Две версии когнитивного подхода в социальной психологии. Теории когнитивного соответствия (Ф.Хайдер, Т.Ньюком и др.). Теория когнитивного диссонанса Л.ФестингераПервый подход: Класс теорий, разработанных в рамках когнитивистского направления западной социальной психологии в 50-е гг. ХХ в. (см. Когнитивная психология) и имеющих целью дать объяснение соотношения логичного и алогичного в поведении человека. Основная идея всех теорий когнитивного соответствия состоит в том, что когнитивная структура человека не может быть несбалансированной, дисгармоничной, если же это имеет место, то немедленно возникает тенденция изменить это состояние и вновь восстановить внутреннее соответствие когнитивной системы. Эта идея по-разному представлена в различных теориях когнитивного соответствия. Постулаты теории: Первый постулат теории сбалансированных структур - идея баланса. Второй постулат - идею приписывания (каузальной атрибуции), т.е. процесса поиска достаточной причины для объяснения поведения другого или своих собственных действий. Модели баланса последовательно строятся сначала для диад (одна личность относится к двум объектам), а затем для триад (одна личность относится к двум объектам, из которых второй может быть также личностью). Само определение баланса дается следующим образом: «Понятие сбалансированного положения означает ситуацию, в которой воспринимаемые единицы и эмоции сосуществуют без стресса, поэтому нет давления к изменению ни когнитивной организации, ни эмоциональных проявлений». Ключевая идея: дисбаланс вызывает напряжение и силы, которые ведут к восстановлению баланса. Для пояснения этих положений предлагается так называемая схема Р-О-Х, которая именно под таким названием прочно вошла в социальную психологию и существует здесь как термин. Схема Р-О-Х опирается, как и вся концепция Хайдера, на житейскую психологию, суждения которой интерпретируются в терминах научной психологии. Схема представляет собой модель когнитивного (феноменологического) поля воспринимающего субъекта, которое описывается при помощи трех элементов: Р - воспринимающий субъект, О -«другой» (воспринимающий субъект), X - объект, воспринимаемый и воспринимающим субъектом, и «другим». Этим объектом может быть явление, идея, вещь. Итак, взаимодействие трех элементов составляет некоторое когнитивное поле, и задача заключается в том, чтобы выявить, какой тип отношений между этими тремя элементами является устойчивым, сбалансированным и какой тип отношений вызывает ситуацию дискомфорта для Р и соответственно его стремление изменить ее с целью приведения этой ситуации вновь в состояние баланса. Прежде чем приступить к построению различных возможных вариантов складывающейся здесь когнитивной структуры (для Р), формулируются следующие суждения житейской психологии как следствие приведенных выше сентенций: 1. Позитивные отношения транзитивны («люблю того, кого любит друг»). 2. Негативные отношения нетранзитивны («не ненавижу того, кого ненавидит мой враг»). Хайдер называет когнитивную структуру воспринимающего субъекта сбалансированной, если в ней позитивные отношения транзитивны, а негативные - нетранзитивны, и несбалансированной, если в ней, напротив, позитивные отношения нетранзитивны, а негативные - транзитивны (т.е. «я не люблю того, кого любит друг» и «я ненавижу того, кого ненавидит враг»). Между тремя элементами могут существовать один или два типа отношений: «отношения оценки» и «отношения принадлежности». «Отношения оценки» выражаются в понятиях «нравится - не нравится». Они могут быть как позитивными (и тогда обозначаются буквой L, от английского слова «Love» - любовь), так и негативными (и тогда обозначаются символом nL). «Отношения принадлежности» фиксируют степень воспринимаемого единства элементов и выражаются в понятиях «похожий -. непохожий». Эти отношения также могут быть позитивными, когда степень воспринимаемого единства высокая (и тогда они обозначаются буквой U, от английского слова «Unit» - целое), и негативными, когда степень воспринимаемого единства низкая (и тогда обозначаются символом nil). Следует помнить, что все четыре вида отношений могут связывать между собой всех трех участников взаимодействия (т.е. Р, О и X), причем картина отношений рисуется только с точки зрения ее представленности в когнитивном поле Р. По поводу «отношения оценки» это положение усваивается достаточно легко: для Р могут существовать три вида позитивных отношений этого типа (PLО, PLX, OLX) и три вида негативных отношений (PnLO, PnLX, OnLX). Что касается «отношений принадлежности», то здесь вопрос несколько сложнее. Фиксируемая в них степень единства есть только степень их воспринимаемого субъектом Р единства, т.е. если Р воспринимает, что О «обладает» объектом X, то это означает, что существует позитивное «отношение принадлежности» между О и X безотносительно к тому, обладает или нет О в действительности X. Второе замечание по поводу этого вида отношений состоит в том, что отсутствие позитивного «отношения принадлежности» не означает наличия негативного «отношения принадлежности» (если О женится на X, то это, с точки зрения Р, иллюстрация наличия между О и X позитивных отношений принадлежности, но если О разводится с X, то это - для Р- не есть иллюстрация негативных «отношений принадлежности» между О и X). В общем виде это правило формулируется так: негативные отношения принадлежности наблюдаются тогда, когда имеется воспринимаемая тенденция к разъединению элементов, но они не представляют собой отрицания воспринимаемой тенденции к единству. По мысли Хайдера, баланс присутствует в когнитивной системе Р в том случае, если Р воспринимает всю ситуацию как гармонию, без стресса, т.е. если отношения оценки между двумя элементами и отношения принадлежности между ними (элементы представляются как объединенные в некотором смысле) одновременно воспринимаются как позитивные. Особенно важно подчеркнуть, что баланс - по Хайдеру - это не состояние, характеризующее реальные отношения между элементами, но только восприятие со стороны Р определенного состояния отношений. Легко видеть, что для ситуации баланса нужно наличие либо трех позитивных отношений, либо одного позитивного, а двух - негативных. Дисбаланс имеет место тогда, когда два отношения позитивны, а одно негативно, либо когда все три отношения негативны, хотя, впрочем, этот последний случай не имеет однозначного толкования даже в рамках заданных сентенций здравого смысла. Критика: Первый упрек состоит в том, что гипотезы-предсказания, предлагаемые здесь, неточны. Второй упрек касается того, что в схеме Р-О-Х все отношения определяются по принципу «все или ничего», иными словами, здесь присутствует упрощение в связи с тем, что не анализируется степень позитивности или негативности отношений, т.е. чрезвычайно важный показатель всяких отношений вообще. И наконец, «симметричность» всей схемы в значительной мере страдает, поскольку восьмая позиция - случай со всеми тремя негативными отношениями - выглядит сомнительным. К этому можно добавить, что значительно ограничивает значение схемы и тот факт, что она предусматривает лишь чрезвычайно простой вариант когнитивного поля воспринимающего субъекта; когда вообще весь круг отношений замыкается всего лишь тремя участниками взаимодействия. В действительности это поле, очевидно, значительно сложнее: если брать специально ситуацию группы, то тут, безусловно, выступает одновременно сплав отношений, которые должны быть неизбежно полностью представлены в когнитивном поле индивида. Поэтому если даже допустить право на существование предложенной схемы именно в качестве простейшей модели, то необходимо указать, как минимум, пути перехода от ситуации триады к ситуации группы в полном смысле этого слова. В теории коммуникативных актов Т. Ньюкома проводится мысль о том, что средством преодоления дискомфорта, вызванного несоответствием между отношением к другому человеку и его отношением к общему для них объекту, является развитие коммуникации между партнерами, в ходе которой позиция одного из них изменяется и тем самым восстанавливается соответствие. Стремление к развитию сходных ориентации Ньюком назвал стремлением к «симметрии ориентации» и определил их силу как силу уз между двумя людьми или силу их аттитюдов по отношению к третьему. Основная задача, которую ставил перед собой Ньюком, состояла в том, чтобы объяснить, как в группе возникает «давление, принуждающее к единообразию», что и делает группу сплоченной.Для этой же цели выявлялась тенденция группы развивать коммуникативные акты по отношению к «девиантньм» членам. «Схема А-В-Х», где А выступает как воспринимающий субъект, В- как другая личность, X - как объект, к которому оба имеют отношения. Все рассуждения ведутся подобно тому, как это делается в схеме Хайдера, с точки зрения того, как А воспринимает В и X, а именно: А воспринимает как консонанс сходство своего отношения к X и отношения В к X. Сходство этих отношений будет порождать привязанность между Аи В, и напротив, расхождение этих отношений будет порождать неприязнь между А я В. Развитие же коммуникаций между А и В будет вести к развитию сходства их отношений к X. Если же обнаружится расхождение, А будет стремиться изменить свое отношение к X, с тем чтобы оно стало сходным с отношением В к X. Иным выходом из этой ситуации - при условии, что стремление к консонансу сохраняется всегда, - является разрушение отношения привязанности между А и В. Согласно сформулированным ранее рассуждениям развитие коммуникаций между участниками данного взаимодействия, например ведение систематических переговоров относительно покупки лодки, может вызвать три варианта возвращения данной системы в состояние баланса: 1. А изменяет свое отношение к X (для бизнесмена утрачивается привлекательность лодки), чтобы сделать свое отношение к X сходным с отношением В к X. 2. В изменяет свое отношение к X (жена проникается желанием приобрести лодку), чтобы это отношение стало сходным с отношением А к X. 3. А изменяет свое отношение к В (бизнесмен утрачивает расположение к супруге) и таким образом достигает хоть и своеобразного, но консонанса. Легко видеть, что все три случая возвращения системы в консонантное состояние соответствуют правилам, выведенным Хайдером: консонанс там, где все три отношения позитивны, либо там, где одно позитивно, а два негативны; диссонанс там, где два соотношения позитивны, а одно негативно. Но все дело в том, что в реальной практике применения этой модели в исследованиях эти предсказания не получаются однозначными: модель ведь может лишь предсказать изменение позиции Р в ситуации дисбаланса, но не может предсказать направления этого изменения. Иными словами, в случае дисбаланса можно с уверенностью сказать, что Р будет стремиться к возвращению его когнитивного поля в сбалансированное состояние, но нельзя сказать, будет ли это достигнуто изменением его отношения к объекту коммуникации или к коммуникатору. Вместе с тем, справедливо отмечают Б. М. Фирсов и Ю. А. Асеев, «с точки зрения результативности коммуникации оба этих исхода далеко не равноправны. Восстановление баланса в установочной системе реципиента Р путем изменения отношения к коммуникатору означало бы, что последний не добился своей цели. Противоположный же исход означал бы принятие реципиентом рекомендуемой точки зрения» [там же, с. 31]. Для практических же действий в организации пропаганды крайне важно именно конкретно прогнозировать направление изменений установок реципиента. Поэтому модель Ньюкома оказалась в целом малоэффективной при исследованиях в данной прикладной области. Но кроме таких чисто практических просчетов, которые допускает модель Ньюкома в прикладных исследованиях, есть и более серьезные уязвимые места теоретического порядка. Подобно тому как это имело место и при анализе модели Хайдера, вызывает неудовлетворенность отсутствие ясных определений исходных понятий: «симметрия ориентации», «частота коммуникаций»... (Что считать «достаточной» и что «недостаточной» частотой коммуникаций, предполагает ли «симметрия» равенство сходных ориентации или просто их одинаковую направленность? Если предполагается «равенство», как оно измеряется? и др.). Кроме того, и при использовании этой схемы остается открытым вопрос о связи тех изменений, которые происходят в когнитивной структуре, с мотивацией. В самом деле, схема не позволяет ответить даже на вопрос, рождается ли мотивация к изменению позиции лишь из желания достигнуть симметрии или из ожиданий удовлетворения последствиями уменьшившегося напряжения. И наконец, вновь схема предусматривает лишь взаимодействие в триаде, а переход от триады к группе остается неразработанным. Основной тезис теории конгруэнтности Ч. Осгуда и П. Танненбаума заключается в том, что для достижения соответствия в когнитивной структуре воспринимающего субъекта он одновременно изменяет свое отношение и к другому человеку, и к тому объекту, который они оба оценивают. Так, если субъект позитивно относится к другому, но негативно — к оцениваемому ими объекту, то в случае позитивного отношения второго субъекта к объекту первый субъект, уменьшая «негативность» своего отношения к этому объекту, уменьшает вместе с тем и «позитивность» своего отношения ко второму субъекту. Здесь соответствие (конгруэнтность) восстанавливается за счет одновременного изменения этих двух рядов отношений и в определенных случаях — за счет изменения знака отношения. В отличие от теорий Хайдера и Ньюкома теория Осгуда и Танненбаума делает два предположения, которые позволяют прогнозировать исходы дисбалансных состояний. 1. Дисбаланс в когнитивной структуре Р (в частности, в его аттитюдах) зависит не только от общего знака отношения Рк К и К к О, но и от интенсивности этого отношения. Так, отношение может быть положительным, но различным по степени (можно что-то или кого-то «сильно любить», просто «любить» и т.д.). С точки зрения Осгуда, различная интенсивность отношения тоже может привести к возникновению «неконгруэнтных ситуаций». Логично в этом случае ввести процедуру измерения именно этой интенсивности отношений, для чего и можно использовать методику семантического дифференциала. 2. Восстановление баланса может быть достигнуто не только за счет изменения знака отношения Р к одному из членов триады, но и путем изменения и интенсивности, и знака, причем одновременно к обоим членам триады. При этом величина изменения в каждом случае будет обратно пропорциональна интенсивности отношения (более крайние оценки изменяются в меньшей степени, т.е. чем более интенсивно, например, отношение Р к О, тем меньше оно изменится при «возвращении» системы в конгруэнтное состояние). Наибольшему изменению в неконгруэнтных состояниях, следовательно, подлежат малополяризованные отношения. что теория конгруэнтности Осгуда и Танненбаума представляет собой известный прогресс по сравнению с другими теориями соответствия, поскольку в большей степени обеспечивает прогнозирование изменения отношений, происходящего под влиянием стремления достичь соответствия в когнитивной структуре реципиента. Однако легко заметить, что направление этого прогресса весьма односторонне: улучшается система измерения изменяющихся отношений (т.е. в определенном смысле совершенствуется описание природы когнитивного несоответствия), теория принимает более «респектабельный» вид, внутри принятой системы постулатов возникает большая логическая связанность между суждениями. Но все это относится к совершенствованию лишь формальной стороны теории и не касается обогащения ее содержания. В теории Осгуда и Танненбаума не ставится ни один из принципиальных вопросов, выдвигаемых критиками теорий соответствия, а именно о допустимости исходных определений, об их обоснованности, о самом «спектре» факторов, детерминирующих возникновение несоответствия, о связи когнитивного несоответствия и мотивации, когнитивного несоответствия и поведения и т.д. Вместе с тем без ответа на эти вопросы теориям соответствия трудно претендовать на то, что найден действительно общий подход к объяснению социального поведения. Как видно, все они, без исключения, не могут вырваться из круга одинаковых для всех трудностей. Суммируя, можно так определить эти трудности: 1. Все теории соответствия страдают достаточно неточными определениями своих основных понятий. Рассмотренные более подробно в связи с теорией когнитивного диссонанса возражения по поводу понимания «следования» и «неследования» как основы соответствия и несоответствия могут быть с тем же успехом приложимы и к теории сбалансированных структур, и к теории коммуникативных актов, и к теории конгруэнтности. Сколько бы далее ни формализовать характер этих «следований» и «неследований», без одновременной разработки содержательной стороны психологики эти теории не могут стать более строгими. 2. Рыхлость исходных понятий как важнейших элементов теории ведет к достаточно уязвимым моделям объяснения, при помощи которых интерпретируются факты. В сущности - и это несмотря на неявно существующую претензию - теории соответствия не могут предложить сколько-нибудь строгих моделей объяснения. Важно не то, что эти теории исходят из соображений здравого смысла (может быть, в социальной психологии в определенных ее разделах это и неизбежно), а то, что «на выходе», т.е. в интерпретациях, сплошь и рядом получаются объяснения, мало отличающиеся от суждений здравого смысла. Психологический механизм возникновения несоответствия остается не объясненным в терминах психологической науки, наличие его лишь констатируется при апелляциях к жизненному опыту. 3. Почти все случаи построения моделей, к которым прибегают авторы теорий соответствия, оказываются сверхупрощениями. Практически во всех них когнитивная структура индивида представлена не более чем тремя элементами, и переход от этой упрощенной схемы к более сложной нигде не проработан. Можно, конечно, сказать, что эти теории и не брали на себя обязанность анализировать сложную ситуацию изменения когнитивной структуры человека в группе (в любой, а не только в диаде или триаде). Но коль скоро они коснулись проблем межличностных отношений, коммуникативных актов и прочих характеристик групповой активности, они «обрекли» себя на постановку и этих вопросов, между тем ничего не дав для прогресса такого рода анализа. Поэтому, хотя теории соответствия и дают определенную возможность для проведения исследований в области изменения аттитюдов, межличностной перцепции, аттракции и коммуникации в группах, они в лучшем случае ценны тем, что зафиксировали ряд любопытных феноменов и дали им «право на существование» внутри социальной психологии как науки. Решения этих проблем надо еще ожидать. Особое место среди теорий когнитивного соответствия занимает теория когнитивного диссонанса Л. Фестингера, поскольку в ней рассматривается не ситуация возникновения несоответствия при восприятии другого человека, а наличие несоответствия в структуре одного человека между двумя противоречивыми «знаниями» (мнениями, понятиями, убеждениями — «когнициями») о каком-либо объекте. Такое состояние называется диссонансом и субъективно переживается также как дискомфорт, от которого человек стремится избавиться либо изменением одного из противоречащих когнитивных элементов, либо избирательным отношением к поступающей информации (воспринимая лишь ту, которая уменьшает диссонанс, отвергая увеличивающую его). В теории рассматривается и такой особый случай, как несоответствие между знанием и поведением, и тогда средством выхода из ситуации диссонанса может быть также изменение поведения. В отличие от конфликта диссонанс возникает у человека не до, а после принятия решения. Именно в этом случае возникает особый способ оправдания выбора: наделение позитивными чертами принятой стороны альтернативы и негативными чертами — отвергнутого варианта. В ряде исследований показана ограниченность теории когнитивного диссонанса, обусловленная как различием индивидуальных психологических характеристик разных людей, так и спецификой различных культур. Она может быть изложена в трех основных пунктах: а) между когнитивными элементами может возникать диссонанс; б) существование диссонанса вызывает стремление уменьшить его или воспрепятствовать его росту; в) проявление этого стремления включает: или изменение поведения, или изменение знаний, или осторожное отношение к новой. Прежде чем дальше излагать содержание теории Фестингера, необходимо более точно определить вводимые термины. Во-первых, основными единицами в теории диссонанса являются «когнитивные элементы», которые, напомним, именно автором теории и были определены как «любое знание, мнение, убеждение относительно среды, кого-либо, чьего-либо поведения или самого себя». Во-вторых, среди всех этих когнитивных элементов, или «когниций», необходимо различать два типа: относящиеся к поведению (не важно, к чьему) и относящиеся к среде. Пример первых - «я еду сегодня на пикник», пример вторых - «идет дождь». Эти два типа когниций важно различать между собой потому, что степень возможности изменения этих когнитивных элементов различна: легче изменить когниций, касающиеся поведения, чем когниций, касающиеся среды, например суждения относительно очевидной реальности. В теории диссонанса не рассматриваются любые отношения между когнитивными элементами, ибо их в принципе может быть три: а) абсолютное отсутствие связи между ними, их нерелевантность друг другу (например, знание о том, что во Флориде никогда не бывает снега, и о том, что некоторые самолеты летают с превышением скорости звука); б) отношения консонанса; в) отношения диссонанса. В теории рассматриваются только два последних типа отношений между когнитивными элементами, причем, естественно, главное внимание уделяется диссонантным отношениям. Вот собственная формулировка Фестингера относительно того, что такое диссонантные отношения: «Два элемента X и Y находятся в диссонантных отношениях, если при их изолированном рассмотрении отрицание одного следует из другого, а именно не-Х следует из Y». Объясняя, что значит в его формуле выражение «следует из», Фестингер предлагает четыре источника возможного возникновения диссонанса [там же, с. 30-31]: 1) из логической непоследовательности, т.е. когда «следование не-Х, из У» есть доказательство чисто логической противоречивости двух суждений как когнитивных элементов. Примеры такой ситуации: человек верит в то, что можно достичь какую-то отдаленную планету, но не верит в то, что можно построить соответствующий корабль; человек знает, что вода замерзает при 0°С, но одновременно полагает, что стакан льда не растает при +20°С; известно, что люди смертны, а я думаю, что буду жить вечно, и т.д.; 2) из несоответствия когнитивных элементов культурным образцам, или, иначе говоря, нормам. Пример: принято, что на дипломатическом приеме есть жаркое нужно, держа вилку в левой руке, а нож в правой, но некто оперирует вилкой при помощи правой руки; профессор, выйдя из себя, кричит на студента, зная, что это элементарное нарушение педагогических норм. Здесь нет логического несоответствия, но есть несоответствие иного рода, а именно несоответствие принятым в определенной среде нормам поведения; 3) из несоответствия данного когнитивного элемента какой-то более широкой системе представлений. Пример: некий американский избиратель является демократом, но вдруг на выборах голосует за республиканского кандидата. Осознание того факта, что он - демократ, не соответствует конкретному действию, это порождает диссонанс в его когнитивной структуре, хотя здесь снова чисто логического несоответствия нет; 4) из несоответствия прошлому опыту. Пример: кто-то вышел без зонта под дождь и думает, что не промокнет, хотя всегда в прошлом в такой ситуации он промокал до нитки. Между знанием о том, что под дождем всегда промокаешь, и таким когнитивным элементом, относящимся к «среде», как констатация «дождь меня не замочит», существует также несоответствие, порождающее диссонанс. Между тем Фестингер, в отличие от других представителей теорий соответствия, пытается не просто констатировать наличие диссонанса, но и измерить его величину (степень). Общее определение величины диссонанса дается так: «Величина диссонанса между двумя когнитивными элементами есть функция от важности (или значимости) элементов для индивида» [Фестингер, 1999, с. 35], т.е. между двумя малозначимыми элементами диссонанс не может быть большим, несмотря на высокую степень несоответствия. С другой стороны, два значимых элемента могут развить большой диссонанс, даже если сама степень несоответствия не столь велика. Примером может служить такая ситуация: если кто-то купил недорогую вещь, а потом разочаровался в ней, величина возникшего здесь диссонанса невелика. Если же, например, студент хорошо знает, что не готов к экзамену, а сам тем не менее бросает занятия и идет в кино, то диссонанс, возникающий при этом, значительно больше. Однако одного приведенного определения еще недостаточно, чтобы измерить величину диссонанса. Прежде всего потому, что практически личность имеет в своей когнитивной структуре отнюдь не два когнитивных элемента, определенным образом сопоставляемых друг с другом, а много. Поэтому было необходимо ввести понятие «общей величины диссонанса». По Фестингеру, общая величина диссонанса зависит от «взвешенной пропорции тех релевантных элементов, которые являются диссонантными» [там же]. «Взвешенные пропорции» означают, что каждое отношение должно быть взвешено пропорционально важности участвующих элементов. При этом вводится понятие «наименее стойкий элемент»: «Максимальный диссонанс, который может существовать между двумя элементами, равен общему сопротивлению изменению наименее стойкого элемента» Теории когнитивного соответствия страдают рядом общих методологических просчетов: неточность в определении исходных понятий («соответствие», «несоответствие»), абсолютизация потребности в соответствии, что исключает мотивацию к поиску нового, отказ от учета реальных противоречий общественной среды как источника «когнитивных несоответствий». Однако накопленный в теориях когнитивного соответствия богатый эмпирический материал широко используется в современных концепциях психологии социального познания, раскрывающих реальные характеристики познания социального мира человеком, руководствующимся не требованиями логики, а нормами так называемой «психологики», включающей в процесс познания не только эмоции и пристрастность, но и весьма специфические «эвристики», свойственные именно обыденному познанию. Второй подход: В американской литературе эти концепции иногда называют примером классических когнитивистских теорий, приложенных ксоциальному поведению. В самом схематичном виде идеи Креча и Крачфилда сводятся к следующему. Сложный процесс поведения человека может быть понят только при условии рассмотрения «менталистских» переменных, таких, как перцепт, идея, образ, ожидание и пр. Адекватным методом исследования может быть только холистский, или молярный, подход, рассматривающий поведение как нечто целостное. Невозможно понять единое поведение, исследуя по отдельности его компоненты («молярные элементы»). Поведение не просто молярно организовано, но важнейшим элементом этой организации является познание (cognition). Перцепция рассматривается как отношение поступающих данных к когнитивной структуре, а научение - как процесс когнитивной реорганизации. Краткое резюме этого подхода авторы выражают такими словами: «Поведение организовано. Эта организация молярна. Наиболее важный ее элемент - познание» Точка зрения Аша в социальной психологии является приложением идей гештальтпсихологии о том, что перцептивная организация имеет тенденцию быть настолько хорошей, насколько это позволяют преобладающие условия. В конечном счете эта мысль преобразуется у Аша в тезис о том, что человек имеет тенденцию быть настолько «хорошим» (для Аша это - «мыслящим связанно», «понимающим», «отвечающим условиям среды»), насколько это допускают обстоятельства. В этом смысле взгляды Аша противостоят той традиции в истории психологии, которая приписывает человеку иррациональность поведения, крайний эгоцентризм и т.д. По Ашу, человек, стремясь построить максимально интегрированную систему своих представлений о мире, организует ее каждый раз в соответствии с обстоятельствами, в частности с условиями места и времени. Именно в русле таких рассужденийАш строит свой получивший широкую известность эксперимент [Asch, 1946]. Двум группам испытуемых (90 и 76 человек) был предложен список прилагательных, обозначающих свойства личности некоего якобы реально существующего человека. Список включал по шесть одинаковых прилагательных: «энергичный», «уверенный», «ироничный», «любознательный», «практичный», «осторожный», а седьмое прилагательное было разным для двух групп. В одном случае это было слово «теплый», а в другом - слово «холодный». На основании перечисленных характеристик было предложено дать общее описание некоей воображаемой личности, обладающей этими характеристиками. После этого испытуемым в обеих группах дали лист с перечислением восемнадцати черт характера и попросили указать, какие черты свойственны, по их мнению, вышеописанной личности. Оказалось, что относительно многих из восемнадцати предложенных черт (например, щедрый, добродушный, обладающий чувством юмора, популярный, обладающий воображением) наблюдался довольно большой разброс мнений в зависимости от того, принадлежал ли испытуемый к группе, где фигурировало слово «теплый», или к группе, где фигурировало слово «холодный». Таким образом, различие сопоставлений определялось тем, что «теплый» и «холодный» были восприняты как центральные характеристики личности, вокруг которых и строилась вся конфигурация черт воображаемого человека. Однако для других черт (настойчивый, реалистичный, серьезный, честный, хорошо выглядящий) приписывание их воображаемой личности не в такой сильной степени зависело от присутствия свойства «теплый» или «холодный». Аш сделал вывод, что при восприятии другого человека проявилась тенденция объединять воспринимаемые характеристики в организованные смысловые системы, причем введение всяких новых характеристик направлено к тому, чтобы эти смысловые системы пополнить. Кроме того, было установлено, что при организации этой смысловой системы воспринимаемые характеристики попадают в определенный контекст, в котором особенно очевидна роль одной характеристики, воспринятой как центральная. Связное, целостное представление о личности в значительной мере организуется вокруг этой центральной характеристики. В общем виде когнитивистские теории выступили, конечно, как своеобразный антипод бихевиоризму. Основные пункты противопоставления просматриваются по следующим линиям: 1. Главная идея бихевиористской ориентации - оперантное или классическое обусловливание, научение, в то время как главная идея когнитивных теорий - образование понятий, мышление, знание. 2. Основной источник данных для бихевиоризма как в психологии вообще, так и в социальной психологии в частности - наблюдаемое поведение. Источник данных для когнитивизма - менталистские образования (знаки, значения, понимание и пр.), хотя предполагается, что они могут быть выведены из поведения. 3. Для бихевиоризма в конечном счете процессы поведения подчиняют себе процессы познания, т.е. доминируют именно процессы поведения. Для когнитивизма в фокусе находятся процессы познания, и оно подчиняет себе поведение. 4. Бихевиоризму в большей мере свойственна идея «молекулярного» анализа поведения (выявление его поэлементного строения), в то время как для когнитивистской ориентации одна из наиболее значимых идей - идея «молярного» анализа, т.е. фиксация исследования на целостном процессе [Shaw, Costanzo, 1970, p. 171]. Тот факт, что вся ориентация когнитивизма есть ориентация на анализ «внутренних» характеристик человеческого поведения, создает известную психологическую привлекательность этому направлению. В методологическом плане такая ориентация как бы снимает ряд неразрешимых проблем лабораторного эксперимента.
Вопрос 21. Работа Л. Фестингера «Теория когнитивного диссонанса» Связанные между собой установки чела стремятся к согласованности. Гипотезы: 1.возникновение диссонанса, порождаемого дискомфор
|
