Федеральный закон Российской Федерации от 22 октября 2004 г. N 125-ФЗ Об архивном деле в Российской Федерации

 

 

 

 

Терпеть не могу кур.

Какие-то они все грязные и пахнет от них… курами.

– Кристал, сегодня твоя очередь кормить кур, – говорит мама.

Век бы этого не слышать!

Я несу ведерко с кормом на задний двор. Куры сбегаются ко мне, кудахчут и хлопают сальными крыльями. Не выношу, когда они путаются под ногами и склевывают с земли зерна. Жесткие перья царапают кожу.

Мы с братом Коулом давно убеждаем родителей продать птиц.

Если мы живем на ферме, это еще не значит, что у нас должны быть куры, – твержу я.

Верно, какие из нас фермеры! – подхватывает Коул. – Зачем нам сдались эти вонючие твари?

Это наша мечта, – неизменно отвечает мама.

Что за чепуха! Все эти россказни про мечту мы с Коулом слышали тысячу раз!

Нам давно известно, что мама с папой выросли в Нью-Йорке, в Бронксе, с детства ненавидели шум, грязь и бетон и мечтали навсегда уехать из мегаполиса и поселиться где-нибудь на ферме близ маленького провинциального городка.

Когда Коулу было два года, а мне – четыре, мы перебрались в Гошен-Фоллс – городок, в котором всего три квартала. Мы поселились на маленькой ферме, в тесном домике. И хотя мама с папой не фермеры, а программисты, мы сразу обзавелись целым выводком цыплят.

Ко-ко-ко… Кудах-кудах… Тоже мне мечта!

Лично я мечтаю, чтобы Коул поплатился за то, что вечно дразнится. Похоже, в наказание ему придется до конца жизни кормить кур.

У каждого своя мечта, верно?

– Ой!

Курица клюнула меня в щиколотку. Как больно! Ну и клювы у них!

Бросив этим назойливым квочкам последнюю горсть зерна, я отошла в сторону и стала наблюдать. Одни из них, высоко поднимая ноги, важно вышагивали, другие дрались, отталкивая друг друга и жадно хватая корм. Их черные глазки-бусинки поблескивали на солнце.

Я отнесла пустое ведро в сарай, который служил нам гаражом, а потом вымыла руки в бочке с водой.

Сверху донесся низкий рокот, и по земле скользнула тень. Запрокинув голову, я увидела, как среди пушистых облаков летит маленький самолет.

В воздухе витал резкий запах свежей картофельной ботвы. Большинство фермеров в округе выращивают картофель и кукурузу.

Вытерев руки о джинсы, я пошла искать брата. День выдался солнечным и теплым. Сегодня, в субботу, почти все мои одноклассники отправились на экскурсию. А меня мама попросила присмотреть за Коулом. Ему десять лет, на два года меньше, чем мне, но иногда он ведет себя, как четырехлетний, доставляя массу хлопот.

Я долго бродила по городку, но брата так и не нашла. Наконец заглянула в булочную к миссис Вагнер, у которой Коул вечно клянчил пончики. Она сказала, что видела, как Коул со своим другом Энтони направились в сторону пруда Пульман.

Что им там понадобилось? Заволновавшись, я поспешила к двери.

Какие у тебя красивые волосы, Кристал! – заметила мне вслед миссис Вагнер. – Чудесный оттенок красного дерева! Тебе следовало бы стать моделью, честное слово! Тем более что ты тоненькая и высокая…

Спасибо, миссис Вагнер. – Мне сейчас было не до волос и собственного будущего – я беспокоилась за Коула и Энтони. Закрыв за собой дверь, я на всех парусах понеслась по улице. У витрины кафе, где отпускают еду навынос, стоял мистер Портер, которому я помахала рукой. В конце улицы я свернула на ведущую к пруду тропу.

Но бежать до самого пруда не пришлось: Коула и Энтони я нашла у забора участка, принадлежащего Ванессе. За забором виднелся ее покосившийся старый дом.

Кто такая Ванесса? Пожалуй, самая колоритная обитательница Гошен-Фоллс. И самая загадочная. Мне она чем-то напоминает героиню фильма ужасов – миловидная, с длинными прямыми черными волосами и бледным, почти белым лицом. Она всегда одета в черное, пользуется черной губной помадой и черным лаком для ногтей. Одним словом, таинственная женщина эта Ванесса. Никто в городе, где она почти не бывает, не знает, сколько ей лет. Слишком уж она скрытная. Живет в старом доме совсем одна, если не считать черного кота.

Все говорят, что Ванесса – колдунья. Чего только я о ней не наслушалась! Самые невероятные, жуткие истории! Почти все дети в Гошен-Фоллс ее боятся, что, впрочем, не мешает им устраивать Ванессе мелкие пакости. Они постоянно на них друг друга подбивают – эту игру любят все без исключения. Например, подкрадываются к дому, стучат в окно, пугая кота, а потом убегают, пока Ванесса не выйдет на крыльцо.

– Коул! – громким шепотом позвала я и, подбегая к забору, на всякий случай пригнулась – чтобы Ванесса, если она дома, меня не заметила. – Коул, что это вы затеяли? – Только теперь я обнаружила, что Коул и Энтони не одни: рядом с ними на корточках сидели еще двое ребят – Фрэнни Джоуитт и Джереми Гарт.

Коул приложил палец к губам:

– Тс-с-с! Там Ванесса.

– Что вы здесь делаете? – строго спросила я, заметив у Фрэнни и Джереми пластиковые бутылки. – Это лимонад?

Ребята загадочно покачали головами.

Мы поспорили, что они нальют воды в почтовый ящик Ванессы, – объяснил Коул.

Что?! – ужаснулась я и уставилась на Фрэнни и Джереми. – Вы это серьезно?

Само собой, – ответил за них Коул. – Спор есть спор.

– Но это же хулиганство! – запротестовала я. Мой брат захихикал.

– Почтовый ящик рядом с дверью. Они обязательно попадутся.

Светлокожие и белобрысые Фрэнни и Джереми выглядели бледнее обычного. Джереми нервно покашливал. Фрэнни крепко сжимала в руках бутылку, не сводя глаз с черного металлического почтового ящика, укрепленного на покосившемся столбике.

– Вы же поспорили! – поторопил их Коул. – Что, струсили?

Фрэнни и Джереми нерешительно переглянулись…

– Лучше не надо, – вмешался Энтони.

И мы все на него с интересом посмотрели: невысокий, коренастый, круглолицый, с жестким ежиком черных волос. Очки в красной оправе то и дело сваливаются с его курносого носа.

Не делайте этого, – продолжал он.

Почему? – запинаясь, спросила Фрэнни.

Разве вы не слышали, что случилось, когда Ванесса поймала Томми Поттриджа? – таинственно прошептал Энтони. – Знаете, что она с ним сделала?

– Нет! – хором воскликнули Фрэнни и Джереми.

У меня по спине пробежали мурашки.

– Что Ванесса сделала с Томми? – нетерпеливо спросила я.

 

 

Вдруг мне показалось, что в окне дома мелькнула тень. Я присмотрелась. Нет, это просто оконное стекло сверкнуло на солнце.

Мы придвинулись к Энтони. Мне стало зябко, хотя солнце припекало.

Так что с ним Ванесса сделала? – повторила я шепотом.

Поймала, когда он подкрался к дому, и произнесла какое-то заклинание. От этого голова Томми раздулась, как воздушный шар.

Да ну? – недоверчиво перебила я.

Честное слово! – с жаром подтвердил Энтони. – Голова стала огромной и мягкой, как губка.

Коул рассмеялся.

Энтони поспешно зажал ему рот.

Это правда! – уверял он. – Ванесса заколдовала его. Вот почему с тех пор никто не видел Томми!

Но ведь Поттриджи переехали! – вспомнила Фрэнни.

Из-за Томми, – пояснил Энтони.

Все мы на миг застыли, переваривая его рассказ. Я пыталась представить себе Томми с большой пористой головой.

Молчание нарушил Коул.

Дай-ка сюда! – Он выхватил из рук Джереми бутылку. – Я сам налью воды в почтовый ящик. Я ничего не боюсь!

Еще чего! – запротестовал Джереми, отнимая у него бутылку. Он посмотрел на Фрэнни. – Мы сами, верно? Мы же поспорили!

Фрэнни с трудом сглотнула.

– Конечно, сами.

Вот и отлично! – возликовал Коул и хлопнул обоих по плечам. Фрэнни чуть не выронила бутылку. – Это проще простого! Сколько ребят подшучивали над Ванессой, и ничего с ними не случилось!

И все-таки это хулиганство, – сказала я. – Игра не стоит свеч.

Но никто не желал меня слушать.

Фрэнни и Джереми на цыпочках двинулись вдоль забора, а затем пригнулись в высокой траве и начали подкрадываться к дому. Пластиковые бутылки они держали перед собой, не сводя при этом глаз с почтового ящика.

Мы с Коулом и Энтони наблюдали за ними из-за забора. Время от времени я переводила взгляд на окна, ожидая, что Ванесса вот-вот выглянет. Но в окна било солнце. Рассмотреть, что за ними, было невозможно.

Фрэнни и Джереми двигались черепашьим шагом. Чтобы пересечь лужайку перед домом, им понадобилось несколько минут! Над высокой травой кружились стаи мелких белых мошек, сверкая на солнце, слово искры.

Фрэнни и Джереми медленно продвигались к почтовому ящику.

Мы подкрались поближе, чтобы лучше их видеть.

Дом казался пустым. Осмелев, мы сделали еще несколько шагов по направлению к крыльцу.

Наконец Джереми открыл почтовый ящик, и они с Фрэнни наклонили над ним свои бутылки. Вода полилась, негромко ударяясь о металлические стенки. Когда бутылка Фрэнни была уже пуста, а бутылка Джереми почти пуста, дверь распахнулась и из дома выскочила Ванесса, как всегда в черном свободном платье, с разметанными по плечам длинными черными волосами. Ее накрашенные черной помадой губы скривились в яростном вопле. Где-то в доме пронзительно замяукал кот.

Фрэнни выронила бутылку, наклонилась, чтобы ее подобрать, но передумала и бросилась прочь. К тому времени Джереми уже нырнул в заросли кустов возле боковой стены дома. Фрэнни метнулась за ним.

Мы с Коулом и Энтони застыли на месте, глядя на Ванессу.

Увидев в ее глазах бешенство, я невольно ахнула и обернулась к мальчишкам.

– Чего она так уставилась на нас? Что мы такого сделали?

 

 

Я окаменела. Взгляд Ванессы пронзил меня, будто лазерный луч. Наконец я с трудом повернулась и пустилась наутек. Энтони и Коул следовали за мной по пятам, шаркая подошвами теннисных туфель и поднимая густые клубы пыли. Деревья, поля и небо слились перед моими глазами в одну сплошную размытую разноцветную полосу. Мы пронеслись через весь город не останавливаясь, в полном молчании и не глядя друг на друга. Вид у нас был тот еще!

Из булочной вышла миссис Вагнер, открыла рот, чтобы поздороваться, – и застыла в изумлении. Мы пронеслись мимо нее.

Мы добежали до дома, ворвались во двор и с таким грохотом захлопнули калитку, что задрожал забор. Я толкнула плечом дверь, и мы ввалились в гостиную. Задыхаясь, я опустилась на пол на колени. Коул и Энтони рухнули на диван.

Несколько минут мы судорожно хватали ртами воздух. Наконец я отдышалась и откинула со лба мокрые волосы. Часы на камине пробили три часа пополудни.

Коул и Энтони начали вдруг смеяться.

– В чем дело, над чем вы смеетесь? – спросила я, недоумевая.

Они расхохотались еще громче.

Что здесь смешного – обиделась я. – Почему вы смеетесь?

Не знаю! – ответил наконец Коул.

И я не знаю! – подхватил Энтони, и оба вновь залились смехом.

Спятили, – заключила я. Это было вовсе не смешно, а страшно.

Коул посерьезнел и спросил:

Ты видела, как Ванесса на нас таращилась?

Кажется, она не заметила Фрэнни и Джереми, – добавил Энтони. – Она увидела только нас. – Он снял очки и протер их рукавом рубашки. Его короткие черные волосы блестели от пота.

Я похолодела.

– А если Ванесса решит отомстить нам? Тогда вам будет не до смеха.

Коул выпрямился и провел ладонью по своим волнистым светлым волосам. Он выше ростом и тоньше меня. Иногда он напоминает мне кузнечика.

О чем ты говоришь, Кристал? – тихо спросил Коул.

Если Ванесса решит, что это мы налили воды в почтовый ящик, она захочет расквитаться с нами. И сделает так, чтобы у нас распухли головы. Или придумает еще что-нибудь.

Но мы же ни при чем! – запротестовал Энтони. – Надо сказать ей, что виноваты Джереми и Фрэнни!

Доносчик! – процедил Коул, глядя на него исподлобья.

Еще не известно, захочет ли она слушать нас. Может, она уже произнесла заклинание. – Я направилась в кухню. – Хотите пить?

Ответа я не услышала. Открыв холодильник, я вынула бутылку чая со льдом.

А через секунду взвизгнула от боли.

 

 

– Кристал, что с тобой? – крикнул Коул, вбегая в кухню.

От боли меня трясло.

– В чем дело? – повторил брат.

Я показала ему руку, стараясь сдержать дрожь.

– Дверца холодильника… – еле выговорила я. – Я прищемила руку!

Когда дрожь слегка утихла, я внимательно осмотрела пальцы и пошевелила ими. Кажется, все целы. Я перевела взгляд на Коула.

– Почему ты усмехаешься? – удивилась я.

– Это месть Ванессы! – заявил брат. Энтони, стоявший в дверях, захихикал.

Коул, мне не смешно! – вскипела я и обхватила брата за шею, делая вид, что собираюсь его задушить. Но меня остановила боль в руке. Пришлось разжать пальцы.

Ванесса заколдовала тебя, – объяснил Энтони, явно не желая униматься. – Теперь твоя рука раздуется, как дыня!

И станет мягкой и пористой, как голова у Томми, – мстительно добавил Коул. – И как твои мозги!

– Хватит! Уже не смешно! – прервала я. На самом деле мне было страшновато. С такими вещами не шутят.

Рука горела, словно в огне. Открыв холодильник, я сунула в него ладонь.

– А если Ванесса в самом деле колдунья? Если она и вправду заставила меня прищемить собственную руку?

Коул и Энтони одновременно подняли руки и принялись делать пассы, словно заколдовывая меня.

– Твоя… голова… превращается… в губку! – низким, зловещим голосом произнес Коул. – Теперь ею можно мыть посуду!

В этот момент в кухню вошли мама с папой.

Что здесь?.. – начала мама и осеклась. – Кристал, почему ты держишь руку в холодильнике?

Чтобы она остыла, – объяснила я, вынимая руку и захлопывая дверцу.

Мама широко раскрыла глаза.

Остыла? Зачем?

Я прищемила ее дверью.

Это Ванесса наколдовала, чтобы дверца холодильника прищемила тебе руку, – поправил Коул.

Ванесса? – переспросил папа, направляясь к раковине. – Та странная женщина, которая живет на окраине города?

Наверное, вы опять досаждали ей? – догадалась мама. – Неужели нельзя найти занятие поинтереснее?

– Мы ничего ей не сделали, – возразил Коул.

Честное слово, – подтвердил Энтони.

Почему же тогда вы вспомнили о Ванессе? – допытывалась мама.

Я решила, что пора сменить тему.

Где вы были? – спросила я родителей.

На заднем дворе. Решали, где поставить загородку для кур, чтобы они не лезли в огород, – ответил папа. По привычке он мыл руки в кухне – за это ему часто влетало от мамы.

Если бы не куры, нам не понадобилась бы загородка, – проворчала я. – Давно пора избавиться…

Кстати, о курах! – перебила мама. – Они разбрелись по всему заднему двору. Ты не могла бы согнать их к сараю?

Гонки за курами! – Я хлопнула Коула по плечу. – Поздравляю, тебе досталась любимая работа!

Так нечестно! Почему самое трудное всегда должен делать я? – взвыл Коул. – Пусть Кристал сгоняет кур!

Я уже кормила их сегодня утром. А потом, сгонять кур – занятие в самый раз для тебя. Потому что ты похож на большого петуха!

Все, кроме Коула, рассмеялись. Проворчав что-то себе под нос, он схватил Энтони за руку и потащил его во двор. Несколько секунд спустя я услышала громкое кудахтанье и недовольные крики мальчишек. Вы когда-нибудь пробовали согнать кур в одно место? Попробуйте – и вы поймете, что это такое.

…Моя рука ныла весь день. Каждый раз, когда боль усиливалась, я вспоминала о Ванессе, ясно представляя взгляд ее холодных глаз, устремленный на меня и мальчишек.

«С нами ничего не случится, – уверяла я себя. – Ванесса не сделает нам ничего плохого. Всё, что о ней болтают, – чепуха».

Эти слова я повторяла вновь и вновь, но так и не успокоилась. Вечером я долго не могла уснуть. В темноте мне казалось, что по стене спальни ползет тень. Тень кота.

Спрыгнув с постели, я опустила жалюзи. Комната погрузилась во мрак. Тень на стене исчезла. Но заснуть мне так и не удалось. Я лежала в темноте, широко открыв глаза.

– Кристал, постарайся заснуть, – твердила я себе. – Тебе нечего бояться.

Внезапный скрип заставил меня вздрогнуть.

Дверь приоткрылась, на пол упала полоса тусклого света.

Снова раздался скрип, и полоса света стала шире.

Я сглотнула, глядя, как дверь медленно открывается.

Кто-то прокрался ко мне в спальню!

Я увидела черную вуаль и длинное черное платье.

Ванесса!

 

 

Я открыла рот, чтобы позвать на помощь, но издала только слабый стон и откинула одеяло, чтобы встать с постели. Но куда мне было бежать? Ванесса молча приближалась, протягивая ко мне руки. Ее лицо по-прежнему прикрывала густая черная вуаль.

«Как она проникла в дом? Что со мной будет?» – вихрем пронеслось у меня в голове.

Ванесса склонилась над постелью и потянулась к моей шее.

– Нет! – выкрикнула я, отталкивая ее руки. Вцепившись в вуаль, я резко ее рванула. Коул!

Передо мной стоял брат, озаренный из коридора тусклым светом.

– Коул! Противный мальчишка!

Я отшвырнула вуаль и метнулась к брату, пытаясь его толкнуть, но промахнулась и свалилась с кровати.

– Негодяй! Ты перепугал меня до смерти! Но Коул торжествующе хохотал, не слушая

меня. Я с трудом поднялась, а он, не переставая смеяться, попятился к двери.

– Ты и вправду приняла меня за Ванессу! – веселился Коул.

Ничего подобного! – солгала я. – Просто испугалась, вот и все.

Еще бы! Ты же думала, что это Ванесса пришла тебе отомстить!

– Неправда! Неправда! – сердито перебила я. Коул взмахнул руками, словно колдун.

– Абракадабра! Теперь у тебя вместо головы губка!

И он снова залился самодовольным смехом.

– Ну подожди! Ты у меня еще поплатишься!

Корча рожи, брат отступал в коридор; длинная черная юбка волочилась по полу. Я подняла вуаль и бросила ее вслед Коулу.

Усевшись на кровать, я в бешенстве ударила кулаком подушку. Как я могла попасться на удочку Коула? Теперь вся школа будет знать, как я струсила!

Сердце мое продолжало судорожно колотиться. Немного успокоившись, я улеглась в постель, но заснула не сразу. А когда наконец дремота меня сморила, мне приснился кот. Страшный черный котище с ярко-желтыми глазами и багровым языком. Сначала он сидел в белой комнате, а потом эта комната превратилась в мою собственную. Кот подошел к моей кровати, широко открыл рот, просунул между желтоватыми зубами длинный язык и замяукал.

Это был резкий, противный звук – казалось, кто-то скребет ногтем по испачканной мелом школьной доске. Кот еще шире разинул пасть, его желтые глаза вспыхнули. Не выдержав, я зажала обеими ладонями уши. Но мяуканье стало еще громче. Кот быстро приближался, словно собираясь проглотить меня. Я проснулась и застыла в постели, ошеломленная внезапной тишиной.

Сон был настолько реальным, что я удивилась, не обнаружив на одеяле разъяренного кота. Сквозь жалюзи пробивались лучи солнца. На полу, возле двери, валялась скомканная вуаль. Кота нигде не было.

Потянувшись, я выбралась из-под одеяла и начала одеваться, то и дело позевывая. Затем я спустилась в кухню, и мама поставила передо мной тарелку кукурузных хлопьев и стакан апельсинового сока.

– Как спалось? – спросила она.

– Так себе, – буркнула я, усаживаясь за стол. – Сначала никак не могла уснуть, а потом увидела кошмарный сон.

Мама сокрушенно прищелкнула языком, подошла к раковине и принялась наполнять водой кофеварку. Некоторое время я размышляла, стоит ли рассказать ей о глупой выходке Коула, и в конце концов решила промолчать. Мама наверняка начала бы расспрашивать, что мы делали вчера возле дома Ванессы.

Какие у тебя планы на сегодня, Кристал? – спросила мама, закрыв щелкнувшую крышку кофеварки. – Может, сразу после уроков придешь домой и ляжешь спать?

Не выйдет, – отозвалась я, пережевывая хлопья. – У меня тренировка по баскетболу. Тренер Клей обещала погонять меня как следует. Недавно я сказала ей, что мне надоело быть запасным игроком и все время торчать на скамейке. У меня просто нет шансов показать, на что я способна.

Мама обернулась и отвела со лба темную челку.

– Наверное, поэтому тебе и не спалось, – заключила она. – Ты волновалась из-за предстоящей тренировки.

Я пожала плечами, не собираясь выкладывать настоящую причину своего волнения. По лестнице затопал Коул. Мама наполнила его тарелку хлопьями.

– А когда ты пойдешь выбирать подарок для Люси-Энн? – спросила мама. – В эту субботу у нее день рождения.

Люси-Энн – моя лучшая подруга. На свой тринадцатый день рождения она пригласила меня еще несколько недель назад и с тех пор только и говорила что о предстоящем празднике. Ей не терпится стать подростком.

Пожалуй, я сделаю это сегодня после уроков – пройдусь по магазинам.

Ты уже решила, что подаришь?

Я открыла рот, чтобы ответить, но тут в кухню ворвался Коул.

Едва взглянув на него, мы с мамой хором ахнули.

Коул! – воскликнула мама.

Мое лицо… – запинаясь, пробормотал он. Его щеки и лоб были густо усеяны большими безобразными красными пятнами. – Больно! – добавил Коул и обернулся ко мне. – Это дело рук Ванессы!

 

 

Упав на колени, Коул закрыл лицо ладонями. Я вскочила со стула.

Коул!..

Сейчас же вызову врача! – решила мама. – Или спасателей? – Она склонилась над Коулом. – Тебе и вправду больно?

Коул медленно опустил руки, и я увидела, что он ухмыляется.

На ладонях остались ярко-красные пятна – такие же, как на щеках.

– Коул! – Меня переполняла ярость.

У мамы открылся рот. Она застыла с телефоном в руке.

– Это красный маркер, – объяснил Коул и залился смехом.

Я с криком запустила в него ложкой. Ложка угодила ему в грудь и со звоном упала.

Это не смешно! – выпалила я. Мама покачала головой.

Коул, как ты меня напугал! Коул поднялся и победно объявил:

А Кристал поверила, что это сделала Ванесса!

Брось свои дурацкие шутки! Иначе больше я тебе никогда не поверю, даже если увижу, что тебя переехал грузовик!

Развернувшись, я выбежала из кухни. Я слышала, как мама говорит брату:

Перестань пугать сестру.

Но почему? – упрямился Коул.

Я схватила рюкзак, выскочила на крыльцо и захлопнула за собой дверь, стараясь не думать о Ванессе. Целый день я о ней не вспоминала – до тех пор, пока не увидела вновь. Тут-то и началось самое страшное.

 

 

– Это торт для Люси-Энн? – спросил Коул.

– Чей же еще? Разве ты не видишь, на нем написано: «С днем рождения, Люси-Энн!»

Мы с Коулом и Энтони стояли у витрины булочной, прижавшись к ней носами. На витрине было выставлено несколько именинных пирогов с белой глазурью. Самый большой, предназначенный для Люси-Энн, стоял посредине, дожидаясь субботы.

Я увидела, как миссис Вагнер машет нам из-за прилавка, и помахала в ответ, а затем взглянула на часы.

– Мне пора, – сказала я мальчишкам. – Надо еще купить подарок для Люси-Энн, а потом вернуться домой и заняться математикой.

И я поспешила к «Мини-марту», расположенному по соседству с бакалеей. Я давно решила подарить Люси-Энн новый компакт-диск. В конце квартала, посреди Главной улицы, разлегся старый пес мистера Хораса, он почесывал свое длинное ухо с таким видом, словно был хозяином города. Поравнявшись с ним, я услышала, как за моей спиной засмеялись Энтони и Коул. Обернувшись, я попыталась их прогнать:

– Пойдите погуляйте. Не ходите за мной, как привязанные.

Но как обычно, мальчишки не послушались. Коул вытащил из кармана яйцо, и его глаза торжествующе блеснули.

– Лови! – крикнул он, бросая яйцо Энтони. Энтони поймал яйцо в сложенные ковшиком ладони и тут же кинул его обратно Коулу.

«Опять эта дурацкая игра!» – подумала я.

Коулу удалось подхватить яйцо одной рукой.

Это одна из тех игр, которые я не выношу Мальчишки сами ее придумали. Идя по улице, они перебрасываются яйцом, каждый раз отступая чуть дальше друг от друга. И засекают время, чтобы знать, как долго они могут играть яйцом, пока оно не разобьется. К счастью, игра зачастую заканчивается очень быстро. Яйцо разбивается, перепачкав кого-нибудь из игроков. Однажды я сглупила, встав между мальчишками и попытавшись перехватить яйцо. Оно угодило мне в лоб.

– Может, поиграете со своим яйцом где-нибудь в другом месте? – без особой надежды предложила я.

Не слушая меня, Коул шагал по самой середине улицы. Пес мистера Хораса зевнул и перевернулся на спину. Двое грузчиков вытаскивали огромные дерюжные мешки из магазина фуража. Присвистнув, Коул высоко подкинул яйцо. В это время Энтони приставил ладонь козырьком ко лбу, загораживая глаза от солнца, и попятился к бакалейному магазину. Яйцо упало прямо ему на макушку и с отвратительным треском разбилось. Фу, гадость! Энтони испуганно вскрикнул. Желтоватая жижа потекла ему на лицо.

– Прости, я не нарочно! – воскликнул Коул, но не удержался и разразился хохотом.

Стиснув зубы, Энтони бросился на друга. Коул увернулся и прыгнул на тротуар.

– Хватит! Прекратите! – кричала я.

Рыча, как разъяренный лев, Энтони метнулся к моему брату и прижал его к витрине бакалейного магазина.

– Ты все подстроил!

– Нет, что ты! Это вышло случайно! – со смехом оправдывался Коул.

Нагнув измазанную яйцом голову, Энтони боднул Коула в грудь. Брат вскрикнул. Энтони попятился, готовясь к новой атаке. Коул опустил глаза и обнаружил, что его тенниска перепачкана липкой жижей.

– Хватит, я кому сказала! – Я схватила Энтони за плечи и попыталась оторвать его от Коула.

Никто из нас не заметил, как из бакалейного магазина вышла Ванесса.

– Прекрати! – Я рванула Энтони за плечо.

И мы втроем не удержали равновесие и повалились в сторону Ванессы. Сначала я увидела ее черное платье, затем белое лицо и черные, глядящие с изумлением глаза. Мы налетели на нее с такой силой, что Ванесса открыла рот, пошатнулась и раскинула руки, чтобы не упасть. Два пакета с покупками упали на тротуар. Один из них разорвался. По тротуару с грохотом покатились консервные банки, зазвенело разбитое стекло. Лужица темно-красного кетчупа. Рядом лежала коробка перебитых яиц.

Я по-прежнему держала Энтони за плечи, и потому почувствовала, как он задрожал, затем резко высвободился.

– Простите! – обратился он к Ванессе. – Извините меня!

И, перепрыгнув через банки и свертки, понесся прочь, но вдруг вскрикнул, споткнувшись о лежащего пса, и упал на него ничком. Пес даже не шевельнулся. Энтони с трудом поднялся на ноги, сорвался с места и свернул в переулок, не оглядываясь.

– Ну и ну! – Я глядела на разбросанные по тротуару покупки.

Коул стоял рядом, шумно отдуваясь и качая головой.

Пес медленно приподнялся, наклонил голову и принялся слизывать с тротуара яичный желток.

Обернувшись к Ванессе, я чуть не вскрикнула: на ее холодном бледном лице была написана ярость. И тотчас застыла, словно льдинка, под ее пристальным взглядом. По спине побежали мурашки. Опомнившись, я схватила Коула за руку и потянула прочь. В это время Ванесса шагнула к нам. Подол ее длинного черного платья касался тротуара. Она приблизила к Коулу тонкий палец с черным ногтем, а затем указала на меня и прошептала:

– Цыпа-цыпа!

 

 

Черные от помады губы Ванессы растянулись в довольной усмешке.

– Цыпа-цыпа!

Я ахнула, словно получила пощечину. Улица покачнулась у меня перед глазами, голова закружилась.

Что это означает? Почему она так сказала?

Но спросить мы с Коулом не решились. Стуча подошвами по тротуару, мы сорвались с места. Я успела лишь заметить, что старый пес по-прежнему слизывает желток с тротуара, а на лице Ванессы играет коварная усмешка.

Мы с Коулом свернули за угол, пронеслись мимо почты и химчистки и устремились к нашему дому. Мы не оглядывались. Только оказавшись в кухне, я наконец перевела дух и упала на табурет, Коул бросился к раковине, открыл холодную воду и начал умываться. Мы оба тяжело отдувались, не говоря ни слова. Я стерла со лба пот, подошла к холодильнику и вынула бутылку минеральной воды, поднесла ее к губам и глотнула.

– Надо было остаться…

– Что? – Коул обернулся. Вода струйками стекала по его раскрасневшемуся липу и капала на рубашку.

– Надо было остаться и помочь Ванессе собрать покупки.

Еще чего! – возмутился Коул. – Она сумасшедшая! Ты видела, какое у нее было лицо?

Но ей же теперь придется покупать все заново.

Ну и что? Это вышло случайно, – возразил Коул. – С кем не бывает! А она… я думал, она набросится на нас с кулаками!

Я потерлась лбом о прохладную бутылку.

– Ты помнишь, что она сказала? – размышляла я вслух. – Какие странные слова!

Коул скорчил гримасу и указал на меня пальцем, а затем, передразнивая Ванессу, произнес:

Цыпа-цыпа!

Прекрати! Коул, тебе давно пора остановиться. Мне страшно…

Цыпа-цыпа! – не унимался мой брат.

Хватит! – взмолилась я и смяла в ладони бутылку. – Чертовщина какая-то… Почему она так сказала? Зачем?

Может, спятила? – предположил Коул.

Нет. Она не сумасшедшая, она злая. – Словно защищаясь от грядущей беды, я обхватила себя руками за плечи. – У меня такое чувство, будто скоро с нами произойдет что-то ужасное.

Коул криво усмехнулся.

– Что может с нами случиться, Кристал?

 

 

– Ты купила подарок для Люси-Энн? – спросила мама за ужином.

Я прожевала спагетти.

– Еще нет.

Мама удивленно подняла брови.

Я думала, ты ходила в город за компакт-диском для нее.

Передай мне пармезан, – перебил папа. До сих пор он ел молча. Должно быть, у него выдался скверный день.

Ничего не понимаю… – продолжала мама. – Чем же ты занималась после уроков, Кристал?

Ничем, мама. – Я вздохнула. – Может, поговорим о чем-нибудь другом?

У тебя весь подбородок в соусе, – вмешался Коул.

Я скорчила гримасу.

– Спасибо за внимание. С кем поведешься – от того и наберешься.

Коул показал мне язык с прилипшей к нему половинкой тефтели. Достойный ответ.

Я забыл спросить, как прошла тренировка, – вдруг спохватился папа.

Давай лучше не будем об этом, – попросила я.

Мама отложила вилку и сдула со лба волосы.

– Да что это с тобой сегодня?

Я уставилась в тарелку и призналась:

– Тренировка прошла неудачно. Тренер Клей дала мне шанс, а я играла… хуже некуда.

– Значит, есть над чем поработать, – вставил Коул.

– Коул, помолчи, – прервала мама.

– А я ушиб палец! – захныкал он.

Об этом потом. – Мама повернулась ко мне. – Так, значит, ты играла неважно?

Я… споткнулась и упала, когда вела мяч. Дважды, – призналась я. – И ни разу не попала в кольцо. Мяч его даже не задевал…

Может, в следующий раз… – начал папа.

Это был мой единственный шанс пробиться в основную команду! А я его упустила! Я валилась с ног от усталости, к тому же не выспалась и…

Но ты по-прежнему запасной игрок, – мягко напомнила мама. – Когда-нибудь у тебя все получится.

На завтра у вас назначена тренировка? – спросил папа, подкладывая себе еще салата.

Я покачала головой.

Нет, завтра днем репетиция хора. Кстати, и у Коула тоже. Через месяц мы будем участвовать в концерте для выпускников школы.

Я буду дважды солировать, – похвастался Коул. – Я единственный в хоре пятиклассник!

– Нашел чем хвалиться, – фыркнула я.

Мама перевела взгляд на руку Коула.

Где ты ушиб палец? – спросила она.

Нигде. Мне просто захотелось что-нибудь сказать.

Миссис Меллон, учительница музыки, – миниатюрная, похожая на птичку женщина. Она всегда носит серые свитера с серыми юбками или брюками, ее сероватые волосы торчат во все стороны, как перышки, нос остренький, как у воробушка. А иногда она напоминает мне цикаду. Нас, хористов, она называет

канарейками.

В нашей школе нет кабинета музыки, поэтому после уроков мы собираемся в большом классе. В хоре восемь человек – четыре мальчика и четыре девочки. Почти все хористы учатся в шестом классе, только Коул – в пятом. Большому хору было бы негде разместиться.

Миссис Меллон опаздывала. Мальчишки расшалились и принялись обстреливать друг друга из резинок, а девчонки – снисходительно посмеиваться и болтать. Когда миссис Меллон наконец появилась, приглаживая руками волосы-перья, то сразу приступила к делу.

– Концерт через две недели, – многозначительно объявила она. – А мы еще не знаем, что будем петь.

Мы согласились, что нам необходимы дополнительные репетиции. Люси-Энн, наше единственное сопрано, подняла руку:

– А может, будем просто открывать рты под фонограмму?

Все засмеялись. Но, присмотревшись, я поняла, что Люси-Энн не шутит.

– Лично мне не до смеха, – сказала миссис Меллон строго. – Давайте посмотрим, на что мы способны.

И мы начали распеваться, но нам помешал большой черный паук, свалившийся откуда-то с потолка прямо на голову Люси-Энн. Она взвизгнула и затрясла белокурыми кудрями, а потом принялась смахивать паука обеими руками. Наконец паук плюхнулся на пол, и Коул его раздавил.

– Раздавить паука – плохая примета, – предупредил моего брата мальчик по имени Лар-ри.

Коул пожал плечами и повозил подошвой туфли по полу.

Начнем с «Прекрасного Огайо», – предложила миссис Меллон, делая вид, что не заметила злополучного паука, и зашелестела нотами на пюпитре. – В прошлый раз он у нас совсем не получился.

Там слишком сложная партия сопрано, – заметила Люси-Энн.

Плохому танцору всегда туфли жмут, – поддразнил ее Ларри. По-моему, он влюбился в нее.

Миссис Меллон прокашлялась.

– Ребята, посерьезнее! – И обернулась к Коулу. – Ты разучил свою партию?

– Разумеется, – солгал мой брат.

– Тогда попробуй спеть ее. Только не забудь: ты вступаешь через три такта.

– Помню, – заверил ее Коул.

На прошлой репетиции он ни разу не вступил вовремя.

Миссис Меллон подняла руки, улыбнулась и взмахнула ими, подавая сигнал.

Мы запели «Прекрасный Огайо» – это сентиментальная, даже слезливая песенка, но мне нравится ее мелодия. На этот раз песня звучала неплохо – до тех пор, пока не вступил Коул: он глубоко вздохнул, шагнул вперед, подождал три такта и запел:

– Ко-ко-ко! Кудах-тах-тах!

Миссис Меллон изумленно вытаращила глаза.

Мы замолчали, я уставилась на брата. Он выглядел растерянным, затем судорожно откашлялся.

– Пой со словами, Коул, – велела миссис Меллон. – Ты их выучил?

Коул закивал.

– Тогда начнем с такта перед вступлением Коула.

Мы вновь запели. Я не сводила глаз с брата. Он расправил плечи, и… по классу вновь разнеслось кудахтанье.

Что за дурацкие шутки?

Кроме Ларри, никто не засмеялся.

Коул растерянно тер шею и кашлял, покраснев от смущения.

Что это с тобой? – спросила я, но брат не ответил.

Коул, прошу тебя, перестань дурачиться! – взмолилась миссис Меллон. – У нас и так мало времени! – Она нахмурилась. – У тебя прекрасный голос. Я знаю, ты умеешь петь. Попробуй еще разок. – И она подняла руки. – На счет «три»! – скомандовала она. – Раз, два… три! Коул, начинай!

Куд-кудах-тах-тах! – пронзительно закричал брат.

Я бросилась к нему.

Коул, что с тобой? Зачем ты балуешься?

Ко-ко-ко! – ответил он.

 

 

Вечером, когда, сидя у себя в комнате, я заворачивала подарок для Люси-Энн, пришел Коул. Его светлые волосы торчали во все стороны. Стоя на пороге, он вытирал потные ладони о тенниску.

– Что тебе? – резко спросила я. – Не видишь, я занята. – Подвернув уголок оберточной бумаги, я приклеила ее к футляру компакт-диска липкой лентой.

Коул прокашлялся, но не ответил.

Ты испортил всю репетицию.

Я не виноват! – пронзительно выпалил Коул.

Как бы не так! – Я хлопнула ножницами по столу. – Вместо того чтобы петь, ты кудахтал, как курица! Кто виноват в этом, если не ты?

Ты ничего не понимаешь… – выдавил Коул, потирая шею.

Да, не понимаю, – согласилась я. – Знаешь, твои глупые шутки давно всем осточертели, особенно мне. Напрасно