Атомизированная система.

По существу речь идет о разных типах однопартийности и многопартийности. Однопартийная система характеризуется монополией на власть со стороны одной партии. Создание других партий запрещено законом. В такой системе партия срастается с государством. Основные политические решения принимаются партийными руководителями, роль государственных деятелей в основном исполнительская. Опыт функционирования однопартийных систем в XX в. показал их неэффективность и антидемократичность. Монополизация властных функций неизбежно ведет к волюнтаризму и преобладанию командных методов управления, в конечном счете — к отчуждению граждан от политики. Однопартийные системы существовали при тоталитарном режиме в СССР и нацистской Германии, в Албании, Румынии. В настоящее время они существуют в КНДР и на Кубе. Система с партией, осуществляющей гегемонию по отношению к другим партиям, существует в настоящее время в Китае, до конца XX в. была в Мексике и в большинстве стран Восточной Европы.

"Квазимногопартийность" также порождает тенденцию к сращиванию партийного и государственного аппарата, хотя и не в такой степени, как при однопартийности. Являясь вариантом однопартийности, такая система не предоставляет достаточных возможностей для выражения различных идей и интересов, что приводит к ее кризису.

Система с доминирующей партией, характеризуется длительным пребыванием у власти одной партии при наличии малоэффективной оппозиции. До начала 90-х годов XX в. такими были Либеральнодемократическая партия Японии и Индийский национальный конгресс. В Швеции доминирующей партией является социал-демократическая. Система доминации позволяет сформировать стабильное однопартийное правительство, но несет опасность косности и застоя для правящей партии.

Двухпартийная система (бипартизм) предполагает наличие двух сильных партий, каждая из которых способна к самостоятельному принятию власти и ее осуществлению в результате выборов. Эти партии периодически сменяют друг друга у власти. Бипартизм не исключает существование в стране и других, менее

влиятельных партий. Они также участвуют в политическом процессе, но не в состоянии реально претендовать на власть. Классическая модель двухпартийной системы сложилась в США, где периодически сменяют друг друга у кормила государственной власти Демократическая и Республиканская партии. Классификацию Дж. Сартори целесообразно дополнить системой "двух партий с половиной". Для нее также характерна конкуренция двух крупных партий, но ни одна из них не может получить абсолютное большинство на выборах в парламент и для формирования правительства должна войти коалицию с третьей партией. Эта партия играет роль баланса для обеспечения перевеса одной из ведущих партий. Такая система существует в Германии; партии ХДС/ХСС и Социалдемократическая партия Германии (СДПГ) могли сформировать правительство, только вступив в блок с третьей партией — со Свободными демократами, в последнее время их место заняла Партия "зеленых". Подобная система существует также в Канаде, Австралии, где "третьи" партии располагают возможностью выступать в качестве регуляторавласти.

Бипартизм позволяет обеспечить относительную стабильность власти, так как создает однопартийное правительство, свободное от неустойчивости коалиционных соглашений. Оппозиционные партии действуют здесь в русле одних и тех же базовых ценностей. Двухпартийная система упрощает процесс артикуляции и агрегации интересов, поскольку каждая из соперничающих партий стремится обобщить требования различных социальных групп с целью максимального расширения своей электоральной базы. Вместе с тем двухпартийность подвергается критике за то, что отстраняет от участия в принятии решений мелкие партии, выражающие требования меньшинства. Главным признаком ограниченного, или умеренного, плюрализма является конкуренция нескольких политических партий, каждая из которых не в состоянии завоевать большинство мест в парламенте и самостоятельно осуществлять политическую власть. Как правило, при таких системах остро стоит проблема союзников и партнеров с целью создания коалиций. В условиях умеренного плюрализма идеологические различия между партиями невелики. Система умеренного плюрализма существует в таких странах, как Австрия, Бельгия, Нидерланды, где конкурируют три — четыре партии.

Система крайнего (поляризованного) плюрализма существует в таких странах, как Франция и Италия. Она имеет ряд признаков:

- включает партии, выступающие против существующей политической системы. Эти партии придерживаются полярно противоположных идеологий — анархизма, фашизма и прочих;

- функционируют несколько политических партий, объединенных в два или более крупных блока. Эти блоки способствуют консолидации политических сил, преодолению дробности политического процесса. Например, во Франции противостоят друг другу блок левых сил, возглавляемых социалистической партией, и блок правых сил во главе с Объединением в поддержку Республики;

- доступ к формированию правительства возможен только для партий центра — правого и левого. Крайние же партии, выступающие против существующей системы, не могут принимать участие в правительстве.

Следует отметить, что для автомизированной партийной системы характерно существование десятков и даже сотен партий. Данные партийные системы функционируют в настоящее время в Малайзии, Боливии и других странах.

Современные политики и политологи расходятся в оценке предпочтительности вариантов многопартийности. Так, Дж. Сартори считает, что появление пяти и более партий создает "крайнюю многопартийность", опасную для самостоятельного существования государства.

Единого стандарта в оценке эффективности партийных систем не существует. Важнейшими основаниями для сопоставления их деятельности являются восприимчивость к социальным запросам и нуждам населения, способность трансформировать их во властно значимые решения, возможность обеспечить демократический контроль населения за деятельностью политической элиты.

Характер и особенности партийных систем обусловлены множеством факторов — социальной структурой, расстановкой социальноклассовых сил, уровнем политического сознания и культуры, национальным составом, религиозной ситуацией, действующим законодательством.

Как известно, чаще всего наибольшую роль в формировании партийных систем играют характер социальной структуры общества, действующее законодательство (прежде всего избирательные законы), социокультурные традиции. Так, в странах, где нет значительных крестьянских слоев, как правило, не возникают аграрные партии. Если социальная структура пронизана противоборством тех или иных классов и слоев, то и партийная система будет носить конфликтный характер. Если социальные группы ориентируются на единую систему ценностей, то и партийной системе будет свойственны более мягкие формы отношений между партиями.

Законы могут влиять на характер партийной системы, ограничивая деятельность тех или иных партий, препятствуя оппозиционным партиям в допуске к выборам, санкционируя насильственные действия по отношению к нелегальным партийным структурам. Там, где действуют избирательные системы мажоритарного типа, в рамках которых победитель определяется по большинству полученных голосов, как правило, формируются двухпартийные системы или системы с доминирующей партией. Пропорциональные избирательные системы, напротив, дают шансы на представительство в органах власти большому числу партий, инициируют создание многопартийных систем и партийных коалиций, облегчают возникновение новых партий.

В обществах с множеством экономических укладов, разнообразием культур и языков, многочисленными институтами и каналами артикуляции социальных, национальных, религиозных и прочих интересов, как правило, больше предпосылок для создания многопартийных систем.

Партийно-парламентский механизм в странах Запада достиг большой гибкости и отлаженности, но, начиная с конца XX в. стали обнаруживаться его слабые стороны. Партии, особенно массовые, стали громоздкими, возник слой партийных функционеров, обособленный от рядовых членов.

Партийно-парламентская политика все чаще воспринимается общественным мнением как сфера, оторванная от жизни, со своим условным языком и стандартами, политическими интригами и не всегда оправданными претензиями выступать от имени избирателей. Если когда-то неискушенный в политике человек воспринимал как должное стремление партий оказать влияние на формирование его надежд и объяснить, кого и для чего следует поддерживать, то современный гражданин обладает достаточно широким кругозором и стремится сам разобраться во всем. В результате партии все больше теряют поддержку общественного мнения, сокращается число их приверженцев, прогрессирует неучастие в выборах. В то же время успех нередко сопутствует независимым кандидатам и новым партиям. Эти партии по своему строению и организационным принципам ориентированы на социальные движения, получившие широкое распространение в конце XX в. — экологическое, женское, потребительское и другие.

Именно массовые социальные движения рассматриваются значительной частью населения, особенно молодежью, как непосредственные выразители воли народа. Так, партия "зеленых" в ФРГ, выросшая из экологического движения позаимствовала многие "свободные" и "импровизированные" формы, свойственные подобным движениям. Многие стороны деятельности "зеленых" расценивались общественным мнением как попытка "взорвать" закоснелые партийно-парламентские традиции: отсутствие постоянного лидера, полная открытость и гласность внутрипартийной жизни, практический отказ от профессионального аппарата, даже сам свободный стиль поведения "зеленых" (их депутаты являлись на заседания парламента в джинсах и свитерах). "Зеленые" и подобные им партии пробились в ряд национальных парламентов и в Европейский парламент, но в целом феномен выдвижения новых партий оказался ограниченным.

Тем не менее в парламентско-политической жизни почти всех стран наметилась тенденция извлечения уроков из опыта партий — движений. Прежде всего наметилась явная переоценка эффективности громоздких партийных структур как механизма завоевания политического влияния. В партиях, связанных с рабочим движением, считалось необходимым иметь рычаги, позволяющие контролировать партийные массы и приводить их в движение. Теперь подвергается сомнению сама ставка на массовость партий и отдается предпочтение структурам, обеспечивающих гибкость и подвижность.

В поиске путей обновления партий европейские политики обращаются не только к опыту движений, но и к особенностям функционирования американской партийной системы. Стремление партий к более тесной связи с обществом находит выражение в омоложении лидеров, в выдвижении на руководящие посты, даже в сугубо респектабельных партиях, выходцев из социальных низов (примером может послужить недавний лидер британских консерваторов Дж. Мейджор).