирует ее движение глаз). Ну, в любом случае, ты сказала что-то о пари. Сможешь ли ты побудить кого-нибудь бросить курить? Если ты это сделаешь, ты выяснишь, сможешь или нет. Как ты сказала, ты не могла по-

7*

нять, как шоколад и сигареты могут быть одним и тем- же. Но мы сейчас не говорим здесь о чем-то таком буквальном. Мы говорим о мире понятий, и именно это — то, где находятся все эти разные вещи. Мы знаем: для того, чтобы кто-то начал вести себя в соответствии с пристрастиями... прежде чем у нас появится поведение, нужно, чтобы за ним что-то было. Верно, мозг и все эти странные штуки, которые он проделывает. Мы знаем также, что теоретически у нас есть еще чей-то мозг, который над этим думает. Так что у нас есть индивидуальные параметры. Тебе дали список некоторых субмодальностей?

Э.: Мы составили свой список.

Р.: Вы составили свой список. Я постараюсь послушать эту группу. Но все равно, вы все в конце концов узнали, что существует больше контраста, цвета, размера.

Гр.: Расстояния.

Р: Ну, параметры, которые я использовал, — конечно, яркость и размер. Хорошо... Я пользуюсь ими, чтобы управлять интенсивностью и еще одним... направлением этого к... или тем, что можно назвать контактом. Видишь, фактор яркости способен управлять интенсивностью. Я использовал размер, чтобы заставить его измениться и пойти в другом направлении. Вот почему необходимо использовать больше одного параметра, чтобы вызвать изменение.

Э.: Ты имеешь в виду — размер... Повтори еще раз.

Р.: Другими словами, я пользуюсь яркостью, чтобы управлять силой чувства. И для этой же цели я использовал размер. Верно. Другими словами, есть два образа. Ты чувствуешь, как они стремятся в этом направлении, но если один становится темнее, то другой становится больше. Ты изменишь направление того, куда устремлено поведение. И я мог бы использовать расстояние. Можно было бы сделать так, чтобы один увеличился и ушел в сторону, в то время как другой подошел поближе. Можно это делать самыми разными способами. Дело не в том, что один работает, а другой нет. Пока ты думаешь, что делаешь две вещи. Ты не просто заставляешь чувства стать слабее. Ты хочешь, чтобы они сделали это сами. Чтобы потом, в жизни, как только ты вышел в свет... Желание нападает, оно переходит... раз — во что-то

другое, изменяется в новом направлении. Это похоже на то, как тогда, когда знаешь, что входишь и в самом деле что-то собираешься сделать. Действительно, себя завел, входи и — раз — сделай что-то новое вместо того старого, что было всегда. Ты знаешь, о чем я говорю? Да, вот здесь ты все это делаешь сам. Теперь у тебя есть возможность изменить что-либо. Фокус в том, чтобы пройти следующие шаги. Первый — калибр. Это значит... тебе нужно знать, как выглядит шоколадный образ. Вот, здесь большой шоколадный образ. У нее было такое выражение лица? Хорошо. Затем мне нужно сравнить это с выражением лица, когда она думает о чем-то приятном, т. е. о своем образе, где она и чувствует себя, и выглядит хорошо, так, чтобы я мог перейти к стадии 2-й и 3-й. Сегодня я попробую автоматически перейти от 2-й стадии к 3-й, чтобы получить ее обратную реакцию. Поэтому первое, что нужно, это знать, где какой образ, чтобы можно было сказать, работает ли он в то время, как ты заставляешь прогонять это пять раз. Второе — нужно организовать систему. В этом случае система — следующее: я знаю, как снизить интенсивность образа. Я знаю, что мне будет нужно снизить интенсивность чего-либо, чтобы сделать возможным проникновение чего-то другого. И мне не только не понадобится ее уменьшать, но и создавать условия для проникновения чего-то другого, что имеется в наличии. Так что, вот здесь и будет введен новый элемент. Эта система... система организации. Поэтому тебе придется решить, как управлять двумя переменными, и переменными, конечно, будут интенсивность и содержание. Затем ты просто определишь, что работает и в этом случае, т. е. в большинстве случаев здесь ты уже изучил людей. Но нужно помнить — если усиливаешь яркость, чувства слабеют. Поэтому стадия градуировки (калибра) — та стадия, где это тоже нужно вычислить. Ты помнишь это из того упражнения? Хорошо. Мы делали его сегодня утром. Свежо в памяти. Система — это то, где тебе также придется найти еще одно... Каждый раз, когда ты собираешься изменять содержание, подумай о том, что меняет содержание. Дело в том, что воспоминания блекнут. Послушай то, о чем говорят люди. Воспоминания блекнут... они становятся меньше. Вместо того, чтобы использовать размер, я бы мог сделать так, чтобы об-

раз стал темнее, превратился в пятно и вернулся в виде другого пятна. Подумай о походе в кино. Единственное, что плохо работает — перепрыгивание. Знаешь, когда быстро переходишь от одной сцены к другой, всегда думаешь: «Это ретроспекция или что это?». Нужны симпатичные образы, которые превращаются в пятна. В размере хорошо то, что пропорциональное изменение позволяет им это делать самим. Не нужно уходить, теперь ты вводишь новый образ. У тебя есть выбор... тот, с которым, в общем, и работать. Можно использовать... о, с ними можно использовать все виды геометрических чудес. Теперь третий ключ, которым тебе нужно уметь пользоваться, — это автоматизация. Она нам сказала неправду. Она сказала, что хочет управлять (контролировать). Это чушь. Ей просто не нравится, когда она не управляет. Она просто сейчас не управляет. Она просто управляет тем, какой бы ей хотелось быть. Ей это приятнее. Никто не хочет управлять, потому что тогда тебе приходится постоянно принимать решения, каждую минуту жизни. «Вдохни, теперь выдохни, — сердцу нужно биться?»... Тебе не нужно такое управление. Кому это нужно, правда? А потом, если тебе не нравится, как обстоят дела, можно вмешаться и поменять все путешествие. Эта система будет все больше и больше заставлять ее делать что-то. Заставит ее почувствовать себя лучше, заставит выглядеть лучше. И в какой-то момент времени она может быть автоматизирована. Она сбежит, как и эта шоколадная штука. Дело в том, что в какой-то момент времени она может натолкнуться на препятствие или, как говорят профессионалы, технический дефект. Когда это случится, тогда и будешь это объяснять. Ты никогда не найдешь в природе абсолютно предсказуемых вещей. Но всегда стараешься найти что-то такое в смысле эффективности, где система будет работать сама по себе, насколько это возможно предсказать. Представь, что ты внушил женщине отвращение к шоколаду. Ну, вслед за этим придется бросить его есть... и получать от этого удовольствие, а затем ты бы, возможно, набросился на ее детей за то, что они его едят. И когда другие сидят за обеденным столом и начинают его есть, с тобой случается... — раз —...теряешь друзей... люди начинают говорить: «Она мрачная». Сотни людей потеряют работу. Нам не

нужно эхо вокруг. Так она будет самостоятельным эффектным человеком. Ее муж начнет: «Ты перестанешь все это делать? Мне не нравится смотреть на тебя!». Она начнет драться с людьми. Они разведутся. Погубят жизнь детям и все кончат психоанализом. Но все равно, для меня... самая важная часть этого — та, вторая стадия, когда берешь то, с чем мы здесь имеем дело, и заключается все в том, что все это приятно. Я хочу, чтобы вы об этом подумали. В этом нет никакой чепухи. Сейчас есть способ работы с неприятными вещами. Как, например, ты можешь лечить фобии. Можете представить более быстрый способ вылечить фобию, чем лекарство от фобии? Кто из вас знает ту стандартную штуку от фобии? Стандартное средство от фобии занимает около 10 минут. Или можешь сделать это вот так, примерно через три минуты. Зачем же тратить на это целых 10 минут? (смех).