События после второго отшествия и до конца 2-го периода

 

§ 53. После второго отшествия борьба между сословиями возобновилась. Но теперь она приобретает другой характер и вследствие этого приводит к другим результатам. Раньше борьба носила характер самозащиты: плебеи добивались проведения таких мер, которые обеспечили бы их от произвола господствующего сословия или улучшили бы их материальное положение. Главным результатом их усилий был трибунат и законы XII таблиц. Теперь стремления плебеев раздваиваются. Бедные остаются при прежних целях; но богатые и знатные начинают добиваться участия в государственной власти наравне с патрициями. Именно их стремления и придают борьбе сословий новый характер: магистратура и сенат перестраиваются вследствие того, что плебеи получают доступ к политической власти. Интересы бедных плебеев отражаются на борьбе сословий, а затем и на переменах в праве, лишь настолько, насколько удовлетворение их было необходимо для расширения или сохранения политической власти богатых.

 

§ 54. Магистратура*(156)

 

§ 54. Борьба сословий особенно сильно отразилась на развитии магистратуры: она вызвала образование многих новых государственных должностей.

Вскоре после второго отшествия плебеи стали требовать, чтобы им был открыт доступ к консульской должности. Патриции противились этому, ссылаясь на религиозное препятствие: перед всяким серьезным делом консул должен совершать ауспиции, а плебей не может совершать их. Плебеям необходимо было устранить это возражение. С этой целью они стали добиваться, чтобы римское правительство признало за ними jus conubii, т.е. браки патрициев с плебеями признало бы за настоящий квиритский брак.

Вероятно, плебеями при этом руководили следующие соображения. При признании смешанных браков всякий, родившийся от брака патриция с плебеянкой, считался бы патрицием. Патриции едва ли отказали бы такому лицу в праве занимать консульскую должность. А в таком случае религиозное возражение было бы устранено, ибо родившийся от смешанного брака уже не обладал той чистотой крови, необходимость которой для ауспиций патриции противопоставляли претензиям плебеев. После этого патрициям трудно было бы возражать и против допущения к консульству таких плебеев, которые родились от смешанного брака плебея с патрицианкой. Затем уже было легче добиваться того же права и для чистокровных плебеев. Кроме того, плебеи могли рассчитывать, что брачные союзы сблизят интересы патрициев и влиятельных плебеев.

В 309 году плебейский трибун Канулей, после продолжительных препирательств с патрициями, провел в плебейском трибутном собрании постановление, названное по его имени Lex Canuleja, no которому за плебеями признавалось jus conubii по отношению к патрициям, т.е. смешанные браки признавались квиритскими. На плебисцит этот, по-видимому, дано было согласие сената, так что он получил общеобязательную силу*(157).

Одновременно с брачным вопросом Канулей и его коллеги выставили требование о допущении плебеев к консульству. Но здесь они встретили более решительное сопротивление и удовлетворились той уступкой, которую им предложили патриции. Решено было учредить новую должность военных трибунов с консульской властью, tribuni militum consulari potestate*(158). Ее могли занимать безразлично и патриции и плебеи*(159). Консульская власть не отменялась; но сенату предоставлено было каждый год решать, следует ли избрать консулов или военных трибунов с консульской властью*(160). О числе этих трибунов и о их власти мы имеем мало сведений. Из отдельных случаев избрания, о которых упоминают римские историки, видно, что число это колебалось от 3 до 6. Власть этих магистратов существенно не отличалась от консульской; на это указывает самое название магистратуры: consulari potestate. Магистратура эта просуществовала с 310 по 387 г. В первой половине этого срока (до 349 г.) чаще избираются консулы, во второй - военные трибуны с консульской властью.

В том же 310 году, когда избраны были военные трибуны, учреждена была новая должность цензора. Занимать ее могли только патриции. Мотивы к учреждению цензуры заключались в следующем. Ввиду возможности выбора плебеев в должность военных трибунов с консульской властью патриции желали ослабить значение этой должности. С этой целью они решили выделить в особую магистратуру, доступную только патрициям, ту консульскую функцию, которая состояла в совершении ценза и имела важное политическое значение, потому что совершавший ценз, зачисляя граждан в тот или иной класс или трибу, мог влиять на распределение голосов в народном собрании. С другой стороны, учреждение особой магистратуры для производства ценза было необходимо и потому, что консулы и военные трибуны, почти постоянно занятые военными делами, не имели времени для аккуратного исполнения цензорских обязанностей*(161). Цензорская должность, подобно консульской, должна была замещаться двумя коллегами. Срок для занятия цензуры первоначально, вероятно, не был определен; но в 321 г. диктатор Mamercus Aemilius провел закон, Lex Aemilia, который постановил, что цензоры должны оставаться в должности и окончить ценз в течение одного года и шести месяцев*(162).

Несмотря на то, что цензоры не имели ни военной, ни судебной власти, магистратура эта с течением времени приобрела первостепенное политическое значение благодаря тому, что цензорам было предоставлено право назначения сенаторов, и тому, что они присвоили себе т.н. regimen morum, наблюдение за нравами граждан: лиц, поступивших противно добрым нравам, они могли вычеркивать из списка сенаторов, переводить из высших триб (сельских) в низшие (городские) и таким образом уменьшать их политическую правоспособность.

В 333 г. сенат признал необходимым удвоить число квесторов с той целью, чтобы одна часть их в качестве казначеев могла сопровождать главнокомандующих в походе, а другая оставаться в городе и для заведования казначейством, и для расследования уголовных дел (в качестве quaestores parricidii). Плебейские трибуны, однако, соглашались допустить проведение закона об этом в народном собрании только в том случае, если два новых места будут замещаться исключительно плебеями. После некоторой борьбы, причем трибуны, по обыкновению, своей интерцессией не допускали ни набора войска, ни созыва собраний, состоялось соглашение в том смысле, что на все четыре квесторских места могут быть избираемы безразлично и патриции и плебеи*(163).

Казалось бы, плебеи должны были смотреть с чувством удовлетворения на ход дел: с 309 г. они успели приобрести одинаковое с патрициями право на занятие двух магистратур, из которых одна давала консульскую власть. Но плебеи не были довольны. Их право на две магистратуры имело только теоретический характер, так как народное собрание почти никогда не избирало плебеев; даже в первые выборы, тотчас по признании за плебеями права на избрание в квесторы, оказались избранными только одни патриции*(164). Причина этого заключалась не в одних избирательных маневрах патрициев, но также и в равнодушии бедных плебеев к честолюбивым стремлениям богатых собратьев, которым они не оказывали поддержки на выборах*(165). Недовольная плебейская знать решилась поэтому снова потребовать доступа к консульству и притом так, чтобы было обеспечено избрание из плебеев по крайней мере одного консула. Но чтобы достичь этой цели, надо было заручиться поддержкой плебейской массы; а для этого надо было сделать что-либо существенное для удовлетворения ее нужд. Нужды бедных плебеев были все те же, что и сто лет тому назад: недостаток земли и обременение долгами. Попытки удовлетворить нужду в земле были делаемы несколько раз, но безуспешно, причем иногда препятствие ставили сами плебейские трибуны, разумеется, в интересах богатых владельцев общественных земель*(166). Задолженность плебеев особенно усилилась вследствие войны с вейентами и галльского нашествия. Плебейская знать решила требовать удовлетворения этих нужд бедных плебеев, но таким образом, чтобы вместе с тем шло и требование консульского места. В 377 г. (u.c.) два плебейских трибуна С. Licinius и L. Sextius обнародовали проект закона, который они намеревались провести в плебейском собрании. В этом проекте были соединены совсем разнородные статьи: одни имели в виду улучшение экономического положения, другие - удовлетворение политического честолюбия плебеев. Трибуны настаивали, чтобы все статьи голосовались вместе, а не каждая отдельно, основательно опасаясь, что статья о консульстве иначе не пройдет. Содержание проекта нам известно не вполне точно. Ливии передает его таким образом. 1) В статье, касавшейся долгов, постановлялось, чтобы из капитального долга вычтено было то, что было уплачено в виде процентов, а уплата остальной части капитала была бы произведена равными частями в течение трех лет*(167). Некоторые из современных писателей под процентами здесь понимают не обыкновенные проценты, а те, которые брались сверх дозволенных законом. Но для вычета незаконно уплаченных процентов едва ли нужно было издавать закон. Правильнее предположить, что вычитались обыкновенные проценты: потому-то проект трибунов и представлялся мерой чрезвычайной. 2) В статье о размере земли (de modo agroram) постановлялось, чтобы никто не владел более чем 500 югерами земли*(168). Некоторые писатели полагают, что проект запрещал иметь в частной собственности более 500 югеров. Правильнее подразумевать здесь ager publicus, ибо, во-первых, на это указывает выражение " владел" (possideret): известно, что пользование государственной землей называлось possessio agri publici; во-вторых, закон Гракха, который был только повторением Лициниева, касался государственной земли. 3) Третья статья постановляла, чтобы впредь избирались не военные трибуны с консульской властью, а консулы, и притом, чтобы один консул был непременно из плебеев*(169). Сведения Ливия по второй статье дополняет другой писатель, Аппиан. Он говорит, что на общественных землях запрещалось отдельному лицу пасти более 100 штук крупного и 500 штук мелкого скота и предписывалось для обработки земли держать, кроме рабов, известный процент свободных людей*(170).

Из этого содержания проекта видно, в какой сильной степени он грозил интересам патрициев. Поэтому неудивительно, что сенат решительно отказался одобрить проект. Но и Лициний и Секстий, которые 10 лет подряд были избираемы в трибуны, с не меньшей решительностью и настойчивостью повторяли свои требования, подкрепляя их беспрерывными интерцессиями, которыми они почти совсем приостановили правильное течение государственной жизни.

В надежде отклонить опасность патриции сделали уступку в менее важном требовании. В Риме существовала духовная коллегия Duoviri sacrorum libris Sibyllinis inspiciendis. Эта коллегия занималась вопрошением оракула по книгам Сивиллы о мерах, которые нужно было предпринять в тех случаях, когда наступало или грозило наступить какое-нибудь народное бедствие. Как и все духовные коллегии, она находилась в руках патрициев и могла своими толкованиями влиять на политическую жизнь. Плебеи потребовали, чтобы, при увеличении числа членов этой коллегии с двух до десяти, пять мест были предоставлены им. Патриции согласились на это*(171) и таким образом создали прецедент, который облегчил плебеям доступ в более важные по политическому влиянию коллегии авгуров и понтифов.

Однако, несмотря на эту уступку, энергические трибуны Лициний и Секстий, избранные на эту должность в десятый раз, снова выставили свои требования. Патриции наконец уступили: в 387 г. сенат согласился на внесение проекта в народное (плебейское) собрание*(172), которое и приняло все три статьи, получившие название Leges Liciniae Sextiae или, короче, Leges Liciniae.

Но патриции и в данном случае постарались ослабить успех плебеев так же, как при введении военных трибунов: они потребовали, чтобы заведование судом, которое до сих пор принадлежало консулам, было предоставлено особому магистрату, который бы избирался только из патрициев. Плебеи согласились на это умаление консульской власти*(173). Новый магистрат считался младшим коллегой консулов и был назван praetor (консулы прежде также носили это название).

После Лициниевых законов в римском обществе стало складываться убеждение, что борьба сословий приходит к концу. В ознаменование этого примирения сенат постановил, чтобы т.н. ludi Romani maximi продолжались один лишний день. Этому воспротивились плебейские эдилы, на обязанности которых лежало устройство этих игр*(174). Патриции, пользуясь этим предлогом, заявили, что они возьмут на себя обязанность устройства игр, если будет учреждена еще должность двух эдилов, замещение которой будет предоставлено исключительно им. Плебеи должны были согласиться, и таким образом возникла новая магистратура - курульные эдилы (aediles curules)*(175). Этим эдилам, кроме компетенции, общей с плебейскими эдилами (полицейский надзор в широком смысле), предоставлено было право гражданского суда по тяжбам, возникавшим из торговых сделок, совершавшихся на рынке.

Последующие моменты стихавшей сословной борьбы не создали ничего нового в области магистратуры, кроме только того, что плебеи довольно быстро получили доступ ко всем политически важным должностям, как светским, так и духовным. В результате оказалось, что они даже имели некоторые преимущества перед патрициями: они имели исключительное право замещать должности плебейских трибунов, эдилов, одно консульское место и одно цензорское (последнее право в силу Lex Publilia Philonis 415 г.). Им остались недоступны только политически неважные должности фламинов и сакрального царя.

 

Сенат

 

§ 55. Образование нобилитета. Lex Ovinia. После отшествия в течение более ста лет в сенате не замечается существенных перемен. Но в конце 2-го периода происходят перемены в составе сената. Они были вызваны изменениями в римском обществе, о которых и следует предварительно сказать для лучшего понимания юридических перемен в составе сената.

В высших слоях римского населения, приблизительно в V в., образовалась из патрициев и плебеев новая общественная группа - nobiles. Произошло это таким образом. Граждане, которых народ почтил избранием в магистраты, все равно, будут ли они из патрициев или плебеев, становились в общественном мнении выше прочих граждан и делались общеизвестными, знатными, почему римляне и называли их nobiles. Совершенно естественно, что и семьи их, и вообще их ближайшее потомство пользовались сравнительно большей известностью и в этом смысле также назывались nobiles. Другими словами, знатность, nobilitas, была фактически наследственна. Но постепенно она сделалась наследственной и юридически: путем обычая выработалось правило, что гражданин, занимавший какую-нибудь т.н. курульную магистратуру, а равно и все его потомки, хотя бы они такой должности и не занимали, принадлежат к nobilitas*(176). Внешний отличительный признак и привилегию знатных составляло т.н. jus imaginum, т.е. право держать у себя дома и носить при похоронных процессиях восковые изображения тех предков, которые занимали курульные должности.

У этой новой общественной группы оказались общие и притом важные интересы. Почти все nobiles были владельцами крупных участков общественной земли и денежных капиталов; все они, как стоявшие более или менее близко к власти, принимали живое участие в политических вопросах, отчасти в видах общегосударственной пользы, еще более из личного честолюбия. Такая общность интересов, при сравнительной малочисленности знатных граждан, сплотила эту группу, а сплоченность, в свою очередь, облегчала осуществление естественного стремления сохранить выгоды положения исключительно для членов нобилитета. Это-то стремление и объяснит нам перемены в составе сената.

Порядок избрания в сенаторы был изменен законом Овиния (Lex Ovinia), время издания которого можно определить только приблизительно: после 387-го и ранее 442-го года. Содержание закона у Феста передается таким образом: " ut censores ex omni ordine optimum quemque curiati (следует читать jurati) in senatum legerent" *(177). Таким образом, право избрания в сенаторы от консулов было передано в руки цензоров, которым предписан был самый порядок избрания: они должны были прежде всего избирать в сенаторы из всех разрядов (ordines) бывших курульных магистратов, если их репутация не была ничем запятнана (optimum quemque). Такими разрядами были: consularii, praetorii, aedilicii, т.е. бывшие консулы, преторы и курульные эдилы*(178). Позднее, именно около 540 г., в силу plebiscitum Atinium, к обязательным кандидатам причислены плебейские трибуны и (вероятно) эдилы*(179), а при Сулле и квесторы.

Мотивы к изданию закона Овиния и Атиния будут понятны после сказанного о нобилитете. Сенат давно уже был влиятельнейшим органом государственного устройства. Поэтому nobiles стремятся обеспечить себе преимущественный доступ туда, чего и достигают с помощью обоих законов. Передача выбора в руки цензоров объясняется, вероятно, желанием сделать пополнение сената менее зависимым от случайных политических веяний, влиянию которых консулы, как избираемые ежегодно, подвергались более, чем цензоры: последние, как известно, набирались через 5 лет и притом, по обычаю, из наиболее почтенных консуляров.