Полифонический» характер

Это — своеобразная характерологическая мозаика, порожденная шизотипическим или шизофреническим процессом, который уже отзвучал или настолько мягок, что обнаруживает себя не бредом, не галлюцинациями, не другой психотикой в истинном смысле, а, в основном, характерологически.

Елена Александровна Добролюбова (1996, 1997) предлагает считать эту мозаику самостоятельным характером в ряду других характеров и дала ему настоящее название. «Полифоническая» мозаика, по Добролюбовой, — одновременное загадочно-странное звучание нескольких характерологических радикалов.

Поскольку наличествует здесь, как правило, «несколько реалистических радикалов», мироощущение такого человека видится все же материалистическим, но «странным», «загадочным», поскольку соединяется несоединимое (Добролюбова). В самом деле, здесь характерологические радикалы соединяются в гиперреалистическую философическую таинственность без органической огрубленности и эндокринной диспластики. И сюрреалистическая или постимпрессионистическая соединимость несоединимого видится в загадочной соединимости материалистического (даже часто обыденно-материалистического, гиперреалистического) с идеалистическим, что производит впечатление странновато-неземного реализма.

Это отчетливо видится в философских сочинениях Паскаля, Ньютона, Сведенборга, Шопенгауэра, в картинах Босха, Ге, Дали, Пикассо, Малевича, Филонова, в гоголевских произведениях (особенно в повести «Вий»), в художественном творчестве Рильке, Кафки, Горького, в известном булгаковском «Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила». Такое творчество открывает возможность видеть-обдумывать мир, людей, себя одновременно из самых противоположных точек, в самых невероятных разрезах. Страдающая многозначная космически-жизненная идея живет не в живом, полнокровном изображении и даже не в аутистическом символе, а именно в этой полифонической напряженно-застывше-гиперреалистической до материальной мертвоватости гравюре, картине — в дюреровской «Меланхолии», в «Явлении Христа народу» Иванова. Е. А. Добролюбова (2000) называет полифоническую картину «эмблемой» («овеществленная мысль») и понимает ее как самопсихотерапевтическую «выборку» с «переделкой» полифонистом из материалистической, идеалистической реальностей («или из обеих одновременно») только того, что помогает ему в его полифонической тоскливости-депрессивности.

У циклоида в характере движется настроение, тут движется сама структура характера, но именно это дарит полифонисту невиданные творческие горизонты и пропасти в науке и искусстве.

О «полифоническом» характере как характере возможно говорить (как допускает и Добролюбова) лишь «в широком смысле», поскольку истинный характер всегда имеет устойчивый стержень. Этот же «характер» нередко заметно движется-изменяется болезненным процессом, если этот процесс не завершился. Когда, вследствие даже очень мягкого течения процесса, на первый план выходит в личностной картине то один радикал, то другой («сегодня я аутист, а завтра — сангвиник»), да еще время от времени наплывает тоскливость-напряженность с безразличием, занавешивающая-искажающая на время характер, о характере возможно говорить, понятно, лишь условно.

Думается, в некоторых случаях возможно говорить также о практически здоровой характерологической полифоничности.

 

Заключение

«Разбираться в людях», понимать их внутреннюю жизнь, «видеть людей насквозь», угадывать, что от кого в какой обстановке возможно ждать, — это значит, прежде всего, разбираться в человеческих характерах, которые я и попытался естественно-научно, клинически, в самой своей сути, описать. В естественно-научном описании особенности души неотделимы от телесных особенностей, светятся друг в друге. Это земная, реалистическая характерология.

Психологи, исследователи с аутистически-теоретическим, идеалистически-концептуальным мышлением подходят к характерам иначе Они или вовсе не признают более или менее стойких характерологических вариантов или, чаще, говорят о соединении характерологического с телесным в коробку-сосуд-приемник для духа, подчеркивая пропасть между характерологическим (душевным) и личностным (духовным), понимая духовное человека как изначально самостоятельно существующую частицу Вечного Духа, знающего о каждом из нас. К. Юнг (1995), убежденный в «несоединимом разрыве между психическими и физическими явлениями» (с. 646), идет от «предпосылки о верховенстве психического» (с. 650), и для него «психологические типы» есть «структурные элементы психического», а не описания душевных особенностей определенного типа конституции, как у Э. Кречмера (с. 651). Свою «исключительно психологическую типологию» (с. 651) Юнг сравнивает с «кристаллографической системой осей» (с. 659).

Мне думается, однако, что естественно-научный и аутистически-психологический подходы в изучения характеров могут дополнять и развивать друг друга, дружески соединяться в горячей грани духовного и иного созвучия, оставаясь самими собою, как и вообще все равноправные разнообразно-нравственные способы изучения и переживания мира в Человечестве, в Культуре.

Из естественно-научного понимания-изучения характеров нетрудно вывести и естественно-научное понимание национально-психологических особенностей (надхарактерологических, но окрашивающих собою каждый радикал), религии, литературы, искусства, науки, политики. В этом смысле, как уже отмечал выше, Запад более аутистически-мыслителен, Дальний Восток более чувственно-художественно-аутистичен, а между ними — Россия, в основе своей души дефензивная, тревожно-сомневающаяся, непрактичная, нерасчетливая, освобожденная сегодня от тоталитарного режима, но еще больная оставшимися в ней жестокими авторитарными безнравственниками среди начальников и откровенными бандитами. Россия, могучая нравственно-этическими переживаниями, глубинной добротой простых людей, более созвучная славянским своим большинством Православию. Но постигая, уважая характеры людей, более склонных к Католичеству, Исламы и другим религиям, мы уважаем и их религиозные мироощущения. Уважаем и искренний, но не воинствующий атеизм. И его основой является прежде всего определенная природа характера. В различных религиозных сектах увидим людей, объединенных и известными характерологическими особенностями. Неразвитые народы, дети, первобытные люди — ближе к язычеству, к народным сказкам. И это достойно серьезного уважения.

Можно пойти естественно-научным, «характерологическим» мышлением еще глубже эволюционно-исторически — в животное царство. Там мы угадаем напряженную авторитарность в оскалившемся волке, аутистическую независимость в манерно усевшейся на шкаф кошке. И, может быть, какой-нибудь специалист, изучающий психологию животных, уже пишет основательный труд о характерах животных через человеческую характерологию.

На Земле довольно много незрелых, душевно-безликих и агрессивных людей, для которых выше всего материальное благополучие, чувственные удовольствия, власть. При известных обстоятельствах они, не способные разумно-критически рассматривать себя со стороны, охватываются коротким, мощным эмоциональным мышлением и, веря в то, во что хочется верить, могут стать послушными толпами-стадами в руках безнравственных вождей. Пожалуй, только нравственное религиозное воспитание и строгое, тщательное исполнение государством законов с непременным-неизбежным наказанием преступника могут здесь как-то помочь предотвратить несчастья в тяжелое, грязное, переходное время нашего еще не развитого капитализма.

Конечно же, многое тут, в характерологии, сложно и туманно. И Боже упаси налево и направо вслух ставить характерологические «диагнозы». Но, опираясь на известные характерологические ориентиры, будем про себя, тихо чувствовать и размышлять о людях вокруг. Не разлюбим тех, кого полюбили, если узнаем подробнее их душевный склад, потому что любой не слабоумный, не разрушившийся личностно человек бездонен-неповторим, таинственно сложен своей душевной духовной особенностью под знаком какого-то характера.

Очерк этот считаю психотерапевтическим в широком смысле и потому, что, быть может, с облегчением увидим-почувствуем из него характерологическую природность каких-то наших слабостей, тягостных переживаний, проступков и т. д. Простим себе то, что возможно простить. Простим и другим их природные слабости. Разглядим у других людей важное, ценное и для нас переживание, умение, не доступное нам. Но никому не простим безнравственности.

Как важно, особенно для самобытного, талантливого человека, быть самим собою на своем жизненном пути в Человечестве, делать в жизни свое Добро, совершенствоваться в своем, то есть в том, что получается лучше, нежели у многих других, и лучше, чем другое у тебя самого.

Из своей повседневности, из многолетней психотерапевтической работы и преподавания врачам, из горестных и радостных дней жизни с самого детства, из путешествий в разные места страны и в другие страны, из рассказов путешественников, из их книг и фильмов, из книг, фильмов исторических, художественных, научных — вспоминаю множество людей с разными характерами, болезнями. Вспоминаю, начиная от первобытных людей из романов Рони-старшего, от древних русских славян, варягов, древних греков и древних римлян, древних египтян, древних евреев, древних германцев. Все это древнее, характерологически природное, видится-сквозит и сегодня в живых людях разных стран, в прежних и сегодняшних мировых событиях, в сегодняшней духовной культуре, которая для меня есть прежде всего культура характеров.

Самым интересным для меня в моих жизненных переживаниях (теперь уже с мягким светом осени) оказалась жизнь человеческих характеров, душевная жизнь вообще в ее естественно-научном понимании, среди Природы и Культуры. И особенно интересными были всегда сложно-дефензивные состояния и душевная, психотерапевтическая помощь этим людям с тягостным переживанием своей неполноценности, своего тоскливого одиночества, с их тревожно-нравственными исканиями. Из этого вышла и моя Терапия творческим самовыражением.

Убежден, что все это помогло мне самому как дефензивному психопату серьезно, стойко компенсироваться осознанным творческим самовыражением среди близких мне людей, животных и растений, на своей родной российской дороге, со своим смыслом жизни в душе.