ГОСПОДИНУ СТАЛИНУ. МОСКВА 20 АВГУСТА 1939 г.

1. Я искренне приветствую подписание нового германо-советского торгового соглашения в качестве первого шага к перестройке германо-советских отношений

2. Заключение с Советским Союзом пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгую перспективу

3. Я принимаю переданный Вашим министром иностранных дел Молотовым проект пакта о ненападении, но считаю настоятельно необходимым самым скорейшим образом выяснить связанные с ним еще вопросы

4. Напряженность между Германией и Польшей стала невыносимой. Поведение Польши по отношению к великой державе таково, что кризис может разразится в любой день.

Я считаю, что в случае намерения обоих государств вступить друг с другом в новые отношения, целесообразно не терять времени. Поэтому я еще раз предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, а самое позднее - в среду, 23 августа.

Адольф Гитлер.

 

Посол Германии в СССР Шуленбург вручил телеграмму в 15 часов 21 августа. Ультимативный тон телеграммы был очевиден. Сталин с Молотовым долго сидели над посланием, еще раз послушали Ворошилова о ходе переговоров с англичанами и французами, получили подтверждение о контактах Берлина с Парижем и Лондоном, угрожавших широким антисоветским альянсом. После взвешивания всех “за” и “против”, решение, наконец, было принято. Сталин продиктовал следующее сообщение:

 

РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРМАНИИ А. ГИТЛЕРУ. 21 АВГУСТА 1939 Г.

Благодарю за письмо. Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создает поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами.

Народы наших стран нуждаются в мирных отношениях между собой. Согласие германского правительства на заключение пакта ненападения создает базу для ликвидации политической напряженности и установления мира и сотрудничества между нашими странами.

Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г. Риббентропа 23 августа.

И. Сталин.

 

Гитлер, находясь с Риббентропом в Оберзальцберге, нервничал. Ему нужен был пакт. А русские всё искали шансы с англичанами и французами. Даже в тот час, когда Сталин подписывал телеграмму Гитлеру, состоялось еще одно, последнее, трехстороннее заседание делегаций. Генерал Думенк,- глава французской миссии, сообщал в Париж Э.Деладье: ”Назначенное на сегодня заседание состоялось утром. Во второй половине дня последовало второе заседание. Входе этих двух заседаний мы обменялись вежливыми замечаниями по поводу задержки из-за прохода советских войск через польскую территорию. Новое заседание, дата которого не установлена, состоится только тогда, когда мы будем в состоянии ответить положительно”. Но нового заседания не состоялось.

23 августа два больших транспортных “Кондора” с делегацией Риббентроппа на борту приземлились в Москве. Надо сказать, что в результате несогласованных действий средств советской ПВО, в коридоре пролета в районе Великих Лук самолеты были обстреляны зенитной артиллерией и лишь по счастливой случайности не были сбиты.

Надо думать, советские руководители не обрадовались, узнав, что Риббентроппа сопровождают не 4-5 помощников, а свита в 37 человек. Но дело было сделано, сенсации не избежать, и вскоре начались переговоры. Их вел Сталин. Они затянулись далеко за полночь.

 

ИЗ ЗАПИСИ ЗАМЕСТИТЕЛЯ СТАТС-СЕКРЕТАРЯ ХЕНКЕ БЕСЕДЫ ИМПЕРСКОГО МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СО СТАЛИНЫМ И ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР МОЛОТОВЫМ, СОСТОЯВШЕЙСЯ В НОЧЬ С 23 НА 24 АВГУСТА 1939г.

Обсуждались следующие вопросы:

1. Япония:

Господин имперский министр сказал, что германо-японская дружба никоим образом не направлена против Советского Союза. Более того, благодаря нашим хорошим отношениям с Японией мы в состоянии содействовать компромиссу в противоречиях между СССР и Японией. В случае, если господин Сталин и Советское правительство того желают, господин имперский министр иностранных дел готов действовать в этом духе. Он соответствующим образом воздействовал бы на японское правительство и поддерживал бы контакт по данному вопросу с советско-русским представителем в Берлине.

Господин Сталин ответил, что хотя Советский Союз и желал бы улучшения отношений с Японией, но терпение в отношении японских провокаций имеет свои границы. Если Япония хочет войны, она ее получит. Советский Союз ее не боится и к этому подготовлен. Если же Япония хочет мира- тем лучше! Господин Сталин считает содействие Германии в улучшении советско-японских отношений полезным, но он не хотел бы, чтобы у Японии возникло впечатление, будто инициатива в этом вопросе исходит от Советского Союза.

Господин имперский министр иностранных дел согласился с тем, что его содействие могло бы означать продолжение тех переговоров, которые он вот уже ряд месяцев ведет с японским послом в духе улучшения советско-японских отношений. Однако и с германской стороны тоже не было бы проявлено никакой инициативы в этом вопросе.

Некоторые из вопросов этих переговоров были мало освещены в печати. Например, обсуждение вопроса об “антикоминтерновском пакте”, когда Сталин и Риббентроп убеждали друг друга в том, будто этот пакт направлен вовсе не против СССР, а против Англии, и под конец Риббентроп рассказал имевшую хождение в Берлине шутку: ”Сталин еще присоединится к антикоминтерновскому пакту”. И действительно, в ноябре 1940 г. СССР в принципе согласился присоединится к Тройственному пакту Германии, Италии и Японии, который был агрессивным военным союзом и в этом смысле намного превосходил “антикоминтерновский пакт” с его преимущественно идеологической направленностью.

До сих пор не проанализированы высказывания Сталина в беседе с Риббентропом по поводу захватнических намерений Италии. “Нет ли у Италии устремлений, выходящих за пределы аннексии Албании, возможно, - к греческой территории? ”- спросил Сталин. И далее продолжил: “Маленькая, гористая плохо населенная Албания… не представляет особого интереса для Италии.” Это было провокационное замечание, хотя, конечно, и не связанное напрямую с нападением Италии на Грецию в 1940 г. На сообщение Риббентропа о том, что Германия готова урегулировать отношения между СССР и Японией, Сталин согласился, что эта помощь может быть полезной, но он не хотел бы, чтобы у Японии сложилось впечатление, что инициатива исходит от Советского Союза.

В угоду Германии, уже изготовившейся для нападения на Польшу, в тексте пакта о ненападении отсутствовала статья о прекращении его действия в случае агрессии одной из сторон по отношению к третьей державе. Из этих же соображений предусматривалось его вступление в силу немедленно после подписания, а не после ратификации, о чем шла речь в советском проекте пакта. То и другое было отмечено мировой общественностью, отсюда и неуклюжие ответы Молотова (в его сообщении Верховному Совету СССР) “кое-кому, кто может вознамерится квалифицировать Германию нападающей стороной.” Молотов доказывал, что статья о денонсации якобы необязательна, “забыв” об аналогичных договорах, заключенных СССР и ссылаясь почему-то на польско-германский пакт о ненападении 1934г.

Очень мало известно о том, как проходили обсуждение и формулирование Секретного протокола. В ходе переговоров объекты дележа были названы лишь в общей форме, подписанный же текст договора содержал детализацию.

В этом договоре обращает на себя внимание прежде всего статья, касающаяся Польши. Здесь, во-первых, устанавливалась граница сфер интересов Германии и СССР (по линии рек Висла, Нарев, Сан) на территории в тот момент еще независимого государства “в случае территориально-политического переустройства” областей, входящих в него. Во-вторых, ставился вопрос, “является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимости Польского государства и каковы будут ео границы”. Решение этого вопроса ставилось в зависимость от “дальнейшего политического развития”, а на деле- от исхода войны против Польши, которая должна была начаться через несколько дней. Таким образом Секретный протокол предполагал, по существу, четвертый раздел Польши.

Прибалтийские страны признавались сферой интересов СССР; она должна была простираться вплоть до северной границы Литвы. Отдельный пункт Протокола констатировал “интерес СССР в Бесарабии” и “полную не заинтересованность” Германии в ней. То был форменный международный разбой. Не случайно в Протоколе дважды говорилось о его строжайшей конфиденциальности.

Во время пребывания в Москве Риббентроп получил от Вайцзеккера телеграмму следующего содержания: “Фюрер очень бы приветствовал бы, если бы в рамках предстоящих переговоров было определено, что в результате договоренности Германии и России насчет проблем Восточной Европы последняя рассматривалась бы как принадлежащая к исключительной сфере интересов Германии и России”. Гитлер представлял себе дело так, что партнеры не только поделили целый регион между собой, но и изолировали его от остального мира.

Советско-германский пакт был заключен сроком на 10 лет. Что касается немецкой стороны, то там никогда не рассчитывали более чем на двухлетнюю его длительность. Вероятно, и советская сторона понимала, что ей отпущено не 10 лет, а значительно меньше. Но была ли необходимость заключения этого договора?

В основе сталинской концепции лежит утверждение, будто в 1939г. СССР находился под непосредственной угрозой агрессии со стороны Германии. Это неверно, подобной угрозы тогда не было. Дело не только в отсутствии оперативных планов нападения на СССР. Главное заключалось в неподготовленности Германии к такой войне. СССР, хотя он и был ослаблен сталинскими “чистками”, - не Польша. По своим материальным и людским ресурсам он намного превосходил Германию. В 1939г. В вермахте не хватало тяжелых танков, машин, средств связи. В 1939г. Вермахт практически не имел боевого опыта. В 1941г. За плечами германской армии был разгром нескольких стран, включая Францию. Это была уже друга армия.

Но, может быть, в 1941г. СССР лучше был подготовлен к войне? Многое говорит об обратном. Продвижение на несколько сот километров вперед не дало выигрыша. Во-первых была разрушена первоклассная полоса сооружений на старой границе, а новую еще не возвели; во-вторых, крайне непродуманное размещение войск в прифронтовой зоне позволило немцам уже в самом начале войны нанести Красной Армии тяжелое поражение. Возможно, что если бы война началась в 1939г., то она потребовала бы от советского народа не таких чудовищных жертв.

 

 

Список литературы:

 

Бережков В.. Как я стал переводчиком Сталина. Глава первая. Начало. М.: ДЭМ, 1993.

 

Дж. Робертс Сферы влияния и советская внешняя политика в 1939-1945 гг. идеология, расчет и импровизация // Новейшая история. 2001. № 5.

 

Карпов В. В.. Маршал Жуков: Его соратники и противники в дни войны и мира. М., 1994.

 

Мюллерсон Р. А. Советско-германские договоренности 1939 г. в аспекте международного права // Сов. государство и право. 1989. № 9. С. 106.

 

Наджафов Д.Г. Советско-германский пакт 1939 года и его исторические последствия.// Вопросы истории. 2006. № 12.

 

Пронин А.А. Советско-германские соглашения 1939 года: истоки и последствия (монография)// Международный исторический журнал. 2000. № 11. Сентябрь-октябрь.

 

Семиряга М. И. Советско-германские договоренности в 1939 - июне 1941 г.: взгляд историка // Сов. государство и право. 1989. № 9.

 

Советская историография. М.: Изд-во РГГУ, 1992.