ПРОСРОЧКА ИСПОЛНЕНИЯ

1. Просрочка должника. До последнего времени было общепризнано, что пропуск должником срока исполне­ния обязательства сам по себе не приводил в римском праве к какой-либо специальной, усиленной ответствен­ности должника, если кредитор не сделал со своей сто­роны некоторых шагов к тому, чтобы поставить должни­ка в положение лица, находящегося в просрочке. В ре­зультате новейших исследований в области науки рим­ского права можно считать доказанным, что классиче­скому праву не было известно такое условие просрочки:

в классическую эпоху должник считался «в просрочке», как только он не исполнил обязательства в надлежащее время. Только по законодательству Юстиниана одним из необходимых элементов просрочки должника являлась interpellatio, т.е. напоминание со стороны кредитора. Од­нако и тогда в некоторых случаях просрочка должника наступала независимо от напоминания; так, если в обя­зательстве содержался точный срок исполнения, то он сам по себе как бы напоминал должнику о необходимо­сти платежа (dies interpellat pro nomine, срок напоминает вместо человека), вор всегда считался просрочившим, так что interpellatio не требовалась, и т.д.

Кроме указанных элементов просрочки (наступление срока исполнения, напоминание со стороны кредитора,

186 "

неисполнение обязательства) требовалось еще, чтобы не­исполнение обязательства в надлежащее время произош­ло без уважительных для того причин.

2. Просрочка в исполнении обязательства влекла для должника неблагоприятные последствия, которые в об­щем сводились к тому, что кредитор вправе был требо­вать полного вознаграждения за весь тот ущерб, какой для него мог возникнуть вследствие неисполнения обяза­тельства. Прежде всего римские юристы устанавливали общее положение, что вследствие просрочки должника обязательство «perpetuatur», т.е. становится постоянным, увековечивается. Раб, которого должник обязан был пе­редать к такому-то сроку кредитору и передачу которого он просрочил, мог фактически умереть после наступле­ния просрочки, притом без всякой вины должника; тем не менее это обстоятельство не освобождало должника;

юристы образно выражали продолжающуюся ответствен­ность должника словами, что раб должен быть передан и «мертвым» (как если бы он был жив, D.45.1.82.1), т.е. должна быть уплачена его стоимость. Это значит, что если до просрочки должник отвечал только за вину, но не за случайно наступивший вред, то, допустив просроч­ку, он становился ответственным и за случайный вред. В императорский период ответственность просрочившего должника смягчили в том отношении, что предоставили ему возможность доказывать, что и при своевременном исполнении обязательства кредитор не избежал бы поне­сенного вреда, так как предмет обязательства одинаково погиб бы и у кредитора. Практически доказать это, разу­меется, было чрезвычайно трудно.

Другое неблагоприятное для должника последствие просрочки состояло в том, что при исчислении суммы возмещения в пользу кредитора возможное уменьшение стоимости предмета обязательства (к моменту присужде­ния) не уменьшало ответственности должника, тогда как, наоборот, вздорожание к этому времени предмета обяза­тельства увеличивало сумму взыскания.

Однако наивысшую (за весь промежуток времени между наступлением просрочки и присуждением) цену

вещи платил только вор; всякий другой должник, в част­ности просрочивший исполнение договорного обязатель­ства, присуждался в таком размере лишь в том случае, если кредитор доказывал, что при своевременном испол­нении обязательства он именно в тот момент, когда была наиболее высокая цена вещи, продал бы ее.

Наконец, за просрочку с должника взыскивались

проценты.

3. Действие просрочки должника прекращалось, если он предлагал (реально, а не на словах) кредитору всю сумму долга с теми обременениями, которые возникли в результате просрочки; то же самое наступало в том слу­чае, если стороны договаривались о продолжении обяза­тельственных отношений (например, о новых сроках ис­полнения).

Прекращение действия просрочки не уничтожало, однако, уже возникших последствий просрочки.

4. Просрочка кредитора наступала, если он без уважи­тельных причин не принимал исполнения обязательства, предложенного ему должником надлежащим образом.

Основание признания такого института заключалось в том, что хотя принятие исполнения — не обязанность кредитора, а только его право, однако должник не дол­жен страдать от того, что кредитор без достаточного ос­нования не принимает исполнения. Неблагоприятные последствия, проистекающие для должника от неприня­тия кредитором исполнения, могли бы выразиться в не­обходимости хранить предмет долга, нести ответствен­ность за его целость и т.д.

Поэтому просрочка кредитора имела своим послед­ствием прежде всего ослабление ответственности долж­ника: если по характеру обязательства он отвечал бы да­же за легкую неосторожность, то с момента просрочки кредитора должник отвечал только за умысел и грубую неосторожность (см. ниже, § 3, п. 2); если долг был про­центным, начисление процентов прекращалось. Далее, должнику предоставлялась возможность вообще освобо­диться от всяких забот о предмете долга, сдав его в по-

мещение суда или храма. В древнереспубликанском пра­ве разрешалось в этих случаях просто выбросить предмет долга; с развитием хозяйственной жизни такое бесцель­ное уничтожение имущественных ценностей было при­знано недопустимым.