С.Н.ТРУБЕЦКОЙ 3 страница

по Нейли, есть чувственное измерение! Это точь-в-точь как указы­ваемое Гегелем затруднение насчет того, что мы можем, конечно, есть вишни и сливы, но не можем есть плод, потому что никто еще не ел плод как таковой.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 550, 551.

Causa finalis — материя и внутренне присущее ей движение. Эта материя не абстракция. Уже на Солнце отдельные вещества диссо­циированы и не различаются по своему действию. А в газовом ша­ре туманности все вещества, хотя и существуют раздельно, слива­ются в частную материю как таковую, действуя только как мате­рия, а не согласно своим специфическим свойствам.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 558.

Движение и равновесие. Равновесие неотделимо от движения. В движении небесных тел движение находится в равновесии и равно­весие _ в движении (относительно). Но всякое специально относи­тельное движение, т. е. в данном случае всякое отдельное движение отдельных сил на каком-нибудь движущемся небесном теле, пред­ставляет собой стремление к установлению относительного покоя, равновесия. Возможность относительного покоя тел, возможность временных состояний равновесия является существенным условием дифференциации материи и тем самым существенным условием жизни. На Солнце нет никакого равновесия отдельных веществ, а только равновесие всей массы, или же, если там и имеется какое-ни­будь равновесие, отдельных веществ, т. е. только весьма ничтожное, обусловленное значительными различиями плотности; на поверхно­сти — вечное движение, волнение, диссоциация. На Луне, по-види­мому, царит исключительное равновесие, без всякого относительно­го движения — смерть (Луна = отрицательность). На Земле дви­жение дифференциалов в виде смены движения и равновесия — отдельное движение стремится к равновесию, совокупное движение снова уничтожает отдельное равновесие. Скала пришла в состояние покоя, но процесс выветривания, работа морского прибоя, действие рек, глетчеров непрерывно уничтожают равновесие. Испарения и дождь, ветер, теплота, электрические и магнитные явления дают нам ту же самую картину. Наконец, в живом организме мы наблюдаем не­прерывное движение как всех мельчайших частиц его, так и более крупных органов, которое имеет своим результатом, во время нор­мального периода жизни постоянное равновесие всего организма и тем не менее никогда не прекращается, — живое единство движения и равновесия. Всякое равновесие лишь относительно и временно.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 561, 562.

 

Диалектика естествознания. Предмет — движущееся вещество. Различные формы и виды самого вещества можно познать опять-таки только через движение, только в движении обнаруживаются свойства тел; о теле, которое не находится в движении, нечего ска­зать. Следовательно, природа движущихся тел вытекает из форм движения.

1. Первая, наипростейшая форма движения — это механи­ческая, простое перемещение.

а) Движения отдельного тела не существует, — (о нем можно говорить) только в относительном смысле — падение.

б) Движение абсолютных тел: траектория, астрономия, — кажущееся равновесие, — конец всегда контакт.

в) Движение соприкасающихся тел в их отношении друг к другу — давление. Статика. Гидростатика и газы. Рычаг и другие формы собственно механики, которые все в своей наипростейшей форме контакта сводятся к трению и удару, отличающимся между собой только по степени. Но трение и удар, т. е. в сущности контакт, имеют и другие, здесь никогда не указываемые естествоиспытате­лями следствия: при определенных обстоятельствах они произво­дят звук, теплоту, свет, электричество, магнетизм.

2. Эти различные силы (за исключением звука) — физика не­бесных те л:

а) переходят друг в друга и взаимно замещают друг друга, и

б) на известной ступени количественного нарастания каж­дой из этих сил, различной для каждого тела, в подвергающихся их действию телах — будут ли это химически сложные тела или не­сколько химически простых тел — появляются химические изме­нения. И мы попадали в область химии, химия небесных тел. Крис­таллография — часть химии.

3. Физика должна была или могла оставлять без рассмотре­ния живое органическое тело, химия же находит настоящий ключ к истинной природе наиважнейших тел только в органической при­роде. Здесь химия подводит к органической жизни, и она продвину­лась достаточно далеко вперед, чтобы гарантировать нам, что она одна объяснит нам диалектический переход к организму.

4. Но действительный переход только в истории — солнеч­ной системы, Земли; реальная предпосылка органической природы.

5. Органическая природа.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 563, 564.

Всякое движение заключает в себе механическое движение, пере­мещение больших или мельчайших частиц материи; познать эти механические движения является первой задачей науки, однако лишь первой ее задачей. Но это механическое движение не исчер-

пывает движения вообще. Движение это не только перемена места; в надмеханических областях оно является также и изменением качества. Открытие, что теплота представляет собой некоторое молекулярное движение, составило эпоху в науке. Но если я не имею ничего другого сказать о теплоте кроме того, что она пред­ставляет собой известное перемещение молекул, то лучше мне за­молчать. Химия, по-видимому, находится на верном пути к тому, чтобы из отношения атомных объемов к атомным весам объяснить целый ряд химических и физических свойств элементов, но ни один химик не решится утверждать, что все свойства какого-ни­будь элемента исчерпывающим образом выражаются его положе­нием на кривой Лотара Мейера, что этим одним можно будет когда-нибудь объяснить, например, своеобразие свойств углерода, кото­рые делают его главным носителем органической жизни, или же необходимость наличия фосфора в море. И тем не менее “механи­ческая” концепция сводится именно к этому. Всякое изменение она объясняет перемещением, все качественные различия — количе­ственными, не замечая, что отношение между качеством и количе­ством взаимно, что качество также переходит в количество, как и количество в качество, что здесь имеет место взаимодействие. Если все различия и изменения качества должны быть сводимы к коли­чественным различиям и изменениям, к механическим перемеще­ниям, то мы с необходимостью приходим к тезису, что вся материя состоит из тождественных мельчайших частиц и что все качест­венные различия химических элементов материи вызываются ко­личественными различиями, различиями в числе и пространст­венной группировке этих мельчайших частиц при их объединении в атомы. Но до этого мы еще не дошли.

Только незнакомство наших современных естествоиспыта­телей с иной философией, кроме той ординарнейшей вульгарной философии, которая господствует ныне в немецких университе­тах, позволяет им в таком духе оперировать выражениями вроде “механический”, причем они не отдают себе отчета или даже не по­дозревают, к каким вытекающим отсюда выводам они тем самым с необходимостью обязывают себя. Ведь у теории об абсолютной качественной тождественности материи имеются свои привер­женцы, эмпирически ее так же нельзя опровергнуть, как и нельзя доказать. Но если опросить людей, желающих объяснить все “ме­ханическим образом”, сознают ли они неизбежность этого вывода и признают ли они тождественность материи, то сколько различных ответов услышим мы на этот вопрос!

Самое комическое — это то, что приравнение “материалис­тического” и “механического” идет от Гегеля, который хотел уни­зить материализм элементом “механическим”. Но дело в том, что критикуемый Гегелем материализм — французский материализм XVIII века — был действительно исключительно механическим,

и по той весьма естественной причине, что в то время физика, хи­мия и биология были еще в пеленках и отнюдь не могли служить основой для некоторого общего воззрения на природу.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 568, 569.

Над всем нашим теоретическим мышлением господствует с абсо­лютной силой тот факт, что наше субъективное мышление и объ­ективный мир подчинены одним и тем же законам и что поэтому они и не могут противоречить друг другу в своих результатах, а должны согласоваться между собой. Факт этот является бессоз­нательной и безусловной предпосылкой нашего теоретического мышления. Материализм XVIII века вследствие своего по суще­ству метафизического характера исследовал эту предпосылку только со стороны ее содержания. Он ограничился доказательст­вом того, что содержание всякого мышления и знания должно происходить из чувственного опыта, и восстановил положение nihil est in intellctu, quool non f uerit in sensu. Только новейшая идеалистическая, и вместе с тем и диалектическая философия — в особенности Гегель — исследовала эту предпосылку также со стороны формы. Несмотря на бесчисленные произвольные пост­роения и фантастические выдумки, которые здесь выступают перед нами; несмотря на идеалистическую, на голову поставлен­ную форму ее результата — единства мышления и бытия, — нельзя отрицать того, что эта философия доказала на множестве примеров, взятых из самых разнообразных областей, аналогич­но между процессами мышления и процессами природы и исто­рии — и обратно — и господство одинаковых законов для всех этих процессов.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 581.

Представление о фактической химически однородной материи, при всей своей древности, вполне соответствует широко распрост­раненному еще вплоть до Лавуазье, детскому взгляду, будто хими­ческое средство двух тел основывается на том, что каждое из них содержит в себе общее им обеим третье тело.

Новая эпоха начинается в химии с атомистики (следователь­но, не Лавуазье, а Дантон — отец современной химии), а в физике, соответственно этому, — с молекулярной теории. (В другой форме, которая, однако, по существу выражает лишь другую сторону это­го процесса, — с открытия взаимного превращения форм движе­ния). Новая атомистика отличается от всех прежних тем, что она (если не говорить об ослах) не утверждает, будто материя только дискретна, а признавая, что дискретные части различных ступе-

ней (атомы, массы, небесные тела) являются различными узловы­ми точками, которые обусловливают различные качественные формы существования всеобщей материи вплоть до такой формы, где отсутствует тяжесть и где имеется только отталкивание.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 608, 609.

Когда мы говорим, что материя и движение не сотворены и не уничтожимы, то мы говорим, что мир существует как бесконеч­ный прогресс, т. е. в форме дурной бесконечности: и тем самым мы поняли в этом процессе все, что здесь нужно понять. Самое большое, возникает еще вопрос, представляет ли этот процесс некоторое — в виде больших круговоротов — вечное повторение одного и того же или же круговорот имеют нисходящие и восхо­дящие ветви.

Энгельс Ф. Диалектика природы //
Собрание сочинений. Т. 20. — С. 551.

Вопрос сам по себе разрешается очень просто. Вечность во вре­мени, бесконечность в пространстве, — как это ясно с первого же взгляда и соответствует прямому смыслу этих слов, — состоять в том, что тут нет конца ни в какую сторону, ни вперед, ни назад, ни вверх, ни вниз, ни вправо, ни влево. Эта бесконечность совершен­но иная, чем та, которая присуща бесконечному ряду, ибо по­следний всегда начинается прямо с единицы, с первого члена ряда. Неприменимость этого представления о ряде к нашему предмету обнаруживается тотчас же, как только мы пробуем применить его к пространству. Бесконечный ряд в применении к простран­ству — это линия, которая из определенной точки в определен­ном направлении проводится в бесконечность. Выражается ли в этом хотя бы в отдаленной степени бесконечность пространства? Отнюдь нет: требуется, напротив, шесть линий, проведенных из одной точки в трояко противоположных направлениях, чтобы дать представление об измерениях пространства; и этих измере­ний у нас было бы, следовательно, шесть. Кант настолько хорошо понимал это, что только косвенно обходным путем переносил свой смысловой ряд на пространственность мира. Г-н Дюринг, напротив, заставляет нас принять шесть измерений в простран­стве и тотчас же вслед за этим не находит достаточно слов для выражения своего негодования по поводу математического мис­тицизма Гаусса, который не хотел довольствоваться обычными измерениями пространства.

В применении ко времени бесконечная в обе стороны ли­ния, или бесконечный в обе стороны ряд единиц, имеет извест­ный образный смысл. Но если мы представляем себе время как

ряд, начинающийся с единицы, или как линию, выходящую из определенной точки, то мы тем самым уже заранее говорим, что время имеет начало, мы предлагаем как раз то, что должны дока­зать. Мы придаем бесконечности времени односторонний, поло­винчатый характер; но односторонняя, разделенная пополам бесконечность есть также противоречие в себе, есть прямая про­тивоположность “бесконечности, мыслимой без противоречий”. Избежать такого противоречия можно лишь приняв, что едини­цей, с которой мы начинаем считать ряд, точкой, отправляясь от которой мы производим измерение линии, может быть любая единица в ряде, любая точка на линии и это для линии или ряда безразлично, где мы поместили эту единицу или эту точку.

...Основные формы всякого бытия суть пространство и время: бытие во времени есть такая же величайшая бессмыслица, как бытие вне пространства...

Затем время, в течение которого не происходит никаких за­метных изменений, далеко от того, чтобы совсем не быть време­нем; оно, напротив, есть чистое, не затронутое никакими чужды­ми примесями, следовательно, чистое время, время как таковое. Действительно, если мы хотим уловить понятие времени, во всей его чистоте, отделением от всех чуждых и посторонних примесей, то мы вынуждены оставить в стороне, как сюда не относящуюся, все же различные события, которые происходят во времени ря­дом друге другом или друг за другом, — иначе ничего. Действуя таким путем, мы, следовательно, вовсе не даем понятию времени потонуть в общей идее бытия, а лишь впервые приходим к чисто­му понятию времени.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Собрание сочинений. Т.20. — С.49—52.

11.3. Религиозно-идеалистическая картина мира: эволюционный космизм П. Тейяра де Шардена

...Я убежден, что не может быть более естественной пищи для рели­гиозной жизни, чем контакт с Богом через хорошо понятые науч­ные реальности.

Тейяр де Шарден П. Наука и Христос. Т. 9.— П., 1965. — С. 62.

Наука и религия действительно представляют собой два различ­ных меридиана, которые не следует смешивать. Но эти меридианы должны встречаться на поле общего видения.

Тейяр де Шарден П. Наука и Христос. Т. 9. — П., 1965. —С.174.

Современная наука внесла существенные коррективы в средневе­ковую конструкцию мироздания, доказав, что мир находится в не­престанном движении и развитии.

Тейяр де Шарден П. Наука и Христос. Т. 9. —П., 1965. — С. 274.

Принцип эволюции коренится в самой действительности и присущ всем явлениям природы. Он проявляется как закон бытия, без от­носительно к тому нравится нам это или нет — отныне все системы теории должны исходить из этого принципа, если они хотят, чтобы их серьезно рассматривали или принимали.

Идея эволюции не просто гипотеза, как об этом иногда гово­рят, но условие всякого опыта, или еще, если хотите, универсаль­ный поворот мышления, к которому отныне должны приноравли­ваться все наши настоящие и будущие конструкции универсума.

Тейяр де Шарден П. Наука и Христос. Т. 9. — П., 1965. — С. 246.

Революционным и плодотворным завоеванием нашего времени яв­ляется то новое отношение, которое устанавливается между мате­рией и духом. Дух больше не может рассматриваться независимым от материи и противопоставляться ей, а должен пониматься как органически пронизывающий все материальные образования сверху донизу.

Teiehard de Chardein P. Construire la tere. Cahier №1.— 1958. — P.122, 123.

Качественно, как сказано выше, эволюция материи представляет­ся нам как hie et num, как процесс, в ходе которого сверхконденсируются между собой составные части атома. Количественно эта трансформация теперь нам представляется как определенная, но дорогостоящая операция, в ходе которой медленно исчерпывается первоначальный порыв. Упорно, со ступени на ступень усложня­ются и поднимаются все выше атомные и молекулярные построе­ния. Но при этом теряется подъемная сила. Кроме того, внутри син­тезированных элементов и тем быстрее, чем выше они поднимают­ся, происходит то же самое изнашивание, которое подрывает Космос в целом. Постепенно маловероятные комбинации, выра­женные этими построениями, распадаются на более простые эле­менты, которые снова опускаются вниз, растворяясь в аморфности наиболее вероятных распределений.

Ракета, которая поднимается по стреле времени и вспыхива­ет, чтобы погаснуть: завихрение, подымающееся вверх по течению реки — таков, стало быть, облик мира.

Тейяр де Шарден П. Феномен Человека. — М., 1965. — С. 52.

Дабы избежать невозможного и антинаучного дуализма сущности и в то же время сохранить естественную сложность ткани универ­сума, я бы предложил следующее представление, которое ляжет в основу всего дальнейшего развития нашей концепции.

Мы допустим, что по существу, всякая энергия имеет пси­хическую природу. Но оговоримся, что в каждом элементе час­тиц эта фундаментальная энергия делится на две составляю­щие: тангенциальную энергию, которая связывает данный эле­мент со всеми другими элементами того же порядка (т. е. той же сложности и той же “внутренней сосредоточенности”), и ради­альную энергию, которая влечет его в направлении все более сложного и внутренне сосредоточенного состояния [Попутно за­метим, что чем меньше элемент сосредоточен (то есть, чем слабее его радиальная энергия), тем в более мощных эффектах проявляется его тангенциальная энергия. У сильно сосредото­ченных частиц (то есть частиц с высокой радиальной энерги­ей) тангенциальная кажется “ушедшим внутрь”, к исчезнув­шим на взгляд физика. Здесь, по-видимому, заключен вспомога­тельный принцип для объяснения видимого сохранения энергии во Вселенной (см. ниже пункт “б”). Очевидно следует различать эти два вида тангенциальной энергии: один вид — энергию излучения при очень малых радиальных значениях — случай атома; другой вид — энергия организации (заметная лишь при больших радиальных значениях — случай живых су­ществ, человека)].

При данном первоначальном состоянии, допуская, что час­тица располагает в нем некоторой свободной тангенциальной энергией, ясно, что эта частица способна до определенной степени увеличивать свою внутреннюю сложность путем ассоциации с со­седними частицами. В результате (поскольку ее сосредоточен­ность автоматически возрастает) она соответственно увеличит свою радиальную энергию, которая в свою очередь может обратно воздействовать в виде новой комбинации в тангенциальной области. И так далее.

В этом рассуждении, где тангенциальная энергия просто “энергия”, обычно принимаемая наукой, единственная трудность состоит в том, чтобы объяснить образование тангенциальных коле­баний в соответствие с законами термодинамики. По этому поводу можно, однако, заметить следующее:

а) Прежде всего изменение радиальной энергии в зависимо­сти от тангенциальной, согласно нашей гипотезе, происходит по­средством организации, а отсюда следует, что сколько угодно большая величина первой может быть связана со сколь угодно ма­лой величиной второй, ведь даже исключительно совершенная ор­ганизация может потребовать лишь незначительной работы. И это хорошо согласуется с установленными фактами.

б) Предложенная здесь концепция приводит к парадоксальному положению о том, что космическая энергия постоянно возра­стает не только в радиальной, но, что более серьезно, и в тангенциальной форме (поскольку напряжение между элементами увели­чивается с увеличением их сосредоточенности). Это кажется прямо противоречащим принципу сохранения энергии в мире. Но заметим следующее: это возрастание тангенциала второго вида, единственно затруднительное для физика, делается заметным лишь начиная с очень высоких радиальных значений (например, у человека и в социальных напряжениях). Ниже этих значений для приблизительно постоянного числа первоначальных частиц, находящихся в универсуме, сумма космической тангенциальной
энергии остается в ходе преобразований практически неизменной. А это все, что требуется науке.

в) Наконец, поскольку по нашей схеме всякому здешнему универсуму, находящемуся в процессе сосредоточенности (centration), на всех его фазах служат постоянной опорой его первичные комбинации, то очевидно, что его завершение вплоть до самых вы­соких этажей обусловлено некоторым квантом первоначальной свободной энергии, которая постепенно иссякает, как это требует­ся энтропией.

В общем и целом эта картина удовлетворяет требованиям реальности. Однако здесь остаются нерешенными три вопроса.

Во-первых, что за особая энергия заставляет развиваться в универсум по своей главной оси в менее вероятном направлении все более высоких форм сложности и внутренней сосредоточенности?

Во-вторых, имеется ли предел и определенная граница для элементарной величины и для общей суммы радиальной энергии, развитой в ходе преобразования?

В-третьих, если существует эта высшая и конечная форма радиальной энергии, то не придется ли ей, согласно требованиям энтропии, однажды снова разложиться и бесконечно опускаться обратно — в область преджизненных центров и ниже, откуда она возникла, вследствие истощения и постепенного выравнивания свободной тангенциальной энергии, содержащейся в последова­тельных сферах универсума?

Удовлетворительный ответ на эти три вопроса можно будет дать лишь позднее, когда изучение человека приведет нас к рас­смотрению высшего периода мира — “точки Омега”.

Тейяр де Шарден П. Феномен человека. — С. 61, 62.

Я сказал, что эволюцию теперь признали все исследователи, но на­счет того, является ли эта эволюция направленной, дело обстоит иначе. Спросите сегодня у биолога, допускает ли он, что жизнь куда-то идет в ходе своих превращений и в девяти случаев из десяти он ответит и даже пылко: “Нет”.

 

Наука в своем подъеме и даже, как я покажу, человечество в своем марше в настоящий момент топчется на месте, потому что люди не решаются признать наличие определенного направления и привилегированной оси эволюции. Обессиленные этим фунда­ментальным сомнением научные исследования распыляются, а у людей не хватает решимости взяться за устройство Земли.

Здесь мне хочется разъяснить, почему, отбрасывая всякий антропоцентризм и антропоморфизм, я считаю, что существуют направления (sens) и kbybz прогресса жизни, столь отчетливые, что их реальность, как я убежден, будет общепризнана завтраш­ней наукой.

Тейяр де Шарден П. Феномен человека. — С.119, 120.

Начиная с контуров молодой Земли, мы беспрерывно прослежи­вали последовательные стадии одного и того же великого процес­са. Под геохимическими, геотектоническими, геобиологическими пульсациями всегда можно узнать один и тот же глубинный про­цесс — тот, который, материализовавшись в первых клетках, продолжается в созидании первых систем. Геогенез, сказали мы, переходит в биогенез, который в конечном счете не что иное, как психогенез.

С критическим переходом к рефлексии раскрывается лишь следующий член ряда. Психогенез привел нас к человеку. Теперь психогенез стушевывается, он сменяется и поглощается более вы­сокой функцией — вначале зарождением, затем последующим развитием духа — ноогенезом. Когда в животном существе ин­стинкт впервые увидел себя в собственном зеркале, весь мир под­нялся на одну степень.

Геологи давно единодушно допускали зональность структу­ры нашей планеты. Мы уже упоминали находящуюся в центре ме­таллическую барисферу, окруженную каменистой литосферой, поверх которой, в свою очередь, находятся текучие оболочки гид­росферы и атмосферы. К четырем покрывающим друг друга обо­лочкам со времен Зюсса наука обычно вполне резонно прибавляет живую пленку, образованную растительным и животным войло­ком земного шара — биосферу... Биосфера — в такой же степени универсальная оболочка, как и другие “сферы”, и даже значительно более индивидуализированная, чем они, поскольку она представ­ляет собой не более или менее широкую группировку, а единое целое, саму ткань генетических отношений, которая будучи развернутой и поднятой, вырисовывает древо жизни.

Признав и выделив в истории эволюции новую эру ноогенеза, мы соответственно вынуждены в количественном соединении земных оболочек выделить пропорционально данному процессу опору, то есть еще одну пленку. Вокруг искры первых рефлектиру­ющих сознаний стал разгораться огонь. Точка горения расширя-

лась. Огонь распространялся все дальше и дальше. В конечном итоге пламя охватило всю планету. Только одно истолкование, только одно название в состоянии выразить этот великий феномен — ноосфера. Столь же обширная, но, как увидим, значительно бо­лее цельная, чем все предшествующие покровы, она действитель­но новый покров, “мыслящий пласт”, который, зародившись в кон­це' третичного периода, разворачивается с тех пор над миром рас­тений и животных — вне биосферы и над ней.

Тейяр де Шарден П. Феномен человека. — С. 148, 149.

Согласно определению, в Омеге суммируется и собирается в своем совершенстве и в своей целостности большое количество сознания, постепенно выделяемое на Земле ноогенезом. Это уже установле­но, но что означает это на первый взгляд совершенно простое выра­жение “суммирование” сознания и что из него следует?

...Не только сохранение, но и возвеличивание элементов по­средством конвергенции.

В любой области — идет ли речь о клетке тела или о членах общества или об элементах духовного синтеза — осуществляет дифференцированное единство. Части усовершенствуются и за­вершают себя во всяком организованном целом. Пренебрегая этим универсальным правилом, пантеизм столько раз вводил нас в за­блуждение культом великого целого, в котором индивиды теря­лись как капли воды, растворялись как крупицы соли в море. При­мененный к случаю суммирования сознаний закон единения осво­бождает нас от этой опасной и постоянно возрождающейся иллюзии.

Нет, сливаясь по линии своих центров, крупинки сознания не стремятся потерять своей индивидуальности и смешаться. Напро­тив, они подчеркивают глубину и непередаваемость своего Ego.

Таким образом, под комбинированным влиянием двух фак­торов -— существенной способности сознаний к смешиванию и есте­ственного механизма всякого объединения — единственный облик, в котором можно правильно выразить конечное состояние мира, находящегося в процессе психического сосредоточения — это сис­тема, единство которой совпадает с высшей ступенью гармонизиро­ванной пошлости. Поэтому не следует представлять себе Омегу как просто центр, возникающий из слияния элементов, который он со­бирает и аннулирует в сеть. По структуре Омега, если рассматри­вать на своем конечном принципе, может быть лишь отчетливым центром, сияющим в центре системы центров.

Тейяр де Шарден П. Феномен человека. — С. 206, 207.

Христос в небе нашего универсума занимает позицию Омеги, по­скольку Омега по своей структуре представляет собой сверхъес­тественное пространство и время или Плерому. Христос — орга-

нический центр гармонизации всего универсума. Он накладыва­ет решающий отпечаток на все свойства универсума. Универсум определяется его выбором, воодушевляется его формой. В нем сходятся все линии мира, созидается целостно материя и дух. Он придает всем свою компетенцию и, следовательно, в нем нахо­дится вершина творения, завершающая и достигающая наивыс­шей точки в универсальных измерениях, в сверхъестественных глубинах.

Тейяр де Шарден П. Наука и Христос. — С. 211.

тема 12

Природа человека

и смысл его существования

12.1. Решение проблем специфики человеческого бытия в философской антропологии

Ф. ШЛЕГЕЛЬ

В теории человека, основанной на теории природы, все другие ор­ганические создания рассматриваются лишь как приближение к человеку. Человек в земной истории представляет собой послед­нюю ступень длинного ряда созданий, целью которых является организация совершенного тела. Только на этой вершине органи­ческого развития пробивается душа земли, и в человеке возника­ет духовное сознание.

Прежде всего в теории человека нужно выяснить, какое мес­то занимает человек в ряду созданий, в каком отношении он нахо­дится к целостности природы и мира. Хотя изначально земному элементу присущи лишь два основных влечения — влечение к са­мосохранению и влечение к обособлению, индивидуальности и развитию — позднее, когда земной элемент уже достаточно раз­вился, может образоваться еще более высокое влечение к возвраще­нию в свободный мир, томление по утраченной свободе. Это влече­ние может возникнуть лишь позднее, оно может быть лишь послед­ним из земных элементов, так как находится в противоречии с изначальным влечением самости (Selbstheit). Только когда последнее разрушено, другое влечение может получить простор для своего развития...