THE CHASM OF FIRE 9 страница

* Личность женщины в этом тысячелетии подвержена большему влиянию, чем мужчины.

 

21 апреля

Согласно Системе, шишья постоянно пребывает между взлетами и падениями; это создает трение, которое неизбежно станет причиной страдания, разрушающего ум. Величайшее препятствие на Духовном Пути — дать людям понять, что они должны отказаться от всего. Если я приказываю, а они подчиняются приказу, здесь нет заслуги. Иногда Мастер скажет: «Приведи свою жену мне», или: «Приведи твое дитя мне!» Из тысяч, из сотни тысяч только один выполнит такой приказ. Потому что будет думать: «Почему он хочет мою жену или мое дитя?» Ум будет беспокоиться, появятся сомнения, исчезнет вера.

В этом ключ: если этому не подчинишься, не уцелеешь. Это высшее испытание. Только сатгуру знает, когда сделать такую проверку. Вот почему Учитель не спешит давать такой приказ. Шишья привязан к жене и детям, он должен отдать их. А привязанность — это большое препятствие. Все самое дорогое для нас должно уйти. Это Закон. Человек не может служить двум Господам. Или миру, или гуру. Все должно быть отдано абсолютно, ничего не должно остаться, совсем ничего. Даже самоуважение должно уйти. Тогда и только тогда, я смогу поместить их в мое сердце.

Он был полон света, полон энергии, даже те несколько простых людей, которые сидели здесь, уставились на него, как если бы не верили своим глазам.

Позже он сказал: — Психические страдания — Обитатели на Пороге. Переносите их. — Он говорил очень спокойно. Внезапно я наполнилась беспричинной тоской и начала плакать.

— Иди домой; позволь Богу помочь тебе!

 

26 апреля Этим утром была такая толпа противных, дурно пахнущих людей, я была действительно в отчаянье... Пыль, жара, зловоние, вопящие дети... Как собираюсь выдержать это в течение многих лет? Сидеть здесь часами, и никакой надежды, никаких изменений... Будучи растертой в прах, каждый день похож на предыдущий, каждый день все жарче, каждый день еще неприятнее...

Итак, после некоторого раздумья последовала за ними, когда он вошел в комнату, сказала ему, как трудно сидеть часами среди дурно пахнущей, орущей толпы.

— Я знаю, знаю, моя дорогая. Я понимаю, — сказал он быстро. — Я знаю. Но должен быть сатсанг; это неотъемлемая часть, и что я могу сделать, если это моя жизнь? Эти условия тоже часть моей жизни.

— Но вы можете спастись, погрузившись в глубокое самадхи. Также может Л., она не так сильно страдает от этого, она сама мне сказала. Кто-то просто уходит прочь, но я не могу это сделать! Сижу здесь, полностью понимая окружающее. Это острое неудобство! Я сойду с ума!

— Нет, — сказал он мягко. — Никогда ты не сойдешь с ума. Существует нечто передающееся от сердца к сердцу, это единственный настоящий язык. Все остальное бессмыслица.

Выражение его лица было таким добрым, когда, покачивая головой, он слушал, что я говорила ему, в то время как другие орали друг на друга в банальной болтовне.

— Теперь, кажется, я плачу все время, — говорила я. — Или потому, что чувствую одиночество и полна желания, или потому, что мое сердце полно тоски, или потому, что... Просто не знаю почему... Великое одиночество и пустота

наполняют меня отчаянием. И это не ум беспокоит меня теперь; ум спокоен, как спокойна свеча в безветренный день. Мне будет необходима большая помощь. Сидеть здесь, среди зловонно пахнущих людей, такое тяжелое испытание, и это будет моя судьба на ближайшие годы... Пожалуйста, помогите мне преодолеть мост, стать способной смириться со всем этим в душе. Он кивнул кротко.

— Любовь должна расти; старайся. Старайся сделать это сама. Если ты не сможешь, тогда лестница спустится для тебя.

— Но считаете ли вы, что мне ее недостает? Он кивнул головой и только улыбнулся.

Он прав. Это отсутствие любви к другим людям, я действительно не могу выдерживать их. Если бы могла иметь больше сострадания, то не стала бы возражать так сильно против запаха и грязи, и шума, и невежественности...

 

1 мая

Этим утром узнала, что он уезжает в Аллахабад. Значит, он будет далеко как минимум три дня или, возможно, даже больше. А я, как ожидается, буду здесь, как обычно. Его брат смеялся и говорил на хинди все время. Прямо сейчас, здесь, толпа казалась особенно сумасшедшей, все кричали одновременно и смеялись, такой грохот... Эласи Баба натирал свою бритую голову локи (разновидность костного мозга), чтобы взбодрить свои мозги, так он говорил. Но влажный сок, высыхающий на его голове, издавал кислый запах. А я должна сидеть и сидеть, стараясь вынести это...

 

 

9 мая Переехала на новую квартиру 1 мая. Она удобная.

Только очень жарко! Маленький двор вымощен красными кирпичами, становящимися горячими, как печь пекаря". Все окружено высокой кирпичной стеной, создающей впечатление полного уединения.

Ходила в парк посмотреть на деревья, носящие название «Пламя леса», они теперь в цвету. Они представляют великолепное зрелище: ряд за рядом, с темно-зеленой пушистой листвой, с многочисленным скоплением цветов, от оранжево-золотых до огненных и даже малиновых. Казалось, что это великолепие багряных, малиновых и оранжевых цветов, как будто нарисованных на, темно-голубом небе, и мое странное, ужасное желание по какой-то необъяснимой причине, одно и то же.

Вспомнила, как Л. рассказывала мне, что ученик подвергается испытаниям одиночеством и желанием, и это может быть почти гибельным. Великий Мастер должен проводить ученика через это состояние отдаления.

Гуруджи вернулся во вторник, выглядел усталым. Рассказала ему о совершенном разделении и темноте, что были в последние дни, ум не работал совсем. Он только кивнул.

— Любовь это дар, — говорил он мужчине, который пришел в первый раз. — Любовь это дар, и она остается навсегда, однажды данная, только иногда, подобно тлеющим уголькам, она покрывается пеплом и неочевидна.

— Мне интересно, чем был этот пепел... Нашим мелочным эгоизмом, Я? Или это мир, плотно сжимающийся вокруг нас?

Совсем нет денег. Несколько рупий, это все, чем я владею. Удивительно, как мало это значит. Обучаюсь быть нищей, доверять Ему и только Ему. Что бы ни прибывало из-за границы — отныне это больше не мое, это будет приходить на его счет, распределяясь среди тех, кто нуждается. Я буду получать достаточно, чтобы купить пищу.

Быть лишенным мысли созданием странно и довольно безболезненно. Я все еще могу делать ежедневную работу, что необходима в повседневной жизни. Мои мозги больше не в порядке.

— Я нигде, я не могу думать, — сказала я ему. Он кивнул серьезно. Быть нигде — это тоже странное ощущение. Сижу здесь, так как ясно, что я должна быть где-то в про-': странстве. Но определенно не в этом мире... Все кажется просто забавным, сумасшедшим сном, какая-то разновидность майи. Жара и ослепительный свет, тошнотворное состояние, и люди, и ощущение страха и одиночества, и простые подробности жизни...

Просто безумная... Трудно согласовать все это; невозможно понять.

Сегодня нудная болтовня шумной толпы, кажется, не имеет значения вовсе. Ее, видимо, просто не существует. Ум такой спокойный, как будто постоянно сосредоточен на гуру, в страхе и в дурном предчувствии. Что он сделает следующее? Только сосредоточение на нем не требует усилий, простое и естественное, все остальное — это усилия. Создается впечатление, что единственное состояние без усилий — думать о нем почти инстинктивно.

Предполагаю, здесь и причина, почему в этой системе йоги учитель считается сутью, он становится фокусом внимания для ума. Этот метод однонаправленного сосредоточения легко достижим, тогда как в других школах йоги это трудно. Усилия находятся где-то еще: в силе стойкости, в способности жертвовать, воле продолжать, держаться любой ценой. А также стремление, настойчивость — это партия игры шишья. Именно здесь требуются величайшие усилия. Действительно, очень большие усилия...

 

14 мая Голодала два дня. Пищи нет совсем. Когда пришла к нему, у меня были сердцебиение и боль в сердце. Возможно, следствие пустоты в кишках, из-за голодного желудка.

Он не был в банке, сказал, что служащие банка принесут ему немного денег. Я сомневалась в этом. Выражение его лица было суровым, едва смотрел на меня, говорил резко. Он выглядел далеким и беспощадным; его лицо было как камень. В моем сердце полно страха, когда он в таком настроении.

Он стоял в воротах, ожидая прихода служащих банка. А я пошла домой принять какое-нибудь лекарство, чтобы остановить сердцебиение. Когда я вернулась, он говорил с двумя молодыми мужчинами в воротах. Они были из банка, как он позже мне сказал. Деньги пришли; я почувствовала облегчение

— Ты была удручена, — сказал он мне. Я объяснила: что-то не так с моим сердцем, тело, казалось, здоровое, вопреки жаре. Не ожидала такой реакции после столь короткого поста. Он сказал, что даст мне какие-то деньги на пищу завтра.

 

15 мая Его лицо было холодно. Он говорил с двумя мужчина ми, уже сидящими там, когда я вошла. Он не ответил на мое приветствие. Как много страха во мне, когда он такой... Он вселяет ужас, и говорить становится трудным. Я спросила его робко, могу ли я получить немного денег.

— Жди, — ответил он. Когда оба мужчины ушли, он встал, вошел внутрь и дал мне какие-то деньги. Это поддержит меня, думаю, до конца месяца.

— Как новая квартира?

Ответила, что она очень уединенная, очень приятная.

Он не вышел вечером. После урока английского языка с его сыном Бабу сидела одна. В последнее время он использует любую возможность, чтобы сделать мою жизнь невыносимой насколько возможно. Он решил, что Бабу необходимо улучшить английский. Мальчик ненавидит язык и даже не скрывает своих чувств. Я должна приходить в 4 часа дня, когда жара просто удушающая. После урока сижу одна. Это все так трудно, потому что ум не работает, а жара не дает покоя. Кроме того, должна постоянно печатать несколько копий заявлений на работу для его сына или медицинские свидетельства для полуслепого человека, который приходит ежедневно. Не говоря уже о том, что свидетельства необходимы в нескольких копиях... Намного позже приходит обычная толпа. Последнее время всегда присутствует его брат, говорит и говорит...

Теперь температура 108-110° в тени, и каждый день дует Лу, с 9 утра до 6 вечера. Лу — это горячий ветер, приходящий из пустынь Западного Пакистана, который временами поднимает температуру до 120° в тени, как я уже говорила.

Я сказала, что я уважаю его так сильно, что никогда не думала, что в какое-то время я вела себя плохо.

— Ты должна стать частью нашей культуры. Я воспринял культуру моего Благословенного Гуру Махарджи, ты должна перенять мою. Ты будешь меняться.

Я была озадачена.

— Но, Бхай Сахиб, я была в ваших руках такое короткое время, как вы можете рассчитывать, что я изменюсь так быстро? Я знаю, что должна измениться, и готова сделать это так быстро, как возможно; буду содействовать этому любым образом, но дайте мне время!

"— Видишь, —- он смеялся, — у тебя заняло больше десяти минут понять, что я хочу. Видишь, какая ты тупая!

— Да. Когда вы говорите со мной, мой ум становится пустым. Вы объясняетесь в стиле, трудном для постижения западным умом. Ваш ум действует иначе. Ваша манера выражать мысли — другая!

— Сначала необходимо понять, как подчиняться; затем, как понимать Намек.

— Я буду стараться, Бхай Сахиб.

Он кивнул, улыбнулся и ушел внутрь.

 

17 мая

Вечером несколько людей сидели и говорили с его

братом. Он вышел и начал выговаривать мне, что никто не должен быть на том же уровне, что и гуру. Я ответила, что никогда не думала так делать, но он не обратил внимания на мое замечание. Многие люди намеревались возразить мне, и я спросила почему.

— Да, — сказал он, — люди свободны возражать, и это их удовлетворяет.

Посмотри на моих последователей, как они ведут себя, когда приходят сюда. Я лично не обращаю внимания, это не для меня, но для людей, которые приходят сюда и оценивают.

 

18 мая ЧTO такое ахимса? — однажды спросил француз.

— Подлинная ахимса по-настоящему не может практиковаться на физическом уровне; по крайней мере, не полностью и не каждым. А что относительно областей, в которых ничего не растет и надо есть мясо или рыбу? А что насчет насекомых, которых мы давим по неведению нашими ногами? А микробы, которых мы проглатываем или уничтожаем, — они также живут. Есть умственная ахимса, которая должна практиковаться каждым и только так.

Не убийство — это только грубое понятие ахимсы; ибо она намного больше, чем это. Подлинная ахимса — не ранить чувства других, не вредить самому себе. Это значит,

не причинять горя другим и не причинять ущерба себе самому.

— Как мы можем не оскорблять своих собственных чувств или не наносить вред самим себе? — хотел знать француз.

— Ты задеваешь свои собственные чувства созданием привычек. Если, например, вы привыкли пить чай и не можете получить его, вы страдаете, не так ли? Так ваши чувства задеты нарушением привычки. Никогда, никогда не ранить чувства кого-нибудь и никогда не создавать привычек — это и есть настоящая ахимса. Созданием привычек мы порабощаем самих себя, заключение это ограничение. А ограничение есть страдание. з

Я думаю, что это самый интересный ответ; и здесь лежит объяснение, почему гуру вовсе не создает привычек. Я продолжаю приходить сюда каждый день, и каждый день другой. Никто не знает, что будет происходить. Иногда он здесь, иногда узнаю, что он уехал, и всегда день или время возвращения неизвестны. Или он ушел, чтобы прогуляться, или отдыхает, или принимает ванну. Он будет сидеть снаружи или внутри или не появится вовсе. Он не устанавливает ни дня, ни часа ни для чего. Он может сидеть в медитации всю ночь или спать до 9 утра, принять первую ванну в 4 утра или в полдень. В любое время дня он может объявить: «Я ухожу принять ванну». Я думаю, он принимает ванну два или три раза каждый день. Никто не знает, что он будет делать или не делать.

Однажды он сказал нам:

— Даже моя жена никогда не знает, что я делаю или как много у меня денег. Иногда я выхожу без денег, а возвращаюсь с большой суммой. Иногда я выхожу, мои карманы полны денег, а возвращаюсь без денег. Единственная вещь, которую я могу сказать с уверенностью, это то, что я не покидаю помещения без указания.

В то время я не поняла, что он имеет в виду; теперь я понимаю, по крайней мере думаю, что понимаю. Л. сказала, что все суфии такие. Они не пытаются жить обдуманно, они становятся такими, следуя Системе.

 

20 мая Наконец вентилятор под потолком установлен. Он заставил меня ждать этого до сих пор. Я ждала и ждала, когда он даст мне деньги купить его. Днем продолжала прогуливаться туда-сюда по веранде абсолютно голая, как во сне, кровь кипела, пила и пила из глиняного кувшина теплую воду... неописуемое страдание.

Спокойная, безветренная ночь, бессонная, потому что жара внутри меня и везде вокруг. Сожженная заживо изнутри и снаружи. Жертва А гни (Богу Огня) в истинном смысле слова.

 

24 мая

Вечером, когда пришла, он сидел один в саду. Последнее время он избегал сидеть со мно"й, но, к моему удивлению, начал добро желательно говорить. Впервые он рассказал мне о себе и о том, как он стал учеником своего Благословенного Гуру Махараджи, когда ему было только 14 лет.

— Ты приходишь обнаженным в мир и обнаженным уходишь; когда ты приходишь к Духовному учителю, ты должен быть обнажен.

Внезапно меня осенило! Конечно, это было второе рождение, согласно Традиции! Молчаливо я поблагодарила свою счастливую звезду, что смогла поднести ему все, что имела, почувствовав как-то смутно, что я должна это сделать. Это не было знание, только ощущение; предчувствие, что так должно быть, что это ожидается от меня, что не было друтого пути. Вспомнила, что недавно он сказал, что шишья должен отдать все, но он должен сделать это сам. Мастер не приказывает; Учитель не может сказать «делай это», потому что тогда это будет приказ и не будет в этом

достижении заслуги. Кроме того, даже если ученик отдает все без любви или уважения к Учителю, кто может поручиться, что глубоко в нем не осталось привязанности? Никто не может избавиться от желаний и привязанности, приказав им исчезнуть. Это никогда не будет действовать таким образом. Должно достичь уровня, когда все покидает вас. Собственность — это привязанность и может стать препятствием в Духовной Жизни. Если понимать это и действовать гармонично, путь свободен.

 

28 мая Я приветствовала его, как обычно, когда вошла. Он не обращал внимания на меня совершенно. Он прогуливался вверх и вниз на кирпичном возвышении перед домом, мала в руке. Было предчувствие каких-то неприятностей, но я гнала эти мысли прочь. Он взглянул на меня и продолжал прогуливаться туда-сюда. Затем я заметила: Великое Разделение было здесь... Бесполезно пытаться описать это тому, кто никогда не переживал подобное. Необычное, особое ощущение крайнего одиночества. Я использую слово «особое» намеренно, потому, что это вне всякого сравнения с любым ощущением одиночества, которое мы все переживаем иногда в нашей жизни.

Все казалось темным и безжизненным. Не существовало цели нигде и ни в чем. Нет Бога, кому молиться. Нет надежды. Совсем ничего. Глубинный мятеж заполнил ум. Только теперь это имело меньше значения, чем обычно. Ум был в таком состоянии, что от него мало осталось. Любые волнения оставляли его спокойным, он был опустошен. Я просто сидела здесь. Мысли, если какие-то появлялись, витали в нем, текли медленно, лениво, мелькали, как будто на экране, и затем все было снова пусто.

Это состояние не было новым для меня; оно стало приходить периодически в последние несколько месяцев, увеличивая напряжение постепенно, с каждым появлением.

Ночи спокойны, полны звезд и жарки, как в духовке. Настоящая мука. Мои глаза постоянно красные, воспаленные от пота, текущего в них. Везде люди ходят со скрученными платками вокруг лбов, чтобы предотвратить это, а некоторые носят скрученные полотенца вокруг шеи. Принимаю душ треи-четыре раза в день, но в этом нет облегчения, потому что баки для воды — на крыше, вода нагревается до кипятка.

Сегодня Лу был ужасным, температура вчера 117° в тени. Сегодня даже жарче, как прихожая преисподней...

 

 

30 мая Запомню ли эти дни без покоя, дни без ума и с самым изнуряющим зноем? Дни с самым страстным желанием? С головой, как тяжелый кусок свинца на шее, с костями черепа, как железный круг, сжимающийся туже и туже вокруг мозга. Все предметы в комнате такие горячие, что иногда обжигаешь пальцы, коснувшись их. И жарко, жарко; о, как жарко!

И ум не работает. Мне не удается понять наипростейшие вещи, забываю, что делала мгновение назад...

Рассказала ему о пережитом опыте — жить практически без разума. Как жаль, что я не буду помнить это состояние потом, состояние, которое ведет в неизвестное измерение. Я говорила некоторое время, он слушал спокойно. Нас не прерывали ни разу.

— Где есть интеллект, нет любви. Любовь начинается там, где ум остановлен.

Вечером он стоял в саду, смотря в небо, когда я пришла. Пыльная буря собиралась на горизонте последние полчаса. Как только он увидел меня, вошел внутрь и закрыл дверь.

Я вошла в дверной проем, не осмеливаясь войти в комнату, и села в проходе в вихре пыли. Он был во дворе, не обращая малейшего внимания на меня, разговаривая со своей женой и братом, а я горько плакала. Так безнадежно неадекватной я чувствовала себя, только наполовину осознающая и чувствующая глубокое унижение, не будучи приглашена в комнату в эту ужасающую грозу. Пыль душила меня, трудно было дышать.

Буря скоро утихла, и Пандитжи начал поливать землю в саду из шланга. Гуруджи вышел и прогуливался вверх и вниз. Пандитжи выглядел как всегда безмятежно, находясь в своем собственном мире, далеком, невозмутимом, живя интенсивно духовной жизнью, обычно пребывая в дхьяне или массируя ноги Гуруджи.

Иногда можно видеть его стоящим с широко открытыми глазами и с таким выражением блаженства, таким нежным выражением на лице от счастья, незнакомого мне и, возможно, другим.

Пришел профессор Батнагар. Он сказал, что я совершаю некий тапас (покаяние), оставаясь здесь, в обстоятельствах, к которым я не привыкла. Возможно, получая много блаженства и радости, — иначе я не стала бы этого делать!

— О, нет, нет блаженства. Такое для других людей, у меня только беспокойство, — сказала я. Бхай Сахиб, который говорил с группой крестьян, повернулся и взглянул прямо на меня. Его глаза сияли, как алмазы в полумраке. После короткого молчания он снова принялся говорить мне еще раз, как он не любит ранить чувства людей, но иногда необходимо выполнять свой обязанности. В самом деле, он рассказывал мне этим утром о чем-то, что я не помню из-за моего ума, пребывающего в таком состоянии.

— Мой почтенный отец и мой дядя подчинялись моему Достопочтенному Гуру Махараджи в каждом возможном случае, и все равно он часто говорил им: «Вы не понимаете ничего. Вы не знаете, как уважать меня!» Профессор Батнагар может рассказать тебе, как мой почтенный отец отдавал ему великую дань уважения везде. Из всех своих учеников у него было только два, которые совершенно отреклись, мой почтенный отец и мой дядя.

— Насколько способность любви велика в человеческом сердце? — спросила я.

— Нет ограничений; не существует ограничений! — он улыбнулся своей сияющей улыбкой.

 

31 мая Ум не работает, испытываю головокружение, все вокруг — майя. Сказала, что я для него плохая реклама, потому что не могу даже ходить. Этим утром ходила зигзагами, как пьяная. Он добро мне улыбнулся, перебирая пальцами свои мала.

— Да-а, — сказал он задумчиво, — поэты называют нас пьяницами, мы пьяны Вином Очей Возлюбленного...

Затем я начала говорить, не останавливаясь, долгое время, подгоняемая внутренней необходимостью. Через мгновение не помнила, что рассказывала ему. Хотя помню, сказала, что, если говорю слишком много, он должен остановить меня. Но он только улыбнулся мягко и ничего не сказал. Много людей приходило между тем, и к полудню, когда все ушли, он сказал: — Этим утром ты сообщила мне, что говоришь слишком много. Иногда заставляют говорить. Божественная Сила хочет, чтобы так было. Ты должна говорить. Мое назначение — слышать все, прислушиваться ко всему. Если ученик спит, Мастер позади; если ученик в беспокойстве, Мастер с ним. Это хлопотливая обязанность — быть гуру, — заключил он. Спросила, узнает ли он, если я буду в опасности, и он кивнул. Его лицо было очень спокойно. Я спросила его, что он имел в виду, когда сказал: «Заставляют говорить». Я ощущала внутреннее побуждение, непреодолимое желание высказать все, что было в моем уме. Пригодится ли это ему, чтобы узнать то, что он, возможно, проглядел? Он кивнул рассеянно. Я не была уверена, что он слушал.

 

6 июня

Этим утром на восходе, около пяти утра, небо было покрыто самыми бесподобными, перьевыми, красно-розовыми облаками. Глубоко во мне было странное, никогда не испытанное счастье. Оно было другое — отличное от того намека, что был у меня прежде. Такое неземное,

такое неуловимое. Казалось, оно не имеет ничего общего ни со мной, ни с моим окружением, ни с моим состоянием ума. Оно не принадлежало мне, оно просто было здесь. Оно возникло, как состояние Милости — я не могла создать его по собственной воле. Оно приходит, когда пожелает, и уходит так бесшумно, что я даже не замечаю, что оно ушло. Только осознаю внезапно, что его больше нет.

В течение ночи прислушивалась к потокам внутри моего тела. Оттого Что оно было полно звука... Звука, соединенного со светом, циркулирующим в нем, таинственной паутиной, сжигающей мои ткани. Контур сердца был ясно виден, оно было окружено слабым голубоватым светом, билось регулярно, — прекрасное зрелище.

 

7 июня

Этим утром мы сидели в саду и были совершенно

одни. Я говорила немного, стараясь погрузиться в спокойствие не-существования. Но он начал говорить и оставался со мной около трех часов. Подобное, думаю, никогда не случалось прежде, в течение всех этих последних месяцев. Не только это, но едва ли было какое-либо вмешательство. Мы касались многих тем, но он начал, сказав, что сегодня, седьмого июня, его почтенный отец ушел. Была годовщина его смерти.

Я рассказывала ему, что вибрации были снова этим утром в основании позвоночника, и я перепугалась, что ужасные видения вернуться опять.

Он покачал головой:

— Забудь это. Это в прошлом. Это отнято.

Я внезапно осознала, что с того времени в марте, когда я почти сломалась в истерике в его саду, я никогда не виде-га их снова.

— Я говорил тебе, если я правильно помню, что прошлая карма есть важная часть крови.

— Но то, что я видела, было так ужасно! Я даже не пред-

ставляла, что такое может существовать! — протестовала я. Он медленно качал головой.

— Души стары. Как может Душа помнить все; все прошлое? Это было все там, в твоей крови. Это была наихудшая из возможных ситуаций. Если эта комната полна воды, все двери и окна закрыты, и вода не может вытечь, что произойдет? Она переполнится. Если пациент должен быть прооперирован и доктор оперирует, некоторое время пациент может даже проклинать доктора, но врач будет выполнять свой долг точно так же. И не так, когда ты обвиняешь меня, что я причина этих страданий, потому что применяю свою йогическую силу. Почему использование силы приводит к такому? Если один конь идет медленно,'а другой быстрее, его обгоняет, первый конь просто просыпается. Все дело в этом. Почему не можешь ты понять это? Почему так трудно усвоить? Почему мы настаиваем на сат-санге? Это ускорение. Мы не учим — мы ускоряем. Я могущественнее тебя, так твои токи заряжаются от меня сами. Это простой закон природы. Более сильные магнетические токи будут воздействовать, ускорять более слабые. Если ты позволишь течь электрическому току через два электрических провода в соединении, один сильней, а другой слабей, более сильный воздействует на слабый. Это будет увеличивать его потенциал. Это очень просто.

 

 

8 июня Совершенно безумна! — смеялась я, — великолепно безумна; невменяема и пьяна от радости!» Он стоял внутри фонтана, его торс обнажен, одетый лишь в бледно-голубую лонги. Он только взглянул быстро на меня, завороженную тем, как он опрокидывал черпаки холодной воды на голову и отфыркивался, как морж. Я чувствовала себя прекрасно, так свободно, так безумно. Где был мой ум? Без него действительно лучше...

— Сегодня мой почтенный отец был отвезен в Самадхи, — сказал он, растирая решительно свои плечи полотенцем. Прасад был приготовлен позже для немногих людей, которые пришли. Затем мы остались одни. Кажется, я обвиняла его в противоречиях.

— Здесь нет противоречий: только твои ум делает это таким. Утром говорится нечто, что принадлежит утру; днем говорится то, что принадлежит этому времени; в полдень и вечером будет говориться то, что подходит данному времени. Здесь нет противоречия. Мы говорим согласно времени, месту и состоянию развития ученика. Я никогда не скажу ничего похвального о тебе тебе самой, но другим могу.

Удивительно, как он изменился так сильно в последнее время. Он другой, хотя есть немного сомнения. Он, видимо, приобрел другое свойство, нечеловеческий аспект, какую-то прозрачность, что-то неземное. Существо из другого мира, необычайно прекрасное. Качество внутренней красоты становилось мне более видимым. Невозможно объяснить, что происходило. Могу просто смотреть и удив-

ляться. Когда рассказываю ему, он только по-мальчишески и счастливо смеется в ответ.

— Только то, что ты не можешь объяснить, — прочно. Что может быть понято умом — не высшее состояние. Если ты не можешь высказать, выразить словами — это не принадлежит уму и будет продолжаться вечно!

— О, пожалуйста, помогите мне! Я так запуталась!

— Почему я должен? — Он посмотрел прямо на меня. — Если я начну помогать тебе, ты будешь снова и снова просить о помощи: как ты преодолеешь стремнину? Ты должна сделать это сама, я не буду помогать. Если я буду, ты привыкнешь и никогда не сможешь действовать без моей помощи. Мы все должны преодолеть стремнину в одиночестве. Не осознаешь ли ты, что это и есть путь? Я усиливаю тебя, показывая тебе путь. ЕДИНСТВЕННЫЙ ПУТЬ. Почему ты не поймешь, что ты никто? Это означает абсолютное отречение. Это требует времени. Это не делается в один день. Это требует времени — отречься.

— Как долго?

— Всю жизнь, 20 или 30 лет. Если ты живешь 1000 лет, этого недостаточно. Иногда ближе, иногда очень далеко. Я фактически помогаю тебе, но ты не можешь понять, а я никогда не скажу об этом. Мои резкие слова помогают тебе, моя безмятежность — никогда. Теперь давай рассмотрим твой случай. Ты отреклась от мира, очевидно, отказалась от всего материального. Но от невидимого? Отказалась ли от него тоже? Отказалась ли от своего характера, своей воли, всего? Характер наследуется от родителей, он вместе с волей формирует жизнь личности. Если ты не отказалась от своей воли, своего характера, в твоем случае отречение еще не началось. Только отречение на физическом уровне достигнуто. Но это достижение самое простое!

Не могла скрыть своегб разочарования, что это привело меня в уныние: — Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу достичь цели!