После смерти

Слава Диккенса продолжала расти после его смерти. Он был превращён в настоящего идола английской литературы. Его имя стало называться рядом с именем Шекспира, его популярность в Англии 1880—1890-х гг. затмила славу Байрона. Но критика и читатель старались не замечать его гневных протестов, его своеобразного мученичества, его метаний среди противоречий жизни. Они не поняли и не хотели понять, что юмор был часто для Диккенса щитом от чрезмерно ранящих ударов жизни. Наоборот, Диккенс приобрёл прежде всего славу весёлого писателя весёлой старой Англии.

«Посмертные записки Пиквикского клуба» — первый роман английского писателя Чарльза Диккенса, впервые выпущенный издательством «Чепмен и Холл» в 1836 — 1837 годах. Вместо того чтобы по предложению издателя Уильяма Холла писать сопроводительный текст к серии картинок художника-иллюстратора Роберта Сеймура, Диккенс создал роман о клубе чудаков, путешествующих по Англии и наблюдающих «человеческую природу». Такой замысел позволил писателю изобразить в своём произведении нравы старой Англии и многообразие человеческих типов.

Судя по письмам Диккенса, он с самого начала знал, что пишет произведение выдающееся. «Наконец-то я принялся за Пиквика, которому суждено будет предстать перед читателями во всем величии и блеске своей славы»,— писал он своим издателям за день до окончания первой главы^[1]. «Посмертные записки Пиквикского клуба» заняли сто шестую строчку в списке 200 лучших книг по версии BBC 2003 года^[2] и вошёл в опубликованный 31 января 2008 года рейтинг 100 романов, которые, по мнению коллектива редакции «НГ-Ex libris», потрясли литературный мир и оказали влияние на всю культуру^[3].

Герои

Сэмюэл Пиквик — главный протагонист романа, основатель Пиквикского клуба. Пиквик — один из первых чудаков в галерее диккенсовских героев, и в создании его образа проявилось стремление раскрыть истинную человечность, присущую внешне смешному, нелепому, наивному Пиквику. Он странно выглядит на улицах Лондона со своей подзорной трубой в кармане пальто и записной книжкой в руках. Но проходит время, и уже не только смех, но и глубокую симпатию вызывает чудаковатый Пиквик^[4]. В предисловии к «Запискам», написанном в 1847 г., Диккенс и сам отметил и объяснил эту эволюцию: «О мистере Пиквике говорили, что по мере того, как развертывались события, в характере его произошла решительная перемена и что он стал добрее и разумнее. По моему мнению, такая перемена не покажется моим читателям надуманной или неестествен­ной, если они вспомнят, что в реальной жизни особенности и странности человека, в котором есть что-то чудаковатое, обычно производят на нас впечатление поначалу, и только познакомившись с ним ближе, мы начинаем видеть глуб­же этих поверхностных черт и узнавать лучшую его сторо­ну».

Натэниел Уинкль (англ. Nathaniel Winkle) — молодой друг Пиквика и его путешествующий компаньон. Считает себя спортсменом, однако, когда доходит до дела, он терпит фиаско: то неумело обращается с ружьём и ранит Тапмена, то, изображая себя конькобежцем, налетает на Боба Сойера. Уинкл — это единственный персонаж, уцелевший от первоначального сеймуровского замысла. И то с середины романа его функция меняется: горе-спортсмен уступает место влюбленному, правда столь же неловкому. Но не следует удивляться, что Арабелла так быстро ответила на его чувство, — ведь сколько бы оплошностей Уинкл ни совершал, он всегда остается милым и привлекательным.

Август Снодграсс (англ. Augustus Snodgrass) — другой молодой друг и компаньон Пиквика; он считает себя поэтом, хотя в книге ни разу не прозвучали его стихотворения. Мистер Снодграсс, в отличие от Уинкла, с самого начала был созданием Диккенса. Обрисован он очень бегло, но современникам должен был казаться выхваченным прямо из жизни. После взлета романтизма множество вполне ординарных молодых людей воспарило духом, и подобные поэтические натуры порядком к тому времени примелькались. Этому персонажу роль романтического влюбленного предназначена с самого начала.

Трейси Тапмен (англ. Tracy Tupman) — третий путешествующий компаньон, толстый и пожилой человек, романтик.

Диккенс представляет его в романе такими словами: По правую от него руку сидит Трейси Тапмен, слишком впечатлительный Тапмен, сочетавший с мудростью и опытностью зрелых лет юношеский энтузиазм и горячность в самой увлекательной и наиболее простительной человеческой слабости — в любви. Время и аппетит увеличили объём этой некогда романтической фигуры; размеры чёрного шёлкового жилета становились более и более внушительными; дюйм за дюймом золотая цепь от часов исчезала из поля зрения Тапмена; массивный подбородок мало-помалу переползал через край белоснежного галстука, но душа Тапмена не ведала перемены: преклонение перед прекрасным полом оставалось его преобладающей страстью.

Сэм (Сэмюел) Уэллер (англ. Samuel Weller) — слуга мистера Пиквика. Он обладает теми качествами, которых так не достаёт его хозяину. Сэм трезво смотрит на жизнь, он находчив, ловок, деловит, изворотлив. Изначально мы видим его чистильщиком обуви в лондонской гостинице «Белый олень». Впервые он предстаёт перед читателем облачённым в «полосатый жилет с синими стеклянными пуговицами и чёрные коленкоровые нарукавники, серые штаны и гамаши. Ярко-красный платок, завязанный небрежно и неискусно, обвивал его шею, а старая белая шляпа была беззаботно сдвинута набекрень». Сэм Уэллер вносит в роман искрящееся веселье; его остроумие неиссякаемо, находчивость в любых жизненных обстоятельствах вызывает восхищение, а оптимизм и здравый смысл действуют покоряюще. Красноречие Сэма удивительно, он обладает способностью изрекать каламбуры, вызывая смех парадоксальностью остроумием. Многие из его афоризмов были подхвачены современниками, перешли со страниц в жизнь, получив название «уэллеризмов»^[5]. Образ нахального молодого человека, прислуживающего в гостинице и отпускающего подобные шуточки, уже возникал в одном из очерков Боза — «Дуэль в Грейт-Уинглбери»: это своохотливый коридорный, которому тоже была свойственна привычка ссылаться на кого-то, кто якобы произносил повторяемые им слова, например: «Здесь и правда довольно тепло, как сказал мальчишка, свалившийся в камин» ^[5]. Вводя в круг действующих лиц Сэма Уэллера, Диккенс на первых порах лишь варьировал один из созданных им прежде образов, но затем он с блеском использовал заложенные в нём возможности, и из второстепенного персонажа Сэм Уэллер превратился в одного из главных героев. Вполне объяснима та прочная дружба, которая устанавливается между Сэмом и Пиквиком. Их сближают честность и нежелание подчиняться несправедливости. И когда Сэм добровольно разделяет с Пиквиком заключение в тюрьме, то делает он не из-за желания угодить хозяину, а потому, что он понимает хозяина и сочувствует ему. Из последней главы мы узнаём, что Сэм женился на Мэри, которая стала экономкой мистера Пиквика. «Судя по тому, что у калитки сада постоянно вертятся два толстых мальчугана, можно предположить, что Сэм обзавёлся семьей», — пишет Диккенс.

«Уэллеризмы»

Широкую популярность приобрели так называемые «уэллеризмы» — юмористические изречения Сэма Уэллера «на случай», по большей части им изобретённые, но приводимые обычно с ссылкой на какой-нибудь анекдотический «источник»^[6]. Некоторые высказывания являются примерами чёрного юмора.

Примеры «уэллеризмов»:

• Какого дьявола вам от меня нужно? — как сказал человек, когда ему явилось привидение.
• Ничто так не освежает, как сон, сэр, как сказала служанка, собираясь выпить полную рюмку опия.
• Ну-с, джентльмены, милости просим, как сказали, примкнув штыки, англичане французам.
• Теперь у нас вид приятный и аккуратный, как сказал отец, отрубив голову своему сынишке, чтобы излечить его от косоглазия.
• Это уж я называю прибавлять к обиде оскорбление, как сказал попугай, когда его не только увезли из родной страны, но заставили ещё потом говорить по-английски.
• Дело сделано, и его не исправить, и это единственное утешение, как говорят в Турции, когда отрубят голову не тому, кому следует.
• Стоит ли столько мучиться, чтобы узнать так мало, как сказал приютский мальчик, дойдя до конца азбуки. (Изречение Уэллера-старшего)

Альфред Джингль (англ. Alfred Jingle) — странствующий актёр и шарлатан, известный своим телеграфным стилем речи. Включение в круг действующих лиц Джингля оживляет повествование. Привлекает необычная манера, в которой изъясняется этот субъект, отличающийся «полнейшей самоуверенностью и неописуемым нахальством». Его речь отрывиста и динамична. Он обладает неиссякаемым запасом смешных и нелепых историй, которые наивный Пиквик воспринимает как откровения, побуждающие его размышлять о «странной превратности человеческой судьбы» и удивительных явлениях природы. Мистер Джингль появляется во второй главе «Первый день путешествия и приключения первого вечера с вытекающими из них последствиями» как спаситель пиквикистов: он уводит их от толпы, которая считает Пиквика и его товарищей шпионами. Однако на этом благородство Джингля иссякло, и в дальнейшем этот человек становится источником неприятностей для главных героев. Из-за него чуть не произошла дуэль между Уинклем и доктором Слэммером. При новой встрече с путешественниками он обманул мистера Тапмена и подбил на побег мисс Рейчел, а потом без всяких угрызений совести отказался от неё за сто двадцать фунтов. «Но стоит всё-таки задуматься, так ли уж подходит этот бедолага-актер в заношенном кургузом зелёном фраке и без носков на роль воплощённого мирового зла? — пишет в своей критической статье Юлий Кагарлицкий. — Он вечно голоден, вечно говорит о еде, и слова „житейский пирог“, воспринимаемые обычно как отвлечённость, вызывают, вероятно, в его мозгу вполне конкретный образ гигантского пирога, причём каждая попытка урвать хоть малый его кусочек требует от него немалой смекалки. Да и много ли ему удаётся? Пообедать и выпить за чужой счет? Побывать на балу в чужом фраке? Покрасоваться в „высшем свете“ захолустного городка под чужой личиной? Сто двадцать фунтов — вот предел его достижений. При том, что личность он, конечно же, самобытная. Такой Джингл — достойный участник приключений мистера Пиквика, и тому легко пожалеть его, когда он обнаруживает его в тюрьме — оборванного, грязного, голодного.» В пятьдесят третьей главе Диккенс рассказывает нам о том, что Пиквик выкупил из флитской тюрьмы и Джингля, и его слугу и обеспечил их средствами на эмиграцию в Вест-Индию. История создания романа начинается с 10 февраля 1836 года: в этот день к Чарльзу Диккенсу пришёл издатель Уильям Холл с предложением о работе. Замысел был прост: Диккенсу надо было вести рассказ о похождениях смешных джентльменов, изображённых на картинках Роберта Сеймура; при этом сложность состояла в необходимости следовать за художником, считаться с его замыслом. Друзья Чарльза — писатели Уильям Эйнсворт, Эдвард Бульвер-Литтон, Дуглас Джеролд — отговаривали Диккенса от этой работы, доказывая, что она не только не поможет его движению вперёд, но и отбросит его назад, ниже того уровня, которого он уже достиг как журналист^[8]. Да и сам Диккенс, начиная писать текст, не представлял достаточно чётко окончательных результатов своего содружества с Сеймуром.

В предисловии к изданию 1847 года Диккенс написал о начале работы над «Записками» следующее:

Сделанное мне предложение заключалось в том, чтобы я ежемесячно писал нечто такое, что должно явиться связующим звеном для гравюр, которые создаст мистер Сеймур (Р. Сеймур сделал только семь гравюр, две гравюры — Р. У. Басс, которые не переиздавались, остальные — X. Н. «Физ» Браун. (Прим. переводчика.)), и то ли у этого превосходного художника-юмориста, то ли у моего посетителя возникла идея, будто наилучшим способом для подачи этих гравюр явится «Клуб Нимрода», члены которого должны охотиться, удить рыбу и всегда при этом попадать в затруднительное положение из-за отсутствия сноровки. Подумав, я возразил, что хотя я родился и рос в провинции, но отнюдь не склонен выдавать себя за великого спортсмена, если не считать области передвижения во всех видах, что идея эта отнюдь не нова и была не раз уже использована; что было бы гораздо лучше, если бы гравюры естественно возникали из текста, и что мне хотелось бы идти своим собственным путем с большей свободой выбирать людей и сцены из английской жизни, и я боюсь, что в конце концов я так и поступлю, независимо от того, какой путь изберу для себя, приступая к делу. С моим мнением согласились, я задумал мистера Пиквика и написал текст для первого выпуска, а мистер Сеймур, пользуясь гранками, нарисовал заседание Клуба и удачный портрет его основателя — сей последний был создан по указаниям мистера Эдуарда Чепмена, описавшего костюм и внешний вид реального лица, хорошо ему знакомого. Памятуя о первоначальном замысле, я связал мистера Пиквика с Клубом, а мистера Уинкля ввел специально для мистера Сеймура.

31 марта 1836 года вышел первый выпуск, но популярностью издание не пользовалось. Формат издания поменялся в связи с самоубийством художника, Диккенс пишет об этом:

Мы начали с выпусков в двадцать четыре страницы вместо тридцати двух и с четырёх иллюстраций вместо двух. Внезапная, поразившая нас смерть мистера Сеймура, — до выхода из печати второго выпуска, — привела к незамедлительному решению вопроса, уже назревавшего: выпуск был издан в тридцать две страницы только с двумя иллюстрациями, и такой порядок сохранился до самого конца.

После самоубийства Сеймура писатель стал сам вести переговоры с несколькими ху­дожниками об иллюстрировании «Пиквикского клуба», и в том числе с Уильямом Теккереем — буду­щим автором «Ярмарки тщеславия». Но его рисунки не понравились Диккенсу. Выбор пал на самого молодого пре­тендента — Хэблота Брауна, который, начиная с этого вре­мени, на протяжении двадцати с лишним лет под псевдо­нимом «Физ» иллюстрировал многие романы Диккенса. Роли переменились: теперь уже художник во всём следо­вал за писателем, прекрасно передавая общую атмосферу возникающей под пером Диккенса комической эпопеи и своеобразие созданных им персонажей^[9]. Но четвёртой выпуск, который был иллюстрирован Физом, так же не пользовался интересом читателей, как и первые три.