Частина І. ЗАГАЛЬНА ПАТОЛОГІЯ 27 страница

Дата добавления: 2015-09-15; просмотров: 673

Люси

Сегодняшний день

— Итак, ты говоришь, что просто использовала меня для секса? — спрашивает Фишер со смехом.

Я смеюсь счастливо вместе с ним, и совсем перестаю злится на то, что сказал мне раньше его отец.

— Ты можешь поблагодарить своего отца идиота за это, — сообщаю я ему, обматываясь потуже полотенцем и приближаясь еще на один шаг к камину.

После нашей маленькой возни в океане, мы тихонько выбрались на берег во время гранд финала праздника. Хотя мы находились достаточно далеко от толпы, собравшейся на пляже и в полной ночной темноте, если не учитывать вспышки от салюта, я все равно не хотела рисковать, чтобы кто-то нас увидел, поэтому мы быстренько побежали в противоположную сторону, пока взгляды всех были прикованы к небу. Держась за руки, мы бежали через безлюдный город, смеясь всю дорогу в нашей насквозь мокрой одежде и радуясь, что все находятся на пляже и не видят нас, бегущих по улицам, словно пара подростков, боявшихся попасться за то, что они натворили.

А мы действительно кое-что натворили, что-то очень, очень озорное и горячее, красивое и такое удивительное, что мое тело до сих пор испытывает жар. Мой гнев на инсинуации Джефферсона весь день копился во мне и в конце концов, именно он подтолкнул меня пойти на пляж и все высказать Фишеру. Я уверена, что мой экс-тесть будет совершенно не рад узнать, что именно он сыграл главную роль в преодолении нами пока одного препятствия, подтолкнув нас, наконец-то, друг к другу, чтобы выяснить, что происходит между нами.

Как только мы вернулись в гостиницу, я схватила пару полотенец, пока Фишер разжигал огонь в камине в гостиной, и мы свернулись рядом на ковре сушась и разговаривая. Приятно иногда побыть в безлюдной гостинице. Хотя фейерверк закончился, народ все равно останется на пляже у костров, делая жаренный зефир на огне или же шоколад между двумя крекерами и тосты.

— Мне жаль, что он такой козел, — со вздохом произнес Фишер, ухватившись за меня и подвинув к себе между его согнутых колен. Я откидываюсь ему на грудь и вытягиваю ноги прямо перед собой, шевеля пальцами в нескольких дюймах от огня, чтобы они скорее согрелись.

— Это не твоя вина. Черт возьми, я просто уже пресытилась его постоянным обсуждением денег. Я не понимаю, почему он считает своим долгом постоянно тыкать меня носом, что я ничто, и я РЕАЛЬНО не понимаю, как ты можешь быть связан с ним родственными узами, — объясняю я.

Он смеется, заключая меня в свои объятия и положив подбородок мне на макушку. Я кладу руки поверх его и вздыхаю удовлетворенно, он продолжает говорить:

— Это, наверное, связано с тем, что в основном меня воспитывала мама и Трип, которые просто не могли позволить, чтобы его линия поведения отобразилась каким-то образом на мне. Ну, по крайней мере не совсем отразилась. Я все еще конечно идиот, а когда дело касается тебя то и полный мудак.

Мы смотрим тихо на огонь в течение нескольких секунд, прежде чем он задает вопрос, который я больше чем уверена прожег дыру уже в его мозгу, когда я орала на него на пляже.

— Итак, ты действительно бросила ему в лицо кольцо, да? — спрашивает он тихо.

Я улыбаюсь про себя и прижимаюсь к нему поближе.

— Да. Тебе действительно следовало бы остаться еще на несколько минут. Я также сняла майку и ее тоже бросила ему в лицо.

Фишер смеется с большим удивлением.

— Так вот, что Трип имел в виду, когда говорил мне, что я пропустил фейерверк. Пожалуйста, расскажи мне все подробно, не упускай никаких деталей.

Он продолжает хихикать, и я стараюсь казаться раздраженной, что он так радостно отреагировал на мое сообщение, но я не в состоянии злиться на него, сидя в его крепких объятиях у камина, совершенно умиротворенная, словно без костей из-за моего оргазма.

— Команда вылила огромное ведро ледяной воды на голову. Стэнфорду не понравилось, что я как бы участвую в конкурсе «мокрая футболка» и также ему не понравились мои НЕПРИЛИЧНЫЕ шорты, — объясняю я. — Он заикнулся, о необходимости быть правильной южной леди, как только мы поженимся и это была последняя капля. Я даже не дала ему ответа, что выйду за него замуж, а он уже говорил, что мне носить и как себя вести. Именно поэтому, в пику ему, я сняла мокрую футболку и бросила в лицо, а потом тоже самое проделала с кольцом.

Фишер смеется еще сильнее, и я толкаю локтем его в ребра.

— Это не смешно!

— Это ОЧЕНЬ смешно! Тем более, что я практически представляю лицо Стэна-Проныры-Модника, когда ты это сделала. Его нежные чувства должны были быть смертельно оскорблены. Да, пошел он нахуй. Я целый день не мог перестать пялиться на твою задницу в шортах. Ты такая красивая в них.

Фишер начинает заразительно опять смеяться, и я хихикаю в ответ, вспоминая ужас, отразившийся на лица Стэнфорда, когда я разделась перед всеми, жар в теле усилился еще больше от осознания того, что Фишер смотрел на мою задницу во время игры.

Через какое-то время мы перестаем смеяться, и единственным звуком в комнате остается потрескивание дров и наше дыхание.

— Я ни разу не спала с ним, — тихо говорю я, нарушая молчание.

Я чувствую, как Фишер напрягся позади меня и еще сильнее обхватил меня за талию.

— Меня это не касается, — бормочет он.

Я решила посмеяться над ним.

— Ох, пожалуйста. Ты вел себя, как пещерный человек каждый раз, когда видел нас вместе, и я знаю почему.

Он глубоко вздыхает у меня за спиной.

— Ты черт побери, даже не представляешь, как приятно это слышать. Я хотел, чтобы ты была счастлива, но мне совершенно не нравилось видеть, что кто-то другой может дать тебе это счастье. Мысль о том, что он может получить всю тебя, то, что у меня было, чуть ли не убивает меня.

— Я не смогла этого сделать, хотя Господь свидетель, я пыталась, — отвечаю я, неубедительно смеясь. — Я все время думаю о тебе. И все время чувствовала, как ты обнимаешь меня своими руками и твои губы целуют меня, и я просто не смогла быть с другим. Всегда везде был ты, Фишер, и я просто... хочу, чтобы ты знал это. Никогда не было никого другого для меня.

Он издает еще один тяжелый вздох и целует меня в макушку.

— Прости меня, Люси. За все. Ты не представляешь, как я сожалею обо всем. Ты оказалась права, мне не стоило убегать. Я просто не знаю, что еще сделать. Я схожу с ума по тебе, и для меня, кроме тебя, ничего не имеет смысла.

Я сижу совершенно неподвижно и не говорю ни слова. Это первый раз, когда Фишер сказал, что произошло между нами, и мне не хочется его останавливать. Я хочу узнать, что он чувствует сердцем и что происходит в его разуме и почему он все это сделал.

— Тебе следует знать, что я никогда, ни разу не сожалел о том, как сильно я люблю тебя. Я просто боялся причинить тебе еще больше боли. Я погряз в ужасных воспоминаниях своей жизни, и думал, что схожу с ума. Мне становилось все труднее и труднее отделить войну от реальной жизни на острове, здесь с тобой, — говорит он напряженным голосом. — Я знаю, что оттолкнул тебя. Мне следовало поговорить с тобой и объяснить, что происходит, но я не хотел перекладывать все это дерьмо на твои плечи, потому что ты уже и так, столько перенесла ради меня, поддерживая мои поездки на войну и оставаясь год за годом здесь, ни разу не жалуясь, и я не мог допустить даже мысли дать тебе еще один повод для беспокойства. Я ненавидел самого себя и не знал, как мне выбраться из этой темноты.

Я зажмурилась, чтобы слезы ненароком не хлынули из глаз. Глубоко внутри себя я знала, что он никогда не хотел отстраниться и вычеркнуть меня из своей жизни, и на самом деле я должна быть счастлива, что мне остается признаться себе самой, что от этого мне еще больше тяжело. Мне грустно от того, что мы потеряли столько времени, и это действительно разбивает мне сердце, и от того, что он не разрешил мне помочь ему, когда нуждался во мне больше всего.

— Ты был всей моей жизнью, Фишер. Всем, что у меня было, все, что я делала было поглощено любовью к тебе. Мы дали обеты — чтобы ни случилось быть вместе. Почему же ты думаешь, что я не могла справиться с твоими проблемами? Или, что я не хочу справляться с ними? — негромко спрашиваю я его. — Я всегда была с тобой и всегда поддержала твои решения, потому мне больше ничего не оставалось делать. Любить тебя означало любить каждую часть тебя, хорошую и плохую, добрую и резкую. Я вышла замуж за морского пехотинца, и с первого дня я понимала, что это может повлечь за собой. Я не витала в слепых мечтах, будто бесконечно будут розы и фейерверки. Я знала, что у нас могут возникнуть проблемы, но при этом всегда думала, что мы достаточно сильные и сможем их преодолеть. Мне казалось, что ты доверяешь мне и мог бы поговорить со мной, когда твои дела стали настолько плохи, потому что я верила в нашу сильную любовь, которая могла бы помочь нам все преодолеть. Я бы никогда не оставила тебя, Фишер. Никогда. Я бы все время была бы с тобой, потому что пообещала быть с тобой всю оставшуюся часть своей жизни.

Я слышу, как он глубоко втягивает носом воздух позади меня, но я не поворачиваю голову в его сторону и не смотрю ему в глаза. Если я увижу слезы в его глазах, то окончательно сломаюсь и не смогу сказать все, что хочу. Ему стоит знать, что я стала сильнее, чем была год назад. Он должен знать, что я могу справиться с чем угодно несмотря на то, что я прекрасно понимаю, что в данный момент он извиняется за то, что совершил, но я считаю, что он должен знать насколько мне было это больно.

— Даже когда ты вышвырнул меня из дома, я все равно не собиралась сдаваться. Я была так зла на тебя за то, что ты вышвырнул меня из своей жизни, хотя я понимала, насколько тебе плохо, но я не собиралась сдаваться. Все, что ты сказал мне тогда было ничто, по сравнению с тем, когда я увидела тебя с Мелани у «Barney’s», — говорю я ему, стараясь, чтобы мой голос не надломился. — Я понимала, что ты был пьян и у тебя серьезные проблемы, но я тогда по-прежнему продолжала верить, даже после того дерьма, которое ты мне сказал о других женщинах, что ты бы не пошел на это, чтобы оттолкнуть меня. В тот вечер ты разбил мое сердце на тысячу мелких кусочков, увидев твои руки на ней и ее рот..., это была единственная причина, по которой я отступила. Единственная причина, по которой я ушла.

Слезы сами собой начинают катиться, несмотря на то, что я пытаюсь сильно зажмурить глаза, чтобы удержать их. Фишер убирает руку с моей талии и прижимает ладонь к моей щеке, поворачивая меня к нему.

Он целует каждую мою слезинку, хотя его собственные слезы катятся вниз по лицу и перемешиваются с моими.

— Мне так жаль. Мне так чертовски жаль, — сокрушенно шепчет он. — Ничего не было с Мелани, Богом клянусь, Люси. Ты, наверное, мне не поверишь, но у меня, бл*дь были галлюцинации, и я клянусь тебе, я думал, что она — это ты. Хотя я ощущал ее не такой, как ты — она пахла не так и голос у нее был другой, но я хотел, чтобы это была ты, хотя и совершенно другой, но меня это тогда мало волновало. Я с трудом пересилил себя, чтобы выдворить тебя из дома, и мне просто хотелось, чтобы в баре была ты. Я хотел сжать тебя в своих объятиях, и чтобы ты сказала мне, что все будет хорошо, но я продолжал пить, погружаясь все глубже и глубже в эту чертовую черную дыру, пока все окончательно потеряло весь смысл и тогда уже ничего не имело значения, мне не о чем было волноваться.

Мое сердце замирает и начинает возвращаться к жизни от его слов, и я всхлипываю сквозь слезы. Даже в ужасном таком состоянии, его больное сознание надеялось найти кого-то, кто смог бы облегчить его боль. Кого-то более опытного, чем я, более красивого, чем я, кого он хотел больше меня. Кого-то, кто не напоминал ему о его боли и его прошлом, которое было связано со мной.

Фишер вытирает мои слезы большим пальцем и внимательно смотрит мне в глаза.

— Я должен был доверять тебе, и мне не следовало оставлять тебя. Прости меня, что не видел, насколько ты сильная. Прости меня, за слабость, позволившей тьме завладеть мною, я должен был знать, что ты всегда была светом и ты всегда могла помочь мне это исправить.

Я разворачиваюсь к нему и беру его лицо в свои ладони.

— Ты был НЕ слабым. Не смей так говорить! Ты через многое прошел и вынес все это на своих плечах. Ты самый сильный мужчина, которого я когда-либо встречала, Фишер. Я так горжусь тобой за то, что ты сделал. Я горжусь, что ты обратился к врачам, и я горжусь, что ты нашел свой путь вернуться сюда.

Он резко выдыхает и прижимается лбом к моему.

— Я ненавидел все это. Я ненавидел каждую секунду, которую находился вдали от тебя. Я был долбанутый на всю голову, Люси. Но я так боялся подмять и разрушить в прямом смысле твою жизнь, что понимал необходимость держаться подальше от тебя, пока не смог бы четко мыслить без галлюцинаций, и перестал бы все время быть таким агрессивным.

Фишер пропускает пальцы через мои волосы и нежно целует меня в губы.

— Я практически слышу, как вопросы крутятся у тебя в голове, — улыбается он мне в губы, и отстраняется, чтобы взглянуть в мои глаза. — Спроси меня. Ты можешь спрашивать меня, о чем угодно. Я ничего не собираюсь от тебя скрывать.

Я опускаю глаза и нервно вытираю концами полотенца юбку.

— В тот вечер у Барни, когда ты вернулся в город сказал, что ты просто пьешь газированную воду. Ты...ты...

Я замолкаю, неожиданно чувствуя себя очень неуютно из-за этого разговора, но я понимаю, что он необходим, потому что его пьянство стало именно той причиной, которая нас в итоге и разлучила.

— Я не пью с той ночи, когда Бобби доставил меня в реабилитационный военный госпиталь, — тихо говорит он. — Это засасывало и превратилось в кромешный ад, но с каждым днем становилось чуть-чуть легче. Помог мне очень один хороший мужчина, с которым можно было поговорить, если я испытывал опять искушение выпить. В госпитале он постоянно надирал мне задницу, но он хороший парень. Он служил во Вьетнаме и понимает через что приходится проходить ветераном после военных действий. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь выпить снова пива, чтобы не испытать соблазна перепить, но в данный момент мне не хочется это даже проверять. Я действую так, как меня учили и это работает пока.

Я смотрю на него снизу-вверх в ясные, карие глаза, которые с тех пор, как он вернулся не разу не были налиты кровью, опускаю взгляд ниже по его лицу, которое не было опухшим и одутловатым от алкоголя в течение последних двух месяцев, и я верю, что он говорит правду. Я провожу руками по его щетине, и мое сердце на минуту замирает, он улыбается мне, и я вижу ямочки на щеках, проглядывающее через его небритость.

— Я горжусь тобой, — говорю я ему честно.

Он пожимает плечами.

— Я чуть-чуть гордился собой тоже. Приятно иметь незамутненный мозг все время и четко видеть, что находится прямо перед собой и мне важно знать, что я остаюсь трезвым.

Подавшись вперед, я прикасаюсь губами к его.

— Ты думаешь четко прямо сейчас? — шепчу я ему в губы.

Он улыбается мне широкой улыбкой и прикрывает глаза.

— Я никогда не думал так ясно, как сейчас, что я очень сильно тебя люблю, и ты мне очень сильно нужна, и я никогда не хочу быть нигде, только здесь, с тобой.

Я слышу голоса за окном и шаги у входа. Фишер и я отодвигаемся друг от друга немного подальше, постояльцы, смеясь и разговаривая о прошедших событиях насыщенного дня, начинают заходить в гостиницу. Они машут нам рукой, проходя мимо к своим номерам.

— Мне вероятно, следует вернуться к Трипу, — тихо говорит Фишер. — Тебе скорее всего нужно многое сделать здесь.

Я заставляю подняться себя с пола, протягиваю ему руку, чтобы помочь ему встать.

— Это может подождать до завтра. Останься, — говорю я ему.

Сейчас, когда я получила его назад, в данный момент, когда мы побороли большинство демонов, живущих все это время в наших головах и сердцах, я не хочу его отпускать.

Он наклоняется и быстро меня целует и немного отодвигается назад.

— Больше нигде я и не хотел бы быть.

Я поворачиваюсь и веду его через гостиную в свою комнату, завожу в маленькую ванную, включаю воду в душе, чтобы она нагрелась. Мы медленно раздеваемся друг напротив друга и ступаем под струю горячей воды. Фишер не торопливо проводит мылом по моему телу, и я вздыхаю от удовольствия, когда он разворачивает меня вокруг и начинает мыть мне голову шампунем. Смыв его, он опускается на колени и мягко разводит мои бедра, погружая рот между моих ног. Он лижет и дегустирует, я вцепляюсь ему в волосы и умоляю еще, быстро толкаясь бедрами к нему. Его пальцы тут же присоединяются к губам и языку, наполняя внутри меня и медленно двигаясь взад-вперед. После стольких лет ублажая и изучая мое тело, он знает точно, что нужно делать, где коснуться и как двигать руками и языком, чтобы свести меня с ума. Я так сильно скучала по этому, что почти начинаю кричать, почувствовав оргазм, проносящийся по телу. Я скучала по тому, кто знает меня настолько хорошо и любит всю меня полностью. Я быстро кончаю, голова ударяется о кафель стены, вода струится прямо на нас, и Фишер мурлычет от своего удовольствия прямо в мою киску.

Я часто и тяжело дышу и пытаюсь успокоить свое бешенное сердце, Фишер выключает воду и вытаскивает меня из душа, оборачивая нас в полотенца. Держась за руки, мы заходим в мою темную спальню и отбрасываем полотенца на пол, сворачиваемся оба под одеялом на моей маленькой кровати, прижимаемся друг к другу, чуть ли не вжавшись друг в друга, я даже удивляюсь, что мы в состоянии еще дышать. Его теплые руки и стук его сердца в унисон моему быстро убаюкивают меня, погружая в самый спокойный сон за последний год.