Жертвенность искусства

Афоризм «искусство требует жертв» настолько самоочеви­ден, что, кажется, никогда не оспаривался. В искусстве жертва иг­рает такую же роль, как в мистике, подтверждая, что в культуре вцелом жертва — есть двигатель жизни. В отличие от мистичес­ких обрядов в искусстве жертвой является сам творец. Идея жерт­вы близка художникам, и сами они очень часто становились жерт­вами власти, толпы, своего искусства. Причина конфликта в том, что творец, уходя в сферу культуры от мирских практических взаимоот­ношений, всегда оказывается в одиночестве. И, как правило, он хоро­шо себе представляет, на что идет, и таким образом его жертва доб­ровольна. Тот огонь, который он чувствует в своей груди, и призва­ние, которое в себе ощущает, не дают ему права свернуть с пути.

«Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон, в за­боты суетного света он малодушно погружен». Здесь слово «жерт­ва» можно понимать буквально, и сам Пушкин тому пример. Дея­тель культуры в столкновении с жизнью выполняет роль жертвы, но это не значит, что он проигрывает. Благодаря телесной жертве он побеждает как творец, культура же тем семым одерживает по­беду. Наступает момент, когда Аполлон требует поэта к священ­ной жертве, и поэт сознательно кладет свое сердце на алтарь куль­туры. В основе искусства лежит жертвенная любовь к миру.

Творец живет в двух мирах — мире духовной культуры и мире материальной жизни, и имеет две природы — творческую и потребительскую, противоречие между которыми разрешает жер­твенная смерть. Искусство «понимает» значение жертвы. «Мать, мать! На крови твоего сына созидается храм будущего — раскрой же мне сердце твоей чудесной властью и благослови на смерть, — восклицает герой Л.Н. Андреева. Строки: «Жить для себя возмож­но только в мире, но умереть возможно для других» принадлежат Н.А. Некрасову, воспевшему жертвенность.

Так мы приходим к глубинному пониманию: художник жер­твует, чтобы жило искусство. Стихи и романы — содержание ис­кусства, жертва — ее энергия. Это та «энергия сожжения», из ко­торой созидается пламя духа «Поэтому Достоевский хвалил свою каторгу, а Толстой просил Леонтьева поскорее написать на него донос.

И в XX в., когда из всех искусств важнейшим стало кино, гениальный режиссер А.Тарковский назвал свой лучший фильм «Жертвоприношение». С обывательской точки зрения поступок героя, сжегшего собственный дом, — сумасшествие. С точки зре­ния изначальной жертвенности искусства — это жертва в чистом виде, возвращение к той жертве, с которой началось искусство.