От войны к миру

Чем ближе было окончание Гражданской войны, тем все явственней становились черты глубокого, системного кризиса, охватившего практически все сферы общества: от экономики до политики, даже идеологии. В тяжелом состоянии находилась промышленность. Уже в 1919 году из-за отсутствия хлопка почти остановилась текстильная отрасль. В 1920 г. из 287 национализированных текстильных фабрик работало 77, остальные прекратили действовать. В 1919 г. в стране потухли все домны. Россия фактически не производила металлов, а жила остатками запасов. И только в начале 1920 г. начали действовать 15 доменных печей, которые дали около 3% металлов, выплавлявшихся в царской России накануне войны. В целом же, по сравнению с «эталонным» 1913 г. промышленное производство упало в 7 раз. По добыче нефти и угля Россия была отброшена к уровню 90-х гг. XIЛ века. Больным местом народного хозяйства являлся транспорт На 1920 г. 58% паровозного парка вышло из строя. Не лучше дела обстояли с вагонами. Железнодорожные артерии постепенно замирали. Страна испытывала острейший финансовый кризис. По декрету СНК РСФСР от 4 марта 1920 г. ее наводни ли дензнаки номиналами в 5 и 10 тыс. рублей. За коробок спи чек, сельдь или килограмм картофеля горожанину приходи лось платить «целые состояния», исчисляемые тысячами и миллионами обесценившихся рублей.

Разорение, хотя и несколько в меньших масштабах, охватило деревню. Официальный лозунг, что альфой и омегой российской революции является рабоче-крестьянский союз на деле пока не принес крестьянству ни воли, ни хлеба. Валовой сбор зерновых культур в 1920 г. снизился по сравнению с 1909—1913 гг. более чем на треть. Значительная часть продуктов питания потреблялась самой деревней. Притом, что на рубеже 1920—1921 гг. продразверстка составляла 80% поступлений в госбюджет (что в два раза превышало все сельскохозяйственные выплаты в 1913 г.) естественные возможности этого источника финансирования государства резко сокращались из-за нежелания крестьянина исключительно в интересах государства расширять свое производство.

Уже в конце 1920 г. стало ясно, что причиной переживаемых страной бед была продолжавшаяся и после Гражданской войны политика «военного коммунизма». Даже такие апологеты «военного коммунизма», как Бухарин, позже признавали его временный чрезвычайный характер. Сформировавшаяся экономическая модель была оправданной в условиях вооруженного противоборства, теперь же она являлась опасным анахронизмом.

Кризис экономики дополнялся кризисом управления обществом. Он был обусловлен бюрократизацией аппарата управления. Прежде всего, бюрократизм нанес удар по самой партии. В октябре 1920 г. председатель Курского губисполкома К. Юренев так обобщил происходившее: первоначально большевики надеялись построить новую власть силами партии, «опартиить» государство; но наделе пришлось «огосударствить» саму партию. По мнению Юренева, переход партии к работе «по государственному» ознаменовал собой начало ее заболевания. «Государство, даже самое советизированное, имеет свою логику и соприкосновение с ним не может пройти даром для коммунистов», — полагал он. Когда же вдобавок верхи стали злоупотреблять привилегиями, многие заговорили о расколе прежнего большевистского «революционного монолита» на две партии.

Кризис заставлял руководство страны озаботиться поиском путей стабилизации. Со своими предложениями в разное время выступали такие деятели, как Л. Троцкий, Т. Сапронов, Г. Мясников, Н. Осинский и др. Первой серьезной попыткой й(.1 хода из создавшейся ситуации стал проходивший в декабре 1920 г. VIII съезд Советов. Однако основными защитниками «мягкой» крестьянской политики, а также приверженцами демократизации политической системы Советской России ни нем выступали находившиеся в оппозиции умеренные социалисты, а не правящая большевистская партия.

Важное место в идейных исканиях, которые были направлены на преодоление кризиса, занимала дискуссия о профсоюзах. Она развернулась в конце 1920 г. и продолжалась в течение нескольких месяцев. Завершилась она только на X съезде РКП(б), принявшем решение о переходе к нэпу. На первый взгляд в ходе «той дискуссии речь шла о сравнительно узком вопросе — о развитии массовых рабочих организаций. Однако на самом деле проблема стояла значительно шире. Рабочий класс оставался титульным для Советской власти. Расширение его демократических прав означало бы расширение демократии в жизни общества в целом. Дискуссия о профсоюзах касалась и народнохозяйственных вопросов. Главное, что она помогла советскому руководству уяснить: без освобождения от пут «военного коммунизма» преодоление кризиса невозможно.