Студопедия — СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ СВОИХ ПОДПИСЧИКОВ
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ СВОИХ ПОДПИСЧИКОВ

СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ СВОИХ ПОДПИСЧИКОВ

 

«Операция «Фортитюд» (Сила духа)

Нормандия, 6 июня 1944 года, 6 часов утра. Почти беспрепятственно прошла высадка союзных войск здесь на побережье. Крупные немецкие силы, предназначенные для разгрома и сброса в море высадившихся союзников, продолжали ожидать появления, как они считали, основных сил англо-американцев в 200 километрах северо-восточнее на побережье пролива Па-де-Кале.

Только по прошествии более 6 недель они поняли, что оказались жертвой крупнейшего в военной истории обманного маневра, названного «операцией «Фортитюд».

Последние английские солдаты покинули район Дюнкерка 4 июня 1940 года. Крупнейшему британскому экспедиционному корпусу, направленному на континент для разгрома гитлеровских полчищ, удалось тогда доставить назад в Англию всего 25 танков и 12 орудий.

В эти часы один из английских офицеров в Лондоне предложил создать подразделения спецназначения, которые он назвал «коммандос» (особые подразделения) и которые будут, как он считал, необходимы при возвращении англичан на континент.

Этим офицером был бригадный генерал Дадли Кларк, ставший таким образом создателем нового рода войск, покрывшего себя во II-ой мировой войне неувядаемой славой и являющегося ныне обязательной составной частью любой армии мира.

Уже через день после выступления со своим предложением Дадли Кларка в военном министерстве, о нем был проинформирован Уинстон Черчилль, который сразу же его одобрил. А в последовавшие 5 дней была уже начата подготовка к проведению первой спецоперации.

Столь же быстро было определено и место ее проведения — Булонь-сюр-Мер — на противоположном берегу пролива, напротив Дувра.

Не прошло и трех недель, как было сформировано первое спецподразделение, и уже была осуществлена первая акция. Число ее участников было ограничено наличием десантных судов, да и во всей Великобритании в то время насчитывалось всего 40 пистолетов-пулеметов, из которых десантники получили аж 20 штук при обещании возвратить их после окончания операции.

Получив на одной из киностудий черный грим, подразделение, насчитывавшее 120 солдат и офицеров, на четырех десантных судах вышло из гавани Дувра и направилось к противоположному берегу пролива. Было 25 июня 1940 года — буквально через несколько часов после капитуляции последних французских частей. Но это был первый шаг английских войск на континент.

Бригадный генерал Дадли Кларк, сам возглавлявший спецподразделение во время этой операции, так вспоминает о ее проведении:

«Вечером при закате солнца мы вышли в море и взяли курс к французскому берегу. Но уже вскоре столкнулись с первым препятствием. Неожиданно в небе появились три «Спитфайера», спустившиеся ниже, чтобы лучше нас рассмотреть. Мы стали махать руками и дали обусловленные сигналы, а также сделали все, что считали необходимым. Но самолеты, тем не менее, стали заходить на боевой разворот. В результате этого недоразумения мы потеряли целый час, который не смогли уже нагнать.

Сразу же после этого инцидента наступила абсолютная темнота. Зрительная связь с соседним судном была потеряна. Мы были уже вблизи французского берега, как Миллнер-Гибсон вдруг сообщил мне, что у него происходит что-то непонятное с компасом. В результате он потерял ориентировку и не знал, где мы находились. Он приказал снизить скорость наполовину, правда, и шум двигателей резко упал. До французского берега было уже недалеко. И на этот раз ничего не произошло. Но вот судно коснулось грунта. Тодд шепотом отдал команду, и люди перевалившись через борт, поплыли к берегу. От генерала я получил распоряжение самому на берег не сходить. Мы должны были остаться с Миллнер-Гибсоном на судне и ждать развития событий, надеясь на лучшее. Думая о возможности появления немецких быстроходных катеров, мы вдруг услышали примерно в миле южнее стрельбу с появлением осветительных ракет. Миллнер-Гибсон, стоявший рядом со мной, тихо произнес:

— Ну вот, это — мы. Отряд приступил к действию.

Но это было не так, ибо в нашем районе было еще все тихо. Как бы в подтверждение этого на судно возвратился Ронни Тодд, который сказал:

— Ребята прошли вглубь по песчаным дюнам более мили, но ничего не встретили.

Я посмотрел на часы. Было уже около двух часов ночи, и я приказал Тодду возвратить людей, так как времени было в обрез. Летние ночи коротки и на неоправданный риск идти не стоило. Тодд отправился в дюны. Через некоторое время ко мне подошел впередсмотрящий и доложил:

— На берегу отмечено движение каких-то фигур.

Как выяснилось, этими фигурами оказался велосипедный патруль немцев, объезжавший побережье. Солдаты остановились, спрыгнули с велосипедов и открыли огонь. Видимо, они разглядели силуэт нашего судна. Пули засвистели около нас. Одна из пуль зацепила мне ухо, отчего я даже потерял равновесие и упал. Ранение было несерьезным. Скорее всего, пуля срикошетировала. Однако из уха обильно текла кровь, и мой китель стал намокать, что меня особенно беспокоило. Немного постреляв, немецкие велосипедисты уехали, может быть, чтобы предупредить своих. Прошло не менее ужасного получаса. На небе появился месяц, да и облачность стала редеть. Тодда не было ни видно и ни слышно. И тут с одной стороны показался силуэт подозрительного быстроходного катера, а с другой — появился самолет. На берегу возникли какие-то фигуры, молча двигавшиеся в нашем направлении. Я не знал, были ли то немцы или наши. Это могли быть люди с быстроходного катера или еще откуда. В этот момент один из наших унтер-офицеров отчетливо произнес свое имя, и все прояснилось. Мы приняли всех на борт, Миллнер-Гибсон отдал команду, и наши суда взяли курс на Дувр.»

Осенью 1940 года, когда Гитлер готовился к вторжению в Англию, Черчилль отдал распоряжение об ускоренном строительстве десантных судов для спецподразделений. В течение короткого периода времени со всех концов королевства стали собираться солдаты и офицеры, которые готовы были на суровые испытания.

Осенью же 1940 года был образован штаб объединенных операций — оперативно-командный штаб, в который вошли все рода войск. В последующем он занимался подготовкой тактико-технических вопросов вторжения на оккупированный немцами континент. И спецподразделения должны были играть при этом важную роль.

Однако только в 1941 году, когда начальником этого штаба был назначен лорд Луи Маунтбаттен, значение спзцподразделений было оценено по достоинству.

В марте 1942 года Гитлер назначает генерал - фельдмаршала Герда фон Рундштедта главнокомандующим германскими войсками в Западной Европе. Рундштедт переносит свою штаб-квартиру в Сен-Жермен-ан-Лайе, маленький городок в 20 километрах от Парижа. Сам же он расположился в ничем не примечательной вилле, которая относилась к девичьему пансионату. 19 августа 1942 года в Дьеппе высадились британские и канадские войска численностью 5000 человек, чтобы выяснить возможность осуществления в последующем вторжения на занятое немцами побережье пролива. Вывод был однозначным: вторжение возможно, хотя потери союзников составили 4360 человек, из которых более 1100 были убиты.

Высокие потери под Дьеппом, однако, научили союзников многому. С этого момента началась длившаяся почти два года операция по введению противнике в заблуждение, названная впоследствии «операцией «Фортитюд». Меры эти привели к тому, что даже с началом высадки войск союзников в Нормандии, немецкое верховное командование считало, что основной удар будет нанесен в другом месте.

Чтобы отбить у союзников раз и навсегда охоту к новым попыткам высадки на побережье Франции, Гитлер в сентябре 1942 года отдал распоряжение о строительстве линии укреплений от Нордкапа до испанской границы, которая должна была насчитывать 15000 бункеров и обороняться 300000 войск.

Однако уже вскоре стало ясно, что установленный Гитлером срок окончания строительства 1 мая 1943 года был нереален. Поэтому было решено в первую очередь прикрыть наиболее опасные участки французского побережья. По мнению Гитлера, это был прежде всего участок пролива Па-де-Кале.

На строительство оборонительных сооружений было согнано более полумиллиона человек со всей Европы, которые работали днем и ночью. Было изготовлено несколько миллионов тонн бетона. Перекрытия и орудия с линии Мажино, а также артиллерийские установки с французских военных кораблей нашли свое применение в создаваемом Атлантическом вале.

Через несколько месяцев сказалась нехватка цемента — ведь строительство велось на линии в несколько тысяч километров. Тем не менее Геббельс начал кампанию по пропаганде Атлантического вала. Иностранные журналисты и военные атташе буквально оказывались ослепленными мощными батареями на мысе Грис Нец, где «совершенно случайно» в это же время проводятся эффективно проходящие учения танковых подразделений. Эти же батареи представляются фото - и кинокорреспондентам, толпами, снимающими эти кулисы для своих репортажей в иллюстрированных журналах и кинообозрениях об Атлантическом вале. Оборонительную мощь необходимо было показать не только противнику, но и собственному народу. На самом же деле вал этот был готов лишь местами и то главным образом на участке от Гавра до голландской границы. Сам Гитлер ни разу не побывал в этих местах, чтобы убедиться в действительном положении дел.

Поскольку строительство укреплений не только в районе Па-де-Кале, но и в других местах было невозможным без привлечения французских, бельгийских и голландских фирм, в Лондоне даже лучше чем в Берлине знали о недостатках сооружаемых объектов.

Тогда как немцы уделяли основное внимание возведению гигантских оборонительных сооружений на побережье Па-де-Кале, союзники уже на конференции в Квебеке в августе 1943 года приняли решение об осуществлении высадки своих войск в 200 километрах южнее, в Нормандии.

Решение это было принято, исходя из материалов почти двухгодичной разведки и исследований. Дело в том, что именно Нормандия соответствовала не только тактическим, но и стратегическим предпосылкам вторжения. Она, прежде всего, находилась на удалении от крупнейших сосредоточений немецких войск и аэродромов люфтваффе — немецкой авиации. Кроме того, прибрежная полоса здесь была укреплена слабо. К тому же широкая равнина способствовала высадке десантов с транспортных самолетов и планеров.

Более того, побережье Па-де-Кале в наименьшей степени подходило для высадки войск, так как существующие там течения сильно затруднили бы действия десантных средств. Немецкое же верховное командование, исходя из того соображения, что оттуда пролегал кратчайший путь в Рурскую область, продолжало возводить там свои основные оборонительные сооружения, чтобы перекрыть этот путь для союзнических войск. Принятое решение о месте высадки союзники держали в строжайшей тайне, принимая в то же время все меры, чтобы подкрепить мнение немцев о нанесении своего удара именно в ожидаемом ими районе. Вместе с тем было ясно, что успех вторжения будет в большой степени зависеть от превосходства в воздухе и на море, а также от того, насколько удастся в первые недели высадки удержать крупные немецкие силы от появления в Нормандии.

Британское адмиралтейство в мае 1942 года обратилось к населению с призывом переслать ему имеющиеся фотоснимки и видовые открытки французского побережья.

Уже через несколько дней в кабинетах адмиралтейства находилось более 9 миллионов различных фотографий и видовых открыток. Из них было отобрано порядка полумиллиона, которые были переданы в специальную картотеку. При этом были получены такие подробности и детали, которых нет ни на одной карте.

При взгляде на видовую открытку из Люк-сюр-Мера один из офицеров штаба фельдмаршала Монтгомери, неоднократно проводивший до войны отпуск в Нормандии, вспомнил о наличии в этом районе широких глинистых полос, которые могли бы стать ловушкой для немецких танков. Само же побережье для высадки английских танков никаких препятствий не представляло.

Чтобы исключить заранее неожиданности подобного рода и получить подробную и точную информацию о геологических особенностях прибрежных скал, углах склона побережья, степени выдержки нагрузок прибрежными песками и тому подобном о каждом из участков побережья Нормандии — что играло решающую роль при использовании тяжелой техники — английские геологи перелопатили десятки тысяч французских специальных изданий, начиная с восемнадцатого века.

Кроме того, участок за участком производилась аэрофотосъемка побережья с высот в 10000 метров и бреющего полета с последующим сопоставлением снимков.

Когда же геологи представили результаты своей кропотливой работы, оказалось, что этих данных недостаточно для надежного планирования операции.

Многим стало казаться, что все будет зависеть от того, удастся ли получить исходные данные о характере побережья. Тогда, поскольку другие учреждения были не в состоянии этого сделать, капитан третьего ранга Найджел Уилмот, создавший специальное подразделение по разведке побережья, получил распоряжение представить командованию пробы грунта с различных участков нормандского побережья, держа, естественно, свою работу в строжайшей тайне.

Одев водонепроницаемые костюмы и вооружившись специальным оборудованием, его люди приступили к изучению участков побережья в районе предполагаемой высадки войск.

Однако сначала осенью 1945 года были проведены учения в слептонских песках Девоншира, где английское побережье сходно по своей структуре с нормандским.

Кроме того, подразделение Уилмота было использовано и в ходе подготовки к высадке войск в Северной Африке и на Сицилию.

В начале января 1944 года подразделению Уилмота была придана подводная лодка-малютка, так называемого типа «X», которые были несколько месяцев назад использованы для нападения на немецкий линейный корабль «Тирпиц». Эти лодки имели длину около 17 метров и в поперечном сечении — 1,65 метра. Внутри их можно было только сидеть. Два различных перископа и три небольших глазка обеспечивали возможность наблюдения за окружающим миром. Надводная их скорость составляла 6–7 узлов, а подводная — около 4 узлов в час.

С помощью этой лодки в период с 17 по 21 января 1944 года была проведена длительная операция по обследованию нормандского побережья.

Вот как вспоминает капитан третьего ранга Уилмот о событиях того времени:

«Побережья Нормандии мы достигли в подводном положении, идя на буксире вспомогательного судна «Дартема». В этом месте ширина пролива составляла более сотни миль и водная гладь просматривалась вражескими радарами. Подойдя к берегу, мы, оставшись одни, всплыли и прошли над минными заграждениями, имея неглубокую осадку и, стало быть, их не задевая.

То ли нам повезло, то ли благодаря тому, что я был в недавнем прошлом штурманом, но мы оказались в нужном месте и почти точно по времени. Начинался рассвет 18 января 1944 года. Осторожно и не торопясь, мы направлялись в те места, где видели оборонительные укрепления. Естественно, все шло с большим напряжением и волнением. Все дома на побережье были пусты и заперты, но тут и там виднелись люди, ведущие строительные работы. В течение всех трех дней операции мы находились в основном в 3–4 милях западнее Мелн-Сен-Лорена, внимательно наблюдая за происходившим.

Наш распорядок дня выглядел следующим образом, во всяком случае, мы старались его придерживаться. С рассвета и до 11 часов дня, мы, уйдя на грунт, спали в течение 4 часов. Затем завтракали и всплывали под перископ. К берегу мы подходили на 300–400 метров внимательно осматривали укрепления, делая зарисовки и уточняя координаты. И так до наступления темноты. Затем мы ложились на грунт, кушали и готовили водолазное снаряжение и необходимое оборудование, снова подходили к берегу и всплывали, чтобы выпустить водолазов для взятия проб грунта и определения возможности высадки тяжелой техники. Наши водолазы были храбрыми ребятами. Обычно уже в 7 часов вечера они спускались в воду и плыли несколько сот метров к берегу (мы подходили к нему на возможно кратчайшее расстояние). Я все время находился в рубке. Как только наши водолазы отплывали, лодка отходила от берега, и мы занимались гидрографическими исследованиями, определяя, в частности, наличие течений, их направление и скорость. Часа через три, то есть около 10 часов вечера мы забирали водолазов. При этом мы использовали различные разработанные нами же технические приемы, прошедшие проверку в предыдущих операциях. Когда все люди были на борту, мы отплывали мили на четыре в море, чтобы подзарядить свои аккумуляторы. К сожалению, это было сопряжено с большим шумом, который нельзя было себе позволить вблизи берега. Время это мы использовали вместе с тем для проверки оружия и водолазного снаряжения, которое следовало разобрать, прочистить и просушить из-за большой солености воды. Снаряжение водолазов было довольно обширным. В него входили: пистолет, боевой нож, инклинатор, эхолот, бурильное приспособление для взятия проб грунта, пояс для размещения этих проб и мешок для них, неприкосновенный запас продуктов и фляжка с бренди, доска и карандаши для производства записей под водой, подводный компас. Дела наши в общем-то шли успешно, но несколько раз пришлось все же объявлять тревогу. В одном случае наши водолазы наткнулись на немецкий пост с карманными фонарями. Заметили ли часовые водолазов или нет или им просто показалось, что они что-то видели, во всяком случае, ребята быстро ушли под воду, выйдя на берег через некоторое время и в другом месте. В другом случае водолазы лежа брали пробы грунта, а проходивший по берегу немецкий патруль споткнулся на их оборудование. Один из патрулей упал, ушиб ногу, встал с помощью товарища, отряхнул брюки и пошел дальше, даже не посмотрев, обо что споткнулся. Видимо, подумал, что это был камень.

Со своим заданием мы справились и вернулись назад с большим объемом информации о местоположении минных полей, что показалось нам важным, характере оборонительных сооружений и главное — о характере грунта и несущей способности песчаного берега. Командование было довольно нашей работой. Однако, поскольку оставалось совсем немного времени до начала высадки союзных войск, было решено более подводные лодки-малютки не использовать, чтобы не привлечь внимание немцев к истинному району вторжения.»

Уже в 1942 году все порты между Бордо и Антверпеном были превращены в крепости. По личному указанию Гитлера крепости эти должны были удерживаться до последнего человека и последнего патрона. Каждый комендант этих крепостей должен был дать письменное заверение, что в случае гибели гарнизона взорвет все портовые сооружения. Гитлером было как-то сказано:

«Пока мы удерживаем порты, мы удержим Европу.»

А ведь и действительно, не имея в своем распоряжении портов, союзникам нечего было серьезно думать о вторжении. Без подвоза всего необходимого их солдаты будут через несколько дней опять сброшены в море. Однако начальник штаба объединенных операций лорд Маунтбаттен, проводивший подготовку к высадке войск, нашел решение этой проблемы, заявив:

«Если в нашем распоряжении не будет ни одного порта, то мы должны соорудить его сами.»

На конференции по принятию решения о вторжении его заявление было воспринято как неудачная шутка. Тогда никто не мог предположить, что буквально годом позже 20000 рабочих превратят эту шутку в действительность с помощью почти миллиона тонн стали и бетона. Искусственный порт, от наличия которого в последующем во многом зависел успех операции «Оверлорд» (Повелитель) был одним из секретов ее подготовки. Помещение, в котором находился макет этого порта, разрешалось посещать лишь очень небольшому числу высших офицеров.

Искусственный порт получил название «Малбери». Он должен был иметь пропускную способность большую чем порт Дувр, строившийся в довоенное время в течение почти семи лет. Только на изучение морского дна ушло тогда много месяцев.

Место, подобранное для сооружения порта, было сильно заминировано, имело различные возведенные противником препятствия и к тому же находилось в пределах досягаемости огня береговых батарей немцев — в районе французского морского курорта Арроманш.

Все его составные части будут перебрасываться через пролив на глазах неприятеля и собран он должен быть в течение 14 дней. Произведя необходимые расчеты, командование пришло к выводу о необходимости сооружения двух таких портов — один для английских и другой — для американских войск. Их причальные линии должны были иметь общую длину 12 километров. На громадных кессонах предполагалось соорудить помещения для личного состава и позиции зенитной артиллерии. В дно моря должны быть вбиты мощные стальные опоры для соединения всех портовых элементов воедино.

От немецкой авиации и разведки, естественно, не укрылись какие-то странные сооружения, похожие на лежавшие на боку пятиэтажные универмаги, появившиеся в устье Темзы и на ряде верфей в Восточной Англии.

Английские портовые рабочие считали их за плавучие зернохранилища, которые союзники готовили для обеспечения продовольствием населения континента. Немецкий же генеральный штаб принимал их за волноломы, которые союзники могли использовать при овладении каким-либо портом. Это соображение усилило уверенность немцев, что союзники прежде всего нанесут удар по одному из портов на побережье Па-де-Кале.

Новинкой явилось и создание плавучего мола из стальных сочленений, который мог буксироваться судном и должен был дополнить сооружаемый порт «Малбери». Мол этот получил название «свисс ролль» (швейцарская побудка).

Моряки в это же время разработали плавучий аэродром «Лило», который должен был подтвердить гипотезу немцев о подготовке союзниками вторжения где угодно, но не в Нормандии.

В августе 1943 года одно из английских предприятий получило заказ на изготовление устройства, которое позволило бы пробивать брешь в железобетонных сооружениях противника, сквозь которую мог бы пройти танк. Устройство это должно было иметь два огромных колеса диаметром в три метра при ширине обода в 30 сантиметров Ось барабанного типа предназначалась для размещения взрывных камер. Для увеличения пробивной силы по окружности колес должны были крепиться специальные ракеты.

Аппарат получил таинственное название «Пенджендрем» (важная персона — «шишка»). Изготовление его осуществлялось в специально построенном цеху вышеупомянутого завода, в который кроме рабочих имели допуск всего 7 человек. Даже изобретателю вход туда был запрещен. Через месяц был изготовлен опытный экземпляр и вывезен на полигон ночью под присмотром полиции.

Испытания аппарата на восточном берегу проходили на удивление без всякой секретности. Десятки прохожих могли наблюдать за тем, как это неуклюжее устройство, изрыгая огонь, передвигалось по побережью, затем потеряло равновесие и перевернулось. Любопытствующим было разъяснено, что этот монстр в состоянии прорываться сквозь Атлантический вал.

Примерно в то же время, когда генерал Дуайт Эйзенхауэр был назначен главнокомандующим союзными экспедиционными войсками, Гитлер направил своего генерал - фельдмаршала Эрвина Роммеля во Францию, приказав ему обеспечить оборону ее западного побережья. Свою деятельность там он начал с проведения основательной инспекции наиболее опасных зон. Затем поддержал геббельсовскую пропаганду о невозможности преодоления Атлантического вала противником, блефуя в целом ряде случаев.

Во многих местах были установлены «минные поля», которые, хотя и были обнесены проволочным заграждением, кроме предупредительных табличек ничего не имели. Поскольку местные органы власти обязательно оповещались о размерах занятых для этих целей участков, дезинформация эта срабатывала. Кроме того агентам союзников в Испании и Швейцарии «случайно» в руки попадали карты установленных на французском побережье минных полей и выстроенных укреплений.

Таким же образом осуществлялось увеличение контингента немецких войск, дислоцировавшихся во Франции. Для этого французские власти получали уведомление о необходимости выделения жилищ и помещений для «прибывающих подразделений и частей», железнодорожникам вручались наряды на железнодорожные составы. Прибывающие затем квартирмейстеры принимали выделенные помещения, вывешивали необходимые таблички, изображая их занятие. Через некоторое время в этих районах проводились войсковые учения. Действовавшие поблизости отряды Сопротивления довершали дело, и Лондон оповещался о прибытии новой дивизии. Подобные обманные мероприятия принимали столь широкий размах, что немецкое командование в Париже было вынуждено вести специальные списки реальных и призрачных дивизий, чтобы не было недоразумений. По запросам из Лондона, время от времени попадавшим в руки немцев, адресованным группам французского Сопротивления, немецкий штаб знал, какая именно дезинформация «проглочена» англичанами.

Британское управление спецопераций поддерживало связь со своими агентами, действовавшими во Франции с помощью зашифрованных сообщений, передававшихся радиокорпорацией Би-Би-Си в конце своих передач. Естественно, англичане знали, что часть этих сообщений была известна немцам. Поэтому они сознательно использовали этот канал для внесения неразберихи противнику. Начиная с мая 1944 года, немецкие части находились почти постоянно в состоянии той или иной степени боеготовности. И происходило это каждый раз на другом участке побережья.

Поскольку не только закодированные сигналы, передававшиеся Би-Би-Си, но и приливно-отливные фазы моря, состояние погоды и лунное освещение вынуждали немецкие части объявлять повышенное состояние боеготовности, очень скоро такие мероприятия превратились в рутинные, притупляя ощущение настоящей опасности.

Вместе с тем, группам и отрядам движения Сопротивления было дано распоряжение об усилении активности, особенно в районе Па-де-Кале. Почти каждую ночь производился сброс оружия, боеприпасов и продовольствия, заметно усилился радиообмен, что, конечно, не ускользнуло от внимания немцев. К тому же сбрасывались радиостанции, работавшие на волнах радиосети 15 немецкой армии, дислоцирующейся в районе пролива Па-де-Кале. Да и «радиоигры», то есть связь между агентурными рациями, находившимися в руках немцев, и Лондоном подтверждали во все большей степени готовность союзников к высадке в районе Па-де-Кале.

Особое внимание уделялось подготовке воздушно-десантных частей, которая проводилась вначале в темных очках, а потом и ночью. Летчики планеров готовились к посадке на любом клочке земли, будь то даже дорожка или проход между препятствиями. Для десантников и парашютистов проводился показ кинофильмов о характере местности, на которой им предстояло действовать.

Однако, поскольку населенные пункты и речки на демонстрировавшихся картах имели польские и русские наименования, люди не знали, в каком районе точно находились их цели — вплоть до самого последнего момента — хотя и имели полное представление, что за цели это были. Настоящие штабные карты, которые держались в полном секрете, имели наименование «Бигет» (фанатик). Такое же наименование носила небольшая группа высших офицеров и ученых, посвященных в секреты высадки войск.

В феврале 1944 года союзники установили, что общая картина французского побережья стала меняться. Поэтому изо дня в день производилась аэрофотосъемка с низких высот, не прошедшая без внимания немцев, производивших оборонительные работы.

На следующем этапе съемки производились с расстояния 5–8 километров от берега с высоты десантных судов, которые будут к нему подходить, при этом самолеты чуть ли не касались волн.

Затем аэрофотосъемка велась с расстояния примерно полутора километров, а потом и у береговой кромки — под углом видимости солдат, которые будут непосредственно десантироваться на берег. Вся эта работа проводилась, несмотря на сильный зенитный огонь противника.

В завершение фотографирование было произведено с высоты 1000 метров для определения положения береговой полосы в нужную по времени приливно-отливную фазу. Каждая даже самая малейшая деталь была перенесена на громадную рельефную карту.

После всего этого, с учетом исследований Уилмота, на одном из участков побережья Англии было подобрано местечко, абсолютно схожее с нормандским берегом. На нем были воспроизведены все препятствия, различные объекты, минные поля и проволочные заграждения, сооруженные немцами на данном участке. Таким образом войска получили возможность провести необходимые учения по высадке на побережье и прежде всего ознакомиться на практике с новыми видами десантных танков, специально разработанных к тому времени. Из-за своего вида и технических характеристик они получили название «потешные». Самым популярным был танк, прозванный «цепом», снабженный свободно висящими гусеницами, которые с силой били впереди него по земле, вызывая взрывы мин. Вслед за ним продвигаться вперед было уже безопасно. На этом полигоне были даже сооружены подобия препятствий, в строительстве которых немцы использовали детали бывших бельгийских пограничных укреплений, так называемых «бельгийских ворот», получивших у союзников наименование «элемента Ц». Такие «ворота», весившие три тонны, могли выдержать удар любого танка и заставить его остановиться. В задачу саперов поэтому входило изыскание эффективных средств их преодоления.

В ночь на 18 мая 1944 года в руки немцев в районе Кале попали английские офицеры Георг Лейн и Рой Вулдридж. Они имели задание установить местоположение минных полей немцев на побережье у Кайе-сюр-Мера. То, что они не были расстреляны, а доставлены в штаб-квартиру Роммеля, произошло из-за того, что в том районе случайно находился с инспекционными целями начальник штаба Роммеля генерал Шпейдель. Вместо того, чтобы передать их службе безопасности для «специального расследования» он поместил их в отдельных камерах в замке Ла-Рош-Гийо. Оба они были единственными, кто остался в живых, будучи захваченным в плен при разведке побережья.

Из воспоминаний полковника Георга Лейна:

«18 мая 1944 года я находился в надувной лодке вместе с другом Роем Вулдриджем. Мы дрейфовали примерно в полумиле от берега в районе Кайе-сюр-Мера. Было еще темно. Отойдя на веслах от берега, мы сидели в лодке, ожидая рассвета. Вдруг мы услышали шум, а затем и увидели моторный бот, шедший к нам со стороны берега. Когда мотобот приблизился к нам, я сказал напарнику:

— Может быть, нам удастся овладеть суденышком и на нем возвратиться домой.

Приблизившись, бот стал делать вокруг нас круги. Затем на нас были направлены «Шмайсеры» (армейские немецкие пистолеты-пулеметы). Не видя никакого другого выхода из положения, мы подняли руки вверх.

Немцы взяли нас на борт и тщательно обыскали. Я обратил внимание, что при входе в порт, немцы вели себя очень осторожно. Когда я поинтересовался таким их поведением, они сказали, что это — из-за мин. Повернув голову в сторону Вулдриджа, я увидел, что он смеется. Непроизвольно я тоже рассмеялся, почувствовав некоторое облегчение, что мы оба остались живы и здоровы после ночного плавания на минах.

В Кайе-сюр-Мер мы были неоднократно допрошены. Я теперь уж и не помню, что это были за люди. В заключение нам завязали глаза и, отведя руки за спину, надели наручники. Затем нас повезли в другое место, а вот куда, сказать не могу. Этого я и тогда не знал. Предполагаю, что это был Туркойн, где нас ввели в какое-то здание и сняли повязки. Потом нас разделили и поместили в отдельные камеры.

На следующий день нас повезли дальше, и опять не могу сказать куда. Там мы снова были допрошены различными людьми — естественно, каждый из нас допрашивался отдельно. С тех пор я Роя почти уже не видел. Потом ко мне в камеру пришли два офицера. С завязанными глазами меня вывели и швырнули в автомашину.

Я сидел на переднем сидении рядом с водителем и к своему большому удивлению вдруг понял, что могу кое-что видеть, откинувшись назад, в промежуток между носом и повязкой. Таким образом мне удалось прочитать названия дорожных указателей. Мы ехали долгое время — во всяком случае, так мне показалось — и я старался, чтобы немцы не заметили, что я все же кое-что вижу. И тут чуть было сам не выдал себя. Увидев собаку, перебегавшую дорогу, хотел предупредить водителя, чтобы он ехал осторожнее, но вовремя спохватился, и промолчал. Вскоре мы приехали, так как автомашина остановилась.

Как раз перед остановкой я успел прочитать на дорожном указателе: «Ла-Рош-Гийо» и постарался запомнить это название — сейчас не смогу, пожалуй, даже сказать для чего.

Мы вышли из автомашины, с меня сняли наручники и повязку. Осмотревшись, увидел необычный замок как бы прислоненный к скале. Присмотревшись, заметил, что его дымовые трубы образуют единую линию с деревьями, росшими на скалах. Повернувшись к Рою Вулдриджу, сказал:

— Боже мой, что за удивительное место, посмотри-ка!

Это, по всей видимости, охране не понравилось, и мы тут же были введены внутрь здания. Нас снова разъединили и развели по камерам. В здании и вне его стояла полневшая тишина и я решил немного осмотреться. Подойдя к двери, приоткрыл ее немного и вдруг сквозь образовавшуюся щель увидел громадную собаку, злобно оскалившую свои клыки и угрожающе зарычавшую (таких собак я в своей жизни больше никогда не видел). Часовой со всей силы потянул ее за поводок, а я поспешно прикрыл дверь.

Внезапно дверь моей камеры через некоторое время отворилась и ко мне вошел чрезвычайно элегантный офицер. Один из постовых тут же принес мне чай с бутербродами. Я был ужасно голоден, ибо в течение нескольких дней почти ничего не ел. Переждав несколько минут, офицер сказал:

— Я хочу сообщить вам нечто очень важное. Вы встретитесь с весьма значительной личностью — но прежде должны дать мне слово джентльмена и офицера, что будете вести себя соответственно.

Я сделал вид оскорбленного человека и резко произнес:

— Я никогда не веду себя не по-джентльменски.

Он улыбнулся и между нами установилась дружеская атмосфера. Затем он вывел меня из комнаты (собака опять зарычала) и мы прошли в соседнее помещение. Там сидел очень импозантный офицер более высокого ранга, чем мой сопровождающий. Насколько мне помнится, в его униформе преобладали синий и золотой цвета. Он встал, дружески поприветствовал меня и произнес:

— А в Англии сейчас должно быть очень хорошо.

В ответ я спросил:

— А вы знаете Англию?

— Да и неплохо, — воскликнул он. — Между прочим, моя жена англичанка.

Я выразил ему свои комплименты по поводу его хорошего английского языка. Улыбнувшись, он сказал:

— Сейчас вы должны встретиться с весьма значительной личностью. Полагаю, что вы себя не посрамите.

На это я ответил:

— Конечно же, я всегда веду себя по-джентльменски, как же иначе?

Он засмеялся, мы обменялись еще парой фраз, затем произошло нечто забавное. Посмотрев на мои руки, которые стали за последние дни весьма грязными, он заметил:

— Думаю, вы с удовольствием привели бы в порядок свои ногти, прежде чем мы пойдем дальше.

— Весьма охотно, — ответил я. — Но с кем я потом должен встретиться?

Взглянув на меня, он произнес с оттенком гордости:

— Вы встретитесь и его превосходительством генерал-фельдмаршалом Роммелем.

Я даже обрадовался, так как это была легендарная личность, вызывавшая тайное восхищение в английской армии.

Мы встали и он подвел меня к двери, через которую мы вошли в прекрасно обставленную большую комнату. Войдя, я сразу же узнал генерал-фельдмаршала, сидевшего за столом в дальнем углу помещения. Мне вспомнилось услышанное от кого-то, что некоторые высокопоставленные особы любят, чтобы входившие проходили к ним через всю комнату, дабы усилить их неуверенность в себе. Но произошло совершенно обратное. Генерал-фельдмаршал встал из-за стола и пошел навстречу мне. Затем мы уселись за столик, стоявший у окон, за которым находились какие-то люди (их имен я уже не помню). Среди них был и переводчик — если не ошибаюсь, капитан Ланг. Естественно, я сделал общий поклон, и генерал-фельдмаршал произнес:

— Садитесь, пожалуйста.

Когда все




<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
БАЛАНСОВ СТРАН-УЧАСТНИЦ | Балалардың құрсақ қуысы ауруларының хирургиясы» электив циклы

Дата добавления: 2015-03-11; просмотров: 458. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Виды сухожильных швов После выделения культи сухожилия и эвакуации гематомы приступают к восстановлению целостности сухожилия...

КОНСТРУКЦИЯ КОЛЕСНОЙ ПАРЫ ВАГОНА Тип колёсной пары определяется типом оси и диаметром колес. Согласно ГОСТ 4835-2006* устанавливаются типы колесных пар для грузовых вагонов с осями РУ1Ш и РВ2Ш и колесами диаметром по кругу катания 957 мм. Номинальный диаметр колеса – 950 мм...

Философские школы эпохи эллинизма (неоплатонизм, эпикуреизм, стоицизм, скептицизм). Эпоха эллинизма со времени походов Александра Македонского, в результате которых была образована гигантская империя от Индии на востоке до Греции и Македонии на западе...

Признаки классификации безопасности Можно выделить следующие признаки классификации безопасности. 1. По признаку масштабности принято различать следующие относительно самостоятельные геополитические уровни и виды безопасности. 1.1. Международная безопасность (глобальная и...

Прием и регистрация больных Пути госпитализации больных в стационар могут быть различны. В цен­тральное приемное отделение больные могут быть доставлены: 1) машиной скорой медицинской помощи в случае возникновения остро­го или обострения хронического заболевания...

ПУНКЦИЯ И КАТЕТЕРИЗАЦИЯ ПОДКЛЮЧИЧНОЙ ВЕНЫ   Пункцию и катетеризацию подключичной вены обычно производит хирург или анестезиолог, иногда — специально обученный терапевт...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.015 сек.) русская версия | украинская версия