Частина І. ЗАГАЛЬНА ПАТОЛОГІЯ 26 страница

Дата добавления: 2015-09-15; просмотров: 634

Блисс

«Можешь приехать сейчас?»

Мои глаза недоверчиво распахиваются, а предательское сердце с оглушающим грохотом колотится в груди.

Больше недели ни слова, ни строчки, а теперь он просит меня приехать к нему?

И не подумаю!

Я сжимаю губы, отбросив телефон в сторону. Скрещиваю руки на груди, хмуро уставившись в окно, за которым как сумасшедший лупит дождь.

Никуда я не поеду. Не хочу. Не стану. Вот еще!

О, черт!

Я издаю полный поражения стон, потом опускаю ноги с кровати и иду переодеваться. Сменяя домашние джинсы и футболку на бордовые кожаные штаны и светлый свитер тонкой вязки, убеждаю себя, что поеду к нему только для того, чтобы сказать, что он может отправляться к черту.

«Иди к черту, Джейсон. Ты опоздал. Чего бы ты ни хотел, уже поздно». Так и скажу, а потом уеду. И все закончится.

Чувствую себя преступницей, крадясь мимо комнаты Сэм. Знаю, глупо — я не обязана спрашивать у своей сестры разрешения выйти, но у нас эту неделю такие натянутые отношения, и я невольно чувствую себя виноватой.

Разве же это не так? Я и сама понимаю, что все слова и претензии Сэм обоснованные, и лишь из-за природного упрямства не желаю признаться ей в этом.

Как бы ни злилась на Джейсона, я не могу не чувствовать испепеляющего любопытства — зачем он попросил приехать к нему? Что-то случилось, или ему просто стало скучно, и он решил, что неплохо было бы немного развлечься со мной.

«Да, Сара, все, для чего ты годишься — это временное развлечение».

Я отмахиваюсь от противного голоска внутри, садясь за руль. Не стану я с ним спать. Ни за что.

— Никакого больше траханья с Ридом, — глядя на себя в зеркало, строго заявляю я.

Просто хочу видеть его глаза, когда пошлю его.

Злорадно усмехаюсь, поворачивая ключ. Пусть хоть в ногах ползает — что вряд ли — и все же, нельзя что ли помечтать?

Дождь буквально стоит плотной стеной и видимость такая плохая, что приходится улиткой ползти по дороге. Времени слишком много на разные досадные мысли, и так как я в запертой машине, нет ничего, чтобы отвлечься.

Интересно, когда я ушла от него той ночью, он хоть немного расстроился? Или был так занят обхаживанием своей сестрицы, что и не заметил моего исчезновения. Может, пока я рыдала, признаваясь Сэм в том, что совершила, он трахал Фиону. Не просто трахал, а с использованием тех штук из секс-шопа, которые я обнаружила в ящике?

Мой воспаленный мозг не желает униматься, и я представляю, как Джейсон связывает Фиону, потом берет плетку и шлепает ее до красноты, а после долбит ее до тех пор, пока она не теряет сознание.

Или все наоборот — она бьет его, и он едва не кончает от этого.

Ох, блядь!

— Идиотка, — поморщившись, шиплю я, а потом со всей силы давлю на сигнал и ору на замешкавшегося впереди водителя, хотя он и не может меня слышать.

К тому моменту, как я попадаю к Джейсону, я настолько взвинчена, что мои ладони зудят от желания отколошматить кого-нибудь. Его желательно.

Сильно. Больно. А потом оказаться под ним и...

Прижимаю ладони к стенке лифта и, прикрыв глаза, велю себе успокоиться. Так я ни к чему хорошему не приду. Только сама себя погублю.

Дверь в квартиру Рида приоткрыта, и я хмурюсь, толкая ее вперед. Странно это. Осторожно ступаю внутрь — мои каблуки размеренно стучат по отполированному дереву пола.

Джейсон сидит на полу у белой стены, свесив руки с широко расставленных коленей. Рядом стоит наполовину опустевшая бутылка виски и валяется телефон. Глаза прикрыты, но не думаю, что он уснул. Затаив дыхание, я смотрю на него, жадно впитывая его образ. Босые ступни, голый торс — он в одних джинсах с дырками на коленях.

Ток крови в моих венах ускоряется, и я тяжело сглатываю — нужно сейчас же взять себя в руки и прекратить так реагировать на него.

Глубоко вздохнув, неторопливо подхожу к нему. Джейсон открывает глаза — на удивление ясные, темно-голубые, и снизу вверх смотрит на меня несколько секунду, как вдруг его губы слегка приподнимаются в искривлённой улыбке.

— Ангел, — шепчет он, но не делает попытки подняться.

— Вовсе нет. — Я опускаюсь на корточки, сохраняя дистанцию между нами. Не хочу, чтобы он звал меня так. Это несет в себе не самые лучшие воспоминания.

— Ты пришла, — вздохнув полной грудью, произносит он.

— Что... что происходит?

Я оглядываю комнату и только сейчас замечаю перевернутую мебель и разбитые лампы.

— Все хорошо, — не очень убедительно отвечает он, потом хмыкает и, запустив ладонь в растрепанные волосы, долгим взглядом смотрит на меня. — Я рад, что ты пришла.

Так честно, просто. Заготовленные слова прячутся на глубину сознания — не смогу сейчас сказать ему ничего из того, что хотела.

— Что случилось? — вновь спрашиваю, надеясь услышать внятный ответ.

— Хочешь узнать, откуда он? — словно не слыша меня, он указывает на свой самый большой, рваный шрам под ребрами. — Мне восемнадцать было, в переделку попал. — Он улыбается, но невесело, а так, будто ему больно. — Парень, с которым мы сцепились, разбитой бутылкой меня подрезал. Я на больничную койку загремел. Зашили меня, лежу я, от наркоза отхожу, а тут заходит мой отец и угадай, что он сказал, — взгляд Джейсона устремляется куда-то вдаль, будто сквозь меня и, взяв бутылку, он делает долгий глоток, — «Ты, блядь, долбанный неудачник, незаслуживающий носить фамилию Рид, если позволил какому-то козлу насадить себя на «розочку». — Джейсон резко поддается вперед, и наши лица оказываются на одном уровне. Мука и темная бездна в его глазах почти вышибает весь дух из меня. — А я имел ее, фамилию эту! И знаешь что, теперь этот старый мудак превратился в пепел, и не хрена не сможет сделать!

Он шатается, но все же поднимается на ноги, хотя и стоит нетвердо. Все его тело вибрирует от концентрированного напряжения.

— И кто теперь из нас ничто, ебаный ты урод?! — с рычанием кричит мужчина, и со всей силы запускает бутылку в стену. Янтарные потеки создают замысловатый узор на белом фоне.

Я вскакиваю на ноги и чуть не бегу к выходу, потому что до чертиков боюсь его в таком состоянии. Он явно не в себе, пропитан ненавистью и агрессией и я думаю — уверена — если сейчас же не уберусь, и мне достанется.

— Блядь, Сара!

Раздается позади рев Джейсона, и он так быстро настигает меня, что я и опомниться не успеваю. Он толкает меня на стену, резко разворачивает к себе и с голодной жадностью осматривает мое лицо. Мои глаза широко распахнуты от страха, а сердце пробивает себе путь сквозь грудную клетку.

— Не уходи, — с надрывом, умоляюще. — Я ничтожество, которое не заслуживает тебя, но ты должна остаться. Должна.

Я вздохнуть не могу, не понимая, что происходит прямо сейчас. Стою, словно одеревенев, превратившись в статую. Джейсон опускается передо мной на колени — не падает, а скользит вдоль моего тела — обхватывает руками мои ноги и зарывается лицом в мой пах.

Твою мать! Твою мать! Твою, сука, мать!

Я открываю рот, но не издаю ни звука, будто мой голос пропал. Хватаю воздух, дикими, испуганными глазами пялясь в невидимую точку перед собой.

Что за нахрен происходит? Как все могло так перевернуться?

Мой мозг едва не лопается от какофонии звуков, мыслей, крика — все внутри, глубоко во мне, в моей крови, молекулах моего тела.

Полная дезориентация от непонимания ситуации, собственных чувств и эмоций.

Прикрываю глаза, и несмело, словно боясь обжечься, кладу ладони на голову Джейсона. Едва уловимое движение — глажу по волосам, рука дрожит, но я не прекращаю. Запускаю пальцы в мягкие пряди, сглатываю сухим горлом и медленно сползаю по стене.

Мы сидим в странной, неудобной позе, потому что он все еще не выпустил моих ног из своего захвата, а я рук из его волос. Молчим, только тяжело, сбивчиво дышим, и никто не решается заговорить первым.

Я не знаю, сколько времени проходит, когда Джейсон шевелится и, подняв голову, смотрит в мое бледное лицо.

— Эти игрушки для Фионы, — вдруг произносит он, хотя я ничего не спрашивала. — Я трахаю свою сводную сестру и использую на ней вещи, которые ты видела, потому что ей это нравится.

Я коротко киваю, все еще прибывая в полнейшем оцепенении. Думаю, сейчас я не способна адекватно реагировать на подобную информацию, хотя я не удивлена услышанному.

— Я так долго трахаю ее, что это вошло в привычку, — в упор глядя в мои остекленевшие глаза, признается Джейсон, и я не знаю — то ли он себе душу облегчает, то ли хочет проверить меня.

— Ты все еще делаешь это? — К моему удивлению, мне удается связывать слова между собой, выстраивая целую фразу. Но мне требуется много сил, чтобы просто говорить сейчас.

Я хочу узнать, был ли он с ней после меня, и хотя я не уверена, что ответ мне понравится, все же в ожидании смотрю на него.

Джейсон долго молчит — или мне так только кажется — но мой пульс вдруг учащается, и дышать становится трудно.

Если это и так, то меня это не касается. Он может трахать кого угодно. Мы не давали друг другу обетов верности, и я сама хотела, чтобы это ничего не значило.

Но сейчас, когда он все еще молчит, мой желудок узлом связывает от предчувствия падения...

Чего? Надежды? Но ведь смешно же. Или...

— Нет. — Наконец он качает головой, по-прежнему не отводя от меня прямого взгляда.

— Хочешь?

Я решаю быть безжалостной. К нему, себе, нам.

Дай мне повод. Просто дай мне повод развернуться и уйти.

Дай мне возможность спастись.

И тихое, но твердое:

— Нет.

Но этого не достаточно. Я качаю головой, растягивая губы в циничной усмешке.

— Ты сам сказал, что между вами это длиться слишком долго. Что сейчас изменилось? Почему ты больше не хочешь?

Джейсон тоже улыбается — одними губами, глаза же выглядят темными, мрачными. Он приваливается к стене, и наши тела окончательно разъединяются.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — в его голосе звучит вызов, но в тоже время странная обреченность.

— Скажи, что ты сам хочешь, — бросаю в ответ я, — что чувствуешь.

Ох, не доведет нас этот разговор до добра. Но я уже не могу остановиться. И он не станет.

Мы купили билеты в один конец.

Приятной поездки, дамы и господа!

— Тебя хочу, — пожав плечами, говорит с непривычной покорностью. Коротко смеется и громче повторяет: — Блядь, тебя хочу! Тебя!

— Не похоже. — Я упрямо трясу головой, игнорируя ликующее чувство внутри. — Тебе было наплевать, когда я ушла, — не спрашиваю, а утверждаю.

Джейсон издает длинный, болезненный стон.

— Ты, правда, так думаешь?

— А разве нет? — Я приподнимаю брови, недоверчиво уставившись на него. — Больше недели прошло, а ты только теперь... только теперь...

Мой голос сходит на нет, и я еще раз оглядываю комнату. Идиотка, во всем этом сумасшествии не заметила очевидного.

— Твой отец умер? — спрашиваю шепотом.

Джейсон ничего не говорит, только молча кивает.

Я хочу сказать, что мне жаль, но вовремя прихлопываю рот — не думаю, что ему именно это сейчас нужно. Да и судя по всему, их отношения с отцом были далеко не самыми хорошими.

— Почему ты ушла тогда? Я ведь просил тебя подождать, — устало спрашивает он, и я понимаю, что говорить на тему отца он не хочет. — Я мог бы тебе все объяснить.

— Что объяснить? Что твои отношения с сестрой немного вышли за рамки?

Шутка выходит неудачной и злой, и Джейсон морщиться на это.

— Ты сказал ей, что я Блисс. Просто махнул в мою сторону и бросил «Это Блисс», — даже не пытаясь скрыть обиду, с горячностью говорю я. Всю неделю это проедало мой мозг, не давая покоя. — Будто я соринка, которая прилипла к твоему ботинку!

Он в ужасе смотрит на меня — ожидал ли он, предполагал ли, что я чувствовала себя так по его вине? И насколько униженной я была тогда? Хватило всего нескольких слов, долбанных нескольких слов и пренебрежения, чтобы причинить мне боль.

— Сара, я не... — Он запускает руку в волосы и с шумом выдыхает. — Черт, прости. Я не думал, что это так выглядело.

— Я не хочу быть третьей лишней! — восклицаю я, поднимаясь с пола, с блеском в глазах глядя на Джейсона. — Я не знаю, что между вами происходит, но не втягивай меня в это дерьмо!

Волны гнева по новой захлестывают меня. Хорошо, Сара, давай, злись. Злость придает сил и решимости. А она тебе понадобится, если хочешь покончить с этим раз и навсегда.

— Что за херню ты несешь?! — срывается на крик Джейсон.

Я жестко усмехаюсь.

— Херню? Правда? Но почему-то ты вспомнил обо мне лишь неделю спустя. Только когда тебе самому стало хреново!

На этот раз мне даже удается выйти из квартиры. Кипя от раздирающих эмоций, я шагаю по коридору к лифту, плотно стиснув челюсти. Глаза печет от подступивших слез, но я не собираюсь плакать.

Не собираюсь, черт возьми!

Джейс

Я не верю, что она взяла и ушла. Несколько секунд отупело пялюсь на долбанную дверь, потом подрываюсь и несусь за ней.

Блядь, Сара! Нет! Нет! Нет!

Я знаю, что охереть как обидел ее в тот раз, и сегодня ее глаза буквально кричали о разочаровании. Я облажался. Снова. Но не могу допустить этого, в который раз. Не с ней.

С ней я хочу сделать все правильно.

— Сара! — кричу ей вслед, не беспокоясь, что могу привлечь внимание соседей.

Похер. Просто похер. Главное остановить ее, не дать уйти. Не хочу терять ее.

— Не надо, Джейсон. — Она оборачивается и со сталью в глазах качает головой.

— Просто остановись! — Я хватаю ее за плечо и разворачиваю к себе — она уже успела нажать кнопку лифта. — Почему ты все время пытаешься сбежать? — Моя грудь ходит ходуном от волнения. — Давай поговорим.

— О чем? — Она коротко, зло смеется. — Чего ты вообще хочешь от меня, кроме того, чтобы трахать? — Подступает ближе, заглядывая в глаза. — Я для тебя просто новое развлечение, еще одна куколка, которой можно засадить несколько раз?

Она такая сердитая, но в глубине глаз отчетливо виднеется обида, жгучая, плотная. И это моя вина.

— Если бы это было так, я бы отвел тебя к своим друзьям?! — рычу я, хлопая ладонью по стене над ее головой. Сама мысль, что она вбила себе это в голову, выводит меня. — Ты сама едва не в панику впала, когда поняла, что это больше, чем просто трах! — Распаляюсь еще больше. Хлопок. Еще один. Ладонь жжет, но мне насрать.

Сара вздрагивает. Сжимает губы. Молчит. Тяжело сглатывает, и я слежу за движением ее горла.

Все смешалось. Моя ярость на отца, которого больше даже нет в живых. Отношения с Фионой, ставшие порочным кругом, который я не знаю, как разорвать. Сара, такая противоречивая, притягивающая магнитом, выводящая из себя. Желанная.

Хочу. Ее. До помутнения.

— Ты мог просто позвонить, — едва слышно, на выдохе отзывается она. Ее плечи поникли, и запал потух. — Я бы не чувствовала себя куском грязи, который ты так легко отфутболил, — не глядя мне в глаза, бормочет она.

— Ты могла остаться, — придвигаясь к ней ближе, так, что между нашими лицами остается пара сантиметров просвета, так же тихо опровергаю я. — Я хотел, но сначала решил дать тебе время все обдумать на ясную голову. Кажется, что я слишком давил на тебя, — вздохнув, признаюсь я. — А потом позвонила Белль, моя мачеха и сказала, что отца отключат буквально через день, и... я не знаю, будто из реальности выпал.

С ней так легко быть искренним, честно признаваться в своих слабостях. Потому что чувствую — она сможет понять. Она знает как это — быть неидеальной, даже когда ожидания окружающих слишком завышены.

Мы молчим довольно долго и, судя по нахмуренным бровям Сары, она что-то обдумывает. Что-то, что действительно является важным. А потом, к моей неожиданности, тянется ко мне, обхватывает меня руками за пояс и утыкается в мою грудь.

И это почти лишает меня дыхания.

Поднимаю руки и зарываюсь пальцами в ее волосы, делая длинный, жадный вдох. Вдох ее. В себя. До самых краев. Пусть там и остается.

Всегда во мне.

— Что теперь? — растерянный, неуверенный вопрос, на который у меня нет четкого ответа.

— Посмотрим по обстоятельствам, — выдыхаю смешок в ее волосы.

Сара приподнимает голову и мягко улыбается.

— Это будет катастрофа.

Беру ее лицо в ладони и чуть наклоняюсь назад, чтобы лучше видеть ее глаза.

— Ты не знаешь этого, — возражаю я.

Она хмыкает.

— Знаю, потому и говорю.

Я внимательно смотрю на нее. На ее лице улыбка, но взгляд печальный, обреченный. Не то, что хочешь увидеть в девушке, которую...

Я обрываю мысль, не давая ей развиться. Так Рид, притормози. Медленно. Мы будем делать это медленно. Вместе с ней.

Возможно, и нам, наконец, выпали хорошие карты.

— Посмотрим, — целуя ее в висок, решаю закончить спор, — может, ты еще удивишься.

Блисс

— Как Хоуп? — спрашиваю я, вертя в руках бокал с темно-красным вином.

Мы сидим в гостиной Джейсона, где в камине потрескивает огонь, и все кажется таким сюрреалистичным. Мы вместе, не ругаемся, не угрожаем друг другу. Просто разговариваем в полголоса, и вроде как недавно решили, что мы...

Меня все еще передергивает при мысли, что мы пара.

Пара. Фу.

— Неважно. Но все будет хорошо. — Он улыбается, но я вижу тень беспокойства в уголках синих глаз.

— Как так получилось, что ваш отец был разным родителем для вас?

— Не знаю. — Джейсон пожимает плечами — думаю, он и сам не раз задавал себе этот вопрос. — До того, как Хоуп родилась, нам с Фионой... — он осекается, но я лишь закатываю глаза и качаю головой — мы не можем все время игнорировать тот факт, что у него есть сводная сестра, с которой у них не совсем традиционные отношения. — Нам часто доставалось. Престон Рид называл это «воспитанием», — он делает кавычки в воздухе, кривя губы. — После ее рождения он вроде как стал спокойней, или мне так только кажется, потому что я ушел из дома и был избавлен от его влияния. Мы после того не слишком часто встречались. К тому же, я вырос, и ему стало сложнее давить на меня своим авторитетом.

Мужчина безрадостно хмыкает.

— Я не понимаю, как можно так относиться к своим детям, — нахмурившись, признаюсь я.

Джейсон с интересом смотрит на меня.

— Тебе повезло с родителями?

Невольная улыбка растягивает мои губы.

— Очень. Они замечательные. Мама — типичная мама, — смеюсь я, думая о своей миниатюрной, полной энергии матери. — Заботливая, любящая командовать, беспокоящаяся. А папа... Он понимающий, и у него всегда есть для меня ласковое слово. Я считаю его своим другом. — Я закрываю лицо ладонями, покраснев под внимательным, теплым взглядом Джейсона. — Я говорю как неудачница, да?

— Нет, перестань. — Джейсон отнимает мои руки от лица и с улыбкой качает головой. — Этого не стоит стыдиться. Это... это мило.

— Мило? — Я недоверчиво приподнимаю брови. — Признайся — думал, что я появилась от какой-нибудь драконихи, или путем сатанинского заклинания?

Он закидывает голову назад и громко, свободно смеется. Я посылаю тычок в его бок, но не выдерживаю, и тоже смеюсь.

— Нет, — возражает мужчина, потом виновато разводит руками, признаваясь: — Может только в самом начале.

Я торопливо отпиваю из бокала, упорно гоня мысли о нашем начале прочь. Не том, о котором он говорит, а другом, более раннем.

— Значит, ты была хорошей девочкой? — поглаживая контур моего лица, низким голосом спрашивает он.

«Будь хорошей девочкой, и мы тебя отпустим».

Я смаргиваю, и делаю попытку улыбнуться, но выходит сконфужено. Джейсон замечает мою рассеянность и устремленный в пустоту взгляд, и его брови сходятся на переносице.

— Сара?

— Все нормально. — Я качаю головой, поднимаюсь с дивана и иду к кухне, спиной чувствуя недоуменный взгляд мужчины.

— Точно? — в его голосе неприкрытое недоверие.

— Да, правда. — Киваю, ставя пустой бокал в раковину. Вновь улыбаюсь — на этот раз почти выходит убедительно. — Просто что-то голова закружилась, — лгу, на ходу придумывая оправдания. — Мне в туалет надо. Я быстро.

Держа спину прямо, иду в сторону ванной для гостей, при этом до боли впиваясь ногтями в ладони.

Только оказавшись в недосягаемости его глаз, позволяю себе расслабиться. Это даже не расслабление — я буквально съеживаюсь за секунду, обхватываю рукой живот и делаю размеренные вдохи-выдохи.

Я хожу по такому тонкому льду, что почти могу слышать его хруст под своими ногами.

Ладно, ничего же такого не случилось, правда? Просто невинно оброненная фраза, а меня будто выкинуло в ту ночь, когда эти уроды по очереди использовали меня как последнюю, грязную шлюху.

Снова. Снова. И снова. И так до бесконечности, пока я не отключилась окончательно.

«Ты знал, чем занимается твой менеджер? Знал, что он насилует девушек, когда ты отправляешь их с ним домой. Доверяешь ему. Полагаешься на него».

Я хочу выйти и спросить у него это. Посмотреть в глаза и спросить. И его взгляд мне все скажет.

«Знаешь ли ты, что они трахали меня до исступления, после того, как ты вышвырнул меня из своего номера, так грубо взяв мою невинность? Да, Джейсон, я была хорошей девочкой. Сара была хорошей девочкой. Когда-то давно. В другой жизни. До тебя».

Слеза выкатывается из глаза, чертя мокрую дорожку по щеке. Зло смахиваю ее, стиснув зубы.

Я должна услышать правду. Но я боюсь этого. Правда может быть жестокой. Она ранит.

Она может убить.

Однажды она погубит нас.