Студопедия — игра в социальные проблемы»
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

игра в социальные проблемы»






Одним из наиболее эффективных и часто используемых приемов

предвыборной борьбы, своего рода PR-технологией является

конструирование той или иной социальной проблемы, “выгодной” для

данного кандидата, и убеждение избирателей в том, что именно он/она

способен/способна эту проблему “решить” или содействовать

существенному продвижению в ее решении. «Никогда

заинтересованность политика в создании общественно значимых

вопросов не является столь высокой, как в период выборов. Политик,

который хочет быть избранным, должен создавать такие вопросы, в

отношении которых он, а не его противник, занимает стратегически

выгодную позицию».

Очевидным примером таких действий является избирательная

кампания Владимира Путина в 1999–2000 гг., проходившая на фоне

“контртеррористической” операции в Чеченской Республике. В своем

«Открытом письме к российским избирателям» Владимир Путин

декларирует следующее: «Пора, наконец, вступать в прямой контакт с

проблемами. И в первую очередь – с самыми опасными из них... Яркий

пример такого застарелого зла – преступность. Много лет праздно

рассуждая о борьбе с преступностью, мы лишь загоняли это зло в глубь

России. Бандитизм креп, проникал в города и села, укореняясь повсюду.

Дошло до того, что целая республика, субъект Федерации – Чечня была

оккупирована криминальным миром и превращена в его крепость. Но

стоило нам вступить в прямую схватку с бандитами, разгромить их – и

сделан реальный шаг к верховенству права, к диктатуре равного для

всех закона. Теперь, где бы ни притаился террорист и преступник – в

Новгороде, Санкт-Петербурге или Казани, любом российском городе –

он больше не может надеяться на помощь и убежище в Чечне. По

бандитскому миру нанесен страшный удар. Это – первый шаг, за ним

последуют другие. Но ведь этого нельзя было сделать, сидя в Москве и

сочиняя очередные “программы борьбы с преступностью”. Надо было

принять вызов на поле противника и именно там его разгромить. Думаю,

я объяснил, каким именно образом можно и нужно решать другие

тяжелые проблемы (курсив мой – И.Я.). Жизнь сама подсказывает:

только открыто приняв вызов – можно победить».

В ходе следующей избирательной кампании 2004 г. ситуация в

Чеченской Республике, напротив, старательно

депроблематизировалась, а любые сообщения о боевых столкновениях,

жертвах среди российских военнослужащих, а тем более среди мирных

жителей попросту блокировались и не попадали в “повестку дня”

телевизионных выпусков новостей.

Наталья Смирнова указывает на использование региональными

политиками в аналогичных целях темы наркотиков: «С точки зрения

политики и представителей органов власти, а также кандидатов,

претендующих на властные позиции, молодежная наркомания – это

ресурс управления, спекулируя на привлечении внимания к которому

можно в современных условиях накопить приличный политический

капитал. Особо ярко антинаркотические устремления и желание «спасти

молодежь от чумы XX века» проявляются в период предвыборной гонки.

Так, в ульяновской и самарской прессе борьба с «наркотической

эпидемией, пожирающих молодых» стала непременным атрибутом

политической рекламы кандидатов на различные посты».

Что касается использования социальных проблем с целью

привлечения ресурсов, то важным понятием в данном контексте

является понятие «приватизация социальных проблем», предложенное

Говардом Беккером. Социальные проблемы, с его точки зрения, могут

“приватизироваться” какими-либо организациями и использоваться в

качестве источника материальных и символических ресурсов.

Некоторые социальные проблемы в случае успешного их

конструирования достигают стадии институционализации, когда

беспокойство общественности по поводу того или иного социального

условия воплощается в виде института или организации.

Ответственность за решение проблемы может взять на себя уже

существующая организация или может быть создана новая. Одна из

интересных черт этой стадии в развитии социальной проблемы

заключается в том, что персонал такой организации склонен

выстраивать свою жизнь и карьеру на основе ее продолжающегося

существования. Он становится крепко связанным со “своей” проблемой,

и все, что угрожает ее существованию или значению, в свою очередь

является угрозой для него. В результате сотрудники таких организаций

оказываются перед двойственной задачей в стремлении оправдать свое

существование. С одной стороны, они должны демонстрировать, что

“их” проблема по-прежнему существует и является очень серьезной

(особенно если организации необходимо финансирование). С другой,

они должны показывать, что их усилия эффективны и имеют смысл, и

проблема, которой они занимаются, приближается к своему решению.

В России проблема преступности приватизирована в этом смысле, то

есть используется в качестве источника ресурсов Министерством

внутренних дел, проблема наркотиков – Федеральной службой по

контролю за оборотом наркотиков, проблема терроризма – Федеральной

службой безопасности.

В качестве иллюстрации одновременного решения такого рода

двойственной задачи можно привести текст новости об успехах ФСБ:

(Первый канал, программа «Время», 12 марта 2008 г.) Российские

спецслужбы предотвратили серию терактов в день голосования

2 марта. Об этом сегодня сообщил на заседании штаба Национального

антитеррористического комитета его глава, директор ФСБ Николай

Патрушев. По его словам, во всех случаях правоохранительные органы

заранее знали о готовящихся диверсиях. Как отметил Патрушев,

деятельность антитеррористического комитета позволила в последние

годы значительно снизить количество терактов в России. Николай

Патрушев, директор ФСБ: «На общем фоне возрастания

террористической опасности в мире нам удалось снизить уровень этой

угрозы в нашей стране. Количество терактов ежегодно снижалось более

чем в два раза. Данная тенденция отмечается и в текущем году.

Благодаря получению упреждающей информации, предотвращены

диверсионно-террористические акты, которые планировали осуществить

бандиты, в том числе и во время подготовки и проведения выборов

Президента России».

В российской властвующей элите, на мой взгляд, доминирует

именно инструментальное отношение к социальным проблемам, и это

объясняет, в частности, почему российские власти до сих пор не

уделяют значительного внимания домашнему насилию,

распространению ВИЧ в России, алкоголизации населения и множеству

других явлений. Как отмечает Реми Ленуар, «возведение той или иной

ситуации в ранг “социальной проблемы” интересует государственную

власть либо в силу того, что с таким определением связаны “решения”,

которые государство может осуществить через принятие

соответствующих мер, либо потому, что считается возможным ее

постичь и измерить с достаточной долей точности, создавая таким

образом впечатление возможности удержания ее под контролем, что не

может не усилить представление о государстве как о всезнающем, а,

. ВИЧ/СПИД, домашнее насилие,

алкоголизация населения и многие другие ситуации не выигрышны с

точки зрения государственной власти ни в том, ни в другом отношении.

В то же время конструирование ряда социальных проблем

“блокируется” властной элитой, контролирующей исполнительную,

законодательную и судебную сферы, а также основные каналы

массовой коммуникации. «Элиты могут активно противодействовать тем

или иным определениям проблем, предавая некоторые вопросы

“политически обеспечиваемому забвению”». Стоит отметить, что

блокирование конструирования социальных проблем было в

социалистических обществах одной из основных функций служб

государственной безопасности.

Однако, как указывает Муррей Эделман, такого рода блокирование

конструирования социальных проблем обычно не обладает

значительной жизнеспособностью. Более тонкими и, в конечном

счете, более эффективными представляются следующие стратегии

дедраматизации социальных проблем, описанные Стивеном

Хилгартнером и Чарльзом Боском:

– отрицание существования предполагаемой ситуации, которая

считается проблемой;

– утверждения, что другие вопросы являются более неотложными;

– утверждения, что наносимый вред имеет другие причины, не те, о

которых говорит конкурирующая группа;

– выставление противоположного лагеря несведущим, и

нерациональным;

– утверждения, что данная ситуация естественна, приемлема или

неизбежна;

– утверждения, что решения неизвестны, неосуществимы, неприемлемы

или их вообще не существует.

Питер Ибарра и Джон Китсьюз идут дальше в этом направлении и

подробно описывают “контрриторические стратегии”, то есть

дискурсивные стратегии противодействия характеристикам той или иной

ситуации (“условия-категории”), предлагаемым теми, кто конструирует

социальную проблему. «Контрриторика, – отмечают они, – блокирует

либо выделяемые характеристики условия-категории, либо призыв к

действию, либо и то, и другое».

Ибарра и Китсьюз указывают на два класса контрриторических

стратегий: 1) “сочувствующую” контрриторику, признающую полностью

или частично проблематичный статус условия-категории, но в сущности

блокирующую требование исправить ситуацию; 2) “несочувствующую”

контрриторику, не принимающую ни предлагаемые характеристики и

оценки условия-категории, ни предлагаемые средства исправления

ситуации.

“Сочувствующая” контрриторика в свою очередь включает в себя

пять стратегий. Первой является натурализация – стратегия, при

которой принимается оценка условия-категории, предлагаемая теми, кто

конструирует проблему, но в то же время отвергается призыв к

действию посредством представления самого условия-категории в

качестве неизбежного. «Выдвигающим утверждения-требования могут

ответить: «Ну, что вы ожидали? Конечно, обществу свойственно

насилие, мир всегда был и всегда будет местом вражды

. Ибарра и Китсьюз добавляют: «Если условие-категория – это пример

“естественного состояния” мира или того, что “неизбежно”

предполагается ситуацией, тогда призывы к исправлению в конечном

счете наивны». Они отмечают вместе с тем рискованность игры с

использованием такой контрриторики: игрок рискует получить ярлык

“циника” или “пессимиста”, а эти ярлыки приобретают негативный

оттенок, когда применяются к определенным категориям людей в

определенных обстоятельствах, например, к политикам во время

избирательных кампаний.

Вторая стратегия – контрриторика затрат, связанных с

исправлением, – заключается в утверждении, что следует примириться с

проблематичным условием-категорией, а не исправлять его

посредством предлагаемых мер, поскольку «и то, и другое является

злом» или потому, что провозглашаемые “выгоды” не перевешивают

“затрат”. Согласно Ибарре и Китсьюзу, на использование этой

контрриторики часто указывает выражение “драконовские меры” –

оборот речи, приравнивающий предлагаемые средства либо к

неблагоразумной недальновидности, либо к безжалостному наказанию,

либо и к тому, и к другому.

Третья стратегия “сочувствующей” контрриторики – декларация

бессилия – предполагает проявление сочувствия и в то же время

указание на истощение имеющихся ресурсов, не позволяющее

справиться с ситуацией. На уровне индивидов это может означать

ссылку на нехватку времени или власти для того, чтобы решить

проблему. Данная стратегия может включать в себя также

конструирование шкалы приоритетов: «да, расизм – это проблема, но

все попытки покончить с ним, пока существует классовое угнетение,

тщетны». На институциональном уровне может заявляться, что бюджет

слишком ограничен для того, чтобы попытаться что-либо изменить.

Однако те, кто заявляет о своем бессилии что-либо предпринять как на

уровне личных, так и на уровне институциональных возможностей, могут

быть обвинены в лицемерии и вызвать недоверие. Чиновники, в свою

очередь, могут стать объектом утверждений-требований, то есть

конструироваться в качестве проблемы в связи с самим декларируемым

бессилием.

Четвертую “сочувствующую” контрриторическую стратегию Ибарра

и Китсьюз называют перспективизацией (perspectivizing). Она

заключается в подчеркивании того, что объяснение, предлагаемое

людьми, которые конструируют проблему, это всего лишь их “взгляд” на

положение дел, отличающийся от самого положения дел. Иными

словами, утверждение-требование представляется как не более чем

субъективное мнение. «Используя выражение «Вы имеете право на свое

собственное мнение», лицо, противодействующее конструированию

социальной проблемы, признает право людей, выдвигающих

утверждения-требования, участвовать в процессе социальной проблемы

и одновременно ограничивает это участие, указывая на то, что это

вопрос мнения и вовсе необязательно придерживаться таких же

взглядов или поддерживать призыв к исправлению ситуации».

Перспективизация, – указывают Ибарра и Китсьюз, – это в сущности

обыденная форма релятивизма. Если люди, выдвигающие утверждения-

требования, настаивают, что подобная релятивизация безнравственна,

они рискуют быть обвиненными в нетерпимости к иным мнениям.

Наконец, пятый контрриторический стиль этого класса – критика

тактики. В данном случае критик соглашается с предлагаемой

характеристикой условия-категории, но возражает против используемых

средств конструирования социальной проблемы. Примером может быть

следующее высказывание: «Да, женщины угнетены, но означает ли это,

что феминистки должны быть столь воинствующими и резкими в

обнародовании этого факта?». Другой пример – осуждение

противниками абортов взрывов в клиниках, совершаемых

“маргинальными элементами” данного движения. Ибарра и Китсьюз

отмечают, что из всех “сочувствующих” контрриторических стратегий эта

стратегия может вызывать наименьшую враждебность со стороны

людей, конструирующих социальную проблему, поскольку “противник”

выражает как симпатию в отношении попыток проблематизации

ситуации, так и готовность обсуждать тактику.

Другой класс контрриторических стратегий – “несочувствующая”

контрриторика. Первую стратегию такого рода Ибарра и Китсьюз

называют антитипизацией (antipatterning). В данном случае заявляется

о том, что утверждение-требование “на самом деле” не является

описанием полномасштабной социальной проблемы, а относится к тому,

что можно назвать “отдельными инцидентами”.

Вторая стратегия данного типа – опровергающие истории (telling

anecdote) – предполагает дискредитацию утверждения-требования

посредством приведения примера (личной истории или события,

которое средства массовой коммуникации подают как новость),

показывающего, что обобщения, предлагаемые теми, кто конструирует

проблему, вызывают подозрение. Например, в ответ на утверждение о

том, что «эти улицы небезопасны для ночного пешехода», может быть

сказано: «О, я хожу по этим улицам в ночное время уже много лет, и со

мной ничего не случилось». Или на утверждение, что курение – это

проблема, поскольку вызывает рак, могут ответить: «Мой дед выкуривал

по две пачки сигарет в день и дожил до 80 лет». Согласно Ибарре и

Китсьюзу, особенно подвержены нападкам с использованием данной

стратегии утверждения-требования, сформулированные на языке

научных обобщений.

При использовании третьей стратегии – контрриторики

неискренности – лицо, противодействующее конструированию

социальной проблемы, заявляет, что предлагаемое описание условия-

категории подозрительно, поскольку у того, кто выдвигает утверждения-

требования, имеется “скрытая повестка дня”. Конструирование

социальных проблем представляется всего лишь средством

продвижения в карьере, обретения власти, статуса или денег.

Четвертая “несочувствующая” стратегия – контрриторика истерии

– предполагает указание на то, что суждения людей, конструирующих

проблему, не основываются на “здравой” оценке ситуации, а находятся

под влиянием “иррациональных” или “эмоциональных” факторов.

«Контрриторика истерии относит людей, конструирующих социальную

проблему, к определенной социальной категории, а затем отклоняет их

утверждения-требования как “типичные” выражения “либералов с

истекающими кровью сердцами”, “ограниченных религиозных

фундаменталистов”, “свихнувшихся инвайронменталистов” и т. д.».

Ибарра и Китсьюз отмечают также: «Независимо от того, является

контрриторика сочувствующей или нет, все эти стратегии представляют

собой способы формулирования ответа на утверждения-требования, и

общим для всех является формат “да, но...”».

Типология Ибарры и Китсьюза позволяет выявить

депроблематизирующие стратегии, используемые российской

властвующей элитой. Так, Владимир Путин в качестве Президента

России инициировал использование контрриторической стратегии

неискренности в отношении общественных организаций,

конструирующих различные социальные проблемы, заявив в своем

Послании Федеральному собранию РФ 26 мая 2004 г.: «Для части этих

организаций приоритетной задачей стало получение финансирования от

влиятельных зарубежных фондов, для других – обслуживание

сомнительных групповых и коммерческих интересов, при этом

острейшие проблемы страны и ее граждан остаются незамеченными.

Должен сказать, что когда речь идет о нарушениях фундаментальных и

основополагающих прав человека, об ущемлении реальных интересов

людей, голос подобных организаций подчас даже не слышен. И это

неудивительно: они просто не могут “укусить руку”, с которой

кормятся». Вслед за Путиным данная стратегия неоднократно

использовалась в отношении правозащитных организаций чиновниками

и подконтрольными властям журналистами. Так, 11 декабря 2005 г. в

программе «Воскресное время» Первого канала был показан сюжет о

правозащитниках, приехавших в город Благовещенск Республики

Башкортостан оказывать юридическую помощь людям, которые

пострадали в результате насилия со стороны местной милиции в

декабре 2004 г. (в течение нескольких дней были избиты несколько сот

человек), и проблематизировавших данную ситуацию нарушения прав

человека. В сюжете заявлялось, что руководство правозащитного

движения «За права человека» «больше заботится не о жертвах

произвола благовещенских милиционеров, а об отработке некоего

заказа». А в программе Аркадия Мамонтова «Специальный

корреспондент. Шпионы», вышедшей в эфир телеканала «Россия» 22

января 2006 г. и посвященной “разоблачению” сотрудников британского

посольства в Москве, которые якобы получали разведывательную

информацию с помощью контейнера-камня, заявлялось: «Главное даже

не в этом, а в том, что один из британских дипломатов, вернее

шпионов, оказался связан с некоторыми российскими

неправительственными общественными организациями». Характерен

общий вывод, сделанный в конце программы: «Неправительственные

организации нужны как контроль общества за властью и

чиновниками… [Но] контроль за властью должен осуществляться

людьми неподкупными, которые радеют за интересы своей родины, а

не чужой страны».

Другая контрриторическая стратегия, применяемая властной

элитой, – стратегия антитипизации. Ее использовал, в частности,

министр обороны РФ Сергей Иванов, который в ответ на утверждения-

требования относительно насилия в российской армии заявил: «Я

утверждаю, что в 80 процентах частей и соединений Вооруженных сил

дедовщины нет, потому что там нет вообще правонарушений.

Стратегию антитипизации нередко используют российские

чиновники и в отношении утверждений о коррумпированности органов

власти. Так, отвечая на вопрос о распространенности практики “откупа

от службы в армии”, который был задан в эфире радиостанции «Эхо

Москвы в Казани» 27 декабря 2005 г., военный комиссар Республики

Татарстан Рим Мустаев опроверг утверждение о том, что

взяточничество в военкоматах – это “системное явление”, сообщив, что

имеют место “единичные случаи”. А в ответ на вопрос об отношении к

данным социологических исследований Фонда ИНДЕМ о масштабах

коррупционного поведения в связи с призывом на военную службу

военком заявил: «Для того, чтобы все это понять, нужно увидеть.

Поэтому данные всех этих фондов, они требуют практическог подтверждения. Пусть он [социолог] фактом это все докажет,

преподнесет нам. А так пока опять все на словах. Я, например, в той

же степени социолог, как и он. Я четыре года тому назад стал

кандидатом социологических наук». Очевидно, что в данном случае

использовалась также стратегия перспективизации.

Характерным обстоятельством является то, что российские

чиновники склонны использовать в отношении попыток

проблематизировать насилие в армии и коррупцию “несочувствующие”

контрриторические стратегии.

Разновидностью контрриторической стратегии натурализации

является, на мой взгляд, расширение рамок проблемы таким образом,

чтобы она представала не внутренней национальной проблемой, а

глобальной. Очевидно, что при подобном определении ситуации

должностные лица не несут всей ответственности за нее. В частности,

российская властная элита активно использует конструкцию

“международный терроризм” в отношении внутренней проблемы

терроризма. Можно вспомнить в связи с этим заявления российских

властей после бесланской трагедии о непосредственном участии

международных террористических структур в захвате заложников,

отвлекающие внимание от таких внутренних факторов происшедшего,

как неразрешенность чеченского конфликта и коррумпированность в

правоохранительных органах. Показательным является утверждение

Владимира Путина во время визита в Нидерланды в начале ноября 2005

г. о том, что Россия в Чечне ведет борьбу с международным

терроризмом, «в том числе и в Чечне», не только в своих интересах, но

и в интересах других стран, отвечая на угрозы, которые террористы

«создают для наших обществ».

Контрриторику этого типа использовал глава государства и в

отношении проблемы ВИЧ/СПИДа, открывая заседание президиума

Государственного совета 21 апреля 2006 г., посвященное данной

ситуации: «Сегодня мы рассматриваем проблему, которая носит

глобальный характер и является актуальной не только для России, но и

для всего мира», а также отвечая на вопрос о тотальности коррупции

в России в ходе «Прямой линии с Президентом» 25 октября 2006 г.:

«Конечно, эта проблема характерна не только для России, но и для

многих других стран мира. В разные периоды существования стран, в

разные периоды их развития она приобретает менее либо более острый

характер. У нас она достаточно острая, эта проблема». Но ведь

вопрос был не просто о существовании коррупции, а о том, что она

приобрела тотальный характер, о ее масштабах в нашей стране.

Корректной была бы в данном случае ссылка на коррупцию не просто в

«других странах», а, скажем, в Бенине, Гамбии, Гайане, Гондурасе,

Непале, Филиппинах, Руанде и Свазиленде (страны, оказавшиеся в 2006

году в одной группе с Россией по уровню коррумпированности, – по

данным Transparency International об индексе восприятия коррупции).

Одним из направлений дальнейшего развития конструкционистского

подхода в его прикладном варианте – как технологии конструирования

социальных проблем и депроблематизации ситуаций – может быть

разработка стратегий “третьего порядка” – нейтрализации

контрриторических стратегий. Так, контрриторической стратегии

натурализации, то есть утверждениям о том, что та или иная ситуация

“естественна” и “неизбежна”, можно противодействовать посредством

приведения данных, опровергающих “естественность” сложившегося

положения дел. Такими данными могут быть сведения о ситуации в

других регионах или обществах. Скажем, в ответ на утверждения о том,

что около 30 тысяч смертей ежегодно в результате ДТП в России – это

неизбежная плата за технический прогресс, в частности, за

использование автомобилей, или о том, что коррупция неизбежна,

поскольку «такова человеческая природа», можно привести данные о

смертности в ДТП в других обществах, где автомобилей и ДТП гораздо

больше, чем в России, а смертность ниже или на том же уровне, или

данные о различных уровнях коррупции в разных странах.

Контрриторика затрат, связанных с исправлением ситуации, может

нейтрализоваться посредством аргументов, показывающих, что в

дальнейшем затраты на исправление ситуации будут несоразмерно

большими. Декларация бессилия является наиболее уязвимой

стратегией и, как указывают Ибарра и Китсьюз, может

проблематизироваться вопросами о компетентности и соответствии

занимаемой должности чиновников, заявляющих о своем бессилии.

Критика тактики не требует какого-либо противодействия сама по себе, в

данном случае можно убеждать оппонентов в приемлемости и

эффективности используемых средств конструирования социальной

проблемы. Перспективизацию, то есть представление утверждений-

требований как “субъективного мнения”, а также использование такой

стратегии, как контрриторика истерии, можно предупредить на

первоначальном этапе конструирования социальной проблемы,

используя по мере возможности научные данные, оценки экспертов,

статистику, то есть придавая своей риторике характер “обоснованности”

и “объективности”. Стратегией противодействия антитипизации является

использование, если это возможно, репрезентативных данных о94

распространенности (масштабности) проблематизируемой ситуации.

Например, “антитипизирующим” заявлениям российского министра

обороны о преобладании частей, в которых нет “дедовщины”, можно

противопоставить данные комитетов солдатских матерей о

распространенности насилия в воинских частях. Стратегия

опровергающих историй может нейтрализоваться указанием на то, что

примеры не являются доказательством. Существование

опровергающего примера не означает, что проблематизируемая

ситуация не является распространенной. Данная контрриторическая

стратегия нарушает правила логики, в частности, правила индуктивных

умозаключений. Открытие существования черного лебедя опровергает

утверждение «Все лебеди белые», но не утверждение «Подавляющее

большинство лебедей – белого цвета». Что касается контрриторики

неискренности, то противодействие данной стратегии представляется

наиболее трудной задачей. Активистам социальных движений,

правозащитникам, представителям инициативных групп,

конструирующих какую-либо социальную проблему, следует изначально

принимать во внимание возможность использования данной стратегии и

продумывать свою реакцию на нее, в частности, быть готовыми

инициировать судебные разбирательства по вопросам защиты чести и

достоинства, обеспечивать свою прозрачность в плане источников

финансирования и т. д. В любом случае очевидно, что легче

предупредить использование контрриторических стратегий, чем

нейтрализовать их постфактум.

На мой взгляд, конструкционистский подход в таком теоретико-

прикладном варианте может сыграть важную “рефлексивизирующую”

роль, позволяя раскрывать приемы конструирования повестки дня

властными элитами и тем самым способствуя формированию более

дистанцированной и критической позиции общественности по

отношению к действиям властей, навязывающих свою проблематику и95

блокирующих альтернативные варианты определения ситуации. Кроме

того обозначенные выше стратегии противодействия контрриторике

могут способствовать более эффективному конструированию различных

социальных проблем с гуманистическими целями.

2.4. Теоретическая значимость конструкционистского подхода

Вклад конструкционистского подхода в изучение социальных проблем

заключается, на мой взгляд, в следующем. Во-первых,

конструкционистское определение социальных проблем как риторики,

деятельности по выдвижению утверждений требовательного характера

относительно некоторых предполагаемых условий, положило начало

эмпирически плодотворной исследовательской традиции, при этом

данная традиция уже не является исключительно американской.

Во-вторых, конструкционизм направляет внимание исследователей

на изменчивое общественное признание тех или иных ситуаций

социальными проблемами. Один из основных вопросов для

контекстуальных конструкционистов – почему одни ситуации вызывают

беспокойство, определяются как проблемы и находятся в центре

внимания политиков, журналистов, общественности в целом, а другие не

проблематизируются? В современном обществе существует

бесконечное множество ситуаций, которые могут иметь статус

социальных проблем, однако лишь небольшое число определяется в

качестве таковых. Конструкционисты утверждают, что какая-либо

ситуация приобретает статус социальной проблемы только тогда, когда

кто-то преуспевает в выдвижении утверждений требовательного

характера.

В-третьих, конструкционистский подход является основой для

развития новых теорий – об утверждениях-требованиях, о тех, кто их

выдвигает, процессе выдвижения утверждений-требований, конкуренции

между утверждениями-требованиями, их аудитории. Как отмечает

Джозеф Гасфилд, конструкционистский подход ставит перед нами новые

вопросы о возникновении (или упадке) явлений и/или определений этих

явлений. «[Данный подход] поднимает вопросы о природе

“фактичности”, которые до сего времени социологи обычно не

поднимали. Это очень полезно, особенно в обществе, находящемся в

сильнейшей зависимости от информации и интерпретации,

поставляемых средствами массовой коммуникации,

правительственными организациями и профессиональными

структурами».

Одна из сильных сторон конструкционизма заключается также в

том, что данный подход, отказываясь от понимания социальных

проблем как статичных условий, предлагает рассматривать их в

качестве последовательности определенных стадий выдвижения

утверждений-требований. Такая трактовка в гораздо большей степени

соответствует процессуальной природе социальной реальности. Так, с

контекстуально-конструкционистской точки зрения социальные

проблемы в российском обществе 1990-х гг. возникли в результате

определенных трансформационных сдвигов, таких, как открытие

каналов, посредством которых возможно выдвижение утверждений-

требований относительно тех или иных социальных, политических и

экономических условий. Имеется в виду либерализация средств

массовой коммуникации во второй половине 1980-х и начале 1990-х гг.,

появление конституционных гарантий права на свободный поиск,

получение, передачу, производство и распространение информации

любым законным способом, а также свободы деятельности

общественных объединений и права на мирные собрания, митинги и

демонстрации; развитие служб изучения общественного мнения и др.

В последнее 10–15 лет конструкционистский подход все чаще

используется российскими социологами. Галина Еремичева и Юсси

Симпура исследовали конструирование социальных проблем

респондентами в ходе интервью, Петр Мейлахс – конструкции

проблемы наркотиков, создаваемые прессой, Елена Богданова –

конструирование проблемы защиты прав потребителей, Иван Климов

– проблематизацию реформы системы социальных льгот, Эльвира

Шарифуллина – роль социологов в процессе выдвижения утверждений-

требований. Среди недавних конструкционистских работ следует

отметить новаторские исследования Евгении Ним и Елены Богомягковой.

В то же время применимость конструкционистского подхода

вызывает ожесточенные споры среди российских социологов. Нередко

конструкционистские идеи подвергаются критике, которую не всегда

можно признать обоснованной. Примером такой критики является статья

Веры Мининой «Социология социальных проблем: аналитический обзор

основных концепций». Обзор подходов к социальным проблемам,

предлагаемый в данной работе, грешит явными искажениями сути

некоторых концепций и непоследовательностью в их оценке. Так,

критикуя объективистский функционалистский подход к социальным

проблемам, автор опирается на идеи конструкционистов Малькольма

Спектора и Джона Китсьюза и делает вывод об уязвимости

Функционализма. Впоследствии объектом критического рассмотрения

становится уже конструкционизм. Однако при внимательном прочтении

соответствующего раздела работы В.Н.Мининой обнаруживается, что

критика конструкционистского подхода подменяется всего лишь

описанием сущности критикуемого ранее противоположного

объективистского подхода к социальным проблемам. Предлагаемое

понимание социальных проблем – как объективно возникающих

противоречий между сущим и должным – вызывает следующие

вопросы. Каким образом можно определить, что есть “должное”?

Выполнима ли эта задача в рамках социологической науки,

стремящейся к ценностной нейтральности? Очень спорным

представляется и отнесение конструкционизма и марксизма к одной

традиции понимания социальных проблем. В целом, В.Н.Минина

следует традиционной отечественной трактовке социальных проблем

как социальных противоречий. Однако в конце работы под социальными

проблемами автор предлагает понимать также отклонения и нарушения

нормального функционирования и развития социального объекта, то есть вновь возвращается к функционалистской позиции. С одной стороны, выбор делается в пользу объективистского – марксистского или функционалистского – подхода к социальным проблемам, с другой,

на протяжении всей статьи делаются ссылки на конструкционистов и

используется их терминология («процесс конструирования социальных

проблем»).

Большинство же российских исследователей социальных проблем

до сих пор использует традиционные (функционалистский или

марксистский) подходы, небольшая часть пытается совместить

объективистские и конструкционистские идеи.

Все сказанное в отношении конструкционистского подхода не

означает, что ему нет альтернативы. Можно и необходимо изучать такие

социальные явления, как преступность, коррупция, потребление

наркотиков, социальная атомизация,







Дата добавления: 2015-04-19; просмотров: 399. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Методика обучения письму и письменной речи на иностранном языке в средней школе. Различают письмо и письменную речь. Письмо – объект овладения графической и орфографической системами иностранного языка для фиксации языкового и речевого материала...

Классификация холодных блюд и закусок. Урок №2 Тема: Холодные блюда и закуски. Значение холодных блюд и закусок. Классификация холодных блюд и закусок. Кулинарная обработка продуктов...

ТЕРМОДИНАМИКА БИОЛОГИЧЕСКИХ СИСТЕМ. 1. Особенности термодинамического метода изучения биологических систем. Основные понятия термодинамики. Термодинамикой называется раздел физики...

Понятие о синдроме нарушения бронхиальной проходимости и его клинические проявления Синдром нарушения бронхиальной проходимости (бронхообструктивный синдром) – это патологическое состояние...

Опухоли яичников в детском и подростковом возрасте Опухоли яичников занимают первое место в структуре опухолей половой системы у девочек и встречаются в возрасте 10 – 16 лет и в период полового созревания...

Способы тактических действий при проведении специальных операций Специальные операции проводятся с применением следующих основных тактических способов действий: охрана...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия