ISBN 5-900520-05-6 11 страница

Гошен подверг критике французскую школу низкой учетной ставки [в статье " Seven Per Cent", опубликованной в Edinburgh Review за январь 1865 г. и затем воспроизведенной в книге Гошена " Essays and Addresses on Economic Questions" ]. Он настаивал на том, что высокая учетная ставка во Франции на протяжении нескольких предшествующих лет должна восприниматься отнюдь не как результат вмешательства в естественное развитие событий, на чем настаивали братья Перейр, а как результат свободной игры, что привело к росту спроса на свободный капитал и, следовательно, к росту цен на него.

Тем не менее, в Англии существовали и сторонники братьев Перейр. Наиболее известным среди них был журналист по имени Паттерсон, авторитет которого был столь высок, что ему даже было предложено представить свой меморандум на рассмотрение Французской Комиссии [см. " Evidence", т. V, p. 559]. Он распространил на ситуацию с Банком Англии мнение о том, что увеличение им учетной ставки обусловлено именно существованием монополии на эмиссионную деятельность и попытками монополиста максимизировать свою прибыль. Изменения учетной ставки представлялись Паттерсону безусловным злом, избегать которое следовало любыми средствами всегда и везде, за исключением случая свободной эмиссионной деятельности, когда эти изменения становились " естественными" [" The Economy of Capital", 1864]. Против монополии Банка Англии выступил и Гатри (Guthrie) [" Bank Monopoly, The Cause of Commercial Crises", 1864]. Зачастую противореча сам себе, он, тем не менее, привлек внимание публики к одному из важных аспектов функционирования свободной системы, при которой резервы были бы рассредоточены среди множества банков. Гатри считал, что в условиях свободы, когда каждый из банков должен иметь собственные золотые резервы, связь между банковскими запасами золота и эмиссией оказалась бы куда более тесной. В этой ситуации сверхэмиссия и порождаемый ею отток драгоценных металлов могли бы быть приостановлены еще до того момента, когда они стали бы представлять реальную угрозу. В случае проявления подобной тенденции Гатри предполагал следующее развитие событий. " Все банки, будучи одновременно дилерами на рынках золота и кредитов, и храня лишь то количество золота, которое необходимо для ведения собственною бизнеса, моментально почувствовали бы исчезновение золота из своих сейфов, и были бы вынуждены, независимо от объемов эмиссии и депозитов, в тот же момент урезать объемы кредитования, дабы те соответствовали количеству наличности, находящейся в распоряжении банков." [Там же, с. 41] Это означало бы, что в условиях свободной системы банки были бы не в состоянии избежать жесткого следования правилам золотого стандарта и принципам обращения бумажных денег. Любопытно, однако, что общий смысл этих высказываний противоречил тезису самого же Гатри об ошибочности политики Банка Англии. Тезис этот сводился к тому, что вместо того, чтобы удерживать цену золота на фиксированном уровне, Банку Англии следовало бы позволить этой цене колебаться в соответствии с изменением спроса и предложения, как это происходит с ценой любого другого товара. По мнению Гатри, именно монополия Банка Англии служила главной причиной экономических кризисов. Мак-Леод придерживался того же мнения, хотя так и не смог убедительно обосновать его [см. его " Theory and Practice of Banking", Vol. I (c. 479 в издании 1902 г.)].

Еще одной чертой научной мысли континентальной Европы того времени, проявившейся и в Англии, была резкая критика в адрес всякой фидуциарной эмиссии. Во главе группы европейских критиков стояли Цернуччи и Модест во Франции, а также Телькампф и Гайер -- в Германии. В Англии эти взгляды пропагандировал Эдмунд Филиппс (Edmund Philipps) [" A Plea for the Reform of the British Currency and the Bank of England Charter", 1861]. Хронологически его работы предвосхитили деятельность его коллег из континентальной Европы, за исключением Телькампфа. При этом, однако, они привлекли к себе гораздо меньше внимания. Филиппс считал, что пока Банк Англии выпускает больше банкнот, чем количество золота, которое имеется в его распоряжении для их погашения, он будет вынужден иногда внезапно отзывать часть банкнот и поднимать учетную ставку. Рассуждая далее, Филиппс предполагал, что если даже Банк Англии не согласится принять условие поддержания конвертируемости в толковании Филиппса, любой из акционерных банков с радостью пойдет на это [там же, с. 11]. Однако аргумент этот так и не нашел своих приверженцев в Англии и остался практически незамеченным.

Вернемся к более общим аспектам проблемы выбора между единообразием и плюрализмом в банковской эмиссии. Замечания Бэйджхота перед Французской Комиссией ограничивались специфическими вопросами, имеющими отношение только к Франции. Он считал, что французская система была хуже английской, поскольку в Англии всякий городок имел два или три банка, что создавало такие условия для сбора и использования сбережений, которые отсутствовали во Франции. На вопрос о том, какая из банковских систем, единообразие либо плюрализм, представлялась ему наилучшей для Англии, Бэйджхот отвечал, что на тот момент это было безразлично. Результат, к которому должно было вести банковское многообразие в Англии, уже был достигнут: привлечение свободных сбережений и предотвращение их бесцельной растраты было к тому времени хорошо налажено. Теоретические же споры, добавил Бэйджхот, я здесь вести не должен [" Evidence", т. I, с. 35].

Дж. С. Милль заметил в своем меморандуме, адресованном организаторам Банковского Опроса во Франции, что важность выбора между единообразием и плюрализмом в банковской сфере вообще сильно преувеличена. Всеми признавалось, что плюралистская система ведет к развитию кредитной сети. Это одновременно давало почву для похвал в адрес этой системы со стороны ее сторонников и критики -- со стороны врагов.

Милль, однако, считал, что свободная система на самом деле не способна реализовать ни свои преимущества, на которые так рассчитывала одна из сторон, ни недостатки, на которые обращала внимание противоположная сторона. По истечении периода адаптации, считал Милль, мы обнаружили бы, что все денежное обращение сконцентрировалось в руках некоторого числа банков, причем в совокупности их поведение и кредитные услуги оказались бы почти в точности такими же, как поведение и услуги единственного банка в прежней системе.

Отдельно взятый банк мог увеличить свою эмиссию и удержать ее на новом уровне лишь в течение ничтожно короткого промежутка времени, поскольку он сразу терял бы свои резервы в пользу других банков. Рост объемов кредитования мог иметь место лишь в том случае, если он вызывался какими-либо общими, одновременно действующими на все банки причинами. Но ведь в точности такой же эффект эти причины оказали бы и на единственный банк в рамках унитарной системы. Следовательно, с точки зрения практической, значительных различий между двумя этими системами не существовало. [См. " Evidence", т. V, с. 592--593. См. также свидетельства Миля перед Английской Выборной Комиссией по Банковскому законодательству (English Select Committee on the Bank Acts, 1857, Q. 2039).]

То, что Бэйджхот, напротив, считал различия между двумя системами реальными и значительными, становится понятным из его статей в журнале " Экономист", а также из опубликованной им в 1873 г. книги " Lombard Street". В первую очередь, преимущество большого количества местных состояло в гораздо более быстром распространении банковского бизнеса по территории страны. Система распыленной банковской эмиссии готовит почву для депозитного бизнеса, воспитывая у людей доверие к банкам. Такого доверия гораздо легче добиться через эмиссию банкнот, поскольку банкам в этом случае принадлежит гораздо больше инициативы, нежели в условиях чисто депозитного бизнеса. Более того, такая система оказалась бы лучше приспособленной и к кредитному бизнесу. Это было связано с тем, что владельцы небольших провинциальных банков обычно были из тех же самых мест, где находились их банки, а потому хорошо знали местные условия и, таким образом, обладали более выгодной позицией при оценке степени рискованности кредитования тех или иных фирм либо частных лиц. Каковы бы ни были недостатки местных эмиссионных банков, следует признать, что в самом начале своего существования они все же сыграли очень важную роль, даже если мы и не хотим сейчас возвращения к такой системе. Именно благодаря тому, что Англия в прежние времена обладала распыленной эмиссионной системой, говорил Бэйджхот, нам удалось опередить остальные страны во всех сферах банковского бизнеса. Следует признать, что с того момента, как страна добивается успехов в развитии бумажного обращения и других сфер банковского бизнеса, для которых оно служит прелюдией, какими бы средствами и в какие сроки это бы ни достигалось, выбор между одним или множеством эмиссионных банков перестает иметь столь важное практическое значение. Бэйджхот в связи с этим всегда рассматривал как абстрактный вопрос о том, является ли целесообразным в принципе дарование монопольных прав и как именно это происходит впервые.

Соответственно, по мнению Бэйджхота, планы братьев Перейр основать в Париже еще один банк, примерно равный по силам Банку Франции, были беспочвенны, поскольку Париж к тому времени уже привык к существовавшему обращению банкнот. Да и вообще, считал Бэйджхот, планы эти должны были восприниматься весьма скептически, поскольку исходили от тех людей, которые выступали против роста учетной ставки. Что касается банковского бизнеса во французской провинции, то было очевидно, что развитие там сети банков было гораздо более скромным, нежели в Англии и Шотландии.

По мнению Бэйджхота, это было следствием недостатка местных эмиссий во Франции. Тем не менее он не чувствовал вполне оправданными призывы возвратиться к некоему подобию прежней системы областных банков, поскольку, как он замечал с некоторой долей цинизма, " мы можем установить следующий принцип: всякие кредитные деньги, разрешенные к выпуску во Франции, должны обладать способностью стать законным средством платежа на следующий же день после революции [см. The Economist, February 11th, 1865, р. 158].

Однако, абстрагируясь от вопроса целесообразности, Бэйджхот был вполне уверен, что для страны, начинающей " с чистого листа", лучше принять мультирезервную систему наподобие нью-йоркской, чем систему привилегированной монополии типа существовавших в Англии или Франции, в сущности, являвшихся централизованными резервными системами. [В Германии Прусский Банк еще не являлся банком банков, хранящим золотые резервы других банков, и в этом смысле отличался от Банков Англии и Франции. См. Nasse, " Die Preussische Bank, etc.", с. 59.] Еще не всеми был вполне осознан тот факт, что Банковский Департамент Банка Англии хранил у себя все резервы наличности для обеспечения банковских обязательств страны, и важно было понять, как этот факт влияет на положение Банка Англии. Англия выработала такую систему, при которой единственный институт удерживал в своих руках не только весь золотой резерв (резерв для обеспечения банкнот), но и, кроме того, все банковские резервы (резервы для обеспечения депозитов). Эта ситуация стала результатом того привилегированного положения, в которое Банк Англии был поставлен благодаря вмешательству государства. " Естественная система -- то есть та, к которой бы привело развитие событий, если бы правительство оставило в покое банковскую сферу, -- это система большого числа банков равного либо не слишком разного размера." [" Lombard Street", p. 66.] Вместо этого Англия получила центральный банк, и ее централизованная система приобрела определенные черты, таящие в себе опасность, если к ним не относиться с должной степенью осторожности. Эти черты и отличало централизованную систему от децентрализованной мультирезервной системы. Наиболее ярко отличия централизованной системы проявлялись в двух моментах: во-первых, в воздействии на совокупную величину золотых резервов банковской системы в целом и, во-вторых, в опоре на " кредитора в последней инстанции".

При этой системе коммерческие банки, вместо того, чтобы самостоятельно хранить свои резервы, держали их в банкнотах Банка Англии либо в виде прав на таковые через свои депозиты в Банк Англии. Каждый из банков при определении оптимальной пропорции между более ликвидной и менее ликвидной частями своих активов, чтобы обеспечить необходимый уровень ликвидности активов в целом, исходил из того, что депонированные в Банк Англии средства " так же хороши, как и наличные". Поэтому, в соответствии с расчетами коммерческих банков, их совокупные наличные резервы, кроме тех наличных денег, что хранились в банковских кассах, включали и всю сумму депозитов коммерческих банков в Банке Англии. Однако поскольку последний выдавал часть резервов коммерческих банков в кредит, количество наличных банкнот в Банковском Департаменте, которыми он реально располагал в какой-либо фиксированный момент времени, составляло лишь треть или половину суммы его депозитных обязательств. Фактическое объединение резервов всех банков означало, что в нормальных условиях Банк Англии мог рассчитывать на компенсацию средств, снятых одним из банков, средствами, тут же депонированными другим. Сложности, однако, возникали всякий раз, когда давление на его резервы оказывалось всеми банками сразу. Именно в такие моменты проявлялись недостатки единой резервной системы. Величина реально хранящихся в Банке Англии резервов была меньше того уровня, который отдельные банки считали целесообразным держать в качестве гарантии собственной устойчивости и, соответственно, ниже той суммы резервов, которая бы реально хранилась при децентрализованной системе. Таким образом, размер свободной наличности денежного рынка в условиях централизованной системы меньше, чем при мультирезервной системе. Мак-Куллох заявлял, что банковские резервы выше при унитарной системе; Бэйджхот же показал, что, наоборот, они выше в условиях ее децентрализованной альтернативы. Другой слабостью централизованной системы является тенденция оказывать экстренную помощь в чрезвычайных ситуациях. Существование подобного выхода из сложных положений становится частью информации, на базе которой банки формируют свою политику. Это разрушает некоторые элементы системы ответственности, создавая взамен другие. Такое положение предопределяет тот факт, что именно созданной при поддержке государства централизованной банковской системе с большей вероятностью, нежели системе естественной, понадобится государственная помощь. Тот же, кто знает, что может на эту помощь рассчитывать, никогда не постесняется ей воспользоваться. Это обстоятельство, в свою очередь, заставляет публику, уверенную в том, что центральный банк обязан в трудную минуту помочь рядовым банкам, требовать от него дополнительных услуг в тяжелые моменты. По словам Бэйджхота, " серьезной проблемой является то, что банку, который хранит у себя " неприкасаемые" резервы, одновременно приходится выступать в роли кредитора в последней инстанции. На практике две эти функции несовместимы: одна предписывает банку хранить деньги, в то время как другая -- те же деньги отдавать." [См. The Economist, September 1st, 1866.]

Именно деятельность центрального банка в качестве кредитора в последней инстанции была названа Хотри (Hawtrey) [см. " The Art of Central Banking", Chapter IV] основополагающей функцией центрального банка. В системе же, названной Бэйджхотом " естественной", ни один из банков не обладал бы какими-либо особыми обязательствами перед другими.

Несмотря на очевидные, с точки зрения Бэйджхота, пороки централизованной системы, он, тем не менее, не видел никаких шансов отказаться от нее в пользу мультирезервной системы. Более того, Бэйджхот признавал рею наивность подобных идей: целые десятилетия ушли бы на построение системы, которой бы все доверяли так же, как Банку Англии, уже успевшему стать ключевым элементом существовавшей системы. Таким образом, Бэйджхот отнюдь не призывал к замене ее на альтернативную; он всего лишь пытался разъяснить основные принципы политики, способной уменьшить неэффективность уже существующей системы.

Бэйджхот хотел, чтобы Директора Банка Англии осознали то двойное напряжение, под которым оказывались наличные ресурсы Банка в кризисные периоды вследствие двойственной природы его положения: как хранителя резервов других банков, с одной стороны, и как кредитора в последней инстанции -- с другой. Банку Англии вменялось в обязанность, во-первых, быть готовым к выдаче банкам денег, во всех отношениях являвшихся их собственностью (а именно средств, депонированных в Банке Англии в качестве резервов). Во-вторых, он должен был обеспечивать кредитами те институты, чьи наличные ресурсы оказывались недостаточными. [Тот факт, что Банк Англии непосредственно кредитует не банки, а денежных брокеров, не имеет в данном случае особого значения. Действуя таким образом, он всего лишь обеспечивает брокеров необходимыми средствами для кредитования банков.] Все это привело Бэйджхота к выводу о том, что Банку Англии следовало придерживаться более осторожной политики и что банковские резервы в размере одной трети депозитов недостаточны.

По тому влиянию, которое оказал Бэйджхот на формирование политики центрального банка, ему, вероятно, не было равных ни в Англии, ни в континентальной Европе. Именно во многом благодаря его настойчивости свободное кредитование под высокий процент стало считаться верной политикой центрального банка в кризисные периоды.

Он приложил огромные усилия к тому, чтобы в обществе была признана особая ответственность центрального банка. Его тезис являлся опровержением одного из важнейших принципов Закона 1844г. Принцип этот гласил, что Банк Англии при формировании своей политики освобождался от всяких обязательств ориентироваться на общественные интересы и был свободен действовать только на благо своих акционеров. В соответствии с этим, принципы управления Банковским Департаментом становились идентичными принципам любого крупного депозитного банка. Дж. С. Милль предполагал, что этот принцип был отвергнут еще в 1857 г. [cм. Select Committee on the Banks Acts, 1857, Q. 2032].

Однако получить единодушие всех Директоров Банка по этому вопросу оказалось делом сложным. Сразу же вслед за кризисом 1866г. Управляющий Банка Англии сделал публичное заявление для своих акционеров о том, что Банк принял возложенную на него обязанность поддерживать банковское сообщество, и, в соответствии с этим, во время кризиса активно выдавал кредиты за счет существенного сокращения собственных резервов [которые упали с 5, 800 тыс. фунтов до 1, 200 тыс. фунтов в течение одной недели].

Бэйджхот посчитал это признанием со стороны Банка Англии того факта, что тот хранил не только денежный резерв страны (золото), но также и банковские резервы и что во время кризиса в обязанности Банка входило использование подконтрольных ему средств для оказания помощи банковскому сообществу [см. The Economist, September 22nd, 1866]. В ответ на это один из Директоров Банка и его бывший Управляющий Томсон Хэнки (Thomson Hankey) решительно заявил, что такой ответственности Банк за собой не признавал [См. его " Principles of Banking, Its Utility and Economy; with Remarks on the Working and Management of the Bank of England" (2nd Edition, 1867), с. 1--39]. Он охарактеризовал как чрезвычайно вредную идею ожидание того, что Банк будет делать то, что несопоставимо с обычной деятельностью депозитного банка, а именно -- выдавать почти ничем не ограниченные кредиты всякий раз, когда в них возникает необходимость. Хэнки считал, что банковское сообщество надо учить не рассчитывать на помощь Банка Англии в случае, когда собственные средства банков оказывались недостаточными. В этих условиях банковские резервы в размере одной трети депозитов становились более чем достаточными. Мнение Хэнки было поддержано и Дж. У. Норманом [см. The Economist, December 22nd, 1866, р. 1488].

В ответ на это Бэйджхот заявил, что вне зависимости от одобрения Директорами Банка, Банк Англии уже создал прецедент, когда выдавал неограниченные кредиты во время паники в 1857 и 1866 гг.) и такие его действия стали теперь законными ожиданиями участников денежного рынка. Если же Директорат Банка хотел избавиться от таких обязательств, ему следовало бы сделать на этот счет официальное и недвусмысленное заявление [там же, December 8th, p. 1418--1419].

Книга Бэйджхота " Lombard Street" поистине стала завершением противоречивой дискуссии о преимуществах и недостатках свободной и централизованной банковских систем. Темой книги стало осознание того, что мы находимся в плену у существующей банковской системы. Разумеется, обладай общество возможностью сделать свой выбор заново, оно бы не выбрало эту систему. Но поскольку такая система уже сложилась, мы должны использовать ее наилучшим образом, четко осознавая ее слабые стороны, неукоснительно выполняя порожденные ею обязанности и храня необходимые для этой цели средства.

Почти двадцать лет спустя, в связи с разразившимся в 1890 г. кризисом Бэринга, Гошен в точности повторил предостережения Бэйджхота о недостаточных масштабах хранимых резервов [" Essays and Addresses on Economic Questions, " 1891; эссе, озаглавленное " Our Cash Reserves and Central Stock of Gold" ].

* * *

Ниже мы приводим список основных участников дискуссии о свободе банковского бизнеса, сгруппированных по принципу принадлежности к банковской либо денежной школе.

Свобода	Централизация
Банковская Школа
Парнелл	Тук
Уилсон	Бонами Прайс
Мак-Леод	Кэйрнс*
Курсель-Сеней	Куйе
Кокелен
Шевалье
Кок
Гарнье
Маннекен
Брассер
Хорн
Вагнер
Ласкер
Денежная Школа
	Мак-Куллох
	Дж. У. Норман
	Лойд
	Лонгфилд
	Р. Х. Миллс
Цернуччи	Лавернь
	д" Эйшталь
	Воловски
Хюбнер	Телькампф
Михаэлис	Гайер
	Книес
Мизес	Найссер

* См. опубликованный им в 1854 г. памфлет " An Examination into the Principles of Currency involved in the Bank Charter Act of 1844", p. 62 и далее по тексту.

ГЛАВА XI

Дискуссия в Америке в период до учреждения Федеральной Резервной Системы

После 1875 г. все страны, уже имевшие к тому времени централизованную систему банковского бизнеса, сделали выбор в ее пользу, более не дискутируя вопрос о целесообразности такого шага. Тема практического выбора между этой системой и ее свободной альтернативой с тех пор уже не затрагивалась. Более того, декларированное превосходство централизованной системы превратилось в обыкновенную догму без сколько-нибудь ясного понимания природы ее преимуществ. Однако, среди крупнейших экономических держав до сих пор оставалась одна, где все еще не существовало централизованной организации банковского дела, и державой этой были Соединенные Штаты Америки. Целью настоящей главы является рассмотрение некоторых из причин, в конце концов, приведших в 1913 г. к введению и в этой стране централизованной банковской системы.

Итак, мы уже говорили, что банковская структура Соединенных Штатов состояла из огромного множества мелких независимых банков, сфера деятельности каждого из которых ограничивалась весьма небольшой территорией. В 1913 г. таких банков было свыше 20 тысяч: около 7 тысяч из них были эмиссионными национальными банками, остальные же, действуя в рамках законов тех штатов, где они располагались, а не общенационального банковского законодательства, не имели права на эмиссию банкнот.

На эту ситуацию зачастую ссылались как на пример практического воплощения принципов свободы банковского бизнеса. Действительно, всякий человек либо группа лиц могли, подчиняясь ряду требований, открыть эмиссионный банк, а банковский бизнес был открыт для всех на одинаковых условиях. Тем не менее, по крайней мере, в двух отношениях толкование банковской свободы " по-американски" отличалось от более общей ее трактовки в континентальной Европе. Во-первых, американские банки были лишены практически всякой возможности построения системы отделений: положение большинства банков, действовавших вне крупных городов, в той или иной степени приблизилось к положению местных монополий. Во-вторых, общенациональное банковское законодательство, в рамках которого функционировали " свободные" банки, предписывало конкретную эмиссионную систему. Мнение о том, что американская банковская организация была лишена преимуществ как централизованной, так и свободной систем, следует признать, по меньшей мере, заслуживающим поддержки. Практически любые тенденции развития системы отделений, ставшие в других странах частью естественной эволюции банковского бизнеса, были однозначно исключены в Соединенных Штатах. До принятия общенационального банковского законодательства банки находились под юрисдикцией соответствующих штатов. Банковская фирма, учрежденная в одном штате, не обладала какой возможностью распространения своих операций за его пределы, ни через открытие отделения в другом штате, ни каким-либо другим способом.

Что же касается возможностей открытия отделений внутри своего штата, то тут ситуация в разных штатах отличалась. Некоторые штаты, главным образом южные, допускали создание банковских отделений; в других же были приняты законы, запрещавшие их создание. Принятие Национального закона о банках не изменило ситуацию. В нем однозначно заявлялось, что учрежденный в соответствии с ним банк не имел права вести бизнес где-либо еще, кроме территорий, означенных в его учредительных документах. Закон сохранил право на деятельность отделений лишь за теми банками штатов, которые вошли в состав общенациональной банковской системы, уже имея свои отделения.

Как мы уже начали говорить в предшествующей главе, использование депонированных облигаций вместо коммерческих активов в качестве обеспечения эмиссии с самого начала выявило свою несостоятельность. С течением времени преимущества этого метода обеспечения эмиссии становились все более сомнительными.

Необходимость " связывать" капитал в активах определенного типа как условие эмиссии банкнот сделало масштабы эмиссии зависимыми в долгосрочном плане от доходности этих активов. Помимо структуры банковских активов, влиянию этого фактора оказались подверженными и обязательства банков. В том случае, когда эмиссия не должна непременно сопровождаться депонированием облигаций, банк обладает правом свободного выбора пропорции, в которой его первоочередные обязательства распределяются на банкноты и кредиты в форме депозитов. Поскольку и те, и другие возвращались кредитору по первому требованию в форме законного средства платежа, в основе этого выбора лежали бы исключительно предпочтения публики в пользу банкнот либо депозитов, являющихся основой чекового обращения. Банкам было бы безразлично, какую пропорцию между ними выберет публика.

В ситуации же, когда условием эмиссии банкнот является вложение средств в государственные облигации, которые к тому же еще и не приносили дохода, банки заинтересованы в том, чтобы структура их долговых обязательств включала бы как можно больше кредитных депозитов, а не банкнот. [Иногда говорят, что, по аналогии с английской банковской системой, контроль над эмиссией в Соединенных Штатах означал в то же время и контроль над общей суммой банковских кредитов. Однако эта аналогия не является полной. В Англии векселя Банка Англии служили в качестве законного средства платежа для других банков. Что касается банкнот национальных банков в Америке, то они таковым не являлись. Национальный банк был обязан выплачивать золотом по своим банкнотам, равно как и по депозитам. Размер резервов должен был определяться, исходя из суммы тех и других, а соотношение между ними могло колебаться в довольно значительных пределах. Опасность заключалась в том, что, заступив за определенную черту, банки могли обнаружить, что сумма их депозитов создавала гораздо больший спрос на наличные деньги, чем их было в распоряжении банков.]

Обратимся теперь к конкретным фактам, иллюстрирующим эту мысль на примере Америки. Государственные облигации, на которые предъявлялся огромный спрос как на основу для эмиссии банкнот и число которых на рынке отнюдь не прибавлялось, продавались обычно с надбавкой. Этот обстоятельство в совокупности с правилом, гласившим, что банк имел право выпустить банкнот лишь на сумму, равную 90% номинальной стоимости купленных им облигаций, в значительной степени сократило прибыльность вложений в облигации для эмиссионных целей. В тех случаях, когда банк обладал возможностью давать кредиты, не прибегая к эмиссии, он, естественно, предпочитал так и делать. Это породило значительные колебания в банковской сфере от года к году и в зависимости от региона.