Левицкий А., Жаков Л. 12 страница

— Ты имеешь в виду… своих родителей?

Он покачал головой.

— Стражей, которые пришли убить их. В смысле, мои родители стали жуткими, да, но в целом по-прежнему выглядели как мои родители, разве что чуть бледнее. Глаза отсвечивали красным. Но ходили они и разговаривали, как прежде. Я не понимал, что с ними не так, а вот моя тетя понимала. Я был на ее попечении, когда они пришли и за мной.

— Родители собирались и тебя трансформировать? — Я уж и забыла, из-за чего застряла тут, так меня захватила его история. — Ты же был совсем маленький.

— Думаю, они хотели меня трансформировать, когда я стану чуть постарше. Однако тетя Таша не отдала меня. Они пытались уговорить ее, а когда она перестала их слушать, попробовали захватить силой. Она боролась с ними и действительно серьезно пострадала, когда ворвались стражи. — Он перевел взгляд на меня и невесело улыбнулся. — Армия смерти, как я уже говорил. Ты и сейчас не в своем уме, Роза, но если в итоге станешь такой же, как все они, то сможешь причинить очень серьезный вред. Даже я не стал бы связываться с тобой.

— Я почувствовала себя мерзко. Ему так не повезло в жизни, а я лишила его одной из немногих радостей, которые он имел.

— Кристиан, мне очень жаль, что я разрушила ваши с Лиссой отношения. Это было глупо. Она хотела встречаться с тобой. Думаю, и теперь еще хочет. Если бы ты мог просто…

— Не могу, я же сказал.

— Я беспокоюсь о ней. Она снова влезла во все эти королевские дела, чтобы отомстить Мие… и сделала это ради меня.

— И ты что же, не испытываешь благодарности?

Сарказм Кристиана вернулся.

— Я обеспокоена. Играть во все эти коварные политические игры — плохо для нее. Я ей говорю, но она меня не слушает. Мне… Мне не помешала бы помощь.

— Ей не помешала бы помощь. Нечего смотреть на меня так удивленно — я уже давно понял что с ней происходит что-то странное. Не говоря уж об этой истории с запястьями.

Я так и подскочила.

— Это она рассказала тебе?

Почему бы и нет? Она ему обо всем рассказывала.

— В этом нет нужды, — ответил Кристиан — У меня есть глаза.

Наверно, у меня сделался жалкий вид, потому что он вздохнул и провел рукой по волосам.

— Послушай, если я застану Лиссу одну… то попытаюсь заговорить с ней. Но, честно говоря… если ты действительно хочешь помочь ей… ты же знаешь, я пария, какой от меня толк? Поговори лучше с кем-нибудь еще. С Кировой. С этим твоим наставником-стражем. С кем-то, кто что-нибудь да значит. С кем-то, кому ты доверяешь.

— Лиссе это не понравится. Да и мне тоже.

— Ну, всем нам приходится делать то, что не нравится. Такова жизнь.

Мое ехидство тут же пробудилось к жизни.

— У тебя такое хобби — поучать в свободное от занятий время?

Призрачная улыбка скользнула по его лицу.

— Знаешь не будь ты такой психованной, с тобой было бы забавно поболтать.

— Удивительно, но я думаю то же самое о тебе.

Его улыбка стала шире, и, не сказав больше ни слова, он ушел.

 

СЕМНАДЦАТЬ

 

Несколько дней спустя Лисса нашла меня рядом со столовой и сообщила потрясающие новости.

— В этот уик-энд дядя Виктор повезет Наталью в Мизулу. Походить по магазинам. Купить что-нибудь для танцев. Они говорят, я могу поехать с ними.

Я молчала. Это, казалось, удивило ее.

— Разве это не круто?

— Для тебя, да. Лично мне не светят ни магазины, ни танцы.

Она возбужденно улыбнулась.

— Он сказал Наталье, что кроме меня она может пригласить еще двоих. Я уговорила ее взять тебя и Камиллу.

Я вскинула руки.

— Ну, спасибо, но мне после школы даже в библиотеку не позволено ходить, а уж в Мизулу меня тем более не отпустят.

— Дядя Виктор надеется, что сумеет убедить директрису Кирову позволить тебе ехать с нами. Дмитрий старается добиться того же.

— Дмитрий?

— Да. Он должен сопровождать меня, если я покидаю кампус. — Она усмехнулась, решив, что мой интерес к Дмитрию объясняется желанием походить по магазинам. — В конце концов они вычислили номер моего счета — и я получила допуск к своим деньгам. Можем купить платья и всякое такое. И уж если тебе позволят ходить по магазинам, то и на танцы ты тоже сможешь пойти.

— Мы что, часто ходим на танцы? — спросила я.

До сих пор мы этого не делали. Санкционированные школой мероприятия? Ни за что.

— Конечно нет. Но ты же знаешь, существуют тайные вечеринки. Можно пойти как бы на танцы, а оттуда удрать. — Она испустила счастливый вздох. — Мия чуть не лопается от зависти.

Она продолжала взахлеб болтать о магазинах, в которые мы пойдем, и вещах, которые купим. Мысль обзавестись новыми нарядами, конечно, приятно волновала меня, но я по-прежнему не верила, что это мифическое разрешение будет получено.

— Ой, послушай! — воскликнула она — Ты должна взглянуть на туфли, которые Камилла одолжила мне. Я и понятия не имела, что у нас один и тот же размер. Подожди-ка.

Она открыла свой рюкзак и принялась в нем рыться.

И вдруг вскрикнула и бросила его на землю; оттуда посыпались книги, туфли и… мертвый голубь.

Это был бледно-коричневый голубь, которые во множестве сидят на проводах вдоль автострады и бродят под деревьями в кампусе. Крови было так много, что я затруднилась определить где рана. Откуда у такой небольшой птицы столько крови? Безотносительно к этому голубь, несомненно, был мертв.

С широко распахнутыми глазами, прикрыв рот ладонью, Лисса молча смотрела на него.

— Сукин сын! — выругалась я, схватила прутик и отодвинула маленькое, покрытое перьями тельце в сторону, после чего принялась засовывать ее вещи в рюкзак, стараясь выкинуть из головы мысли о переносимых птицами микробах, — Зачем, черт побери, это все делается… Лисс!

Я схватила ее и оттащила в сторону, увидев, что она опустилась на колени и протянула руку к птице. По-моему, она даже не осознавала, что делает, просто повиновалась инстинкту, столь мощному, что он действовал независимо от ее воли.

— Лисса! — Она все еще тянулась к птице, и я с силой обхватила ее за плечи. — Не делай этого. Не надо.

— Я могу спасти его.

— Нет не можешь. Ты обещала, помнишь? Кто умер, тот умер, и пусть так и остается. — Все еще чувствуя ее напряжение, я заговорила умоляющим тоном: — Пожалуйста, Лисс! Ты обещала Больше никаких исцелений. Ты говорила, что не будешь делать этого. Ты обещала мне.

Спустя несколько мгновений ее рука упала, а сама она привалилась ко мне.

— Я ненавижу это, Роза. Ненавижу все это!

К нам приближалась Наталья, не догадываясь, какое ужасное зрелище ее ожидает.

— Эй, девчонки… О бог мой! — вскрикнула она при виде голубя. — Что это?

Я помогла Лиссе встать.

— Еще одна… ммм… выходка.

— Он… мертв?

Ее лицо сморщилось от отвращения.

— Да, — ответила я.

Наталья, почувствовав наше напряжение, переводила взгляд с меня на Лиссу и обратно.

— Что-нибудь еще случилось?

— Ничего. — Я отдала Лиссе ее рюкзак. — Просто чья-то тупая, безумная шутка. Я собираюсь сообщить Кировой, чтобы они могли убрать его.

Наталья только что не позеленела и отвернулась.

— Почему кто-то продолжает проделывать и тобой такие вещи? Это ужасно.

Мы с Лиссой обменялись взглядами.

— Понятия не имею, — сказала я.

Тем не менее, шагая к офису Кировой, я начала размышлять.

Когда мы обнаружили лису, Лисса намекнула, что кто-то, должно быть, знает об истории с вороном. Я не поверила в это. Мы были одни в лесу, и госпожа Карп уж точно никому не рассказала. Но что, если на самом деле кто-то еще все видел? Что, если это делается с целью не напугать ее, а посмотреть, станет ли она исцелять снова? Что там было в записке с кроликом? «Я знаю, кто ты такая».

Лиссе, однако, я не стала сообщать о своих предположениях, хватит с нее моих теорий заговоров. Кроме того, когда на следующий день я встретилась с ней, она практически забыла о голубе в свете других новостей: Кирова дала мне разрешение отправиться в поездку на уик-энд. Перспектива пошататься по магазинам может многое скрасить — даже убийство животного, — и я решила оставить свои тревоги при себе.

Правда, вскоре выяснилось, что во время поездки меня будут водить на веревочке.

— Директриса Кирова полагает, что со времени возвращения ты вела себя хорошо, — заявил мне Дмитрий.

— Даже несмотря на драку, которую я затеяла на уроке мистера Надя?

— Она не винит тебя за это. В смысле, не только тебя. Я сумел убедить ее, что ты нуждаешься в передышке… и сможешь использовать эту поездку как тренировку.

— Тренировку?

Он коротко объяснил мне, что имеется в виду, пока мы шли, чтобы встретиться с остальными. Виктора Дашкова, хилого как никогда, сопровождали два его стража. Наталья на полной скорости чуть не врезалась в него. Он улыбнулся ей и ласково обнял, что кончилось жутким приступом кашля. Пока Наталья дожидалась окончания приступа, в ее глазах плескалось беспокойство

Он заявил, что в состоянии сопровождать нас. Восхищаясь его решимостью, я думала о том, на что он обрекает себя только ради того, чтобы компания девиц могла походить по магазинам.

Мы выехали в Мизулу в большом школьном фургоне вскоре после рассвета. Если желаешь походить по человеческим магазинам, нужно учитывать часы их работы. Затененные окна фургона пропускали мало света, чтобы он не мог причинить вреда вампирам.

В нашей группе было девять человек: Лисса, Виктор, Наталья, Камилла, Дмитрий, я и еще три стража. Двое из них, Бен и Спиридон, всегда сопровождали Виктора. Третий был из числа школьных стражей: ничтожество Стэн, унизивший меня в первый день в школе.

— У Камиллы и Натальи пока нет личных стражей, — объяснил мне Дмитрий. — Они под защитой стражей своих семей, а если покидают Академию, их должен сопровождать школьный страж — в данном случае Стэн. Я здесь как страж Лиссы. Большинство девушек ее возраста не имеют личных стражей, но, учитывая обстоятельства, для нее сделано исключение.

Я сидела в задней части фургона с ним и Спиридоном, таким образом, они получили возможность изливать на меня мудрость стражей, что было частью моей «тренировки». Бен и Стэн сидели впереди, а остальные в середине. Лисса и Виктор много разговаривали, видимо, обсуждали новости. Камилла, которую воспитали вести себя вежливо в присутствии старших представителей королевских семей, в основном улыбалась и кивала. Наталья же выглядела покинутой и старалась отвлечь на себя внимание отца, но безуспешно. Он, по-видимому, умел отключаться от ее трескотни.

— У Лиссы вообще-то должно быть два стража, — заявила я, обращаясь к Дмитрию, — как у всякой принцессы.

Спиридон был возраста Дмитрия, с колючими светлыми волосами и более легкомысленной манерой поведения. Несмотря на свое греческое имя, он имел типичное произношение уроженца южных штатов.

— Не волнуйся, придет время, и у нее их будет сколько нужно. Дмитрий уже один из них. Велики шансы, что ты станешь вторым. Именно поэтому сегодня ты здесь.

— Это как бы часть обучения, — предположила я.

— Ага. Сегодня ты будешь партнером Дмитрия.

На мгновение воцарилось странное молчание, вряд ли замеченное кем-нибудь, кроме меня и Дмитрия. Наши взгляды встретились.

— Партнером по страже, — без всякой необходимости разъяснил Дмитрий, точно с трудом отгоняя мысли о других видах партнерства.

— Ага, — подтвердил Спиридон.

Не замечая возникшего между нами напряжения, он принялся объяснять, как стражи работают в паре. Все это был стандартный материал, прямо из учебников, но сейчас, когда мне предстояло действовать в реальном мире, он звучал совсем по-другому, более значительно, что ли. Стражи приставлялись к мороям в зависимости от степени важности последних. Обычно в группе по двое, что, скорее всего, ожидало и меня. Один постоянно держался около объекта, другой находился позади и следил за окружающей обстановкой. Нетрудно догадаться, что они называются соответственно ближним и дальним стражами.

— Ты, скорее всего, всегда будешь ближним стражем, — сказал мне Дмитрий. — Ты девушка того же возраста, что принцесса, поэтому можешь держаться около нее, не привлекая ничьего внимания.

— И я должна не сводить с нее глаз, — заметила я. — И ты тоже.

Спиридон засмеялся и ткнул Дмитрия локтем.

— У тебя просто блестящая ученица. Ты уже дал ей кол?

— Нет. Она еще не готова.

— Я была бы готова, если бы кое-кто показал мне, как использовать его, — возразила я.

Я знала, что у каждого стража в фургоне были скрытые под одеждой кол и пистолет.

— Тут дело не просто в умении пользоваться колом, — сказал Дмитрий в своей манере умудренного опытом старца. — Нужна готовность убивать стригоев.

— Почему должны возникнуть трудности с тем, чтобы убивать их?

Большинство стригоев сознательно трансформировавшие себя бывшие морои. Некоторые были мороями или дампирами, которых обратили насильственно. Велика вероятность того, что ты знакома с кем-нибудь из них. Как думаешь, сумеешь убить того, кого прежде знала?

С каждой минутой наша поездка становилась все менее забавной.

— По-моему, да. Я ведь обязана сделать это. Если вопрос стоит так — или они, или Лисса…

— И все же не исключено, что ты заколеблешься, пусть на мгновение, — сказал Дмитрий. — И колебание может погубить тебя. И ее.

— Ну и как сделать так, чтобы не колебаться?

— Нужно все время твердить себе, что перед тобой — не те люди, которых ты знала. Они — безнравственные, извращенные, противоестественные создания. Ты должна избавиться от прошлых привязанностей и делать то, что нужно. Если в них сохранилась хоть частица прежних себя, они, скорее всего, будут благодарны тебе за это.

— Благодарны за то, что я убиваю их?

— А чего хотела бы ты, если бы кто-то превратил тебя в стригоя?

Я не знала, что ответить на это, и потому промолчала. Не сводя с меня взгляда, он продолжил.

— Чего хотела бы ты, если бы узнала, что тебя против воли собираются превратить в стригоя? Что ты утратишь все моральные устои и понимание того, что правильно, а что нет? Что всю оставшуюся жизнь — бессмертную жизнь — ты будешь убивать ни в чем не повинных людей? Чего бы ты хотела?

В фургоне воцарилось напряженное молчание. Глядя на Дмитрия, отягощенная всеми этими вопросами, я внезапно поняла, почему мы с ним привлекли всеобщее внимание — не считая наших хороших внешних данных.

Я никогда не встречала никого, кто относился к своей деятельности в качестве стража так серьезно, кто понимал бы все ее роковые последствия. Уж точно не среди людей своего возраста. Даже Мейсон оказался не в состоянии понять, почему на вечеринке я не могла расслабиться и напиться. Дмитрий говорил, что я лучше многих взрослых стражей осознаю свой долг, а я не понимала почему, ведь они видели немало смертей и сталкивались с серьезными угрозами. И все же в тот момент я осознавала: он прав, мне присуще некое странное понимание того, как соотносятся между собой жизнь и смерть, добро и зло.

И ему оно тоже было присуще. Иногда мы можем испытывать чувство одиночества, но, если нужно, личное откладывается в сторону. Мы осознаем, что, возможно, никогда не будем жить той жизнью, которой хотели бы для себя, но воспринимаем это как должное. Мы понимаем друг друга, понимаем, что главное для нас — защищать других и что наша жизнь легкой не будет никогда.

И как часть единого целого я должна была принять решение.

— Если бы я стала стригоем… я бы хотела, чтобы меня убили.

— Как и я, — ответил он.

Возникло ощущение, что он тоже только что испытал озарение вроде моего, почувствовал некую связь между нами.

— Это напоминает мне, как Михаил преследовал Соню, — задумчиво пробормотал Виктор.

— Кто такие Михаил и Соня? — спросила Лисса.

У Виктора сделался удивленный вид.

— Ну, я думал, ты знаешь. Соня Карп.

— Соня Карп… Вы имеете в виду госпожу Карп? При чем тут она?

Лисса переводила взгляд с меня на своего дядю и обратно.

— Она… стала стригоем, — ответила я, избегая взгляда Лиссы. — Добровольно.

Я не сомневалась, что когда-нибудь Лисса узнает об этом. Таков был финал саги о госпоже Карп, тайна, которую я не доверяла никому, но которая тревожила меня постоянно. Судя по лицу Лиссы и ее эмоциям, которые я ощутила благодаря нашей связи, она была в шоке — в особенности когда до нее дошло, что я знала, но молчала.

— Но мне неизвестно, кто такой Михаил, — до бавила я.

— Михаил Теннер, — ответил Спиридон.

— Ох! Страж Теннер. Он был здесь до нашего побега. И почему он преследовал госпожу Карп?

— Чтобы убить ее, — ответил Дмитрий. — Они любили друг друга.

Вся ситуация со стригоями предстала передо мной в совсем новом свете. Наткнуться на стригоя, которого я когда-то знала, в пылу сражения — это одно, и совсем другое — сознательно преследовать того, кого я… любила. Ну, не знаю, способна ли я на такое, пусть даже формально это правильно.

— Может, пора сменить тему разговора? — мягко сказал Виктор. — Сегодня не тот день, когда стоит углубляться в тягостные проблемы.

Думаю, все мы испытали облегчение, когда наконец оказались в торговых рядах. Не забывая о своей роли телохранителя, я все время держалась рядом с Лиссой. Мы переходили из магазина в магазин, изучали новые фасоны. Приятно было снова оказаться на людях и вместе с Лиссой заниматься чем-то, что было просто интересно и не имело никакого отношения к политическим махинациям Академии. Почти как в старые добрые времена. Мне недоставало возможности простого общения с ней. Я скучала по своей старой подруге.

Хотя совсем недавно миновала лишь середина ноября, торговые ряды уже украсили к празднику. Право слово, такая работа мне нравилась. Правда, возникло чувство, будто я немного не в теме, — когда стало ясно, что старшие стражи постоянно поддерживают друг с другом связь с помощью маленьких, крутых на вид устройств. Я не удержалась и высказала Дмитрию свое недовольство отсутствием у меня такого устройства, а он ответил, что лучше учиться обходиться без них. Если я смогу защитить Лиссу без всяких этих новомодных штучек, мне ничто не страшно.

Виктор и Спиридон держались около нас, а Дмитрий и Бен ходили туда и обратно, ухитряясь не напоминать парней, навязчиво преследующих девушек-подростков.

— Это прямо для тебя, — сказала Лисса в «Меиси», [9] протягивая мне безрукавку с низким вырезом, отделанную кружевами. — Я куплю ее.

Я с вожделением разглядывала безрукавку, мысленно уже прикидывая ее на себя. Потом, в очередной раз переглянувшись с Дмитрием, покачала головой и вернула ее Лиссе.

— Скоро зима. Я в ней замерзну.

— Раньше тебя это не останавливало.

Лисса пожала плечами и повесила безрукавку на место. Она и Камилла без устали примеряли платье за платьем, обе располагали такими деньгами, что никакая цена не составляла проблемы. Лисса предложила купить мне то, что я захочу. Мы всегда были щедры друг с другом, и я без малейших колебаний согласилась. Однако мой выбор удивил ее.

— Зачем тебе три терморубашки и башлык? — спросила она, роясь в кипе джинсов. — Ты нагоняешь на меня скуку.

— Что-то я не вижу, чтобы ты купила что-нибудь сногсшибательное.

— Мне такие вещи не идут.

— Ну, спасибо большое.

— Ты знаешь что я имею в виду. Ты даже волосы зачесываешь наверх.

Это была правда. Я прислушалась к совету Дмитрия и стала собирать волосы в высокий узел, чем вызвала у него улыбку. Когда у меня появятся знаки молнии, они будут на виду.

Она оглянулась и убедилась что никто нас не слышит. Благодаря связи я почувствовала в ней нарастающее беспокойство.

— Ты знала о госпоже Карп.

— Да. Услышала об этом примерно спустя месяц после того, как ее увезли.

Не глядя на меня, Лисса перекинула через руку украшенные вышивкой джинсы.

— Почему ты ничего мне не рассказала?

— Тебе не следовало знать.

— Ты думала, я не в состоянии справиться с этим?

Я постаралась сохранить бесстрастное выражение лица, мысленно вернувшись в те дни, два года назад. Меня уже дня два как отстранили от занятий за то, что я будто бы разгромила комнату Вейда, когда королева с эскортом прибыла с визитом в школу. Мне позволили пойти на прием, но под строжайшей охраной, дабы я снова «что-нибудь не натворила».

Два стража, сопровождавшие меня в столовую, по дороге негромко разговаривали между собой.

— Пробиваясь на свободу она убила своего лечащего врача и сильно покалечила половину пациентов и сестер.

— Есть представление, куда она отправилась?

— Нет, ее все еще выслеживают, но… Ну, ты знаешь, как это бывает.

— Я никогда не ожидал от нее ничего такого.

— Но ведь Соня сошла с ума. Ты видел, какой неистовой она стала ближе к концу? Она была способна на все.

До этого момента я с несчастным видом тащилась рядом с ними, но тут резко вскинула голову.

— Соня? Вы имеете в виду госпожу Карп? — спросила я. — Она убила кого-то?

Стражи обменялись взглядами. В конце концов один сказал, потупив глаза:

— Она стала стригоем, Роза.

Я остановилась и вытаращилась на них.

— Госпожа Карп? Нет… Это немыслимо…

— Увы, да, — сказал второй. — Но… Никому ничего не рассказывай. Это трагедия. Не стоит превращать ее в школьную сплетню.

Тот вечер прошел для меня как в тумане. Госпожа Карп. Психованная Карп. Убила кого-то, чтобы стать стригоем. Я никак не могла поверить в это.

Когда прием закончился, я сумела ускользнуть от своих стражей и провела несколько драгоценных мгновений с Лиссой. К тому времени наша связь стала сильнее, и мне не требовалось вглядываться в ее лицо, чтобы понять, какой несчастной она себя чувствовала.

— Что случилось? — спросила я.

Мы стояли в углу коридора, рядом с выходом из столовой.

Ее глаза ничего не выражали. Я ощущала, что у нее болит голова, эта боль передавалась мне.

— Я… Не знаю. Просто очень странное чувство. Как будто меня преследуют, и я должна быть очень осторожна, представляешь?

Я не знала, что сказать. Не думаю, что ее преследовали, но госпожа Карп постоянно говорила то же самое. Чистая паранойя.

— Скорее всего, это ничего не значит, — по возможности беспечно сказала я.

— Скорее всего. — Она прищурилась. — Однако о Вейде то же самое не скажешь. Он не молчит о том, что произошло. Ты не представляешь, что он болтает о тебе.

Ну, я вполне могла представить, но меня это не заботило.

— Забудь о нем. Он ничтожество.

— Ненавижу его! — выпалила она, ее голос звучал необычайно резко. — Я вместе с ним в комитете по сбору средств, и меня просто тошнит оттого, как он каждый день раскрывает свой жирный рот и флиртует с любой проходящей мимо особой женского пола. Почему ты должна расплачиваться за то, что сделал он? Это его нужно наказать!

Во рту у меня пересохло.

— Да ну, ерунда… Мне плевать. Успокойся. Лисс.

— А мне не плевать! — Теперь, казалось, она разозлилась на меня — Хотелось бы найти способ отомстить ему. Причинить ему вред, как он причинил его тебе.

Заложив руки за спину, она порывисто, с самым решительным видом принялась расхаживать туда и обратно. В ее душе клокотали ненависть и гнев — я чувствовала это через нашу связь. Прямо буря какая-то, и она чертовски напугала меня. Еще ощущались неуверенность, неуравновешенность. Лисса не знала, что делать, но очень хотела сделать хоть что-то. Все, что угодно. Перед моим внутренним взором возникла сцена с бейсбольной битой. И потом я вспомнила о госпоже Карп. «Она стала стригоем, Роза».

Это был едва ли не самый ужасный момент моей жизни. Даже ужаснее, чем когда я увидела Лиссу в комнате Вейда. Ужаснее, чем смотреть, как она исцеляет ворона. Потому что получалось — я не знаю свою лучшую подругу. Не знаю, на что она способна. Год назад я расхохоталась бы, если бы мне сказали, что она может захотеть стать стригоем. Впрочем, год назад я расхохоталась бы так-же и оттого, если бы мне сказали, что у нее возникнет желание резать собственные запястья или заставить кого-то «расплатиться» за содеянное.

В этот момент я внезапно поверила, что она способна сделать невозможное. И должна обеспечить, чтобы этого не произошло. «Спаси ее. Спаси ее от нее самой»

— Мы уходим. — Я схватила ее за руку и потащила по коридору. — Прямо сейчас. Гнев мгновенно сменился непониманием.

— О чем ты? В лес, что ли, пойдем?

Я не отвечала. Что-то в выражении моего лица или словах, видимо, напугало ее, она больше не задавала никаких вопросов, пока я уводила ее от столовой и дальше, к парковке, на которой стояли автомобили, принадлежащие гостям сегодняшнего вечера. Один из них был большой «линкольн таун-кар», и его водитель как раз запускал мотор.

— Кто-то, наверно, рано уезжает, — сказала я, глядя на него из-за кустов.

Оглянувшись, я убедилась, что позади никого нет. Они, наверно, могут появиться в любую минуту. И тут до Лиссы дошло.

— Когда ты сказала: «Мы уходим», ты имела в виду… Нет, Роза, мы не можем покинуть Академию. Нам в жизни не пройти через караульных и пропускные пункты.

— Нам и не придется, — твердо заявила я. — Шофер все сделает.

— Но как заставить его помогать нам?

Я набрала в грудь побольше воздуха, сожалея о том, что предстояло сказать, но выбирая из двух зол меньшее.

— Помнишь, как ты заставила Вейда?

Она вздрогнула, но кивнула.

— Сейчас тебе придется сделать то же самое. Подойди к шоферу и вели ему спрятать нас в своем багажнике.

Шок и страх нахлынули на нее. Она не понимала и была напугана. Очень сильно напугана. Впрочем, это началось не сейчас: сначала исцеление и сопровождающая его депрессия, потом Вейд. Очень уязвимая вообще, сейчас в особенности, она находилась на грани чего-то, недоступного нашему пониманию. Однако, несмотря на все это, она верила мне. Верила, что я сумею защитить нас обеих.

— Хорошо. — Она сделала несколько шагов в сторону шофера и оглянулась на меня. — Зачем? Зачем мы делаем это?

Я подумала о яростном гневе Лиссы, о ее желании пойти на все, лишь бы отомстить Вейду. И подумала о госпоже Карп симпатичной, но неуравновешенной госпоже Карп, которая стала стригоем.

— Потому что я забочусь о тебе, — ответила я. — Больше тебе ничего не нужно знать…

 

В торговых рядах в Мизуле, стоя между вешалками с модной одеждой, Лисса повторила свой вопрос:

— Почему ты ничего мне не рассказала?

— Тебе не нужно было этого знать, — почти дословно повторила я свой ответ.

Она зашагала в примерочную комнату шепнув по дороге:

— Ты волновалась, что я могу сломаться? Могу стать стригоем?

— Нет. Ни в коем случае. Она это она. Ты никогда такого не сделаешь.

— Даже если сойду с ума?

— Нет. — Я попыталась свести наш разговор к шутке — В этом случае ты просто обреешься наголо и заведешь тридцать кошек.

Мрачное настроение Лиссы усилилось, но она ничего не сказала. Остановившись рядом с примерочной комнатой, она сняла с вешалки черное платье и улыбнулась.

— Это платье просто создано для тебя. И плевать я хотела на внезапно овладевшую тобой практичность.

Сшитое из гладкого черного шелка платье без бретелек, длиной до колен. И хотя подол у него чуть подкачал, все равно оно должно было обтягивать тело и в целом выглядело очень сексуально. Потрясающе сексуально.

— Да, это мое платье, — признала я, не спуская с него глаз и желая до боли в груди.

Оно относилось к разряду тех платьев, которые способны изменить мир. Создать целую религию. Лисса сняла вешалку с моим размером.

— На примерь.

Я покачала головой.

— Не могу. Это значит подвергнуть тебя опасности. Никакое платье не стоит твоей ужасной гибели.

— Тогда я просто куплю его без примерки.

Что она и сделала.

День тянулся, и я все больше уставала. Постоянно быть начеку оказалось не таким уж забавным делом. И когда мы добрались до последнего ювелирного, магазина, я даже обрадовалась.

— Иди-ка сюда, — поманила меня Лисса к одной из витрин. — Вот это ожерелье очень подойдет к твоему платью.

Я посмотрела. Тонкая золотая цепочка с кулоном в виде розы из золота и бриллиантов. С перевесом в сторону бриллиантов.

— Терпеть не могу розы.

Лиссе всегда нравилось предлагать мне что-то с розами — просто чтобы посмотреть мою реакцию, наверно. Когда она увидела, сколько стоит ожерелье, ее улыбка увяла.

— Ох, ты только посмотри! Даже у тебя есть пределы, — поддразнила я ее. — Наконец-то ты перестанешь швыряться деньгами.

Мы подождали, пока Виктор и Наталья закончат с покупками. Она выглядела так, будто у нее выросли крылья счастья и она вот-вот улетит на них. Видимо, отец купил что-то сильно ей понравившееся и очень дорогое. Я порадовалась за нее. Она так жаждала его внимания — и получила его.

Мы возвращались домой в усталом молчании, по нашему расписанию днем полагалось спать, а теперь все сдвинулось. Сидя рядом с Дмитрием, я откинулась на спинку сиденья и зевнула, остро ощущая, что наши руки соприкасаются. Чувство близости и связи между нами воспламеняло.

— Что, мне больше никогда не носить платьев? — спросила я тихонько, не желая разбудить остальных.

Виктор и стражи бодрствовали, но девушки уже спали.

— Почему же? Если ты не при исполнении служебных обязанностей, пожалуйста, например во время отпуска.

— Не надо мне никакого отпуска. Я хочу всегда оберегать Лиссу. Я снова зевнула. — Видел это платье?