ЭПИСОДИЙ ТРЕТИЙ. Сейчас узнаем лучше колдунов.

 

Креонт

 

Сейчас узнаем лучше колдунов.

Мой сын, наш приговор твоей невесте

В тебе не вызвал гнева на отца?

Тебе всегда останемся мы милы?

 

Гемон

 

Отец, я — твой. Твои благие мысли

Меня ведут — я ж следую за ними.

Любого брака мне желанней ты,

Руководящий мною так прекрасно.

 

Креонт

 

Вот ото, сын, ты и держи в уме:

Все отступает пред отцовской волей.

Недаром же мы, смертные, желаем

Родить себе послушных сыновей,

Чтобы умели злом воздать врагу

И друга почитали б, как отец.

А что сказать о том, кто народит

Детей негодных? Что себе обузу

Он породил, посмешище врагам?

Не подчиняйся ж прихоти, не жертвуй

Рассудком из-за женщины, мой сын,

И знай, что будет холодна любовь,

Коль в дом к тебе войдет жена дурная.

Найдется ль язва хуже злого друга?

Нет, как врага отвергни эту деву, —

Пускай в Аиде вступит в брак с любым,

Раз я ее открыто обличил,

Ослушницу, единственную в граде.

Пред ними я не окажусь лжецом — нe казню.

Пускай зовет на помощь

Родную кровь! Я со своих спрошу,

Как и с чужих, коль будут непослушны.

Ведь кто в делах домашних беспристрастен,

И как правитель, будет справедлив.

А кто закон из гордости нарушит

Иль возомнит, что может власть имущим

Приказывать, тот мне не по душе.

Правителю повиноваться должно

Во всем — законном, как и незаконном.

Тот, кто властям покорен, — я уверен, —

Во власти так же тверд, как в подчиненье.

Он в буре битвы встанет близ тебя

Товарищем надежным и достойным.

А безначалье — худшее из зол.

Оно и грады губит, и дома

Ввергает в разоренье, и бойцов,

Сражающихся рядом, разлучает.

Порядок утвержден повиновеньем;

Нам следует поддерживать законы,

И женщине не должно уступать.

Уж лучше мужем буду я повергнут,

Но слыть не стану женщины рабом.

 

Хор

 

Коль в заблужденье нас не вводит возраст,

Нам кажется, — ты говоришь умно.

 

Гемон

 

Бессмертные даруют людям разум,

А он на свете — высшее из благ.

К тому же я не в силах утверждать,

Что ты в словах своих несправедлив,

Но и другой помыслить правду может.

Мне узнавать приводится заране,

Что люди мыслят, делают, бранят.

Для гражданина взор твой страшен, если

Его слова не по сердцу тебе.

А я повсюду слушаю — и слышу,

Как город весь жалеет эту деву,

Всех менее достойную погибнуть

За подвиг свой позорнейшею смертью:

Она не допустила, чтобы брат,

В бою сраженный и не погребенный,

Добычей стал собак и хищных птиц.

Она ли недостойна светлой чести?

Такая ходит смутная молва…

Конечно, для меня нет счастья выше

Благополучья твоего. И вправду:

Что для детей отцовской славы краше?

Что славы сына краше для отца?

Но не считай, что правильны одни

Твои слова и, кроме них, ничто.

Кто возомнит, что он один умен,

Красноречивей всех и даровитей,

Коль разобрать, окажется ничем.

И самым мудрым людям не зазорно

Внимать другим и быть упорным в меру.

Ты знаешь: дерева при зимних ливнях,

Склоняясь долу, сохраняют ветви,

Упорные же вырваны с корнями.

Тот, кто натянет парус слишком туго

И не ослабит, будет опрокинут,

И поплывет ладья его вверх дном.

Так уступи же и умерь свой гнев;

Затем что, если мнение мое,

Хоть молод я, внимания достойно,

Скажу: всего ценней, когда с рожденья

Муж полон знанья, если ж нет, — что часто

Случается, — пусть слушает разумных.

 

Хор

Ты должен, царь, — коль мне сказать уместно, -

Внять и ему: обоих речь прекрасна.

Креонт

 

Так неужель к лицу мне, старику,

У молодого разуму учиться?

 

Гемон

 

Лишь справедливости. Пусть молод я, —

Смотреть на дело надо, не на возраст.

 

Креонт

 

А дело ли — бесчинных почитать?

 

Гемон

 

Я почитать дурных не предлагаю.

 

Креонт

 

По в ней как раз не этот ли порок?

 

Гемон

 

Того не подтвердит народ фиванский.

 

Креонт

 

Иль город мне предписывать начнет?

 

Гемон

 

Не видишь ты, что говоришь, как отрок?

 

Креонт

 

Иль править в граде мне чужим умом?

 

Гемон

 

Не государство — где царит один.

 

Креонт

 

Но государство — собственность царей!

 

Гемон

 

Прекрасно б ты один пустыней правил!

 

Креонт

 

Он, кажется, стоит за эту деву?

 

Гемон

 

Коль дева — ты, я о тебе забочусь.

 

Креонт

 

О негодяй! Ты на отца идешь?

 

Гемон

 

Ты, вижу, нарушаешь справедливость.

 

Креонт

 

Не тем ли, что свое господство чту?

 

Гемон

 

Не чтишь, коль ты попрал к богам почтенье.

 

Креонт

 

О, нрав преступный, женщине подвластный!

 

Гемон

 

Не скажешь ты, что я служу дурному.

 

Креонт

 

Однако же вся речь твоя — о ней!

 

Гемон

 

Нет, и о нас, и о богах подземных.

 

Креонт

 

Ты все же в брак не вступишь с ней живою.

 

Гемон

 

Когда умрет, за ней умрет другой.

 

Креонт

 

С угрозами ты выступаешь, дерзкий?

 

Гемон

 

Угроза ли — с пустым решеньем спорить?

 

Креонт

 

Раскаешься в безумных поученьях!

 

Гемон

 

Сказал бы: глупый! — будь ты не отец.

 

Креонт

 

Раб женщины! Не ластись, не обманешь!

 

Гемон

 

Сам говоришь, других не хочешь слушать!

 

Креонт

 

Да? Но, клянусь Олимпом, не на радость

Меня поносишь бранными словами.

Эй, приведите эту язву! Пусть же

У суженого на глазах умрет.

 

Гемон

 

Нет, не умрет — об этом и не думай! —

Здесь, на моих глазах, — но и меня

Твои глаза вовеки не увидят.

Иных друзей ищи для сумасбродств!

 

(Уходит.)

Хор

 

Царь, удалился он поспешно, в гневе, —

В таких летах опасен скорбный дух.

 

Креонт

 

Пускай идет! Он больно горделив!

А этих дев, от смерти не избавит.

 

Хор

 

Ужель обеих думаешь казнить?

 

Креонт

 

О нет, — ты прав, — не ту, что невиновна.

 

Хор

 

Какою ж смертью ты: казнишь другую?

 

Креонт

 

Ушлю туда, где людям не пройти,

Живую спрячу в каменной пещере,

Оставив малость пищи, сколько надо,

Чтоб оскверненью не подвергнуть град.

Аид она лишь почитает — пусть же,

Молясь ему, избавится от смерти

Или, по крайней мере, убедится,

Что тщетный труд умерших почитать.

 

(Уходит.)