Райчел Мид 10 страница

— Нет, он зверски избивал ее.

Он наложил повязки на мои руки, но попрежнему держал их в своих; по-моему, даже не замечая этого. Я-то уж точно заметила. Его руки были большими, теплыми, с изящными длинными пальцами. В другой жизни он мог бы играть на пианино.

— О господи! — воскликнула я. — Какой ужас! — Я невольно стиснула руки, в ответ он сжал свои. — Это кошмар. И она… она позволяла ему это?

— Она — да. — Уголок его рта приподнялся, возникла лукавая и одновременно грустная улыбка. — Я — нет.

Меня захлестнула волна восхищения.

— Расскажи мне, расскажи! Ты выбил из него это дерьмо?

Его улыбка стала шире.

— Именно.

— Класс! — Я думала, что круче, чем Дмитрий, быть невозможно, но ошибалась. — Ты отдубасил своего папочку! В смысле, это, конечно, ужасно, но… Здорово! Ты и вправду бог.

Он удивленно уставился на меня.

— Что?

— Так, ничего, — Я поспешно сменила тему разговора. — Сколько тебе тогда было лет?

Он по-прежнему выглядел слегка ошеломленным из-за этого моего замечания насчет бога.

— Тринадцать.

Вот это да! Ну, точно бог.

— Ты отколотил отца, когда тебе было всего тринадцать?

— Это оказалось не так уж трудно. Я был сильнее его и почти такого же роста. Я не мог позволить ему продолжать в том же духе. Хотел, чтобы он усвоил — быть мороем из королевской семьи не означает, что можно творить что угодно с другими людьми… даже с «кровавыми шлюхами».

Я просто ушам своим не поверила. Неужели он имел в виду собственную мать?

— Мне очень жаль.

— Все нормально.

Отдельные куски головоломки встали на свое место.

— Ты поэтому так расстроился из-за Джесси? Он тоже из королевской семьи и тоже пытался воспользоваться этим своим преимуществом по отношению к девушке-дампиру?

Дмитрий отвел взгляд.

— Я расстроился по многим причинам. В конце концов, вы нарушили правила, и…

Он не закончил и снова посмотрел мне в глаза с тем выражением, которое создавало между нами ощущение теплоты.

К несчастью, воспоминание о Джесси испортило мне настроение. Я опустила взгляд.

— Ты наверняка слышал, что обо мне говорят…

— Я знаю, что это неправда, — перебил он меня.

Его быстрая, уверенная реакция удивила меня.

— Откуда?

— Потому что я знаю тебя, — твердо ответил он — Знаю твой характер. Знаю, что ты хочешь стать выдающимся стражем.

Его уверенность вернула мне ощущение теплоты.

— Я рада, что хоть кто-то понимает. Все прочие считают меня совершенно безответственной.

— Несмотря на то, что ты больше заботишься о Лиссе, чем о себе? — Он покачал головой. — Нет, твое чувство ответственности глубже, чем у некоторых стражей вдвое старше. Ради достижения своей цели ты сделаешь все, что потребуется.

Я задумалась над его словами.

— Не уверена, что действительно смогу сделать все.

Он этим своим крутым движением вопросительно вскинул бровь.

— Не хочу коротко стричься, — пояснила я.

Он явно удивился. Это и не требуется.

— Все женщины-стражи коротко стригут волосы. Чтобы были видны их татуировки.

Он неожиданно отпустил мои руки и отклонился назад. Медленно потянулся к моей голове, захватил локон и задумчиво накрутил его на палец. Я замерла, какое-то время в мире не существовало ничего, кроме ощущения его прикосновения к моим волосам. Потом он отпустил их, явно удивляясь и даже смущаясь из-за того, что только что сделал.

— Не обрезай их, — угрюмо сказал он.

Каким-то чудом я сумела вспомнить, что эти такое — разговаривать.

— Тогда никто не увидит моих татуировок.

Он зашагал к двери, с легкой улыбкой на губах.

— Зачесывай их наверх.

 

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

 

На протяжении двух последующих дней я продолжала шпионить за Лиссой, каждый раз испытывая умеренное чувство вины. Она терпеть не могла, когда это происходило случайно, а теперь я поступала так намеренно.

Я наблюдала за тем, как одного за другим она привлекает на свою сторону могущественных игроков из королевских семей. Групповое принуждение было ей не по силам, но обрабатывать их поодиночке давало тот же эффект, разве что происходило медленнее. И фактически, многих даже не приходилось подталкивать к тому, чтобы возобновить общение с ней. Далеко не все были столь поверхностны, какими казались, они помнили Лиссу и любили ее за то, какая она есть. Они тянулись к ней, и теперь, спустя полтора месяца после нашего возвращения в Академию, казалось, будто она никогда ее и не покидала. И, обретая былую популярность, она одновременно поддерживала меня и объединяла остальных против Мии и Джесси.

Однажды утром я настроилась на нее, когда она готовилась выйти к завтраку. Последние двадцать минут она сушила волосы феном, одновременно распрямляя их, — этого она не делала уже давно. Наталья, сидя на своей постели в их комнате, с любопытством наблюдала за процессом. Потом Лисса занялась макияжем, и тут Наталья заговорила:

— После уроков мы собираемся в комнате Эрин. Будем смотреть кино. Пойдешь?

Я часто шутила насчет того, насколько Наталья скучная особа, но ее подругу Эрин по темпераменту можно было сравнить со стеной.

— Не могу. Я обещала помочь Камилле обесцветить Карли волосы.

— Ты теперь проводишь много времени с ними.

Лисса пожала плечами, продолжая накладывать тушь на ресницы, отчего глаза сразу же стали казаться больше.

— Я думала, они тебе больше не нравятся. — продолжала Наталья.

— Я изменила свое мнение.

— Ты им, похоже, тоже теперь нравишься больше. Не в том смысле, будто кто-то не может полюбить тебя, но когда ты вернулась и не разговаривала с ними, они вроде бы охотно мирились с этим. Я слышала, они много говорят о тебе. Это неудивительно, поскольку они дружат и с Мией, но разве не странно, с чего они вдруг так сильно полюбили тебя? Прежде чем планировать что-то, они всегда ждут, чтобы посмотреть, что ты будешь делать. И многие из них теперь защищают Розу, которая на самом деле съехала с катушек. Не в том дело, что я верю всей это болтовне о ней, но мне всегда казалось немыслимым…

За трескотней Натальи скрывалось крошечное зерно подозрения, и Лисса почувствовала его. Наталья вряд ли нуждалась в принуждении, но Лисса не могла рисковать тем, чтобы невинные вопросы превратились в нечто большее.

— Знаешь что? — прервала она Наталью. — Может, я тоже успею к Эрин. У Карли волосы не такие уж длинные.

Эти слова мгновенно сбили Наталью с мысли.

— Правда? Вот класс! Это будет замечательно. Она сильно расстраивается, что ты больше не с нами, и я сказала ей…

 

Так оно и шло. Лисса продолжала применять принуждение и добивалась все большей популярности. Я наблюдала за ней, не вмешиваясь, но постоянно тревожась, пусть даже ее усилия начали приводить к тому, что косых взглядов в мою сторону и сплетен стало меньше.

— Это может вызвать встречный огонь, — шепнула я ей однажды в церкви. — Кто-то начнет удивляться и задавать вопросы.

Не драматизируй. Здесь все время действует та или иная сила.

— Но не такая.

— Ты не думаешь, что мое обаяние может само по себе обеспечить такой успех?

— Конечно думаю, но если Кристиан сразу опознал это, почему и другие не…

Я замолчала, когда два парня чуть дальше нас на церковной скамье внезапно взорвались смехом, глядя прямо на меня и даже не пытаясь скрыть этого.

Я отвернулась, стараясь не обращать на них внимания и чуть ли не впервые в жизни мечтая, чтобы священник поскорее начал службу. Однако Лисса посмотрела им прямо в глаза, на ее лице вспыхнуло выражение ярости. Она не произнесла ни слова, но под ее тяжелым взглядом улыбки парней быстро увяли.

— Скажите ей, что вы извиняетесь, — заявила она. — Да так, чтобы она поверила в это.

Спустя мгновение они буквально рассыпались в извинениях, умоляя меня о прощении. Я просто глазам своим не верила. Она использовала принуждение в публичном месте — и в каком! В церкви, только представьте себе! И применительно к двум людям сразу!

В конце концов их извинения иссякли, но Лисса все еще не чувствовала себя удовлетворенной.

— Это лучшее, на что вы способны? — взорвалась она.

Судя по их вытаращенным глазам, парни были в ужасе, что рассердили ее.

— Лисс! — Я коснулась ее руки. — Все в порядке. Я принимаю их извинения.

Ее лицо все еще излучало осуждение, но в конце концов она кивнула. Парни с облегчением откинулись на скамье.

Уф! Никогда в жизни я так не радовалась началу службы. Благодаря нашей связи я чувствовала исходящее от Лиссы мрачное удовлетворение, очень нехарактерное для нее. Мне это совсем не нравилось. Чтобы отвлечься от беспокойства за нее, я принялась, как часто делала, разглядывать людей в церкви. Сидя неподалеку, Кристиан открыто наблюдал за Лиссой с выражением тревоги на лице. Заметив мой взгляд, он нахмурился и отвернулся.

Дмитрий, как обычно, сидел сзади, в виде исключения не сканируя каждый угол на предмет возможной угрозы. Он ушел в себя, лицо приняло почти страдальческое выражение. Я до сих пор не понимала, зачем он ходит в церковь. Всякий раз он выглядел так, будто в нем идет какая-то внутренняя борьба.

Священник снова заговорил о святом Владимире:

— Его дух был необычайно силен, и поистине он имел дар Божий. Стоило ему прикоснуться, и калеки начинали ходить, а слепые прозревали. Куда бы он ни пришел, повсюду расцветали цветы.

Господи, мороям явно не помешали бы и другие святые…

Исцелял хромых и слепых?

Я совсем забыла о святом Владимире. Мейсон говорил, он возвращал к жизни людей, перешагнувших за черту смерти, и тогда это напомнило мне о Лиссе. Потом множество других событий отвлекли меня, и я не вспоминала об этом святом его «поцелованной тьмой» женщине-страже, да и об их «связи» тоже. Как могла я упустить все из виду? Госпожа Карп была не единственным мороем, способным исцелять, как Лисса. Владимир тоже мог.

И все время люди стекались к нему, обожали его, горели желанием следовать его путем и слушать, как он проповедует слово Божье…

Я повернулась и посмотрела на Лиссу. Она ответила мне недоуменным взглядом.

— Что такое?

Я не получила возможности разъяснить ей свои мысли — и даже не была уверена, что сумела бы облечь их в слова, — поскольку сразу по окончании службы меня загнали в мою «тюрьму».

Оказавшись там, я включила компьютер и попыталась найти что-нибудь о святом Владимире, но практически без толку. Проклятье! Мейсон просмотрел книги в библиотеке. По его словам там тоже было не очень-то много. И с чем я осталась? Никакой возможности узнать больше об этом покрытом пылью веков старом святом. Или такая возможность есть? Что там говорил Кристиан во время первой встречи с Лиссой?

«Сверх того тут имеется старый ящик с рукописями благословенного и безумного святого Владимира».

Хранилище над церковью. Вот где эти рукописи. Я должна просмотреть их, но как? Не священника же просить? Как он среагирует, когда поймет, что туда лазают ученики? Тогда с убежищем Кристиана будет покончено. Но что, если… Что, если Кристиан сам поможет мне? Сегодня воскресенье, и я увижу его только завтра днем, но и тогда не факт, что удастся поговорить с ним наедине.

Позже, идя на тренировку, я заглянула на кухню — захотелось немного гранолы. [8] По дороге я прошла мимо двух парней-новичков, Майлза и Энтони. При виде меня Майлз присвистнул.

— Как дела, Роза? Страдаешь от одиночества? Хочешь, составим тебе компанию?

Энтони рассмеялся.

— Я не могу укусить тебя, зато могу дать кое-что другое, чего ты так желаешь.

Они стояли в дверном проеме, через который мне нужно было пройти. Сердито глядя на них, я ринулась напролом, но Майлз обхватил меня за талию. Его рука скользнула к моим ягодицам.

— Убери руки от моей задницы, пока я не расквасила тебе физиономию! — воскликнула я и вырвалась, но при этом налетела на Энтони.

— Да брось ты! — сказал он, — Думаю, для тебя это не проблема — с двумя парнями зараз…

Тут послышался новый голос:

— Если вы сейчас же не отвалите, я сам разберусь с вами.

Мейсон. Мои герои.

— Нарываешься, Эшфорд? — сказал Майлз.

Он был крупнее Энтони и тут же забыл обо мне, предвкушая драку с Мейсоном. Энтони попятился от меня, его больше интересовало, будет драка или нет. В воздухе витало столько тестостерона, что возникло ощущение, будто мне требуется противогаз.

— Тоже имеешь ее? — спросил Майлз Мейсона. — А поделиться не желаешь?

— Еще одно слово о ней, и я оторву тебе голову.

— Почему? Она же просто дешевая кровавая…

Мейсон ударил его. Не оторвал голову, нет, и даже ничего не сломал, и кровь не потекла, но, похоже, это было больно. Глаза Майлза широко распахнулись, он кинулся на Мейсона..

Дальше по коридору открылась дверь, и этот звук заставил всех замереть. Для новичков драка всегда оборачивалась большими неприятностями.

— Наверняка стражи, — усмехнулся Мейсон. — Хотите, чтобы им стало известно, что вы напали на девушку?

Майлз и Энтони обменялись взглядами.

— Пошли, — сказал Энтони. — Сваливаем. У нас нет на это времени.

Майлз с явной неохотой последовал за ним.

— Позже я найду тебя, Эшфорд.

Когда они ушли, я посмотрела на Мейсона.

— Напали на девушку?

— Я тоже рад тебя видеть, — сухо ответил он.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи.

— Кто бы сомневался. Уверен, ты и сама прекрасно справилась бы.

— Они просто захватили меня врасплох, вот и все. В итоге я все равно разобралась бы с ними.

— Послушай, не переноси на меня свою злость на них.

— Просто я терпеть не могу, когда со мной обращаются как с… девушкой.

— Но ты и есть девушка. А я просто пытался помочь.

Он говорил совершенно серьезно. Конечно, никаких дурных намерений у него не было. Стоит ли вести себя с ним как последняя сука, когда вокруг полно людей, ненавидеть которых у меня действительно есть основания?

— Ну… спасибо. Извини, что рявкнула на тебя.

Мы немного поболтали, и я сумела вытянуть из него кое-что о новых курсирующих по школе сплетнях. Он заметил, что Лисса упрочила свое положение, но, похоже, не видел в этом ничего странного. Разговаривая с ним, я заметила выражение обожания, всегда возникающее на его лице рядом со мной. Грустно, что он питает ко мне такие чувства. Я даже испытала легкий укол вины.

Интересно, задумалась я, это было бы трудно — встречаться с ним? Он славный, забавный и определенно симпатичный внешне. Мы ладим друг с другом. С какой стати я впутываюсь в неприятности с другими парнями, когда у меня есть этот славный малый, который хочет меня? Почему не могу просто ответить на его чувства?

Ответ пришел прежде, чем я успела задать cебе вопрос. Я не могла стать подружкой Мейсона, потому что если и представляла кого-то, обнимающего меня и нашептывающего на ухо всякие вольности, в его словах должен был слышаться русский акцент.

Мейсон продолжал восхищенно созерцать меня, понятия не имея, что творится в моей голове. И при виде этого обожания я внезапно поняла, как могу использовать его к своей выгоде. С некоторым чувством вины я повела разговор в более игривом стиле, пыл Мейсона разгорелся еще жарче.

Прислонившись рядом с ним к стене, так что наши руки соприкасались, я наградила его улыбкой.

— Знаешь, мне по-прежнему не нравится, что ты выступал в роли героя, но, что ни говори, ты напутал их. Оно того стоило… почти.

— Но тебе не нравится?

Я провела пальцем по его руке.

— Нет. В смысле, это круто в принципе, но не на практике.

Он засмеялся.

— Черта с два! — Он поймал мою руку и бросил на меня понимающий взгляд. — Иногда ты нуждаешься в том, чтобы тебя спасли. И думаю, иногда тебе нравится быть спасенной, просто ты не хочешь признать этого.

— А я думаю, это ты ловишь кайф, спасая людей, просто не хочешь признать этого.

— Полагаю, ты понятия не имеешь, от чего я ловлю кайф. Спасти девицу вроде тебя — благородное дело, вот и все, — горделиво заявил он.

Я сдержала порыв стукнуть его за словечко «девица».

— Тогда докажи это. Окажи мне любезность. Это ведь тоже благородное дело.

— Конечно, — тут же согласился он. — Чего ты хочешь?

— Хочу чтобы ты передал сообшение Кристиану Озере.

Его пыл слегка угас.

— Что? Ты же это не всерьез?

— Очень даже всерьез.

— Роза… Ты ведь знаешь, я не могу заговорить с ним.

— Мне послышалось, ты сказал, что готов помочь. Мне послышалось, ты сказал, что помогать «девицам» — благородное дело.

— При чем тут благородство, скажи на милость?

Я одарила его самым нежным взглядом, на какой была способна и он не устоял.

— Что ему передать?

— Скажи, что мне нужны рукописи святого Владимира. Те, которые в хранилище. И пусть поторопится. Скажи, это для Лиссы. И скажи ему… скажи ему, что я соврала тем вечером после приема. — Я на мгновение заколебалась. — Скажи, что я сожалею об этом.

— Не вижу никакого смысла…

— Так и должно быть. Просто сделай это. Пожалуйста.

Я снова одарила его улыбкой королевы красоты.

Заверив меня, что постарается исполнить поручение, он отбыл на ланч, а я пошла на тренировку.

 

ПЯТНАДЦАТЬ

 

Мейсон выполнил мою просьбу.

Он нашел меня на следующий день перед уроками, в руках у него был ящик с книгами.

— Вот они, — сказал он. — Спрячь их поскорее, пока у тебя не начались неприятности.

Книги оказались очень тяжелыми.

— Это тебе Кристиан дал?

— Да. Я сумел поговорить с ним так, что никто не заметил. Этот парень любит выделываться, ты обратила внимание?

— Да. — Я снова улыбнулась ему, и он просиял. — Спасибо. Это дорогого стоит.

Я поволокла добычу к себе в комнату, прекрасно понимая, как дико это выглядит: я, которая терпеть не может всякие премудрости, готова с головой зарыться в покрытое пылью дерьмо из четырнадцатого столетия. Однако, открыв первую книгу, я поняла, что это перепечатка перепечатки еще более ранней перепечатки; если бы книге на самом деле было столько лет, сколько я думала, она давно развалилась бы на части.

Быстро проглядев книги, я поняла, что их можно разбить на три категории: книги, написанные после смерти святого Владимира; книги, написанные разными людьми при его жизни; и что-то вроде дневника, написанного им самим. Что там Мейсон говорил о первоисточниках? Две последние группы как раз то, что мне нужно.

Тот, кто перепечатывал записи, заодно и переложил их на современный язык, так что мне не пришлось ковыряться в староанглийском. Или, может, в старорусском? Святой Владимир жил в этой древней стране.

 

«Сегодня я исцелил мать Саввы, много лет страдавшую от острых резей в животе. Теперь она выздоровела, но, по воле Господа нашего, это далось мне нелегко. Я чувствую слабость и головокружение, безумие пытается овладеть мною. Каждый день я благодарю Бога за поцелованную тьмой Анну, поскольку без нее, конечно, всего этого не вынес бы».

 

Снова Анна. И снова «поцелованная тьмой». Он много раз упоминал ее среди прочего. В основном он писал длинные проповеди вроде тех, что я слышала в церкви. Жутко скучные. Однако другие отрывки больше напоминали дневник, перечисление того, что он делал каждый день. И если это на самом деле соответствовало действительности, он все время исцелял. Больных. Раненых. Даже растения. Оживлял погибшие зерновые, когда люди голодали. А иногда просто черт знает ради чего заставлял расцветать цветы.

Читая, я поняла, как это было хорошо для старого Влада — всегда иметь Анну рядом, потому что ему приходилось очень несладко. Чем больше он использовал свою силу, тем больше она сама воздействовала на него. Он вел себя иррационально — то печалился, то сердился. Винил в этом демонов и молол всякую чушь в том же духе — совершенно очевидно, что он страдал от депрессии. Однажды, гласил дневник, он даже пытался убить себя. И кто же его остановил? Конечно, Анна.

Позже, проглядывая книгу, написанную человеком, который знал Владимира, я прочла:

 

«И многие воспринимают это как чудо — силу, которой обладает блаженный Владимир. Морои и дампиры стекаются к нему, вслушиваются в каждое слово, счастливы просто находиться рядом. Некоторые говорят, что это прикосновение не духа, а безумия, но большинство обожают его и готовы сделать все ради него. Вот так Господь помечает избранных, и если расплатой становятся галлюцинации и отчаяние, эта жертва невелика по сравнению с тем сколько добра он приносит людям и как наставляет их на путь праведный».

 

Отрывок напоминал то, о чем говорил священник, но я чувствовала, что дело тут не просто в «обаянии», как выразилась Лисса. Люди обожали его, были готовы сделать все, что он попросит. Да, я уверена — Владимир применял к своим последователям принуждение. В те дни, до запрета, многие морои обладали этой силой, но не использовали ее по отношению к мороям и дампирам. Просто не могли. Только Лисса может.

Я захлопнула книгу и откинулась на спинку кровати. Владимир исцелял растения и животных. Он мог использовать принуждение по отношению к большим массам людей, и, судя по всем отчетам, это сводило его с ума и вгоняло в депрессию. Но самое странное во всем этом, что буквально все описывали его женщину-стража как «поцелованную тьмой». Это выражение не давало мне покоя с тех пор, как я впервые услышала его…

— Ты «поцелованная тьмой»! Ты должна заботиться о ней!

Госпожа Карп прокричала эти слова, притянув меня к себе за рубашку. Это произошло два года назад, вечером, когда я находилась в здании средней школы, куда отправилась, чтобы вернуть какую-то книгу. До отбоя оставалось совсем немного, и коридоры опустели. Я услышала громкий шум, и потом из-за угла вылетела госпожа Карп, с выпученными глазами и совершенно безумным видом.

Все еще вцепившись в мою рубашку, она оттолкнула меня к стене.

— Понимаешь?

Я достаточно хорошо была знакома с приемами самозащиты, чтобы отпихнуть ее, однако потрясение парализовало меня.

— Нет.

— Они пришли за мной. Придут и за ней.

— За кем?

— За Лиссой. Ты должна защищать ее. Чем больше она использует свои способности, тем хуже будет. Останови ее, Роза. Останови ее до того, как они заметят и уничтожат и ее тоже. Увези ее отсюда.

— Я… Что вы имеете в виду? Увези ее отсюда… в смысле, из Академии?

— Да! Вы должны бежать. Вы «связаны». Это в ваших силах. Увези ее отсюда.

Ее слова показались мне чистым безумием. Никто никогда не сбегал из Академии. И все же, когда она вот так стояла, прижав меня к стене и пристально глядя мне в глаза, я начала испытывать странное чувство. Как будто туман окутал мой мозг, и то, о чем она говорила, внезапно показалось очень разумным, чуть ли не самой разумной вещью на свете. Да. Я должна увезти Лиссу отсюда, должна…

В коридоре послышались шаги, из-за угла выскочили несколько стражей. Незнакомых, они были не из школы. Они оторвали госпожу Карп от меня, обрушивая на нее жуткие удары. Кто-то спросил, все ли со мной в порядке, но я могла лишь неотрывно смотреть на госпожу Карп.

— Не позволяй ей использовать эту силу! — кричала она, — Спаси ее. Спаси ее от нее самой!

Позже стражи объяснили мне, что она не совсем здорова и ее отослали туда, где она сможет поправиться. О ней позаботятся, заверили они меня. Она выздоровеет.

Вот только этого не произошло.

 

Вернувшись в настоящее, я, глядя на книги, попыталась собрать все воедино. Лисса. Госпожа Карп. Святой Владимир. И что, спрашивается, мне делать?

Кто-то постучал в дверь, и я очнулась. Ко мне никто никогда не приходил, даже из персонала, поскольку таково было условие испытательного срока. Я открыла дверь, и что же? Это оказался Мейсон!

— Дважды за день? — спросила я. — И как ты вообще ухитрился проникнуть сюда?

Он беспечно улыбнулся.

— Кто-то сунул горящую спичку в контейнер с отходами в одной из душевых. Позор! Все служащие сейчас стоят на ушах. Пошли, я вызволю тебя.

Я покачала головой. Надо полагать, это такой новый знак расположения — разжигать огонь. Сначала Кристиан, теперь Мейсон.

— Извини, ничего не выйдет. Если меня застукают…

— Лисса велела.

Я заткнулась и позволила ему тайком вывести меня из здания. Он повел меня в жилой корпус мороев и чудесным образом доставил незамеченной прямиком в комнату Лиссы. Интересно, в этом доме тоже что-нибудь подожгли в душевой для отвлечения внимания?

Вечеринка была в самом разгаре. Лисса, Камилла, Карли, Аарон и несколько других членов королевских семей смеялись, слушали громкую музыку и передавали друг другу бутылки виски. Ни Мии, ни Джесси. Наталья, заметила я чуть позже, сидела в стороне от остальных, явно чувствуя себя неловко в их присутствии. На их фоне она выглядела особенно неуклюжей.

Лисса встала, пошатываясь, благодаря нашей связи я почувствовала что она немного пьяна.

— Роза! — Она одарила Мейсона ослепительной улыбкой — Ты привел ее.

Он отвесил ей преувеличенно низкий поклон.

— Я в твоем распоряжении.

Я надеялась, что он проделал все это не под при нуждением, а исключительно в качестве волнующего приключения. Лисса обхватила меня за талию и подтолкнула к остальным.

— Присоединяйся.

— Что празднуем?

— Понятия не имею. Может, твой сегодняшний побег?

Некоторые гости подняли пластиковые чашки, приветствуя меня. Ксандер Бадика наполнил еще две чашки и протянул их нам с Мейсоном. Я с улыбкой взяла свою, все время чувствуя тревогу относительно такого поворота событий. Еще совсем недавно я радовалась бы вечеринке вроде этой и залпом проглотила бы свою выпивку, но сейчас слишком многое меня беспокоило. Например, тот факт, что все эти королевские отпрыски вели себя с Лиссой как с богиней. Будто никто из них не помнил, что меня заклеймили как «кровавую шлюху». И что Лисса, несмотря на свои улыбки, чувствовала себя ужасно несчастной.

— Где вы достали виски? — спросила я.

— У мистера Надя, — ответил Аарон.

Он сидел рядом с Лиссой.

Все знали, что мистер Надь после школы постоянно поддает и хранит свои запасы в кампусе. Он постоянно перепрятывал их в новое место, а ученики постоянно это место обнаруживали. Лисса прислонилась к плечу Аарона.

— Аарон помог мне проникнуть к нему в комнату и забрать бутылки. Они были спрятаны в нижней части шкафа с красками.

Окружающие засмеялись. Аарон смотрел на Лиссу с обожанием на грани поклонения. Забавно. Я поняла, что ей не пришлось применять к нему принуждение. Он и так был просто без ума от нее. Как всегда.

— Почему ты не пьешь? — прошептал мне на ухо Мейсон спустя какое-то время.

Я заглянула в свою чашку и сделала вид, что удивилась, обнаружив, что та полна.

— Не знаю. Наверно, потому, что, мне кажется, страж не должен пить рядом со своим подопечным.

— Она пока еще не твоя подопечная! И не скоро станет ею. С каких это пор в тебе проснулось такое чувство ответственности?

— Не думаю, что во мне проснулось такое уж чувство ответственности, но я помнила, что говорил Дмитрий о балансе между развлечением и долгом. Это просто казалось неправильным — накачиваться, когда Лисса в последнее время в таком уязвимом положении.

Зажатая между Мейсоном и ею, я с трудом вывернулась, подошла к Наталье и села рядом.

— Привет, Нат! Ты сегодня что-то совсем притихла.

В руке она держала чашку, тоже полную, как моя.

— Как и ты.

Я негромко рассмеялась.

— Похоже на то.

Склонив голову набок, она рассматривала Мейсона и королевских чад с таким видом, словно они были объектами научного эксперимента. Уже после моего появления они здорово накачались виски, и глупость из них так и лезла.

— Странно? Ты привыкла быть в центре внимания, а теперь она заняла твое место.

Я удивленно посмотрела на нее, такое сравнение не приходило мне в голову.

— Похоже на то.

— Эй, Роза! — К нам приближался Ксандер, едва не расплескав по дороге свое питье. — На что это было похоже?

— Что на что было похоже?

— Ну, «кормить» кого-то?

Все притихли с выражением предвкушения на физиономиях.

— Она не делала этого! — тоном предостережения сказала Лисса. — Я же говорила тебе.

— Ну да, да, я знаю, что с Джесси и Ральфом ничего такого не было. Но вы-то делали это? Пока были в бегах?

— Оставь, — сказала Лисса.

Принуждение срабатывало лучше при взгляде глаза в глаза, а внимание Ксандера было приковано ко мне, не к ней.

— В смысле, это круто и все такое. Вы делали то, что должны были делать. Это совсем не то что быть «кормилицей». Я просто хочу понять, что при этом испытываешь. Даниелла Селски как-то позволила мне укусить себя. И по ее словам, вообще ничего не почувствовала.

Присутствующие девушки так и ахнули. Заниматься сексом с дампирами и пить при этом их кровь считалось грязным делом, когда же такое происходило между мороями, это рассматривалось как каннибализм.

— Ты такой выдумщик, — заметила Камилла.

— Нет, я серьезно. Это был совсем маленький укус. Она не испытала кайфа, ну, как «кормильцы».

— А ты? — Свободной рукой он обнял меня за плечи. — Тебе нравилось?

Лицо Лиссы побледнело и застыло. Алкоголь отчасти приглушал ее эмоции, и все же мне хватило понять, что она чувствует. Мрачные, пугающие мысли потекли в меня и все они были окрашены гневом. Она обычно держала в узде свой нрав — в отличие от меня, — но мне уже приходилось видеть, как она может вспыхивать. Однажды это случилось на очень похожей вечеринке, спустя всего несколько недель после того, как увезли госпожу Карп.