Глава 8. Я всегда с нетерпением ждал того времени, когда буду встречать ее с работы и сегодняшний день не стал исключением

Я всегда с нетерпением ждал того времени, когда буду встречать ее с работы и сегодняшний день не стал исключением. Все было хорошо, пока на ее телефон не пришло то сообщение. Теперь я отчаянно желал, чтобы она была рядом со мной.

Я въехал на стоянку Ротвейл, припарковался и стал наблюдать за дверью, из которой она должна была выйти. Разговор с моим двоюродным братом все еще не давал мне покоя, и, честно говоря, просто заразил мое воображение безумством во всех его проявлениях. Брак... серьезно?! Как на счет эксклюзивных, серьезных отношений для начала?

Идея жениться никогда не входила в список моих жизненных целей. Просто-напросто я не видел этого в моем будущем и вряд ли бы разглядел. Сам институт брака вызывал у меня огромное уважение, но по всей вероятности, человек с моим образом жизни и багажом прошлого, безусловно, эпически провалится на поприще мужа. В моем шкафу столько скелетов, которые происходят из такого далекого прошлого, что я едва могу указать то время, когда еще мог бы вернуться к нормальной жизни.

Моя сестра была замужем и очень счастлива в браке, у нее было трое чудесных деток. Ханна и Фредди были стандартом, к которому нужно стремиться, и которого, я полагаю, никогда не достигну. Моя сестра выполнила свой долг перед отцом, подарив ему внуков и именно это, главным образом, помогло мне избежать подобного расклада. Я имею в виду, Ханна выполнила эту задачу так хорошо, что не было никакой надобности давить на меня.

В ожидании выхода Брианны, я решил позвонить Ханне. Я ухмыльнулся, когда она сняла трубку на втором гудке.

— Как там мой братишка?

— Сходит с ума от работы, — ответил я.

— Эта не единственная вещь, от которой ты сходишь с ума, по крайней мере, я так слышала, — Ханна может быть очень самодовольной и раздражающей.

— Отец уже добрался до тебя и все разболтал?

— Он переживает за тебя. Сказал, что не видел тебя таким никогда, даже после того, как ты вернулся с войны.

— Хмм. Я не должен был идти к нему и рассказывать обо всем этом. Я такой идиот, что так поступил. Как-нибудь верну ему должок. Так как дела у моей старшей сестренки?

— Хорошая попытка, И, но я не сдамся. Мой брат наконец влюбился, и ты думаешь, я запросто пропущу мимо этот сочный лакомый кусочек? За кого ты меня принимаешь? Мы оба знаем, кто из нас умнее.

Я вздохнул.

— Не буду спорить по этому поводу с тобой, Хан.

— Вау. Ты и в самом деле изменился?

— Да, полагаю так оно и есть. Надеюсь, это к лучшему. И отцу нужно перестать волноваться за меня, мы сейчас снова вместе, поэтому я больше не то несчастное разбитое существо, которое он видел в последний раз.

— Ты читаешь стихи, Итан? Ты говоришь совсем не так, как всегда.

— Без комментариев, — ответил я на ее сарказм. — Слушай, я бы мог привезти ее к тебе на выходных. Думаю, Брианне придется по душе Халборо, и к тому же, мне бы хотелось увезти ее из города на несколько дней. Можете ли вы с Фредди найти для нас местечко?

— Для вас? Ради возможности познакомиться с этой американкой, превратившей моего отчужденного маленького братишку в полного сил, любвеобильного почитателя мексиканского пива? Без проблем.

Я засмеялся.

— Клево. Скажешь только когда, Хан. Я хочу вас познакомить с ней, и ваш прекрасный дом будет идеальным местом, чтобы сделать это. И я соскучился по детишкам.

— Они тоже скучают по своему дяде Итану. Хорошо... Я проверю бронь и сообщу когда. Здесь становится все теснее с приближением Игр.

— Даже не говори. Весь город впал в безумство, а ведь сейчас только июнь!

Мы попрощались, и я стал поглядывать в окно в ожидании Брианны. Я вытащил из кармана ее мобильник и перечитал эсэмэс, которое разрушило мой мирный до этого момента день. Некий парень по имени Алекс Крейвен, из музея Виктории и Альберта, которого я с удовольствием превратил бы в евнуха:

«Брианна, очень хочется увидеть вас сегодня снова. Как и Брилл на картине Маллертона. Мечтаю поужинать с вами и обсудить, как мы могли бы заполучить вас в качестве сотрудника. Не знал, что вы модель, но, увидев ваши фотографии, я просто должен узнать об этом больше! — Алекс»

Я уверен, что откусил себе часть языка, когда стиснул зубы вместе. Стремление ответить было столь сильным, что я мог бы почувствовать его так же, как и привкус крови во рту.

Ответ в духе: «Отвали, тупой задрот. Она занята и ее мужчина оторвет тебе яйца, если ты хотя бы подумал о ней обнаженной. — Итан с большим ножом».

Конечно, ножа у меня не было.

Боже, как совладать с собой? Я не был хорош в подобных вещах. Ревность засасывает, а я буду ревновать Брианну до потери пульса. То, что она была столь красива и привлекала внимание — сопутствующий багаж наших отношений.

Мне нужна была полная уверенность в ней, но я понимал, что она пока не была готова дать мне большего.

Пассажирская дверь открылась, и она села в машину, плюхнувшись на сиденье, румяная после пробежки под моросящим дождем, который начался, когда я заехал на парковку. Она улыбнулась и наклонилась ко мне для поцелуя.

— Ну, наконец-то ты здесь, — сказал я и притянул ее к себе. Ее кожа была прохладной в контрасте с мягкими и теплыми губами, приоткрытыми для меня.

Да, черт побери, для меня!

Я дерзко вторгся в ее рот, удерживая за лицо и демонстрируя своим языком то, как сильно я хочу ее. Она позволила полностью завладеть собой, и я не отпускал ее, пока она не пискнула, говоря мне, что я должен остыть. Я отпустил ее и вернулся на свое сиденье, не сводя с нее взгляда.

— Извини, я немного озверел, — я посмотрел на нее самым лучшим кающимся взглядом.

Ее лицо изменилось, а в глазах появилось заинтересованное выражение. Боже, она была прекрасна. Неудивительно, что ублюдок по имени Алекс хотел ее обнаженной. Я тоже хотел ее обнаженной. Чертовски хотел. Вот как сейчас, например. Ее волосы были сегодня распущены, она одела темно-зеленый жакет и шарф. Этот цвет ей очень подходил, подчеркивая в глазах зеленый и ореховый оттенки, а в ее волосах блестело несколько капель дождя.

— Что случилось, Итан?

— Почему ты думаешь, что что-то случилось?

— Просто догадка, — ухмыльнулась она, — и твой развратный язык ее подтвердил.

Я покачал головой.

— Просто соскучился по тебе — вот и все. Как прошел твой ланч с коллегами, на которых ты хотела произвести впечатление?

— Это было потрясающе. Я рассказала им о реставрации «Леди Персиваль», и теперь они действительно запомнят меня, благодаря этому факту. Надеюсь, что-нибудь из этого выйдет, — она улыбнулась. — И всем этим я обязана тебе, — она поцеловала меня в губы и коснулась моего подбородка рукой.

Я пытался улыбнуться в ответ. Думал, что мне удается, но видимо хреново я скрывал свои чувства, так же как и борьбу с ревностью. Ох, из этого точно что-нибудь выйдет, детка. Алекс Крейвен точно будет биться в экстазе при виде твоих обнаженных фотографий, а не душевной Леди Персиваль, держащей свою редкую и драгоценную книгу! Картины Маллертона могут гнить и дальше, он хочет только Брианну Беннетт на своем члене.

Она вздохнула.

— Ты собираешься рассказать мне, в чем дело? Ты только что зарычал, а я уверена, что рычание — это не универсальный сигнал полного счастья и гармонии, — она выглядела очень раздраженной.

— Это пришло недавно, — я положил телефон ей на колени; текст на экране был открыт.

Она взяла его и прочитала, сглотнула, а затем подняла на меня глаза.

— Ты приревновал, когда увидел это. — Это был не вопрос.

Я кивнул. Возможно, лучше все прояснить сейчас, раз уж мы начали.

— Он хочет трахнуть тебя.

Все мужики хотят, когда видят ее обнаженные фото. Я не такой идиот, чтобы сказать ей это, но как мужчина, я мог быть в этом уверен. Это была голая правда!

— Я очень сомневаюсь в этом, Итан.

— Он гей?

Она пожала плечами.

— Не думаю, что Алекс — гей, но на самом деле, я не знаю.

— Тогда он определенно хочет трахнуть тебя, — сказал я, мрачно глядя в окно, теперь уже залитое дождем и идеально соответствующее моему настроению.

— Итан, посмотри на меня.

Ее приказной тон потряс меня до глубины души. И возбудил одновременно.

Я поднял глаза на свою девочку, которая стала значить для меня так много за такое короткое время, гадая, что же она хочет сказать. Я не знаю, как можно делить ее с кем-то, или как не быть ревнивым, или как быть достойным партнером для арт-ню модели, которую желают другие мужчины, пуская слюни и фантазируя о сексе с ней. Я просто не знаю, как быть таким мужчиной.

— Алекс Крейвен — не мужчина.

Брианна сжала свои губы вместе, пытаясь сдержать смех. Но это было уже не важно. Теперь с облегчением, я мог принять ее поддразнивания.

— Оу, — выдал я, чувствуя себя очень и очень глупо. — Ну, тогда ты должна пообедать с Алекс Крейвен, и я желаю тебе тонну удачи, детка. Мне показалось, она реально хочет снять тебя, — кивнул я.

Она хохочет и отвечает:

— Ты слишком много волнуешься, детка.

Я наклонился к ее губам, не касаясь их.

— Не могу не волноваться, и мне нравится, когда ты называешь меня «деткой», — целую ее, но в этот раз не как неандерталец, а как должен был поцеловать ее с самого начала. Обхватив пальцами ее голову, я попытался ей показать, что она значит для меня. Медленно отстранился, покусывая ее нижнюю губу и опустив руку вниз к ее лицу, а затем к шее. — Хочу отвезти тебя домой, сейчас же. Ко мне. Я нуждаюсь в этом так... сильно.

Надеюсь, она знала, что это было чем-то вроде требования. Я попросил ее взять с собой вещей на несколько дней, но не мог быть уверенным, что она сделала это. Мне просто хотелось, чтобы она была со мной все время. Я не мог ей объяснить этого, кроме как глубоким желанием... требуя ее всегда рядом для себя, для разговоров и касаний. И для секса. Это сделало меня таким нуждающимся ублюдком, но теперь мне было просто плевать на это, и сдерживать себя от того, чтобы не давить на нее, было раздражающе-трудным.

— Хорошо, сегодня к тебе, — она поднесла руку к моим волосам и запустила ее в них, встречаясь со мной своими умными глазами. Клянусь, она могла прочесть меня, как открытую книгу, и я задавался вопросом, почему она помирилась со мной. Я надеялся, это произошло, потому что она любит меня, но мне было ненавистно размышлять об этом слишком много, так как я всегда возвращался к... что, если она не любит меня?

— Спасибо, — я убрал ее руку из своих волос и поцеловал. Я поднял глаза, чтобы увидеть ее реакцию, и был так чертовски рад, заметив ее улыбку. Я улыбнулся в ответ и завел машину. Пора доставить мою девочку домой, где я мог сделать все те вещи, которые я действительно хотел проделать с ней.

 

♥

 

Курица с пармезаном была приготовлена идеально: сочное мясо в остром соусе со специями, но компаньонка, сидящая напротив меня за столом, была намного лучше.

Я наблюдал за ней, когда она готовила, в то время как я работал за ноутбуком. Или пытался работать. Я подошел, устроился за барную стойку, и принялся любоваться ей и иногда улыбаться. Мне очень нравились звуки ее работы на кухне. Это было очень приятное ощущение, вместе с вкусными запахами из комнаты, в которой я редко проводил время. Запахи нашего ужина, который приготовила Брианна своими прекрасными руками.

Чертовски сексуальные вещи, если вы спросите меня.

Это отличалось от того, что делала для меня Аннабелль — моя служащая, которая убиралась, готовила и заполняла мой холодильник продуктами. Это было чем-то реальным. Человек, который делает это, потому что заботится, а не потому, что ему платят за это.

Иметь женщину в моем доме, которая готовит для меня, было в новинку. И я почти уверен, что могу привыкнуть к этому. Ага. Брианна зацепила меня. Блестящая, сексуальная, красивая, изысканная, чертовски хороший повар... и выходит за рамки приличия в нашей постели. Упоминал ли я, что она сексуальная и красивая? Я подумал о нашем времяпрепровождении в кровати позднее.

Я откусил еще один кусочек и смаковал вкус. Она подняла волосы вверх, закрепив их заколкой, одела темно-красный топ с низким V-образным вырезом, притягивая мои взгляд прямо к ее аппетитным, мило торчащим, соскам, которые так и просили о моих губах. Несколько прядей выбились из ее прически и свободно ниспадали на грудь. Ммм... вкуснятина.

— Я рада, что ты так думаешь. На самом деле, это готовится проще простого, — сказала она.

Я наблюдал за ее ртом и губами, когда она сделала глоток вина, полностью шокированный тем, что произнес это вслух, и я рад, что она подумала, что я говорил лишь о еде.

— Как ты научилась так хорошо возбуждать? — бессвязно проговорил я. — То есть готовить!

Она закатила глаза и покачала головой.

Усмехнувшись, я подмигнул ей.

— Ты в обоих случаях делаешь все хорошо, детка, и по части с моим членом, и то же самое по части готовки.

— Ты дурак, — проворчала она. — Смотрела кулинарные шоу и училась. Отец разрешил мне экспериментировать на нем после развода. Ты можешь спросить его о моем первом кулинарном опыте, — она хихикнула, наколов еще один кусочек и отправив его в рот. — Но лучше не спрашивай его о том, как я возбуждаю тебя!

Рассмеявшись про себя, я свесил голову.

— Не так хорошо приготовила как сегодня?

— Даже рядом не стояло. Мои первые попытки были отвратительны, и папочка заплатил за это сполна. Хотя он никогда не жаловался.

— Твой отец не дурак, и он любит тебя очень сильно.

— Я рада, что вы двое обсудили все между собой. Ты действительно ему нравишься, Итан. Он очень тебя уважает, — она мне улыбнулась.

— Взаимно, — я колебался, прежде чем затронуть тему о ее матери, но полагаю, мы должны были обсудить это. — Думаю, твоя мама была не очень впечатлена мной сегодня. Извини за это. Я подумал, что будет лучше представиться и рассказать ей, какое место я занимаю в твоей жизни... вероятно, я мог бы выразить это в более тактичной форме.

Она качает головой.

— Все в порядке. На самом деле она рада, что ты присматриваешь за мной, и звучал ты очень решительно, убеждая в том, что ничего не происходит...

Я уловил дрожь в ее голосе, и не хотел ничего больше, чем успокоить ее, но подождал, пока она закончит.

— Она думает, ты одержим мной, — Брианна играла со своей курицей, гоняя ее по тарелке.

Я пожал печами.

— Я не сдерживал себя с нею, это правда. Я сказал твоей матери, что я чувствую по отношению к тебе.

Она улыбнулась.

— Она рассказала мне об этом. Очень смело с твоей стороны, Итан.

— Говорить правду — это не смелость, так и надо, — я покачал головой. — Для меня важно, чтобы твои родители знали о том, что я не только обеспечиваю безопасность их дочери, — я протянул к ней руку. — Для меня также важно, чтобы ты знала об этом, Брианна, потому что ты так много значишь для меня.

Она вложила свою руку в мою, и я сжал ее, прикрыв глаза, когда мои пальцы обхватили ее хрупкую кисть. Та же самая чудесная рука, которая приготовила для меня сегодняшний ужин и завязала мой галстук этим утром. Та же самая рука, которая будет прикасаться к моему телу, когда я очень скоро уложу ее в кровать.

— И ты для меня, Итан.

Я почувствовал, как на меня снова накатило чувство собственности. Клянусь, что это работает подобно переключателю. В одну минуту я отлично справляюсь с собой или думаю, что справляюсь, а в другую что-то произносится или упоминается, и бац, я превращаюсь в «мне-нужно-трахнуть-тебя-сейчас-же».

Ее слова — все, что мне нужно было услышать. Я поднялся со стула, потянув ее за собой, и приподнял руками, почувствовав, как она оборачивает свои длинные ножки вокруг моей талии для того, чтобы я смог отнести ее из столовой в спальню.

Она держала меня за лицо и неистово целовала всю дорогу до спальни. И я не жаловался. Обожаю, когда она бывает такой возбужденной и сексуальной. И Брианна может быть такой.

Чертовское спасибо.

Я снял с нее верхнюю одежду без предварительных ласк, желая видеть ее тело, прежде чем потеряюсь в ней. На ней был фиолетовый бюстгальтер и черные стринги. Это заставило меня застонать.

— Что ты пытаешься сделать со мной, женщина, убить?

Она улыбнулась и медленно покачала головой назад и вперед.

— Никогда, — прошептала она.

Наклонившись, я поцеловал ее медленно и сладко за ответ, в то время как мое сердце билось очень быстро и сильно. Боже, люблю, когда она бывает со мной такой мягкой и соблазнительной, принимающей меня.

Я любил в ней многое.

Перевернув ее на живот, я расстегнул этот чудесный лифчик и стянул стринги. Я вдохнул и выдохнул, пока проводил руками по ее спине, бедрам, по прекрасной попе вниз и обратно.

После того как она стала полностью обнаженной, я немного успокоился и замедлился. Оставшись в одежде, я растянулся рядом с ней. Она повернулась лицом ко мне, и мы просто смотрели друг на друга.

Я потянулся к ее заколке и снял ее, распределяя ее локоны по спине и плечам. У Брианны волосы были длинными и шелковистыми. Мне нравилось прикасаться к ним и пропускать сквозь пальцы. Мне нравилось, когда они щекочут мою грудь, когда она объезжает меня сверху. Я любил хватать их в огромную горсть и удерживать ее, пока я трахаю ее до сокрушающего оргазма, во время которого она выкрикивает мое имя.

Но этой ночью я не собирался делать ничего из этого. Вместо этого я был с ней медленным и осторожным, заставляя пальцами и языком ее кончать снова и снова, прежде чем разделся и вошел в нее.

Мы так хорошо подходили друг к другу. Секс с ней опускал меня до самых потаенных уголки моего сознания. Даже если Брианна не знала об этом, то я точно был в этом уверен. Я даже не замечал, что говорил ей посреди этой пылкости. Я говорил ей всякие пошлости, потому что она любит мой грязный рот. Она мне так сказала. Это чертовски хорошо, потому что я все равно не мог контролировать это. Фильтр между моим мозгом и ртом отсутствовал.

Я до сих пор не знаю, что сказал ей после своего бурного оргазма, который меня так иссушил, что меня начало затягивать в сон, находясь все еще в ней и надеясь, что она позволит мне остаться там на некоторое время.

Но я узнал это, когда она ответила.

— Я тоже тебя люблю.

Мои глаза распахнулись, и я уставился в темноту, держась за нее. Проигрывая звук этих слов снова, и снова, и снова.

 

Твою мать. Они собираются сделать это. Мое сердце заскакало от страха, как никогда раньше разгоняя адреналин по всему телу. Я ожидал, когда это начнется. В глубине души я знал, что для своей сохранности здравомыслия я начну отрицать это. Отрицание срабатывало какое-то время, но срок его уже истек.

— Ты готов? — спросил он меня.

Эту тварь, которая задала вопрос, я хотел распотрошить и оставить медленно истекать кровью. Ту, которая говорила о НЕЙ. Ту, которая насмехалась все время над тем, как причинит ей вред.

Дерьмо! Нееет!

Я покачал головой, когда он приблизил свое лицо ко мне слишком близко, а дым из его самокрутки клубился и дразнил, заставляя мой рот увлажниться. Забавно, как я мог желать затянуться в такой момент, но да, я желал. Я бы вытащил из его рта эту гребаную сигарету и сунул бы в свой, если бы мог.

Мои руки были связаны за спиной, а нос заткнут. Я попытался задержать дыхание, но мое тело предавало меня. Мгновение, и я задохнулся от того, что он залил что-то мерзкое мне в горло. Я попытался не проглатывать это, но мое тело снова взяло вверх, выполняя основную функцию, чтобы я смог дышать. Какая ирония. Они накачивали меня наркотиками, чтобы казнить... поэтому я не сопротивлялся... так они смогли бы снять на видео мою смерть и показать всему миру.

Нет. Нет! НЕТ!

Я боролся с этим как мог, но они только хохотали над моими усилиями. Я чувствовал, как слезы вытекали из глаз, но был уверен, что не плакал. Я никогда не плачу.

Он рявкнул, отдав приказ, и затем я увидел ее. Камеру. Подчиненный установил ее на штатив, в то время как я смотрел, позволяя слезам катиться из глаз, когда опиум взял надо мной власть.

Я осознал, что действительно плакал.

Но не по той причине, по которой они думали. Я плакал из-за отца и сестры. Из-за моей девочки. Они должно быть увидят это... момент... когда со мной покончат. Весь мир увидит. Она увидит.

— Представься! — приказал он.

Качая головой, я указал головой на камеру.

— Никакого видео! НИКАКОГО ВИДЕО, ВЫ УБЛЮДКИ! НИКАКОГО, БЛ*ТЬ, ЧЕРТОВОГО ВИДЕО...

Удар наотмашь в мой рот был настолько зверским, что меня заткнуло от силы удара. Он выкрикивал другие приказы тому, что с камерой, который нацелил объектив на мой армейский жетон и попытался прочитать на ломаном английском.

— Блэкстоун, И. БСВДВ [6]. Капитан. Два девять один пять ноль один.

Он снова наклонился ко мне, на этот раз с ножом-кукри, который вытащил из ножен. Лезвие было изогнуто и остро заточено. Даже при моей слабой способности реагировать на что-то, затуманенной наркотиками, я мог разглядеть, что инструмент был хорошо подготовлен для работы, которую он собирался проделать.

Я подумал о маме. Я всю жизнь хотел, чтобы она была со мной и сейчас еще сильнее, чем когда-либо. Я не был храбрым. Я боялся умереть. Что случится с Брианной? Кто защитит ее от них, когда я уйду?

О, боже...

— Никакого видео. Никакого видео. Никакого видео. Никакого видео, — было единственной вещью, которую я мог произносить. И если звук больше не мог бы слетать с моих губ, тогда последней была бы мысль, наряду с «простите отец, Ханна, Брианна... мне так чертовски жаль...»

 

— Итан! Милый, проснись. Это лишь сон, — самый приятный голос просочился в мой сон, и ко мне прикоснулись нежные руки.

Дыхание сперло, сознание приняло состояние гипербдительности. Ее руки слетели, когда я врезался в изголовье кровати и начал жадно глотать воздух. Бедная Брианна, ее глаза расширены от ужаса, когда она села на кровать рядом со мной.

— Вот, дерьмо! — я задыхался, осознавая в какой реальности нахожусь.

Дыши, ублюдок!

Мне приходилось проделывать это так много раз. Это было только моей голове. Не в реальности. Но вот он я, теряю свое дерьмовое достоинство перед своей девушкой. Должно быть это напугало ее, и мне глубоко жаль. Я чувствовал себя ненормальным.

Она снова протянула ко мне руку, прохладное прикосновение к груди опустило меня на землю, возвращая в здесь и сейчас. Брианна здесь, в кровати, рядом со мной, не в том гребаном сне. Мое сознание продолжало переносить ее в мои ночные кошмары. Какого черта это происходило?

Она придвинулась ближе, и я вцепился в руку на моей груди, нуждаясь в ее прикосновении, как в спасательном круге.

— О чем был кошмар, Итан? Ты нес чепуху и метался по всей постели. Я не могла разбудить тебя...

— Что я говорил? — прервал я ее.

— Итан, — произнесла она успокаивающе, протянув руку к моему лицу и пальцами поглаживая скулу.

— Что я говорил? — выкрикнул я, хватая ее руку и отталкивая ее от своего тела, чувствуя тошноту при мысли о том, что, возможно, вылетело из моего рта. Она отодвинулась назад, и мое сердце разбилось от испуга за нее, но я должен был знать. Я уставился на нее в темноте и попытался вдохнуть достаточно кислорода, чтобы заполнить легкие. Почти бессмысленное занятие. В данный момент не хватило бы всего лондонского воздуха, чтобы удовлетворить меня.

— Ты повторял «никакого видео» снова и снова. Что это значит, Итан?

Простынь спала до ее талии, открывая прекрасную обнаженную грудь освещенную сиянием луны. Мне была видна настороженность в ее глазах, когда она вытянула свою руку из моего захвата, я ненавидел это. Я отпустил ее.

— Извини. У меня... бывают сны иногда. Извини, что накричал на тебя, — пошатываясь, я побрел в ванную. Я навис над раковиной и позволил потоку воды течь по голове, ополаскивая рот и глотая воду из-под крана. Бл*ть, мне нужно собрать свое дерьмо вместе — это было так неправильно. Мне нужно было быть сильным ради нее. Все эти вещи были давней историей и похоронены в аду моего прошлого. Им были не рады в моем настоящем и уж точно не в моем будущем с Брианной.

Ее руки обняли меня сзади. Я чувствовал ее обнаженное тело, прижатое к моей спине, и это пробудило мой член. Она прижалась губами к моим шрамам и поцеловала их.

— Поговори со мной. Скажи, что там было, — ее мягкий голос был пронизан стальной решимостью, но не было ни единого шанса, чтобы я смог посвятить ее в этот мучительный беспорядок.

Ни единого шанса, чтобы она была там со мной. Не с ее чистотой.

— Нет. Я не хочу, — я посмотрел в зеркало над раковиной и увидел себя, вода стекала с моих волос, руки Брианны обернуты вокруг меня, одна покоится на груди, в том месте, где мое сердце беспощадно колотилось от бескрайнего кошмара, включающего в себя все виды дерьма. Тем не менее, она держала меня, держала мое сердце в своих прекрасных руках. Она последовала сюда за мной, чтобы успокоить меня.

— Что за видео, Итан? Ты продолжал кричать о видео.

— Я не обсуждаю это! — я закрыл глаза от звука своего голоса, ненавидя злость, присутствующую в нем, ненавидя то, что она видела меня в таком состоянии.

— Кошмар был из-за меня? Из-за видео со мной? — она убрала руки от меня и отодвинулась. — Ты говорил, что ты никогда не смотрел его.

Я услышал боль в ее голосе и мог вообразить, куда унесло ее воображение, последовав этому сценарию. Она не могла больше относиться к этому делу.

Я упустил это тогда, целиком и полностью, опасаясь, что она не может доверять мне, ужасаясь, что она снова может уйти. Я развернулся и прижал ее к себе сильно.

— Нет, детка. Не из-за этого. Пожалуйста. Не из-за тебя. Из-за меня... из-за моего прошлого... плохие воспоминания о войне.

— Ты не расскажешь. Почему ты не можешь рассказать, что случилось с тобой... твоими шрамами. Итан?

Она попыталась вырваться, чтобы проложить между нами дистанцию, но, черт возьми, если я позволю этому случиться.

— Нет, Брианна, ты нужна мне. Не убегай от меня.

— Я не...

Я оборвал ее на слове, обрушив рот на нее, овладевая ею языком, и все, что она могла делать, принимать все это. Я взял ее на руки, и, спотыкаясь, направился к кровати. Мне нужно было оказаться внутри нее, во всех отношениях. Мне нужно было удостовериться, что она все еще была здесь, что я был жив, что она была в безопасности в моих объятиях... что я был жив... она в безопасности... я жив...

— Детка, ты такая прекрасная и так подходишь мне. Дьявол, ты для меня ВСЕ, поняла? Скажи, что ты хочешь меня, — бормотал я, подтолкнув ее ноги коленями, и ввел два пальца в ее горячую влажность. Начал поглаживать ее, работая дерзко внутри и поглаживая клитор именно так, как она любит.

— Хочу тебя, Итан, — ответила она хрипло. Ее женственность нагрелась для меня, готовая принять. Боже, я ходил по лезвию ножа своего контроля, когда она становилась такой покорной со мной... даже если она была реально первой женщиной, с которой это так срабатывало.

— Скажи мне, что ты позволишь мне иметь всю тебя. Каждую частичку. Я хочу все, Брианна!

— Да, конечно! — выкрикнула она. — Прямо сейчас.

Я снова проник в ее рот, глубоко заполнив его языком, а ее киску пальцами, двигая ими, еще сильнее делая ее влажной.

— Твой рот — мой, когда ты своими малиновыми губами берешь мой член в рот и сосешь его.

Она задвигалась подо мной. Оторвавшись от ее рта, я присосался к соску. Укусив его достаточно для того, чтобы из нее вырвался стон, и сразу втянув его глубоко, чтобы он припух, прежде проделал то же самое с другой грудью.

— Твоя превосходная грудь тоже принадлежит мне. Когда я кусаю ее, и сосу, и свожу тебя с ума.

— Боже...

Я двигался вниз по ее телу, пальцы были все еще в ней, скользя в ее плоти, приближая ее к кульминации.

— Эта сладкая, как мед, киска, всегда моя, когда я загоняю свой член на всю длину и когда кончаю в нее, — зашептал я более пошло и почувствовал, что она стала еще горячее.

Она извивалась и мотала головой. Я любил доводить ее до состояния дикости.

Я обвел языком ее клитор и схватил его зубами, покусывая плоть, пока не услышал крик и переключился на успокаивающие, очень мягкие движения, насаживая ее все дальше и дальше.

— Мне нужно больше! Трахни меня, Итан!

О, да, она разгорячилась только сильнее.

Черт возьми, наконец, я получил свою девочку там, где и хотел. Я сошел с ума от ее вкуса по всему моему языку, моего вкуса, ее запаха, ее тепла, от ее влажности, взрывоопасного секса!

— Я могу дать тебе больше, детка. Я хочу дать тебе больше, — вытащив пальцы из нее, я переместил их к другому отверстию и смазал его своим влажным указательным пальцем. Ее дыхание сбилось, и она замерла. Я поднял свою голову и передвинул ее тело, опираясь одной рукой, другой — свободно исследуя ее. Я проник в нее только кончиком пальца и затем встретил ее взгляд. Она выглядела дикой, глаза горели.

— Я хочу сюда, Брианна. Позволишь ли ты мне трахнуть твою красивую попку? — говорил я это напротив ее подрагивающих губ, все еще подразнивая ее вход пальцем в ожидании ответа.

— Да! — прозвучало хриплым шепотом, но это определенно было согласие.

Поднявшись, я перевернул ее на живот. Приподнял ее бедра и раздвинул ноги шире, чтобы добраться до нее стоя на коленях. Она была потрясающей. Полностью раскрывшаяся для меня, ожидающая, принимающая, намного больше, чем идеальная.

С рукой на своем стволе, головкой я скользнул между ее мокрой женственности и поглаживал ею клитор снова и снова, приближая ее к оргазму и хорошо смазывая член.

— Ммм... — я застонал, приставив головку члена к ее тугой дырочке. — Ты такая чертовски идеальная... — толкнувшись, я проник в нее только кончиком члена, пытаясь раскрыть ее немного, и подумал, что мог легко потерять это. Так же как и кончить, до того как окажусь в ней.

Она напряглась и сжалась от моего вторжения, поэтому я немедленно ослабил напор, помещая ладонь на поясницу, чтобы удержать ее.

— Тише... расслабься для меня, малышка.

Она замерла и тяжело вздохнула, ожидая меня, подчиняясь моим желаниям, такая идеально принимающая и восхитительно тугая, сжимающая мышцами головку моего готового-к-взрыву члена. Я не желал причинять ей боль, но бог мой, как эффектно возбуждала эта поза, в которой я тот час же был готов прийти к финалу, где я смог бы слиться с ней.

Она дрожала подо мной.

— Я сейчас кончу, детка. Я так сильно хочу сделать это, но сперва ты. Я хочу сделать так, чтобы тебе было хорошо!

— Итан, пожалуйста, дай мне кончить! — она извивалась на кончике моего члена, готовая принять меня всего. Я понял, что она позволит мне это, даже если это будет болезненно, потому что она была такой щедрой любовницей.

Святой боже, помоги мне!

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не погрузиться в нее и не растянуть эту таинственную часть, на которую я еще не претендовал. Я хотел. Нуждался. Но превыше всего было для меня лелеять ее. Я знал, что причиню ей боль, и она даже близко не была готова. Мы должны были поработать над этим, чтобы знать, чего ожидать. Как и любую другую вещь, которую мы проделывали вместе. Я был сейчас не в своем гребаном уме, и это был не подходящий момент, чтобы подтолкнуть ее заняться в первый раз анальным сексом со мной.

— Брианна... я люблю тебя так сильно, — зашептал я напротив ее спины, переместив член в поисках ее киски. Плоть ее была такой горячей, и когда мы соприкоснулись, она вспыхнула. Я слышал свой крик, когда глубоко скользнул в нее и начал двигаться. Руки крепко держались за ее бедра, натягивая на себя снова, и снова, и снова, а хлопающие звуки наших тел посреди хлюпающих звуков чистого наслаждения разносились повсюду.

Мы занимались этим на протяжении долгого времени. Мне нужно было, чтобы терроризирующий сон выветрился из моей головы, и секс был самым подходящим занятием для того, чтобы осуществить это. Если ты можешь трахаться, значит, ты жив — животная логика, но труднооспоримая.

Секс был довольно грубым, даже для нас. Но Брианна приняла всю грубость от меня. Принимала и будет это делать, так как я не отпущу ее никогда. Никогда. Я не мог вообразить, что проделал бы все те вещи, которые только что делал с ней, с кем-то еще. И знал, что не буду способен на это.

Я понял это позже, в темноте, после нашего сумасшедшего сексуального путешествия, которое я растягивал, и когда она провалилась в глубокий сон рядом со мной. Она кончала так много раз, что просто потеряла сознание от истощения, как только я смог заставить себя остановиться. Она никогда не просила меня остановиться. Моя девочка отдавала мне всю себя и при этом не требовала ответов. И я был рад, потому что не хотел говорить об этом. Внутри меня было все еще свежо после кошмара.

Я хотел покурить, но сам одернул себя. Это ощущалось неправильным по отношению к ней. Мое нездоровое курение было неправильным для нее, и впредь я не буду делать этого рядом с ней.

От наблюдения за ней, спящей после нашей любовной сессии, — ее равномерное дыхание, длинные ресницы, покоившиеся на щеках, волосы, разметавшиеся по подушке, — у меня перехватило дыхание. Я понял, что наконец нашел своего ангела и буду удерживать ее всеми способами.

Больше никаких уступок, только лишь снам...

Она спасла меня от полного безумия, от моих пыток. Она заставила меня желать такие вещи, которые я до этого не желал. Я бы убил, если бы мне пришлось, ради ее безопасности. Если с ней что-то случится — это уничтожит меня.

В конце концов, я снова смог заснуть, но только потому, что она была рядом со мной.