ТИПИ УРОКІВ ВИВЧЕННЯ ГРАМАТИЧНОГО МАТЕРІАЛУ

Дата добавления: 2015-10-19; просмотров: 692

Интервью — это обязательно целенаправленная беседа. И не просто беседа, а как бы разведывание, выяснение важных сведе­ний, новых данных. Иными словами, способ получения инфор­мации с помощью устного опроса.

В словаре Ожегова по интересующему нас вопросу сказано: «Интервью — предназначенная для печати (или передачи по ра-384

дио, телевидению) беседа с каким-нибудь лицом». Слово «интер­вью» происходит от английского inter-view и означает беседу, встречу, обмен мнениями. Действительно, вторая составляющая этого слова переводится как точка зрения, взгляд, мнение, а при­ставка «интер» обозначает нечто, происходящее «между» кем-то.

Однако обычную беседу считать «интервью» неверно — она про­текает стихийно. Разговор на кухне или на улице — тоже не интер­вью, хотя он представляет собой обмен мнениями между двумя или более людьми. Интервью — это обязательно целенаправленная бесе­да. И не просто беседа, а как бы разведывание, выяснение важных сведений, новых данных. Иными словами, способ получения соци­ально-психологической информации с помощью устного опроса.

С развитием социологии термин обрел дополнительное значе-ние. Для того чтобы дать определение интервью как методу в со-циологии, необходимо обозначить его отличие от других видов интервью.

Журналист, берущий интервью у звезды шоу-бизнеса, актера, политика и т.д., первым делом стремится получить сенсационные факты. Часто ими является информация о личной жизни знаме­нитости. Таким образом, в журналистике ценится такая инфор­мация, которая обладает новостным, сенсационным или интри- гующим смыслом.

С интервью мы сталкиваемся и в нашей повседневной жизни. К примеру, врач опрашивает пациента, пытается установить при- чины недуга. И чем точнее будут ответы больного, тем доктору будет легче поставить диагноз или прописать лекарство. В данном случае ценность полученной информации в ее точности. Сотрудник уголовного розыска опрашивает свидетеля или подозреваемо-го с целью получения информации, необходимой для раскрытия преступления. Полученные сыщиком данные должны быть прав- дивыми и максимально полными.

Таким образом, интервью надо понимать в широком и узком значении. Интервью — 1) жанр публицистики, беседа журналиста, с одним или несколькими лицами, которая проводится в свобод-ной манере для выяснения новых сведений, установления недоста-тющих подробностей, определения чьей-то позиции, взглядов на происходящее событие; 2) в науке — это способ научного познания с привлечением знаний посторонних людей, последующей статис-тической обработкой. Интервью в руках ученого — такой же точ- ный и четко сконструированный инструмент, как радиотелескоп.

Итак, научное интервью, в том числе социологическое, — это метод получения информации от человека в ходе живого диалога (очной беседы), согласно которому специально подготовленный

исполнитель (интервьюер) задает вопросы, руководствуясь опре­деленной целью и определенной коммуникативной тактикой (пос­ледовательность, форма постановки вопросов и т.п.). Человека, с которым беседует ученый, именуют опрашиваемым, интервьюи­руемым, респондентом. Поскольку социолога называют врачом общества, то интервью в социологии по целям и задачам ближе всего к интервью, протекающему между доктором и пациентом. Соответственно, главными качествами информации в социологии является ее точность и полнота.

Интервью — особый вид общения исследователя с респонден­том, применяемый в качестве метода сбора информации. В осно­ве интервью лежит беседа. Однако здесь роли собеседников зак­реплены, нормированы, а цели ее заданы программой и задачами социологического исследования. В свете этого интервью как ис­следовательское общение представляет собой мотивированное извне «псевдообщение», при котором возникает обычная межлич­ностная мотивация. От характера общения, от тесноты контакта и взаимопонимания сторон во многом зависит успех интервью, качество получаемой информации.

Процедура интервью предполагает: а) выбор объекта (т.е. лица, с которым следует проводить интервью); б) определение места и времени проведения интервью; в) запись ответов и окончатель­ное оформление материалов.

Определение места и времени проведения интервью либо за­дается предварительно социологом в программе исследования, либо осуществляется интервьюером «на поле», исходя из конкрет­ной ситуации. При этом очень важно, чтобы были обеспечены, по возможности, одинаковые условия места и времени проведения интервью для всех опрашиваемых.

Как правило, в беседе с опрашиваемым интервьюер сам запи­сывает его ответы. В некоторых случаях, чтобы облегчить его ра­боту, не отвлекать от беседы, прибегают к помощи ассистента интервьюера, который ведет подробную запись. Нередко запись беседы проводят с использованием технических средств (дикто­ров, магнитофонов), в частности при опросах общественного мне­ния и в журналистике.

Интервью специалисты определяют еще как проводимую по заранее разработанному плану беседу, предполагающую прямой контакт интервьюера с респондентом, в ходе которой первый тщательно регистрирует ответы второго.

Существуют ситуации, где интервью просто незаменимо: 1) зон-Дажные опросы экспертов на подготовительном этапе исследова­ния, когда разрабатывается теоретическая модель предмета иссле-386

дования и выдвигаются гипотезы; 2) пилотаж (пробное исследова­ние), в котором проверяется качество методического инструмента­рия. Метод интервью незаменим и в тех случаях, когда изучаемая проблема требует использования при формулировке вопросов та­ких терминов, которые могут представлять какие-либо языковые, смысловые или логические трудности для респондентов. В таких ситуациях без интервьюера не обойтись.

Применяя метод интервьюирования, расширяются возможно­сти повышения надежности собираемых данных за счет уменьше­ния числа неответивших и ошибок при заполнении вопросников. При этом часто возрастает содержательность и глубина собирае-мой информации. Хотя она, как правило, не является репрезен-тативной для больших социальных групп людей. В случае непо-нимания респондентом смысла вопроса интервьюер всегда может прийти на помощь. В интервью более удобно, чем при анкетиро­вании, использовать табличную форму ответов на вопросы, по-скольку интервьюер задает респонденту отдельный вопрос по каж-дой строке таблицы и сам же фиксирует полученные ответы. В хо-де интервью такой вопрос будет повторяться столько раз, сколько тем указано в таблице. Причем интервьюер при переходе от од-ной темы к другой может изменять формулировку вопроса, не-меняя его основной направленности².

Если сравнивать два самых популярных метода в социологии-анкетирование и интервьюирование, то можно обозначить неко-торые преимущества последнего по отношению к анкетированию. Несмотря на то что интервьюирование уступает анкетированию по своей популярности (во всяком случае, в нашей стране, в зарубеж-| ных странах ситуация иная), оно обладает некоторыми преиму-ществами перед ним. В частности, интервью опережает своего конкурента по следующим параметрам::

♦ вопросов без ответов в нем практически не бывает;

♦ неопределенные или противоречивые ответы могут быть уточнены;

♦ имеется возможность наблюдения за респондентом и фикса-ции не только его вербальных ответов, но и невербальных реакций;

♦ получаемая информация полнее, глубже и достовернее по сравнению с анкетой.

Интервью является не массовым, а индивидуальным или груп-повым методом обследования. Оно применяется в дополнение к анкете, служит средством углубления или детализации получен-ной с ее помощью информации. В то время как социологическая

анкета в сжатые сроки может дать эскиз общественного мнения нескольких тысяч человек, интервью обеспечивает ученого не­большой, но очень подробной информацией. В этом отношении правильнее называть интервью не массовым, а индивидуально-групповым методом обследования. Оно применяется в дополне­ние к анкете, служит средством углубления или детализации по­лученной с ее помощью информации.

В отечественной практике интервью является вторым по по­пулярности методом в социологии после анкетирования. Это обу­словлено в первую очередь недостаточным развитием сетей посто­янных интервьюеров, имеющих специальную подготовку.

Главное различие между анкетированием и интервью состоит в форме контакта исследователя и опрашиваемого. При анкети­ровании их общение опосредуется анкетой. Содержащиеся в ней вопросы, их смысл респондент интерпретирует самостоятельно, в пределах имеющихся у него знаний. Во время интервью контакт между исследователем и респондентом осуществляется при помо­щи интервьюера, который задает сформулированные исследова­телем вопросы, организует и направляет беседу, фиксирует полу­ченные ответы согласно инструкции.

Для получения одного и того же объема информации при ис­пользовании метода интервью исследователь должен затратить больше времени и средств, чем при анкетировании. Дополнитель­ных затрат требуют здесь подбор и обучение интервьюеров, конт­роль качества их работы. Вместе с тем расширяются возможнос­ти повышения надежности собираемых данных за счет уменьше­ния числа неответивших и ошибок при заполнении вопросников. Участие интервьюера позволяет максимально приспособить воп­росы бланка-интервью к возможностям отвечающего. В случае непонимания респондентом смысла вопросов, затруднений, свя­занных с припоминанием событий, интервьюер может тактично прийти ему на помощь: пояснить формулировку, задать дополни­тельные вопросы³.

Наряду с неоспоримыми преимуществами описываемого мето­да существуют определенные его минусы.

Главные недостатки метода интервьюирования— его малая опе­ративность, существенные затраты времени, необходимость нани­мать большое количество интервьюеров, невозможность его ис­пользования в ситуациях краткосрочных массовых опросов. Для начинающих социологов он представляет немало трудностей, так как требует специальной подготовки и солидного тренинга. К тому

же разные виды интервьюирования предполагают наличие у ис­следователя неоднозначных наборов знаний и умений.

Международный стандарт техники исследования требует со­блюдения следующего правила: «Вопросы следует задавать слово в слово так, как они сформулированы. Если респондент не понял вопроса, то хороший интервьюер не будет пояснять вопрос, а про­сто повторит его»⁴. Э. Ноэль использует такую формулу при оп­ределении идеального интервьюера: «общительный педант»⁵.

В исследованиях, проводимых в нашей стране, выдержать дан­ный стандарт очень непросто. Существует целый ряд проблем, возникающих в связи с тем, что, во-первых, сама ситуация ин­тервьюирования слишком богата для ответной реакции (реактив­ности) респондента, которая может оказать нежелательное воздей­ствие на результаты исследования, и, во-вторых, поведение рос­сийских респондентов обладает рядом особенностей.

Нетерпеливостьреспондентов. Респонденты с трудом отвеча­ют на большое количество вопросов, даже если их 20—25, вклю­чая вопросы по демографическим характеристикам. Интервьюер должен либо ускорить темп работы, либо уговорить отвечающего продолжить интервью, либо пожертвовать точностью формулиров­ки вопросов. Помимо того, что нетерпеливость респондентов вы­нуждает исследователя жертвовать глубиной проработки изучае­мых проблем, возникает еще и проблема неконтролируемых от­клонений в процедуре сбора информации.

Достаточно четко обозначилась проблема выбора респондентом ответа на закрытые вопросы. Международный стандарт требует, чтобы количество выборов было небольшим. Но как показывает практика, даже при выборе из пяти вариантов респондент испы­тывает трудности в восприятии вопросов и выборе ответов. Он начинает отвечать, не дослушав варианты ответов. Если интервью­ер настаивает на том, чтобы были услышаны все варианты, рес­пондент стремится выбрать из крайних альтернатив, выпуская средние значения. Здесь мы имеем дело с национальными особен­ностями ведения диалога. Наши соотечественники стремятся бы­стро установить контакт, подтверждая либо опровергая мысль собеседника уже с первых слов. При этом человек стремится бо­лее выразить себя в беседе, нежели выслушать другого. Следова­тельно, от интервьюера требуется исключительная добросовест­ность, ибо он может зафиксировать первые ответы и не настаи­вать на более внимательном отношении к другим вариантам.

Справедливости ради следует отметить, что вопросы, сформу­лированные в отечественных и зарубежных социологических ан­кетах, существенно отличаются. В зарубежной социологии фор­мализованные варианты ответов очень просты.

Например, на вопрос: «Если бы это зависело от Вас: что было бы лучше — получить деньги за скот наличными или по перево­ду?», предлагались варианты ответов: «наличными; по переводу; не имеет значения». В других случаях мы встречаем такие шкалы ответов: «да, слышал — нет, не слышал», «наверняка; может быть; я не верю этому», «как первый — как второй — другой ответ»⁶. В отечественной социологии часто встречаются сложные вариан­ты ответов, которые в совокупности раскрывают какой-то суще­ственный аспект проблемы, фактически являясь лишь слегка за­вуалированной формой исследовательского вопроса. Например: «Как, на Ваш взгляд, необходимо распределять квартиры?». По данному вопросу предлагались следующие ответы:

♦ бесплатно;

♦ посредством выкупа своей квартиры через членство в ЖСК;

♦ то же самое, но предприятие оплачивает полностью или частично сумму первого взноса;

♦ квартиры, построенные за счет средств предприятия, пре­доставлять в долгосрочную аренду без права выкупа;

♦ другое;

♦ затрудняюсь ответить⁷.

В последнем случае мы получаем замкнутый круг: опрашива­емый не хочет отвечать на большое количество вопросов, и соци­олог, сокращая число вопросов, увеличивает их сложность. Слож­ные же вопросы подталкивают респондента к прекращению ин­тервью.

Страхреспондента перед опросом. Степень скрытности рес­пондентов в России гораздо выше, чем в других странах. Сказы­вается боязнь, что спрашивающий его человек может оказаться представителем власти и твой отказ отвечать может обернуться реакцией со стороны властей. Поэтому респондент старается скрыть свои взгляды, пристрастия, выбирая либо нейтральный ответ типа «еще не определился», «затрудняюсь ответить», либо ответ, который будет выглядеть «прилично» в глазах власти. Ха­рактерно, что такое поведение типично для образованных людей⁸.

Еще одна проблема для интервьюера — когда респондент пы­тается дать тот ответ, который (как думает опрашиваемый) ожи­дает от него социолог. Непосредственное присутствие интервью­ера усиливает и без того существующий дисбаланс в общении с респондентом — прямым «глаза-в-глаза» контактом, что еще бо­лее обнаруживает искусственность ситуации и неравноправность субъектов, а отсутствие анонимности — естественную склонность любого человека быть «на уровне» ожиданий собеседника⁹.

В случае, когда респондент неискренен, интервьюер не должен обнаруживать своего отношения. Это уже задача исследователя, фор­мулирующего серии вопросов таким образом, чтобы выявить степень искренности респондента. Поэтому к исследованиям политическо­го характера лучше привлекать интервьюеров, не интересующихся политикой. В нашей действительности это могут быть студенты. Опытные интервьюеры, например школьные учителя, рождают эф­фект трансляции своего мнения именно потому, что поведение рос­сийских респондентов амбивалентно: пронизано страхом и напол­нено стремлением к установлению доверительного отношения.

Эмоциональное поведениереспондентов. Международный стан­дарт говорит о том, что респондент не должен состоять в эмоцио­нальной связке с интервьюером. Но на деле эмоциональную отстра­ненность сохранять очень трудно, особенно в российских услови­ях. Это связано с особенностями нашего национального характера.

В отчетах интервьюеров постоянно встречаются замечания о том, что опрашиваемая женщина сильно расчувствовалась и чуть было не заплакала, что респондент излагал свое мнение около часа и т.д. («опрашиваемая женщина заплакала; респондент чуть не час излагал мне свои взгляды; я прослушала целую лекцию об омс­ких театрах»). В некоторых случаях вопрос воспринимается рес­пондентом как приглашение к изложению его мнения по самому широкому кругу проблем. Люди начинают не только объяснять как можно более подробно свои ответы, но дают своеобразный отчет о своей жизни. Если в ходе таких объяснений ответ на поставлен­ный вопрос звучит неточно, интервьюер может поступить недо­бросовестно, выбрав вариант ответа без соответствующих уточне­ний. В случае же, когда он уточняет, правильно ли понят им от­вет, интервьюер рискует вступить в собеседование с респондентом, а, следовательно, повлиять на ответ.

Семантические трудности.Международный стандарт требует, чтобы слова, употребляемые в анкете, были понятны респонден-

ту, удобочитаемы и имели однозначное толкование. Поэтому в словесной формулировке вопроса следует избегать использования специальных терминов или сленга.

Международный стандарт также настаивает на том, что интер­вьюер не должен пояснять непонятные слова или условия зада­ния. Результаты представленной выше практики фиксирования реакции на понятия подтверждают справедливость стандарта. Но в наших условиях, когда респондент нетерпелив, насторожен, импульсивен, отказ в объяснении непонятных слов воспринима­ется резко отрицательно и тоже влияет на результаты исследова­ния. Можно сделать вывод, что каким бы ни был формат вопро­са — открытым, полузакрытым или закрытым, — его словесная форма должна гарантировать возможность двусторонней комму­никации между исследователем и респондентом.

Таким образом, качество работы интервьюера во многом оп­ределяется качеством вопросника и инструкции к нему, разрабо­танных исследователем. В наших условиях резко возрастает зна­чение пилотажного исследования, в ходе которого должен быть не только апробирован опросный лист, но и создана сетка возмож­ных вариантов собеседования с респондентом в предсказуемых ситуациях интервьюирования, а также правила поведения в непре­дусмотренных ситуациях. Данные варианты должны показать интервьюеру, как необходимо работать, чтобы нивелировать лич­ностный, эмоциональный контекст во взаимодействии с респон­дентом.

Из вышеизложенных особенностей метода становится очеви­ден тот факт, что на качество получаемых в ходе интервью дан­ных интервьюер оказывает существенное влияние. В таком случае стоит говорить об определенных требованиях к человеку, который собирает информацию. Чем больше существует трудностей, свя­занных с особенностями поведения респондента, тем более высо­ким должен быть профессиональный уровень интервьюера. По­этому в практической социологии немало внимания уделяется организации работы интервьюеров.

Организацию работыс интервьюерами условно можно предста­вить в виде неких ключевых пунктов, этапов. К ним относятся: подбор интервьюеров; тренинг; обеспечение документами для полевой работы; организация контроля над текущей работой ин­тервьюеров; подготовка интервьюерами итоговых документов; проверка работы интервьюеров (валидизация)¹⁰.

Поскольку установление контакта с респондентом — осно­ва успешного интервью, существуют разные точки зрения на то, каким должен быть интервьюер. Считается, что самые доб­росовестные интервьюеры — это женщины старше 40 лет, ча­сто — пенсионного или предпенсионного возраста. Эти жен­щины относительно свободны от домашних забот, имеют ма­териальную заинтересованность, интерес (но не любопытство) к людям. К тому же сказываются поколенческие особеннос­ти — интервьюеры старше сорока, как правило, ответственны и честны в работе. Конечно, сказанное скорее относится к идеальному типу.

Одна из причин, по которой в современной социологии ин­тервью используется реже, чем анкетирование, — неразвитость сетей постоянных интервьюеров, имеющих специальную подго­товку. Каждый раз заново формировать и обучать коллектив ин­тервьюеров не выгодно, так как это существенно увеличивает затраты времени на исследование. К тому же качество работы временных интервьюеров может оказаться более низким, неже­ли штатных работников. Часто бывает так, что людям необходим дополнительный заработок (к примеру, в летний период студен­там) и вопрос о том, чтобы удержаться в одной социологичес­кой фирме, не стоит. Если интервьюера увольняют за некаче­ственную работу, он обращается в другую фирму. Штатный же сотрудник дорожит постоянством и стабильностью своего рабо­чего места, поэтому он заинтересован работать качественно и профессионально.

Очень важным профессиональным качеством интервьюера яв­ляется умение не влиять на качество получаемых в опросе резуль­татов. Подобное влияние называется эффектом интервьюера. Чаще всего оно им не осознается и проявляется в различных формах неявного внушения или навязывания опрашиваемому своих установок.

С другой стороны, у интервьюера заранее может сформировать­ся стереотипный образ определенной группы людей. Ему начи­нает казаться, что он полностью «постиг» особенности опраши­ваемых и может предвидеть возможные ответы. В результате слу­шает и отмечает в плане только то, что совпадает с его мнением. Долгое пребывание исследователя «внутри» изучаемой проблемы может привести к идентификации себя с респондентами и как следствие — к потере столь необходимой отстраненности¹¹.

Удивительно, как влияет образование интервьюера на получа­емые ответы. В исследовании, которое проводилось в Казани, была выявлена следующая закономерность: чем выше образование интервьюера, тем чаще он отмечает в анкете вариант «затрудня­юсь ответить». Возможно, это связано с тем, что люди с высшим образованием менее терпеливы или менее склонны навязывать свою позицию опрашиваемому¹².

Для того чтобы снизить эффект интервьюера, с последним проводится тщательный инструктаж: излагаются правила поиска респондентов и замены отсутствующих запасными кандидатура­ми; содержание вводной беседы с респондентом, условия полу­чения его согласия на интервью. В тексте вопросника предусмат­риваются пояснения по технике заполнения: указатели переходов от вопросов-фильтров к специализированным вопросам, правила заполнения вопроса табличной формы, напоминания о карточках и т.д. Так формируется стройная система контроля качества ра­боты интервьюера, наиболее распространенной формой которого является выборочное повторное посещение респондентов. Конт­ролеры-интервьюеры выясняют, состоялась ли беседа и с кем именно, спрашивают о содержании интервью и впечатлении, ко­торое произвел интервьюер.

Диапазон требований к интервьюерам, работающим в столь разных ситуациях, естественно, весьма широк как в социологи­ческом, так и в психологическом, педагогическом, конфликтоло­гическом, журналистском и иных отношениях. Например, С.Бе-лановский¹³ считает главным достоинством интервьюера умение создать для своего собеседника комфортную атмосферу, чтобы у него сложилось ощущение собственной значимости и чрезвычай­ной важности своих высказываний. И. Назарова полагает, что дружелюбие во многом способствует тому, чтобы респондент раз­мышлял над вопросами и отвечал на них¹⁴.

Для проведения разовых стандартизированных интервью меж­личностного характера можно не привлекать квалифицированных социологов (порой это даже желательно, чтобы повысить непред­взятость данных). Но без них невозможно получить достоверную информацию во всех иных разновидностях интервьюирования. Разведывательные, свободные, фокус-групповые и некоторые дру­гие интервью под силу только социологам экстра-класса.

1.2. Интервью в качественной и количественной социологии

Интервью — универсальный метод социологии. Он широко используется социологами независимо от методологической ори­ентации. Однако в обоих методологиях — качественной и коли­чественной — к нему подходят по-разному. В качественной соци­ологии интервью является главным методом, а содержание выс­казываний интервьюируемого не препарируется, т.е. не изменяется ученым. В количественной социологии интервью — вспомогательный метод, а содержание высказываний препариру­ется, т.е. переводится ученым на общепринятый научный язык.

Приведем примеры.

В известной книге «Человек и его работа», выполненной по классическим канонам количественной методологии еще в сере­дине 1960-х гг., помимо статистической информации приводит­ся немало выдержек из якобы реальных интервью с рабочими¹⁵:

1. Вот как рассказывает о своей работе золыцик кожевенного цеха фабрики «Скороход» (29 лет, образование — 5 классов): «Я работаю золыциком около 12 лет. До этого 2 года работал слесарем. Специ­альность пришлось переменить, во-первых, по семейным обстоятель­ствам, во-вторых, из-за жилья (было очень далеко ездить и чтобы больше получать, так как умер отец, а мать получала мало). Устро­ился на «Скороход». Пошел в зольный цех. Здесь работа, конечно, очень трудная и вредная, но заработок хороший».

2. Обрубщик металлического завода имени XXII съезда КПСС (28 лет, образование — 7 классов): «Я молодой, могу много рабо­тать. А вот если кому за 50, то уже на нашей работе не выдержать. Но я тоже очень устаю. Рубка — это такая тяжелая специальность, что нет никакой другой, похожей на нее».

3. Вот мнение обрубщика Невского машиностроительного завода имени В.И. Ленина (25 лет, образование — 4 класса): «Я четвертый год работаю, нет ни одного выговора, ни замечания, ни нарушений. Два раза премию давали. Но еще и грамоты нужны, чтобы человек старался. А то заинтересованности нет никакой».

4. Грузчик транспортного цеха катушечной фабрики (28 лет, образование — 8 классов) говорит: «Работа у меня однообраз­ная и малоквалифицированная, но очень важная. Я завожу де­тали для всей фабрики, и моя задача — чтобы не простаивали цехи по моей вине».

5. Обрубщик металлического завода имени XXII съезда КПСС, начало беседы с которым мы приводили выше, рассказывает да­лее: «Здесь я уже с коллективом сработался. Хорошие, дружные ребята. Если у нас какое недоразумение, идем «пробивать» всей бригадой. Вообще каждый из нас находится в зависимости друг от друга по работе. Вот если я не вышел, например, на работу, может так случиться, что они ничего не сделают».

6. Вот что говорит швейница (25 лет, образование — 10 клас­сов): «Хотела бы, конечно, перейти на другую работу. Надоело здесь. Хочется, чтобы было разнообразие. Готова была бы даже сменить специальность, отношусь к ней посредственно. Тянет меня к технике. А к нынешней работе интереса большого нет. Но надо пока работать здесь. В основном из-за материальных усло­вий. Потом уйду — это твердое решение».

7. «Хочется чего-то большего. Стоять в наше время на одном месте просто нет смысла, потому что сейчас все движется впе­ред. И каждый из нас должен стараться сделать что-то новое, а не рассматривать свою работу как способ существования. Иног­да целый год идет одна и та же модель тапочек или туфель, а ведь надо придумывать что-то новое. Тогда и работать будет интерес­но...» — говорит одна из работниц фабрики (26 лет, образова­ние — 8 классов).

Приведенные тексты интервью с рабочими не являются дос­ловной записью беседы. Первоначально они были совершенно иными, такими, какие они предстают в реальных интервью совре­менных качественных социологов — корявыми, полуграмотными, литературно необработанными. Публиковать их в таком виде, осо­бенно в 1960-е гг., было практически невозможно. Кроме того, подлинные тексты были не нужны ленинградским социологам, поскольку для них, ориентированных на естественно-научный метод, важно было обосновать выдвинутые гипотезы, а не донес­ти до читателя подлинную народную речь.

Социологов интересовало отношение к труду различных кате­горий рабочих, а не их жизненный мир, образ мыслей или мане­ра разговаривать. Ни один малоквалифицированный и малообра­зованный рабочий не станет употреблять в своей беседе выраже­ния типа: специальность пришлось переменить: по семейным обстоятельствам; рубка — это такая тяжелая специальность, что нет никакой другой, похожей на нее; я четвертый год работаю, нет ни одного выговора, ни замечания, ни нарушений; работа у меня однообразная и малоквалифицированная, но очень важная; каж­дый из нас находится в зависимости друг от друга по работе; го­това была бы даже сменить специальность, отношусь к ней посред-

ственно; каждый из нас должен стараться сделать что-то новое, а не рассматривать свою работу как способ существования и т.п. Эти выражения пришли из научного лексикона и отражают сложив­шийся к тому времени научный жаргон.

В заключение своей подборки выдержек из интервью рабочих ленинградские социологи решили привести самое характерное, на их взгляд, высказывание представителей низшего слоя рабочего класса: «Наконец, приведем высказывание еще одной работницы, весьма показательное тем, что в нем как бы собраны все основ­ные характеристики, свойственные психологии работниц конвей­ерного труда. Обувщица (28 лет, образование — 7 классов): «Ра­бота моя хоть и несложная, но нужная. Сознание того, что ты делаешь хоть небольшую, но полезную и нужную работу, помога­ет переносить неприятные моменты. У нас часто смеются, когда об этом говоришь. Но ведь нельзя же работать только ради одних денег. Не всем же удается работать там, где хочется. Но часто администрация уделяет внимание только тем, кто занят на очень ответственных операциях. Как будто от них одних зависит выпол-| нение плана и хорошее качество»¹⁶.

Никаких характеристик, свойственных психологии работниц конвейерного труда, здесь нет. Подобный текст напоминает вые- тупление на трибуне очередного партийного съезда ударника ком­мунистического труда. Но и те в повседневной обстановке, в быту или на работе, высказывались совершенно иначе. А речь для па­радных выступлений им готовили специальные спичрайтеры.

Итак, приведенные фрагменты интервью нельзя считать под­линными по стилю (форме изложения). Но, может быть, их сле­дует называть типичными? Во всяком случае, таковыми их счи- тают ленинградские социологи. Они пишут: «Приведем типичный рассказ рабочего этой группы о своем труде. Машинист паровой турбины 14-й ТЭЦ (27 лет, образование — 10 классов, окончил техучилище): «Работа нравится тем, что чувствуешь пользу, кото­рую приносишь. Моя турбина дает 50 мегаватт. И если я не дос­мотрю и придется ее отключить, — «сядет» Кировский район. Я даю производственный пар также на Кировский завод. Звонят тебе, например, говорят: «Кировский завод просит прибавить пол­атмосферы». Это приятно. Вот что еще хорошо: у нас масса схем, которые можно изучать в рабочее время. Это разрешается. Физи­ческого труда у нас нет. Но однообразие утомительно. Плохо и то, что трехсменная работа. Выбивает из режима. Свою специальность

я менять не собираюсь. «Прописался» здесь постоянно. Только иногда приходят апатичные мысли. Например, наступает Новый год, а надо две смены работать»¹⁷.

Характеризуя представителей этой специальности, ленин­градские социологи отмечают, что среди них немало вдумчи­вых и инициативных рабочих (по уровню инициативы эта груп­па занимает абсолютное первое место в выборке, среди опро­шенных в контрольном интервью половина — рационализаторы и изобретатели). Для рабочих группы характерно стремление к повышению знаний, продолжению образования: каждый чет­вертый учится в техникуме или институте по своей основной специальности, треть опрошенных в контрольном интервью высказала желание в ближайшее время поступить в вуз. Ины­ми словами, доказательством типичности такой манеры выра­жаться для пультовиков-наладчиков является относительно высокий уровень образования и инициативность. Однако к ре­чевым характеристикам указанные качества не имеют прямого отношения. Нецензурная лексика, нескладность речи, неумение четко и ясно формулировать свои мысли присущи выпускни­кам вузов, кандидатам наук, а также, как сегодня нам стало ясно, и политическим деятелям. Что же говорить о так назы­ваемых пэтэушниках!

Даже стараясь выглядеть лучше, в интервью социологам они вряд ли высказали тот текст, который помещен в книге. Дело даже не в уровне образования, а в том, что социологический сленг тогда и теперь присущ очень ограниченному кругу людей. Даже социо­логи, общаясь между собой, не прибегают к книжной лексике. Такими образом, приведенные в книге классиков количественной методологии фрагменты «живой беседы» не являются ни подлин­ными, ни типичными.