ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ ТЮРЕМНЫХ ПСИХИАТРОВ

Гроза, было собравшаяся обрушиться на головы карателей-психиатров, благополучно для них рассеялась. Необходимо было рассмотреть перспективы своей деятельности. И в июне 1957 года в Москве состоялось большое совещание по вопросам работы тюремных психиатрических больниц. На нем широко были представлены тюремные отделы МВД СССР и РСФСР, Минздравы СССР и РСФСР, Прокуратура СССР, санчасти тюрем Москвы, представители Института им. Сербского Морозов и Холодковская, консультант ЛТПБ профессор Случевский, всего — 28 специалистов.

Из протокола совещания, состоявшегося 27 июня:

“Вопрос: Как в ленинградской больнице осуществляется одиночное содержание больных, применение смирительной рубахи, влажного обертывания?

Ответ: Больница руководствуется в этих вопросах положениями, содержащимися в сборнике издания 1939 г., где указывается, что изоляция, тепло-влажное обертывание разрешается и применяется по отношению к беспокойным больным. Эти вопросы изучаются после комиссии.

Вопрос: Расскажите о том, как у вас в казанской больнице сожгли простыни для обертывания?

Ответ: Сожгли в период работы комиссии тов. Кузнецова, по его указанию.

Буланов (руководитель тюремного отдела МВД СССР): Врачи-специалисты должны твердо стоять на своей позиции и не должны “пугаться” различных комиссий.

Егоровская (представитель Минздрава РСФСР): В настоящее время мы ограничили применение мер стеснения, как влажные обертывания и т. п. Применяем обертывание лишь как метод лечения (!), используем изоляцию.

Новыми препаратами Минздрав не располагает (аминазин и др.)

Торубаров (тюремный отдел МВД СССР): Одно время была тенденция почти все принудительное лечение в Минздраве передать в больницы МВД. Теперь это отпало, но мы должны и впредь суживать показания к пребыванию в больницах МВД психически больных. В эти больницы могут попадать лица, совершившие опасные преступления, направленные против существующего государственного строя и т. п. Наши больницы прошли период становления, теперь они укреплены кадрами, оснащены. Этап, так называемый “призренческий”. прошел, теперь проводится активное лечение психически больных. Нужно шире применять современные методы лечения”.

28 июня на совещании обсуждали проект положения о тюремных психиатрических больницах МВД СССР. Из протокола совещания:

“Литвинова (ТО МВД СССР): В проекте не указано, обязательно ли в определении должны стоять слова - содержание под стражей?

Ответ: Изоляцию надо понимать как содержание под стражей.

Мастеров (ТО МВД СССР): Охрана имеет оружие?

Ответ: Внутри больницы - нет. На вышках - с оружием.

Маков (ТО МВД СССР): Стоит ли МВД СССР иметь эту больницу, не отдать ли ее Минздраву?

Воронков (ТО МВД СССР): Больница находится в ведении МВД, там имеется контингент преступников, взятых под стражу.

Морозов (Институт им. Сербского): В какой форме должны быть надзиратели в больнице? В палате?

Ответ: Форма является некоторым раздражителем душевнобольных. Надзорсостав в халатах, под ними форма.

Маков: Положение содержит две части - общую юридическую нормативную и вторую - медицинскую. Касаюсь нормативной части. Принудительное лечение это сильнее, чем изоляция. Изоляция имеет место и в гражданских психиатрических больницах. Соединение лечения с изоляцией — это в гражданских психиатрических больницах. В наших тюремных больницах есть стража, так почему же мы это обходим? Надо прямо и назвать, т. е. внести ясность, что это лечение принудительное и осуществляется оно под стражей. Такое понятие внесет ясность периферии.

Овчинникова (психиатр Бутырской тюрьмы): Понятие - с изоляцией и без изоляции — суды часто не понимают, направляют в специальные психиатрические больницы и в то же время освобождают из-под стражи. Нужно упорядочить это хотя бы в инструкции. Изоляция в психиатрической больнице Минздрава и изоляция в психиатрической больнице МВД различны. Нужно упорядочить эти формулировки судов.

Блинов: Мы толкуем “изоляцию” в медицинском смысле. УК стоит на юридической основе, но суды-то рассматривают главным образом юридический вопрос. С 1954 г., как появилась инструкция, пошла неразбериха в определениях. Для судов наше положение о больницах не является законом, у них есть УК.

Литвинова: В тюремные психиатрические больницы поступают больные, особо опасные для общества, мы их держим, а затем выписываем на общее печение в гражданские больницы. Т. Блинов говорит, что доводить принудительное лечение в тюремных больницах надо до конца, до выписки в гражданские больницы. Это неправильно, надо передавать в гражданские больницы раньше, зря не держать в больницах МВД.

УК был создан в 1926 г., когда больниц не было. Теперь есть такие больницы, к УК они не подходят. Надо “узаконить” их положение и отразить это в УК, в новом проекте. Нужно отразить в Кодексе - содержание под стражей.

Прокуратура медленно решает эти вопросы.

Дело прекращено, но этих лиц содержат под стражей - это заключенные, а не просто больные.

В некоторых случаях больных из психиатрических больниц органов здравоохранения переводят через суды в больницы МВД. Нельзя этим широко пользоваться. Только для больных, совершивших преступления против государства, это допустимо.

Самохин (Прокуратура СССР): В нашем понимании изоляция - есть содержание под стражей. Поэтому мы такие больницы имеем и называем их тюремными психиатрическими больницами. Охрана там есть, возложена на учреждения МВД, т. к. там содержатся люди, привлекаемые за особо тяжкие преступления.

Торубаров: Вопрос о понятии изоляции спорный. В проекте оставлено “с изоляцией”, слова “с содержанием под стражей” сознательно опущены, так как под изоляцией надо понимать и медицинские и юридические нормы.

Воронков: Наши тюремные психиатрические больницы, если они будут в МВД, должны иметь четкие рамки об особо опасных действиях. Это надо разъяснить по статьям УК, иначе каждый суд или комиссия будут трактовать это несколько по-своему. В проекте надо отразить, что это - тюремные психиатрические больницы. Каждый больной в нее поступает только через тюрьму (отразить в положении).

Об изоляции - когда записано содержание под стражей - человека предупреждают о применении оружия. Для психически больных это неверно уже юридически: больные этого не понимают. Такого больного берут не под стражу, а под замок. Пока нового термина нет. Видимо будем пользоваться - в соединении с изоляцией” ²⁵.

Я специально ничего не изменил ни в стилистике речей ораторов, ни в орфографии официальных документов. Согласитесь, впечатление от сути вопросов и ответов, реплик тюремных психиатров жутковатое; от веет средневековым инквизиторством.

Царит корпоративная солидарность и уверенность в правоте вершимой ими работы.

Еще раз подчеркнуто основное назначение ТПБ — содержание осужденных за антисоветские деяния граждан.

Применение фактически пыточных мер содержания заключенных — правильно!

Соблюдение социалистической законности в тюрьмах — на недосягаемой высоте.

Особого внимания заслуживает, мягко говоря, дискуссия по проблеме правового положения ТПБ, серьезного нарушения ими статей 6, 7, 24 УК РСФСР, запрещавших держать под стражей лиц, совершивших преступления в состоянии психического расстройства, а также о том, должна ли найти отражение в новых положениях о ТПБ и УК РСФСР дефиниция о содержании душевнобольных под стражей.

За содержание под стражей выступили многие представители ТО МВД СССР, Прокуратуры СССР. Более гибкими постарались выглядеть руководители ТО МВД СССР. Пытаясь быть адекватными принятым постулатам мировой юриспруденции, они объяснили, что из проекта положения о ТПБ фраза “с содержанием под стражей” сознательно убрана и оставлен термин “изоляция”, так как в это понятие они включают и медицинские и юридические нормы.

Главное в ином. Для участников дискуссии, пронизанной потрясающим правовым и нравственным нигилизмом, не имело значения, какими понятиями будет определяться содержание заключенных в предполагаемом положении о ТПБ — “принудительное лечение в соединении с изоляцией” или “содержание под стражей”. Они прекрасно понимали, что так называемые душевнобольные и истинно больные будут находиться, как и прежде, в двойном кольце неволи: снаружи, по периметру тюремной больницы, вооруженная охрана, внутри — изоляция в одиночных камерах.