Воины живут рядом со смертью, и из того знания, что смерть — с ними, они извлекают мужество для любой встречи.

(Пять атрибутов воина): контроль, дисциплина, тер­пение, своевременность и воля. Они принадлежат ми­ру воина, борющегося с ощущением собственной важ­ности. Шестой элемент — возможно, наиболее важ­­­ный из всех; он относится к внешнему миру и называется мелочным тираном. Мелочный тиран — это мучитель. Это — кто-нибудь, либо имеющий власть рас­по­ря­жа­ть­ся жизнью и смертью воина, либо досаждающий ему сме­ртельно.

Четыре (первых) атрибута — это всё, что необходимо для взаимодействия с худшим из мелочных тиранов. Мой благодетель любил повторять, что воин, напоровшийся на мелочного тирана, — счастливец. Мы знаем, что ничто так не закаляет характер воина, как вы­­зов взаимодействовать с невыносимыми людь­ми, наделёнными властью.

Великолепным ингредиентом в жизни совершенного видящего является мелочный тиран с неограни­чен­ными полномочиями.

Понимая природу человека, видящие были спосо­б­ны придти к неоспоримому выводу, что, если они смо­гут справиться с собой перед лицом мелочных ти­ра­нов, то они будут в силах безупречно встретиться с не­ведомым, а затем выстоять даже в присутствии не­по­стижимого. Реакция среднего человека будет той, что порядок этого построения следует обратить. Но это — не так, хотя видящий, способный справиться с собой в присутствии неведомого, конечно, встретит мелочно­го тирана должным образом. Я сказал ему, что, по моему мнению, тираны могут сделать свои жертвы ли­бо бес­помощными, либо такими же скотами, как они сами. Он остановил меня: "Они — жертвы, а не воины";.

(Мой мелочный тиран) — ничто по сравнению с нас­тоящими чудовищами, с которыми встретились но­вые видящие во времена Конкисты. По всем указаниям, те видящие осуществляли с ними даже непристойные сде­лки. Они доказали, что даже наихудшие ти­раны могут привести в восторг при условии, что ты сам — воин.

Ошибка, которую совершают обычные люди при встрече с мелочными тиранами, состоит в том, что они не имеют стратегии отступления. Фатальный дефект заключается в том, что средние люди принимают себя слишком серьёзно. Их действия и чувства, так же как и у мелочных тиранов, всепоглощающи. Воины же не только имеют хорошо продуманную стратегию, но и, к тому же, свободны от чувства собственной важно­сти. Их ощущение собственной важности уничтожа­ет­ся тем, что они поняли: реальность — это та интерпре­тация, которую мы даём. Это знание — их решительное преимущество.

Он был убежден в том, я смогу победить надсмот­р­щика, используя лишь осознание того, что мелочные тираны принимают себя слишком серьёзно, а воины — нет.

У меня была соответствующая экипировка для борь­бы с ним: у меня были контроль, дисциплина, тер­­пение и своевременность. Мой контроль позволял мне вы­пол­нять самые идиотские требования этого че­ло­ве­ка. Что действительно истощает нас в таких ситуациях, так это вздохи и ахи от чувства собственной важности. Каждый, у кого есть хоть на йоту гордости, будет разорван на части ощущением своего нич­то­же­ст­ва. Я же весело делал всё, что он от меня требовал. Я был радостен и полон сил и совсем не беспокоился ни о своей гордости, ни о своём страхе. Я был там как безукоризненный воин: настройка духа, когда кто-то те­бя попирает, называется контролем.

Стратегия моего благодетеля требовала вместо то­го, чтобы чувствовать огорчение за себя, как было у ме­ня раньше, приступить немедленно к работе, соста­в­ляя карту сильных сторон тирана, его слабостей и при­чуд. Два других атрибута воина: терпение и своевре­мен­ность, которыми я ещё не обладал, автоматически содержались в стратегии моего благодетеля.

Терпение — это бесстрастное ожидание: ни спе­ш­ки, ни тревоги — просто поддержание того, что должно.

Своевременность — это качество, которое уп­ра­в­ля­­ет освобождением всего, что подготовлено. Кон­т­роль, дисциплина и терпение подобны дамбе, за ко­то­рой всё собрано. Своевременность — шлюз этой дам­бы.

Ни разу я не пожалел себя и не заплакал от чув­ст­ва оскорбленного достоинства. Я был весел и без­мя­те­жен. И я ни разу не пожелал смерти этому че­ло­ве­ку.

Терпение означает удержание в себе того, о чём воин знает, что это справедливо. Это не значит, что во­ин хо­дит вокруг, строя злобные интриги или планируя све­сти старые счёты. Когда воин обрёл контроль, дисциплину и своевременность, тогда терпение озна­ча­ет oжидание то­го, что должно произойти с тем, кто это­го заслуживает.

Новые видящие использовали мелочных тиранов не только для того, чтобы освободиться от чув­ст­ва собственной важности, но и для исполнения очень сложного маневра — выведения себя из этого мира. Быть побеждённым... — не смертельно, но разрушительно. Воин, скончавшийся под действием мелюзгового тиранчика, раздавлен в буквальном смысле своим собственным поражением и непригодностью. Действовать в гневе, без контроля и дисциплины — это означает потерпеть поражение.

Не огорчайся за бедных индейцев яки, — подумай обо всем человечестве. А относительно индейцев яки я могу сказать, что они — из счастливейших: они подавлены и благодаря этому некоторые из них, в конце концов, могут выйти победителями, а угнетатели, мелочные тираны, подавившие их, не имеют ни одного шанса, даже в аду.

Наше знакомство с воспринимаемым нами миром принуждает нас верить, что мы окружены предметами, существующими сами-по-себе и независимо, то есть так, как мы их воспринимаем. Но, в действительности, нет мира предметов, а есть вселенная эманаций.

Есть достаточно безумцев, становящихся видящи­ми, — видящими, полными слабостей, или, лучше сказать, людей со слабостями, оказавшихся способными стать видящими.