Культура особи у контексті філософського аналізу

Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 688

Наемники точно и скрупулезно распланировали свое пребывание в Мендоне. Но их надеждам не суждено было сбыться. Довольно скоро друзьям дали понять, что возможности передвижения группы по стране весьма ограничены. Мало того, уже на следующий день воинов вызвали на допрос.

И хотя унимийцы проявляли вежливость и деликатность, другое слово к данной процедуре трудно подобрать. Чужестранцев развели по разным комнатам и приступили к многочасовым беседам.

За десять суток земляне побывали в четырех ведомствах.

Началось все с военного министерства. Напротив каждого наемника сидело по пять офицеров. Тасконцы внимательно слушали путешественников, изредка прерывая рассказ короткими репликами.

В хитрости мендонцам не откажешь. Среди массы ничего не значащих уточнений то и дело звучал вопрос, ответ на который мог бы повредить безопасности любого государства.

Унимийцев интересовали пути подхода к Энжелу, система охраны и оповещения, время смены постов и численность регулярной армии.

Естественно, Храбров либо отмалчивался, либо заявлял, что подобные сведения не подлежат разглашению. Нa него не давили, но спустя час или полтора пытались получить информацию другим путем.

Несколько раз русич явно ошибся. Однако вряд ли контрразведчики заподозрили ложь, скорее наоборот, они в очередной раз убедились в собственной компетентности.

Это признавал и Олесь. Противник работал очень профессионально. Земляне оказались не готовы к столь дотошному допросу.

Их отпустили лишь под вечер. Воины, изрядно измотанные физически и морально, сразу отправились в ресторан.

Устроившись в укромном углу и затушив пару свечей, путешественники делились впечатлениями. Судя по всему, друзья наболтали немало лишнего. Многие факты абсолютно не состыковывались. Подобное расхождения наверняка заинтересует тасконцев, а значит, они попытаются получить более точные сведения.

Не особенно разбираясь в подаваемых блюдах, наемники почти до полуночи детально обдумывали легенду. Фактически земляне создали новое государство, которое в мире никогда не существовало.

В подробностях разногласия конечно будут, но это вполне нормальное явление. Каждый человек мыслит по-разному и воспринимает жизнь по-своему.

Особое внимание путешественники уделили системе правления, взаимоотношениям людей и мутантов и экспедиции вокруг материка. Описание катастрофы должно совпадать даже в мелочах.

Предположения Храброва и Аято полностью подтвердились. Уже на следующий день допрос у главнокомандующего повторился.

Мендонцы теперь разговаривали, широко пользуясь полученной информацией. А проанализировали ее военные неплохо.

Одна беда — застать наемников врасплох провокационными вопросами им не удалось. То, что чужакам позволили накануне вечером встретиться, было огромной ошибкой.

После дня отдыха, когда земляне посчитали проверку законченной, группу неожиданно вызвали во дворец. На этот раз путешественниками занялась дипломатическая служба. Возглавлял комиссию сам Эдуард.

Похлопав чужестранцев по плечам, он поинтересовался их самочувствием и, словно старый приятель, сел в кресло рядом с русичем. Догадаться, что Олесь и Тино являлись лидерами отряда, труда не составило.

Граф начал беседу издалека. Почти целый час дворянин рассказывал историю возникновения родного государства.

Постепенно унимиец перешел к взаимоотношениям герцогства с соседями. Если поверить ему на слово, так в этой стране живут одни ангелы. Мендонцы защищают слабых, безвозмездно кормят голодных, в убыток себе торгуют с бедными и могущественной праведной рукой наказывают жестоких и алчных.

Энжелу предоставлялся великолепный шанс укрыться под крылом сильной и великодушной державы. Надо лишь передать армии Альберта часть оружия и всегда поддерживать «старшего брата» на переговорах.

Далее последовали вопросы о планировке города союзников и возможности открыть в нем посольство. Понизив голос, Эдуард попросил найти место получше, поближе к городской стене и с хорошим видом.

Неумелая хитрость тасконца невольно заставила Храброва улыбнуться. Удивительно, но дипломаты действовали гораздо прямолинейнее военных.

Пятичасовой диалог не привел графа к желанному успеху. Он получил лишь схематичное изображение Энжела и обещание помочь в выборе подходящего здания.

На следующий день землянам довелось пообщаться с городскими торговцами. Надо отдать им должное, стратегических целей унимийцы не преследовали. Это были не подставные лица, а настоящие дельцы. Цены на товары, основные потребности потенциального союзника и возможности рынка — вот вопросы, которые интересовали мендонцев.

Впрочем, довольно быстро тасконцы поняли, что имеют дело с довольно бедной страной. Ее единственное богатство — оружие, но к нему герцог никого и близко не подпустит.

Постепенно алчный огонь наживы в глазах торговцев угасал. Отправляться в длительную и опасную экспедицию ради призрачной прибыли, рискуя жизнью и богатством, унимийцы не хотели.

Уже к полудню разочарованные мендонцы покинули гостиницу. Однако главное испытание ждало воинов впереди.

На седьмые сутки пребывания в столице герцогства в дверь номера осторожно постучал, а затем вошел симпатичный молодой человек лет двадцати пяти в темно-синем костюме и с деревянной тростью в руках, вкинув взглядом путешественников, он с улыбкой произнес:

— Господа, я лейтенант Родман, служба тайной полиции Великого герцога Менского. Прошу вас следовать за мной…

Несмотря на благообразную внешность, в голосе тасконца отчетливо звучали стальные нотки. Сразу чувствовалось, что этот человек привык к полному и беспрекословному подчинению людей. Несчастные не раз умоляли его о пощаде. Ведь стоит трем следователям вынести смертный приговор, и беднягу не спасет никакой титул.

Карательная служба Альберта пощады не знала. А он ей всячески потакал. Правитель ужасно боялся дворцового переворота. Видимо, герцог неплохо разбирался в интригах подданных.

Было раннее утро, и земляне еще не завтракали, но спорить с Родманом никто не решился. Наемники быстро оделись и молча направились за офицером.

Проходя по коридору, Олесь заметил, с каким испугом на них взирают два охранника гостиницы. Только сейчас землянин понял, кто является реальным хозяином страны.

В истории много подобных случаев. Создавая могущественную секретную организацию, правитель затевает очень опасную игру.

Облаченная огромной властью, эта структура постепенно превращается в закрытый клан. Доступ в нее постороннему закрыт. И в какой-то момент руководители ведомства начинают вмешиваться в политику государства, пренебрегая волей владыки.

Пройдя по пустынным улицам Мендона, путешественники оказались перед трехэтажным особняком с восьмиугольными колоннами по всему фасаду.

На нижних окнах виднелись металлические решетки. Возле входа несли службу четыре солдата в красных мундирах.

Внешняя охрана была невелика. Впрочем, внутри здания друзья сразу заметили трех молодых людей в штатском с автоматами наперевес.

Они вытянулись перед Родманом в струну и беспрепятственно пропустили группу в холл. Двери позади тотчас закрылись. На душе стало как-то неспокойно.

Из- за сильного волнения Храбров не сумел даже рассмотреть росписи на стенах. А панно отличались разнообразием пейзажей и яркостью красок. Чувствовалась работа древних мастеров.

Между тем, лейтенант сделал чужакам жест остановиться, а сам куда-то исчез.

Ожидание длилось недолго. Из бокового коридора вышел высокий унимиец лет двадцати двух. С легким презрением в голосе тасконец вымолвил:

— Господин Храбров, следуйте за мной.

Пожав плечами, русич неторопливо двинулся за мендонцем. Они прошли до конца здания и поднялись по лестнице на третий этаж.

Возле массивной резной двери офицер отступил в сторону и предложил Олесю войти первым. Храбров решительно шагнул вперед и оказался в небольшой, практически пустой комнате. Точно в центре стояло одинокое кресло.

— Присаживайтесь, — послышался уверенный властный голос.

Правила игры стали понятны. Свет от свечей падал только на середину помещения, тем самым оставляя дальнюю стену в темноте. Судя по всему, именно там и расположился тасконец.

Землянину ничего не оставалось, как иронично улыбнуться. Четыре года назад в Морсвиле Олесь уже сталкивался с подобным приемом. Будучи наемником Алана, Храбров в такой же обстановке вел переговоры с представителями Нейтрального сектора.

Русич стоял в середине зала, залитого лучами Сириуса, а его оппоненты скрывались в тени крыши. Используемые при допросе методы выведения человека из психологического равновесия примитивны и однотипны.

Стоило землянину сесть, как унимиец спросил:

— Вас зовут Олесь Храбров?

— Да, — невозмутимо ответил русич.

— Вы являетесь членом разведывательной группы, посланной в герцогство Менское для получения ценной стратегической информации? — произнес тасконец.

— Это досужие домыслы, — усмехнулся воин. — Мы обычные путешественники, потерпевшие кораблекрушение. Хотя в Мендоне отряд скорее всего оказался бы в любом случае. Наше судно плыло на север и пропустить столь крупный город не могло.

— Значит, вы признаете, что столица страны являлась главной целью экспедиции энжелцев, — мгновенно отреагировал незнакомец.

Олесь подался чуть вперед, пытаясь рассмотреть собеседника. Его попытка успехом не увенчалась.

— Как к вам обращаться? — поинтересовался Храбров.

Судя по некоторому замешательству, унимиец не ожидал подобного вопроса. Обычно люди здесь трепещут от страха и на подобные реплики не решаются. Но чужестранец держался спокойно и уверенно.

— Господин полковник, — наконец вымолвил тасконец.

— Превосходно, — кивнул головой русич. — Тогда давайте, господин полковник, разберемся, чего вы хотите. Обвинить нас в шпионаже? Думаю, большого труда это не составит. Любые факты можно перетасовать как угодно. Доказывать обратное — абсолютно бесполезно. Если же хотите поговорить по душам — пожалуйста. Мы не собираемся ничего скрывать. Хотя, есть некоторые тайны, которые я не выдам даже под пыткой…

— Наивная самоуверенность! — рассмеялся офицер. — В этом кабинете развязывались языки и не у таких смельчаков. У меня в подчинении есть отличные специалисты. Они умеют допрашивать. И поверьте, подобное зрелище не для слабонервных. А уж вытерпеть такую боль…

— Будем считать, что я испугался, — зло произнес землянин.

Ему начинала надоедать высокомерная болтовня унимийца. Нет ничего хуже, чем иметь дело с недалеким человеком.

Однако Олесь ошибся. Тасконец был далеко не глуп и иронию почувствовал сразу.

— Вы чересчур наглы, — проговорил полковник, чуть повысив голос. — Но здесь не дворец, и устраивать спектакль с поединком я не намерен. Мне очень многое не понравилось в ваших предыдущих показаниях. Ложь! Всюду ложь! Концы с концами постоянно не сходятся. Ну, например, зачем рисковать жизнью и огибать материк, когда можно подняться вверх по течению Миссини?

— А кто сказал, что энжелцы не плавают по тому маршруту? — возразил Храбров. — Просто возникли кое-какие проблемы с местными жителями…

— Чушь! — громко выкрикнул офицер. — Я внимательно изучил карту. Земли графства Порленского находятся всего в трехстах километрах от Энжела. Мы поддерживаем дипломатические отношения с этим государством. Агрессивностью оно не отличается.

— Возможно, — согласился русич. — Но ответьте на один вопрос. Между странами восточного побережья разве нет зон, где обитают никому не подчиняющиеся племена людей и мутантов? Неужели бандиты не нападают на караваны и случайных путников?

Олесь оказался не готов к такому повороту событий. Сейчас он пытался применить в унимийских условиях свой опыт, полученный на Оливии.

Впрочем, другого выхода у землянина не было. Храбров недооценил противника, а тот изрядно подкопался под их легенду. Малейшая ошибка — и мендонец пробьет огромную брешь в обороне путешественников.

На мгновение полковник задумался. Выдержав паузу, тасконец более спокойным голосом уточнил:

— И Энжел не в состоянии устранить эту преграду?

— Почему же, в состоянии, — произнес русич. — Но есть ли смысл? Терять людей, гоняться по лесам за призраками, затрачивать огромные средства. Крупномасштабные операции ни к чему не приводят.

— Тогда вы решили попытать счастья на другом направлении, — догадался унимиец.

— Совершенно верно, — подтвердил Олесь. Дальнейший допрос проходил в ровном размеренном русле.

Офицер задавал конкретные вопросы, а землянин пытался отвечать на них в духе созданной легенды.

Лишь спустя некоторое время Храбров понял, что его оппонент — профессионал высочайшего класса. Весь ход диалога был просчитан заранее и успешно осуществлен.

Начав с обвинений и резкого тона, представитель тайной полиции заставил русича нервничать и искать пути спасения. Олесю поневоле пришлось рассказать гораздо больше, чем обычно.

Постепенно тасконец ослаблял хватку, но делал это не случайно. Словно змея, полковник заползал в душу собеседника, пытаясь выведать самые сокровенные тайны.

Иногда он снова ужесточал тон, однако ненадолго. Подобный способ допроса больших успехов не принес, и унимиец решил от него отказаться.

Теперь противники беседовали примерно на равных, хотя сразу чувствовалось, кто является хищником, а кто жертвой.

В какой-то момент землянин совершенно потерял ощущение времени. На часы Храбров не смотрел и не знал, как долго длился его диалог с офицером. Отсутствие окон и постоянный давящий на глаза свет сбивали с толку и действовали на нервы.

Наконец, тасконец встал и объявил разговор законченным. Русич с облегчением вздохнул.

Господи, до чего же он был глуп! Страшная эпопея только начиналась.

Олеся вывели из комнаты и препроводили на этаж ниже. Сопровождавший его унимиец открыл одну из Дверей и предложил чужестранцу войти.

Перешагнув через порог, землянин очутился в темнице. Теперь воин по-настоящему почувствовал себя пленником. Узкая камера, деревянные нары, в углу ведро для оправления естественных надобностей и крошечное окошко, связывающее человека с внешним миром, — вот и все, что его ожидало.

На улице уже далеко перевалило за полдень. Значит, допрос продолжался более пяти часов.

Храбров обхватил голову руками. Выхода из сложившейся ситуации он не видел. Воины путешествовали, сражались, преодолевали океан — и все напрасно.

Игра окончена. Ничего изменить уже нельзя. Дверь тюрьмы прочна, а охранник суров и безжалостен.

Измотанный физически и морально русич прилег на жесткое ложе. Однако отдых подследственного не входил в планы мендонцев. Вскоре Олеся разбудили и повели в соседнюю комнату. Проверка продолжалась.

Судя по голосу, с ним разговаривал другой офицер. Правда, вопросы он задавал те же самые. Стало понятно — его хотят измотать.

Но именно тогда землянин и почувствовал уверенность в собственных силах. Противник слаб, и ничего иного придумать не может.

Ответы Храброва стали гораздо жестче, ироничнее, прямолинейнее. Порой русич откровенно издевался над своим оппонентом.

Впрочем, унимиец заметно уступал полковнику в интеллекте и изобретательности. Ничего не добившись, он отправил Олеся обратно в камеру.

Визит в тайную полицию продлился четверо суток. Все это время воинов беспрерывно допрашивали. Их вызывали и днем, и ночью.

На самочувствие энжелцев никто внимания не обращал. Путешественников кормили один раз в день ужасной несоленой баландой.

Несмотря на усталость, голод и жажду, пленники не сломались. До пыток, к счастью, дело не дошло, но нервы чужестранцам мендонцы потрепали изрядно.

Храброва в очередной раз подняли ранним утром. Тихо ругаясь, землянин поплелся за унимийцем.

Шедший впереди офицер неожиданно повернул к лестнице. Они спустились на первый этаж и вскоре оказались в холле здания.

Там уже стояли Карс и Воржиха. Посмотрев на друзей, Олесь невольно ужаснулся. Да и кого не ужаснули бы помятая одежда, давно не бритая щетина, мутный потускневший взгляд? Эмоций у воинов просто не осталось.

Через пару минут привели и Аято. Надо отдать должное, самурай держался гораздо лучше. Хотя и его внешний вид был далеко не блестящим.

Тино нашел в себе силы улыбнуться и язвительно заметить:

— Рад вас видеть без петли на шее.

Позади землянина тотчас раздался жесткий голос:

— Вы еще успеете попасть на виселицу.

— Не исключено, господин полковник, — не оборачиваясь, вымолвил японец. — Но жизнь — сложная штука и порой преподносит очень неожиданные сюрпризы.

— О, да, — злорадно рассмеялся тасконец. — Подобные угрозы эти стены слышали не раз. Однако люди, произносившие их, давно гниют на плато, а я, как видите, жив и здоров.

Офицер вышел из тени, и русич впервые сумел рассмотреть мендонца. Невысокого роста, но очень плотный и жилистый мужчина лет сорока пяти с короткими черными волосами.

В чертах его лица нет ничего примечательного: мясистый нос, пухлые щеки, тяжелый квадратный подбородок. Совсем другое дело — глаза. В зрачках буквально пылали ненависть и злоба.

Причем унимиец испытывал неприязнь не только к чужакам. Полковник был одиноким хищником, презирающим все человечество.

В последний раз окинув взглядом путешественников, тасконец громко произнес:

— Следствие закончено. Приносить извинения за жесткий прием в моем учреждении я не намерен. Такого подхода требует безопасность государства. Вы — солдаты и должны это понимать. И хотя лжи в показаниях хватает, предъявить конкретные обвинения мы пока не можем. Будь у меня больше полномочий, вашей группе не удалось бы скрыть правду. Но радоваться не советую. Я еще никогда не отступал перед препятствием, и шанс снова побеседовать нам обязательно представится. А до тех пор отряд не имеет право покидать пределы Мендона. Любая попытка выбраться за городскую стену будет расценена как признание в шпионаже…

— А если у герцога другие планы? — возразил Храбров.

— Не тешьте себя напрасными иллюзиями, — иронично усмехнулся унимиец. — У правителя чересчур много дел, и опекать чужеземцев он поручил мне.

— По-моему, вы слишком рьяно выполняете свою работу. Иногда излишнее усердие только вредит, — заметил Аято, глядя прямо в глаза собеседника.

Полковник легко выдержал натиск самурая и искренне расхохотался.

— Я рад, что у вас сохранилось чувство юмора. Сражаться с сильным противником гораздо интереснее. Победа над ним приносит настоящее удовлетворение. К сожалению, в последнее время все чаще попадаются трусы и слюнтяи, распускающие язык при первом же окрике.

— Да вы сумасшедший! — невольно вырвалось у Вацлава.

— Ничуть, — возразил тасконец. — Я игрок. И ставка здесь — жизнь. Удивительно, но я давно не встречал столь достойных оппонентов и, признаюсь честно, мне это нравится. Берегитесь! Я вошел во вкус.

— Значит, мы пленники? — напрямую спросил Олесь.

— Конечно, нет! — воскликнул офицер. — Вы гости. Гуляйте, развлекайтесь, веселитесь. У вас кредит от самого герцога. Разве подобные привилегии предоставляют пленным?

Спорить с мендонцем не имело смысла. Он чувствовал свою силу и нагло издевался над путешественниками.

Земляне бесцеремонно повернулись спиной к полковнику и направились к выходу.

— Вы забыли сказать «до свидания», — крикнул вдогонку унимиец.

— У нас нет желания еще раз встречаться, — небрежно обронил самурай.

— Напрасно, — рассмеялся офицер.

Друзья покинули здание и быстро зашагали в сторону гостиницы. Настроение было ужасным, а внешний вид наемников мог напугать кого угодно.

Гуляющие по улицам дворяне невольно уступали им дорогу. Многие тасконцы оглядывались, прекрасно понимая, из какого заведения выпустили чужаков. О тайной полиции в городе говорили только шепотом.

Еще большее впечатление произвело появление путешественников на распорядителя. Бедняга смотрел на постояльцев удивленными расширенными глазами, словно увидел мертвецов, поднявшихся из могилы. В первое мгновение унимиец даже испуганно отступил к стене.

— Чего вылупился? — выплескивая гнев, воскликнул поляк. — Мы не виноваты, что в вашей стране гостям оказывают столь «теплый» прием. Живо неси в наш номер хороший обед!

— Будет исполнено, — поспешно пролепетал служащий.

— Не горячись, — остановил товарища Тино. — Не вымещай злобу на других.

Воины поднялись наверх и буквально рухнули в мягкие кресла. Лишь сейчас они осознали, как близко находились к краю пропасти.

Хватка тайной полиции немного ослабла, но надолго ли?

Сделав несколько глотков крепкого вина прямо из бутылки, Вацлав раздраженно произнес:

— Сволочи! Всю душу из меня вытянули. Я уж грешным делом подумал, скоро свихнусь. А особенно доставал этот полковник. Вот мразь! Придирался к каждому слову. Стоит чуть ошибиться, и он словно клещ, впивается тебе в глотку.

— Да, противник действительно серьезный, — согласился японец. — И, думаю, мерзавец от нас не отстанет. Своей легендой мы его не убедили. Опытный профессионал сразу чувствует ложь. Тасконец просто не знает, с какой стороны подступиться к отряду. Но судя по отдельным репликам, негодяй упрям и настойчив. И самое неприятное то, что офицер обладает властью ничуть не меньшей, чем герцог. А может даже и большей…

— И каковы теперь наши планы? — спросил властелин.

— Будем искать Хранителей, — спокойно вымолвил Храбров. — Задача остается прежней. Как избавиться от слежки и выбраться из Мендона, решим позже.

— Значит, ничего менять не станем? — уточнил Воржиха.

— Пока нет, — ответил русич.

В этот момент в дверь осторожно постучали. Спустя мгновение посыльный вкатил в комнату тележку с огромным количеством блюд.

Разговор тотчас прекратился, и путешественники буквально набросились на еду. После ужасной тюремной баланды жареное мясо и фрукты казались райским кушаньем. Не ограничивали себя воины и в вине. К вечеру они были уже абсолютно пьяны.

Когда Сириус склонился к горизонту, Тино и Олесь ушли спать, а Карс и Вацлав, наплевав на приличия, громко горланили какие-то воинственные песни.

Впрочем, поляк продержался недолго и, скатившись с дивана, уснул прямо на полу. Таким образом, единственным, кто выдержал это нелегкое испытание, оказался властелин.

Утренние лучи белой звезды осветили гостиничный номер. Храбров с трудом открыл опухшие глаза. В голове все кружилось и шумело. Вчера воины сильно перебрали.

В дальнем углу лежат осколки разбитой Воржихой вазы. В пьяном виде Вацлав иногда становится буйным, и успокоить его не так-то легко. Справиться с дебоширом может только мутант, который ничуть не уступал поляку в силе.

Слегка пошатываясь, мимо русича проследовал Аято, Самурай скрылся в душевой, и через несколько секунд оттуда раздались душераздирающие крики.

Однако они ни у кого не вызвали беспокойства. Друзья прекрасно знали, японец большой любитель поплескаться в ледяной воде. Этот ритуал Тино неизменно сопровождал бурным проявлением эмоций.

Вскоре самурай вернулся обратно в комнату. Окинув бодрым взором помещение, Аято иронично покачал головой и, хлопнув Воржиху по плечу, произнес:

— Подъем. Пора приводить себя в порядок. У нас много дел, а времени потеряно немало.

Практически до обеда путешественники готовились к выходу в свет. Друзья чистили и гладили форму, тщательно отстирывали тюремную грязь, сбривали четырехдневную щетину.

Ровно в пятнадцать часов земляне покинули номер и спустились в ресторан. Он оказался заполнен едва наполовину. Появление чужестранцев стало полной неожиданностью для посетителей заведения.

Слухи по Мендону распространяются очень быстро, и потому унимийцы с нескрываемым изумлением смотрели на воинов. Кто-то в душе злорадствовал, кто-то им сочувствовал, а в глазах некоторых застыл неподдельный страх.

Не обращая внимания на взгляды тасконцев, путешественники сели за центральный столик. Тем самым друзья показывали дворянам, что их дух не сломлен. Даже после изматывающих допросов в застенках секретной службы воины сумели сохранить достоинство и честь.

К гостям тотчас подбежал официант.

— Что желаете? — склонился в услужливом поклоне мендонец.

— Легкое вино, рубленое мясо, побольше фруктов, а остальное — на ваше усмотрение, — небрежно сказал Храбров, усаживаясь на ближайший стул.

— Будет исполнено, — отчеканил молодой человек и молниеносно исчез.

— Похоже, наше освобождение является главной городской новостью, — с улыбкой вымолвил Карс. — Унимийцы буквально не спускают с нас глаз. Неужели судьба чужаков так взволновала жителей герцогства?

— Вряд ли, — возразил Аято. — Их поразило совсем другое. Мы ведь не просто вырвались из лап тайной полиции, но и чувствуем себя превосходно. В Мендоне подобное случается не часто. После посещения древнего здания с колоннами люди обычно отправляются либо на плато, либо на каторгу, а в лучшем случае попадают в опалу. В приличные заведения они уж точно не заходят.

— И неудивительно, — поддержал японца Олесь. — После примененных изуверами пыток человек нескоро придет в себя. Иной бедняга и вовсе остается инвалидом. Рассчитывать на милосердие полковника не приходится. Он — безжалостный убийца и садист.

— Значит, мы исключение из правил, — произнес Вацлав. — Наверное, мерзавцы побоялись применять свои методы к иностранцам. Отряд представляет здесь дружественное герцогству государство.

— Ты ошибаешься, — проговорил русич. — Тайная полиция Мендона не выбирает средства для достижения цели. Негодяи готовы на любые преступления. Посмотрите внимательно на людей в зале. При одном только упоминании карательной службы на их лицах появляется страх. И это — цвет общества, высокородные дворяне! Они без раздумий дерутся на дуэли из-за случайно оброненной фразы, но ужасно боятся попасть в застенки палачей. А почему? Да потому что там не соблюдаются никакие законы. Возможно, и сам Альберт на крючке у тайной полиции. Ведь смерть его брата скрыта покровом тайны.

— Думаешь, шантаж? — уточнил Тино.

— Не исключено, — ответил Храбров. — По сути дела в стране существуют две власти. Одна — видимая, официальная, другая — скрытая, незримая. И какая сильнее, я сказать затрудняюсь. Для нас, во всяком случае, вторая гораздо опаснее.

— Точно подмечено, — улыбнулся властелин. — По меньшей мере, три человека постоянно следят за группой. Остальные посетители давно успокоились, а эти не выпускают нас из поля зрения. Изображают простых обывателей.

— Такого поворота событий следовало ожидать, — кивнул Олесь. — Если проанализировать сложившуюся ситуацию, то можно прийти к удивительному выводу. Складывается впечатление, будто кто-то использует отряд в своей игре. И бал, и приглашение принцессы — звенья одной цепи…

— А цель? — недоверчиво спросил поляк.

— Остается только догадываться, — произнес русич. — Чаще всего люди грызутся за власть. Существует несколько кланов, борющихся за влияние при дворе. Сейчас в фаворе глава тайной полиции. Это очевидно. Иначе он не действовал бы столь нагло и самоуверенно. Но у него есть могущественные враги. Мы, к сожалению, — лишь козырная карта в чьих-то руках.

— Придется действовать предельно осторожно, — вставил самурай. — Избавиться от слежки нам теперь вряд ли удастся. Полковник даже не скрывал, что хочет уничтожить группу. И у него есть на то веские основания. Видимо, мы представляем для мендонца серьезную угрозу.

— Ужасно не хочется влезать в местные интриги, — заметил Храбров, отодвигая тарелку. — Но, чувствую, без этого не обойтись. Чтобы не оказаться в роли жертвы, надо знать, с кем имеешь дело. Придется посетить ряд высокопоставленных особ. Надеюсь, они проявят должное гостеприимство.

— И тут же поведают тебе все дворцовые секреты, — язвительно вымолвил мутант. — Голова дорога тогда, когда находится на плечах. Обострять отношения с тайной полицией тасконцы вряд ли рискнут.

— Подобную проблему решить несложно, — усмехнулся Аято. — Я знаю способ, который замечательно развязывает языки.

— Какой? — поинтересовался поляк.

— Золото, — довольно громко сказал японец. — К счастью, слитки остались на месте. Грабить путешественников в планы карательной службы не входило. А в мендонском обществе деньги имеют немалый вес. Дорогие подарки, выпивка, умышленный проигрыш в карты, подкуп, наконец — вариантов более, чем достаточно. Алчность — вечный и неистребимый грех человечества.

Друзья встали из-за стола и неторопливо двинулись к выходу из ресторана. Боковым зрением Олесь видел, как несколько унимийцев тотчас начали рассчитываться.

Профессионалы обычно себя так не ведут. Либо сотрудники тайной полиции принимают воинов за дураков, либо опять действуют им на нервы. Тем самым тасконцы показывают, что отряд находится под постоянным контролем.

В холле стоял владелец гостиницы. Растерянно хлопая глазами, он мучительно соображал, как ему поступить. Выказывать уважение чужестранцам опасно, презрительно игнорировать — тоже нельзя. Можно навлечь на себя гнев герцога.

В результате унимиец, не придумав ничего лучшего, решил сбежать на улицу. Однако Тино опередил беднягу.

— Любезнейший! — воскликнул самурай. — Задержитесь на минутку.

Словно подстреленная в полете птица мужчина замер совершенно в нелепой позе. Затем обернулся и с дрожью в голосе спросил:

— Вы меня?

— Да, да, — улыбаясь, произнес Аято. — У нас есть маленькая просьба.

На несчастного унимийца было жалко смотреть. Позади отряда уже появились агенты секретной службы. С невозмутимыми отрешенными лицами они расположились чуть в стороне и бесцеремонно подслушивали разговор землян с хозяином заведения. Порой создавалось впечатление, что у наглецов вот-вот вытянутся уши.

— Я весь внимание, — со скорбной физиономией сказал тасконец.

— Видите ли, — начал объяснение японец, — мы очень набожные, верующие люди и хотели бы помолиться в храме. Но вот незадача… Никто не знает, где у вас церкви и есть ли они вообще.

С души владельца гостиницы упала целая скала. Унимиец сразу развернул плечи, выпрямился, отставил ногу назад и с видом знатока проговорил:

— В Мендоне сохранился великолепный собор. Он находится недалеко отсюда, буквально в десяти минутах ходьбы. Выйдите в парк на центральную аллею и сверните на северо-запад. Сквозь кроны деревьев сразу увидите темно-синие купола. Их пять, не ошибетесь. Есть еще две маленькие церквушки за пределами замка, но там чересчур много простолюдинов.

— Благодарим за обстоятельный ответ, — вымолвил Тино с легкой насмешкой.

Наемники быстро прошли через парк и вышли к собору. Сразу было видно, что в жизни древних тасконцев религия занимала огромное место.

Сооружение хоть и не отличалось грандиозностью, тем не менее, производило сильное впечатление. Правильные симметричные формы, точные линии и великолепное оформление. Архитекторы, строители и художники, создавая этот шедевр, вкладывали в него всю душу.

Приблизившись к зданию, путешественники с нескрываемым восхищением рассматривали настенные фрески. От времени краски поблекли, потеряли яркость, но сцены из религиозного эпоса Унимы по-прежнему завораживали людей.

На одной из картин седовласый старец раздавал хлеб умирающим крестьянам. Стоя на коленях, тасконцы в отчаянии протягивали к нему руки, а мужчина с умиротворенным выражением лица высыпал булки из большого мешка.

На другой стене старик, вытянув руки вперед, останавливал бушующий огненный шторм. Пламя безжалостно пожирало города, людей, животных, и лишь немногим удалось спастись от стихии.

— Воспроизведение местных легенд, — догадался Храбров.

— Наверное, — согласился самурай. — И судя по фрескам, унимийцы поклоняются Единому Богу. Не знаю, почему они приняли его за старца, но двести лет назад данный культ был широко распространен. Денег на сооружение храмов тасконцы не жалели…

— Чего не скажешь о современных мендонцах, — язвительно усмехнулся Карс.

— Почему ты так решил? — удивился Воржиха.

— Это видно по всему, — развел руками властелин. — Пренебрежительная речь владельца гостиницы, заросшая дорожка, мох и трава на фундаменте собора, обсыпавшаяся во многих местах штукатурка. Поток прихожан сюда явно не велик. Иначе пожертвования давно бы пошли на благоустройство святыни.

Спорить с мутантом никто не стал.

Окинув взором храм, русич решительно направился к массивным деревянным дверям. Как только Олесь их распахнул, в нос ударил спертый влажный воздух.

Выдержав паузу, Храбров уверенно шагнул внутрь. В здании царил полумрак.

В первое мгновение путники ничего не могли разглядеть. Лишь спустя пару минут перед глазами начали появляться расплывчатые очертания предметов.

Два ряда колонн разделяли просторное помещение на три ровные части. Справа и слева виднелись деревянные скамьи, значительная часть которых оказалась сломана.

— Увы, здесь полное запустение, — тяжело вздохнув, вымолвил поляк. — Люди забыли Бога и погрязли в грехе. Неудивительно, что в стране правит жестокость. У мендонцев нет веры, а без нее жить праведно нельзя.

Кое- как привыкнув к тусклому освещению, воины неторопливо двинулись по залу. Каждый шаг по каменному полу отдавался гулким эхом. Ничто его не смягчало и не ослабляло. От подобных звуков в душе невольно все холодеет, а по спине пробегает нервная дрожь.

Через узкие вытянутые окна под куполами собора в помещение проникали слабые, тонкие лучи Сириуса. От этого ощущение заброшенности только усиливалось.

Пройдя около ста метров, наемники остановились перед огромной статуей. Рассмотреть ее целиком не позволяла темнота.

— Похоже, нам тут делать нечего, — проговорил Карс, разворачиваясь к выходу.

— Ну почему же, — раздался чей-то голос. — Истинно верующий всегда найдет место, где можно помолиться.

От неожиданности земляне вздрогнули и тотчас схватились за рукояти мечей.

Между тем, из мрака появился мужчина. Унимиец спокойно проследовал мимо чужаков, поднялся по едва заметной лестнице на небольшое возвышение, и почти тут же вспыхнули четыре восковые свечи. Они быстро разгорелись и осветили значительную часть зала.

Лишь теперь путешественники смогли разглядеть гигантскую фигуру.

Как и следовало ожидать, это оказался старец с длиной седой бородой. Он сидел на скамье, опустив руки вдоль туловища, и внимательно смотрел куда-то вдаль. Ничего величественного и божественного в его позе не было. Усталое, изрезанное морщинами лицо, простая крестьянская одежда и грустные выразительные глаза…

— Это поздняя работа, — громко сказал тасконец. — Наши предки начали относиться к Вельту, как к обычному человеку. И хотя он не раз спасал людей, скептики перестали верить в его чудеса. В молодости я не раз бывал в Оклане. Очень большой город. Даже странно, что он уцелел во время катастрофы. Так вот, в нем сохранился собор, построенный не меньше двух тысяч лет назад. Там совершенно иное изображение могущественного Бога. Ведь Вельт не только защищает, но и карает. Отступникам пощады не дождаться. Кто знает, может быть, трагедия, случившаяся с нашим народом, — это расплата за совершенные грехи.

— Однако жителям Мендона урок не пошел впрок, — скептически заметил Аято.

Священник внимательно посмотрел на собеседников. Слова самурая его без сомнения заинтриговали.

Впрочем, во взгляде унимийца не чувствовалось осуждения.

Мало того, прочесть мысли мужчины по лицу не составляло ни малейшего труда. Хотя тасконцу и давно перевалило за пятьдесят, в глазах настоятеля храма присутствовало что-то детское и наивное.

— Вы и есть те самые чужестранцы, о которых постоянно болтают в замке? — прямо спросил священник.

— Да, — кивнул Олесь. — Судьба смилостивилась над нами и сохранила нам жизнь во время кораблекрушения. Пути Господни привели нас в герцогство. Правда, мы не знаем, на каком положении здесь находимся — гостей или пленников?

— Что делать… — философски произнес унимиец. — Мир еще очень жесток. А если говорить о прихожанах, то их не так мало, как вы думаете. В часы молитвы церкви города переполнены верующими. Простой люд не потерял надежду на спасение.

— Тогда почему же пустует столь величественный собор? — поинтересовался русич.

— Богатство всему виной, — ответил мужчина. — Оно развращает людей, делая их глухими к мольбам страждущих. Доброта и милосердие — пустой звук для многих менских дворян. Душевная чистота этих несчастных не волнует. Графы, маркизы, бароны погрязли в сладострастии и пороке.

— Так закройте церковь совсем, — предложил Карс. — Толку от нее все равно нет. Вы даже не в состоянии нормально осветить помещение.

— Что правда, то правда, — согласился тасконец. — Но бедность — не вина, а беда. Рано или поздно люди поймут свои ошибки и обратятся к Богу. Плохо, если в этот момент рядом с ними не окажется пастыря. Ведь грешникам надо будет помочь, проявить сострадание, Направить их на праведный путь. Потому я и нахожусь здесь…

— Похвальная миссия, — вымолвил японец. — Мы бы хотели поблагодарить Вельта за чудесное спасение.

Оказаться в Мендоне все же лучше, чем на морском дне. Позвольте группе сделать небольшой дар храму…

Тино достал из кармана несколько серебряных менских диларов и протянул монеты священнику. Изумленно глядя на чужеземцев, унимиец взял деньги в ладони. Ему еще не верилось, что воины пожертвовали столь значительную сумму.

— Да хранит вас Господь, — растроганно проговорил настоятель собора.

— Скитальцам по бескрайним просторам Унимы его милость не помешает, — улыбнулся самурай. — Это наш скромный вклад в доброе дело, Надеюсь, ваши титанические усилия не пропадут напрасно. Величественный храм должен сверкать красотой. Любуясь куполами и фресками, люди внутренне очищаются. И может хоть кто-то под воздействием божественной благодати подаст убогому нищему подаяние.

— Блистательная речь, — восхищенно заметил тасконец. — Вы прирожденный проповедник. Теперь понятно, почему на ваших лицах такая одухотворенность. Жаль, что местная знать потеряла веру. Когда государством правят набожные люди, жизнь простых людей гораздо легче.

— На данную тему можно поспорить, — вставил Олесь. — Но вряд ли сейчас это уместно. Мендону действительно не хватает доброты и милосердия.

— Святой отец, — резко переменил тему разговора Аято, — мы — жители далекой южной страны и, к сожалению, были долго оторваны от остального мира. А потому есть еще один немаловажный вопрос, на который хотелось получить ответ.

— Я весь во внимании, — поспешно произнес мужчина.

— До Энжела дошли обрывочные сведения о людях, сумевших сохранить знания и культуру древней цивилизации, — продолжил японец. — Они отшельники, сторонящиеся общественной суеты. Впрочем, иногда монахи помогают страждущим. Нет ли у вас информации о них? Где искать затворников?

На несколько минут священник замолчал. Заложив руки за спину и о чем-то размышляя, унимиец медленно прохаживался по залу. Наконец, настоятель повернулся к наемникам и произнес:

— Искренне сожалею, но ничем не могу помочь. Я беседовал со многими путешественниками и послами. В одних странах религия находится на высоком уровне, в других она пребывает в забвении, а в третьих люди и вовсе поклоняются новым богам. Но ничего подобного мне раньше слышать не доводилось. Гораздо чаще странники говорят об ужасном запустении, царящем на гигантских просторах материка. В мире правят жестокость и властолюбие, никто не ценит человеческую жизнь.

— Что ж, видимо, это действительно только слухи, — разочарованно вымолвил Тино. — Признаться честно, мы надеялись найти подтверждение полученным сведениям в столь развитом и цивилизованном городе. Ведь в Мендон с разных сторон стекаются путники и торговцы. В конце концов, здесь бывает немало бродяг, изрядно поскитавшихся по Униме.

Не огорчайтесь, — воодушевленно проговорил тасконец. — Перед вами скромный служитель храма, покидавший пределы герцогства лишь однажды. А например, в церкви восточного сектора есть отец Кляйн. За свою долгую и интересную жизнь он немало повидал Обратитесь к нему. Надеюсь, удача улыбнется вам.

Поблагодарив священника за напутствие, воины двинулись к выходу. Друзья уже привыкли к темноте, и потому ударивший в глаза свет заставил их зажмуриться.

На мгновение земляне абсолютно потеряли ориентацию. Только спустя пару минут наемники смогли спокойно осмотреться по сторонам.

Буквально в десяти шагах от группы стояли трое мужчин. Мендонцы делали вид, что разглядывают настенные фрески.

Но в это не поверил бы даже младенец. По внешнему виду, выражению лиц и поведению узнать сотрудников тайной полиции труда не составляло.

— А парни начинают действовать на нервы, — заметил властелин. — Ужасно хочется набить мерзавцам морды. Пусть знают, с кем имеют дело.

— Нет, вступать в конфликт нельзя ни в ком случае, — возразил Храбров. — Именно такого поступка они от нас и ждут. Тасконцы специально демонстрируют бесцеремонность и навязчивость. Стоит отряду проявить агрессивность, как полковник тут же объявит чужестранцев вражескими шпионами. Прежде чем герцог примет решение, пленников уже прикончат.

— Перспективы далеко не радужные, — раздраженно вымолвил мутант. — Неужели теперь придется постоянно таскать агентов за собой?

— Предлагаю обмануть унимийцев, — сказал русич. — Спустимся вниз из окна гостиницы и уйдем во внешний город. Там много темных дворов и переулков. Когда мендонцы опомнятся, мы будем уже слишком далеко.

— Ты недооцениваешь противника, — вмешался Тино. — Здесь работают профессионалы. Подобный трюк не пройдет. Три человека, изображающие из себя любителей, — лишь первое видимое звено организованной слежки. Я заметил еще двух сотрудников, умело скрывающихся в парке. Наверняка нас ждут и в гостинице, и у ворот замка, и в других оживленных местах Мендона.

— Значит, от сопровождения не избавиться, — с горечью констатировал Олесь.

— Видимо, нет, — утвердительно кивнул японец. — А потому надо очень тщательно продумывать все свои действия. Каждый шаг должен быть выверен и взвешен. От отряда ждут ошибки. И допустить ее мы не имеем права.

Земляне неторопливо двинулись в обратный путь. Шли молча. Для осмысления сложившейся ситуации требовалось время.

Они никогда раньше не попадали под такой жесточайший пресс. Это не открытая война, когда враг — перед тобой, и его необходимо уничтожить любой ценой.

Обычная лобовая атака к успеху не приведет. Только детально разработанная операция с привлечением местных жителей поможет наемникам вырваться из западни.

К счастью, во дворце у путешественников есть друзья. Пока тасконцы себя не проявили, что впрочем, неудивительно. Группа находится под наблюдением тайной полиции, и контакты с ней чрезвычайно опасны.

Хозяин гостиницы ждал чужестранцев у входа. Поведение унимийца заметно изменилось. Он больше не нервничал и постоянно улыбался.

В их отсутствие с мендонцем наверняка пообщались люди полковника. Догадка вскоре подтвердилась. Подойдя вплотную к постояльцам, тасконец негромко поинтересовался:

— Ну как, побеседовали с преподобным Дэнисом? Довольно занятный человек. Многие считают священника сумасшедшим.

— Почему? — искренне улыбнулся Вацлав.

— Некоторым его поступкам нет разумного объяснения, — произнес унимиец. — Он ведь принадлежит к одному из самых древних и титулованных родов Мендона. Юного графа ждала великолепная карьера. Поговаривали даже, что герцог хотел назначить Дэниса командующим армией. Но дворянин отправился странствовать на север. Через три года в столицу вернулся совершенно иной человек. Унаследовав огромное состояние, настоятель вложил все средства в старый заброшенный храм. Сколько денег потрачено впустую!

— Разве плохо быть верующим? — спросил самурай.

— Конечно, нет! — воскликнул владелец гостиницы. — Но зачем приставать со своими бредовыми идеями к окружающим? Дэнис постоянно пытается затащить городскую знать на церковные службы. Во время проповедей священник призывает дворян помочь нищим и убогим. Глупец! Какой смысл кормить толпу бездельников…

— Неужели дела отца Дэниса столь плохи? — уточнил Аято.

— Хуже некуда, — ответил тасконец. — Настоятель собора разорен, фамильный дом давно продан, прихожан до сих пор у него нет, а древний храм снова начинает разваливаться.

— Боюсь, сумасшедший не преподобный, а весь ваш двор, — с усмешкой вымолвил японец и направился к лестнице.

Унимиец долго смотрел вслед удаляющимся чужестранцам. Он так и не понял, что хотел сказать путешественник.

Деньги и выгода для мендонца были всегда на первом месте. Иных ценностей владелец гостиницы не знал и не понимал.

Досужие разговоры о спасении души — хитроумная уловка для легковерных дураков. Надо жить одним днем, не обращая внимания на беды и невзгоды других людей. Моральные принципы лишь мешают достижению власти и богатства.