ВВЕДЕНИЕ 56 страница

 

 

ропейских странах беспокойство относительно американской направленности глобализации мира не имеет серьезных оснований. Главную причину беспокойства он видит в том, что европейцам трудно отказаться от привычного для них европоцентризма, что они в течение столетий проводили выгодную для них глобализацию, а когда она изменила свое направление, им трудно с этим смириться.

 

Вторая точка зрения, напротив, резко критическая, можно сказать, апокалиптическая по отношению к культурной глобализации. Особенно отчетливо эта позиция представлена в трудах представителей франкфуртской школы в философии Т. Адорно и М. Хоркхаймера. Они первыми открыли феномен культурной индустрии, породившей массовую, коммерческую культуру, именуемую сегодня медийной и постмодернистской. По их мнению, распространение продуктов культурной индустрии ведет к деградации общества, к непоправимой утрате того, что составляет основу подлинности человека и его бытия. Эти идеи нашли продолжение в структурализме (М. Фуко), ситуационизме (Г. Дебор), постмодернизме (Ж. Ф. Лиотар, Ж. Бодрийяр), в других течениях современной мысли.

 

Третья точка зрения находится как бы между первой и второй, являясь умеренно критической. Ее основы заложил английский социолог Р. Хоггарт, исследовавший в 30-е гг. XX в. процесс приобщения английских рабочих — выходцев из крестьян к городской культуре. Он отметил, что адаптация к массовой городской культуре не была автоматической и пассивной: рабочие проявляли способность к сопротивлению, уклонению, отклонению от ее стандартов. Во Франции эти идеи развивает историк М. де Серто, который считает, что стратегия, система и язык задаются господствующим экономическим порядком и властью, тогда как тактика, речь, хитрости и уловки создаются и применяются пользователями и потребителями культуры.

 

Названные позиции в той или иной мере отражают реальное положение вещей. Каждая из них может быть подтверждена определенными фактами. И все же первая точка зрения имеет меньше сторонников, чем две другие.

 

 

Особую актуальность приобрели проблемы взаимоотношений национальных культур, западной и незападных культур, центра и периферии, господствующей и зависимой культуры, культурного империализма, культурной идентичности, аккультурации и т. д. Сложность и острота этих проблем хорошо видны на примере отношений культур Америки и Франции. Как отмечает французский исследователь Ж. Леклерк, Франция и США во многом являются разными цивилизациями. Первая представляет собой цивилизацию традиционного классического искусства и высокой культуры. Вторые — цивилизацию аудиовизуального искусства и массовой культуры. Первую лучше всего олицетворяет Лувр — мировой центр хранения и показа шедевров, который посещают люди со всего света. Символом второй является Голливуд — всемирный центр производства фильмов, которые заполонили весь мир.

 

Глобализация мира искусства ведет к асимметрии потоков классических и аудиовизуальных произведений, рынков искусства и рынка кино. Считается, что американцы никогда не видели французские фильмы, а многие французы никогда не видели американскую живопись. Однако внешне стихийные, противоречивые и изменчивые культурные потоки, как и любые другие, подчиняются рыночной логике. В результате формирующиеся структуры французского и американского экспорта культурных ценностей предстают существенно различными. С одной стороны, — конечное, ограниченное, невоспроизводимое и убывающее количество классических произведений. С другой стороны, — неограниченное, воспроизводимое и неубывающее количество фильмов. Абсолютная редкость встречается с абсолютным изобилием. Франция, продавая шедевры, беднеет и постепенно остается ни с чем, поскольку шедевры невоспроизводимы. Америка, продавая копии фильмов, фактически ничего не теряет и только обогащается. Абсолютное обеднение сталкивается с абсолютным обогащением. Такое положение характерно не только для Франции, но в значительной мере и для всей Европы.

 

В сложившейся ситуации Франция выступила с проектом «культурного исключения», согласно которому законы рынка и конкуренции не должны распространяться на все культурные ценности. Некоторые из них следует выводить из-под действия рыночных законов. В самой Франции данный проект осуществляется с начала 1980-х гг. Эта идея находит понимание и поддержку среди стран Европейского союза.

 

 

Некоторым странам удается успешно противостоять американской культурной экспансии. Так, Бразилия имеет значительные достижения в распространении своих телесериалов, многое делает Египет для сохранения своей национальной культуры. Однако наибольшие успехи в этой сфере достигнуты Индией. В последние годы здесь демонстрируется более 2000 фильмов, из которых только около 10% — зарубежные. То же самое наблюдается в области музыки: индийцы отдают безусловное предпочтение своей национальной музыке.

 

Опираясь на приведенные примеры, некоторые авторы делают вывод, что культурная глобализация не дает оснований для беспокойства. Однако пример Южной Кореи говорит о другом. Еще в 80-е гг. страна производила порядка 100 фильмов ежегодно и национальная кинопродукция полностью доминировала. После отказа от государственного регулирования экономики ситуация резко изменилась: в последние годы Южная Корея импортирует сотни американских фильмов, а своих производит значительно меньше прежнего. Та же судьба постигла киноиндустрию Гонконга: она не выдержала конкуренцию с Голливудом.

 

Как видим, процесс культурной глобализации является исключительно сложным и противоречивым и ведет к неоднозначным последствиям. К числу таких последствий относятся стандартизация и униформизация культур, их гибридизация и «креолизация». Поэтому вопрос о выживании локальных, национальных культур остается открытым.

 

Раздел VIII

Формы ценностного освоения бытия

 

Выше была дана характеристика такой важной сферы жизнедеятельности общества, как производство ценностей. Не все ценности могут быть отнесены к собственно духовным. Но именно создание духовных ценностей есть то, что выделяет людей из животного мира, придает смысл самой жизни, жизни отдельного человека и общества в целом, составляет фундамент культуры.

 

Обычно выделяют четыре основные формы, в которых осуществляется и воплощается деятельность по созданию духовных ценностей: идеологию, право, религию, искусство. Мы рассмотрим первые три формы, поскольку они особенно тесно связаны с философией.

 

 

Глава 1. Идеологическое освоение действительности

 

Слово «идеология» часто встречается в повседневной речи, в самых разнообразных текстах. Говорят, пишут о политической, экономической, религиозной идеологии; об идеологии тех или иных реформ; об идеологии партий, движений, организаций; даже об идеологии развития конкретных секторов и отраслей хозяйства, видов бизнеса. По мнению одних, любая идеология мешает видеть вещи такими, каковы они есть на самом деле, поэтому от нее следует уходить, избавляться. По мнению других, идеология неотделима от человека, она всегда присутствует в его мышлении, действиях, независимо от того, сознает он это или нет. Государственных деятелей, политиков, партии критикуют как за «идеологизированность», так и за отсутствие идеологии или ее расплывчатость, нечеткость.

 

 

При всем многообразии значений термина «идеология» их объединяет взгляд на идеологию как совокупность идей, оценок, суждений, на которых строится понимание и отношение к тем или иным предметам, явлениям, процессам социальной действительности. В этом смысле идеология присутствует в жизни общества очень давно, фактически с момента его возникновения, правда на ранних ступенях истории, преимущественно в качестве элемента других форм духовной деятельности людей, в том числе религии и философии.

 

Как самостоятельная форма духовной деятельности идеология сложилась в тесной связи с двумя процессами, развернувшимися в странах Западной Европы в XVII—XVIII вв.: становлением буржуазного общества и возникновением науки. В период, когда в ряде стран произошли революции, которые вывели на арену политической жизни массы людей, когда начались радикальные преобразования в производительных силах и общественных отношениях, когда авторитет науки стал теснить авторитет религии и церкви, возникла осознанная потребность в целенаправленном влиянии на поведение людей посредством воздействия на их сознание. Появилась нужда в выработке концепций, которые бы не только предлагали понимание происходящих перемен, но и через само это понимание служили инструментом управления сознанием людей, направляя их активность в желательное для определенной социальной общности русло.

 

Слово «идеология» ввел в оборот французский экономист, философ, политический деятель Дестют де Траси, один из создателей и руководителей влиятельной организации, называвшейся Институт. В своей книге «Элементы идеологии» (1801) Д. де Траси определил идеологию как науку о мыслях людей, занимающуюся выработкой, формулированием и распространением идей. Сам Институт был, по-видимому, первой в мире организацией, которая специально занималась тем, что сегодня принято называть оказанием влияния на формирование общественного мнения. О влиятельности Института говорит тот факт, что в 1797 г. в его члены был принят Наполеон Бонапарт, который к тому времени уже вступил на путь, приведший его вскоре к вершине государственной власти.

 

 

В современных научных трактатах, учебных пособиях по философии, социологии, праву, психологии, экономике, другим дисциплинам приводятся различные определения идеологии. Вместе с тем имеются некоторые общие формулировки ее основных черт, признаков, которые позволяют выделить идеологию и как самостоятельное явление духовной жизни людей, общества, и как предмет исследования.

 

 

1. Идеология как форма мысленного отражения мира

 

Большинство исследователей сходятся в том, что идеология есть совокупность понятий, суждений, идей, учений, теорий, мнений, воззрений человека, групп людей, социальных слоев на социальную реальность, свое место в ней. Однако если ограничиться только этим определением, то мы фактически растворим идеологию в философии, так как она тоже занимается подобными вопросами. Между тем идеология имеет свою специфику.

 

Своеобразие идеологии по сравнению с философией заключается прежде всего в том, что она сосредоточена преимущественно на осмыслении социальной реальности в тесной связи с интересами и потребностями определенных общностей людей (социальных слоев, этносов, классов, населения той или иной страны, всего человечества). Она выражает их отношение к данной реальности посредством формулирования принимаемых, разделяемых данной общностью идеалов и ценностей.

 

Другая отличительная черта идеологии состоит в том, что она ориентирует отдельного человека, общности людей на социально-практическую деятельность, на решение конкретных проблем, задач, от которых зависит реализация интересов, ценностей, идеалов данной общности. Можно сказать сильнее: идеология не только формулирует ценности и идеалы, не только ориентирует на их достижение, но и предлагает направления, пути, ведущие к осуществлению этой цели. Она учит, во имя чего жить, как следует поступать, действовать.

 

Третья черта идеологии: она ставит целью выработку определенного понимания действительности, но это понимание не принимает форму научной теории. Идеология не есть наука ни по используемым ею формам и методам мышления, обоснования, ни по окончательным результатам, поскольку совокупность идей, из которых состоит идеология, не поддается процедурам проверки, применяемым в естественных и гуманитарных науках. Этот момент следует особо подчеркнуть, поскольку в современном мире существует огромное количество идеологий и очень многие из них претендуют на научность, на то, что именно они являются единственно верными, единственно истинными.

 

 

Безусловно, идеологии возникают не из чисто умозрительных соображений, никак не связанных с действительным миром, с жизнью людей. Они опираются на данные гуманитарных и общественных наук, на философию, на реальные факты, явления, события, на знание об общественных и природных закономерностях. Без этого идеологии не имели бы никакого практического значения, они бы лишь дезориентировали людей, подталкивали их к действиям непродуктивным, бесполезным с точки зрения достижения их целей, реализации их интересов. Тем не менее сами идеологии как целостные системы воззрений, идей не являются научными теориями, концепциями в том смысле, что они не претендуют на отражение действительности такой, какая она есть, вне сознания и независимо от сознания субъекта. Напротив, идеологии описывают и объясняют действительность субъективно, так как смотрят на нее глазами определенных социальных общностей (слоя, этноса, класса, народа), через их интересы и потребности.

 

Таким образом, в гносеологическом плане идеологии представляют собой мысленное конструирование реальности, но такое ее конструирование, которое имеет сугубо практическое предназначение. Идеология сплачивает всех людей, разделяющих ее положения, определяет мотивы и характер их конкретных дел и поступков. Не существует человека, который не руководствовался бы в своей деятельности теми или иными оценками, ценностями, идеалами. Другое дело, что в повседневной жизни эта идеологическая сторона познания, мышления, практической деятельности, как правило, носит неосознанный характер. Идеологическая рефлексия сводится здесь к осмыслению текущего опыта в рамках привычной, срабатывающей едва ли не автоматически системы политических, экономических, социальных, культурных, нравственных ценностей, сложившейся в процессе бытия конкретного человека. Пересмотр, модернизация системы идеологических координат отдельного человека происходят только в результате коренного изменения социальной ситуации, в которой он находился прежде.

 

 

 

2. Взаимоотношения идеологии с философией и наукой

 

Любая достаточно богатая интеллектуально идеология опирается на определенную философскую концепцию. Если подходящая философия отсутствовала, творцы идеологии нередко сами создавали ее. Подобным образом формировалась идеология французского Просвещения, философский фундамент которой заложили Вольтер, Монтескье, Руссо, Дидро, Гельвеций. В обосновании идеологии немецкого Просвещения огромную роль сыграли философы Лессинг, Гердер, Гёте, Шиллер. Философской основой марксистской идеологии стал созданный Марксом и Энгельсом диалектический и исторический материализм, получивший дальнейшее развитие в трудах Каутского, Плеханова, Ленина, Грамши, Лукача, других философов.

 

Переплетение идеологии и философии вполне закономерно. Философия есть форма духовной деятельности, направленной на постановку и решение мировоззренческих проблем, связанных с выработкой целостного взгляда на мир и место в нем человека. Если в центре внимания философии — выявление возможностей и обязанностей человека во всей их полноте, проистекающей из его положения и предназначения в мире, то идеология имеет дело не столько с человеком вообще, сколько с частным человеком, занимающим конкретное место в конкретном социуме. Выдвигая определенное понимание «включенности» человека в мир, системы духовных ценностей, определяющих социальную и личностную программу человеческой жизнедеятельности, философия тем самым вооружает идеологию инструментами, которые помогают ей решать сходные проблемы применительно к условиям бытия и интересам конкретной человеческой общности: социальной группы, этноса, народа, общества. Философия помогает идеологии избежать аутизма, замкнутости человека, социальной группы на собственные интересы, которые неизбежно приобретают самодовлеющее значение, если рассматриваются вне общего понимания сущности человека.

 

Не менее тесно идеология связана с науками. Притом не только с общественными науками, но и с науками естественными. Можно сказать больше: наука оказывает прямое и сильное влияние на создание самих основ идеологии. Она делает это путем предложения новой картины мира, новых методов познания,

 

 

мышления, нового языка для описания фактов, процессов, закономерностей природы и общества, для размышлений о них. Она делает это также, выступая в роли высшей инстанции легитимации идеологий, поскольку любая идеология стремится обосновать самое себя, а также общественное устройство, которое считает желательным, апеллируя к науке, к ее авторитету. Эта последняя функция науки приобрела особенно большое значение в XIX—XX вв., когда вера во всемогущество науки стала всеобщей и не подлежащей сомнению.

 

Когда говорят о взаимодействии науки и идеологии, обычно в первую очередь отмечается негативное влияние идеологии на деятельность ученых, на сам процесс познания. В подтверждение приводятся ставшие хрестоматийными примеры преследований Дж. Бруно и Г. Галилея, гонения, которым подвергались в СССР в 40—50-е гг. прошлого столетия генетика, кибернетика, теория относительности и т. д. Все это так. Но это лишь один аспект взаимодействия идеологии и науки. Если внимательно взглянуть на духовную жизнь последних четырех столетий, то увидим, что связь идеологии и науки всегда была взаимной, двусторонней: и идеологические факторы оказывали непосредственное влияние на научные теории, и научные достижения, научные теории вели к глубоким переменам в идеологиях.

 

Например, учение Ч. Дарвина о происхождении и эволюции видов несет на себе отпечаток влияния трудов Т. Мальтуса, прежде всего его идеи об идущей в обществе борьбе за существование, в ходе которой выживают сильнейшие и уничтожаются слабейшие. Обратный пример дает система Ньютона. По мнению ряда исследователей, ее возникновение способствовало обоснованию либеральной концепции свобод и прав человека, принципа разделения властей, идеи свободы предпринимательства и конкуренции.

 

Тесно взаимодействуя, идеология и наука тем не менее не сливаются, не перетекают друг в друга. Главное отличие науки от идеологии обычно видят в том, что наука полностью нейтральна по отношению к ценностям и идеалам, свободна от идеологических и политических предпочтений. Она предоставляет людям знания о том, что есть, и не учит их тому, как им должно поступать, к каким идеалам стремиться, какие ценности выбирать.

 

 

И все же о ценностной нейтральности и политической автономности науки можно говорить лишь как о тенденции, которая в реальности никогда не реализуется полностью. Роль науки в жизни общества настолько огромна, социальные и политические последствия ее достижений настолько значимы, что наука все теснее смыкается, переплетается с идеологией и политикой.

 

Речь идет прежде всего об острых дискуссиях вокруг социальных последствий научно-технического прогресса. Исторически они возникли в научной среде как политическая и моральная реакция научного сообщества на возникновение ядерного оружия. С тех пор эти дискуссии не стихают, так как прогресс науки и техники несет с собой как новые возможности, перспективы экономического и социального прогресса, так и новые серьезные опасности, угрозы — достаточно назвать проблемы, создаваемые развитием ядерной энергетики, атомной промышленности, генетики и биотехнологий, включая клонирование, воздействием технологической деятельности людей на окружающую среду.

 

Названные и другие сходные проблемы сегодня обсуждаются не только учеными, не только политиками, властью, но и обществом в целом. Способ применения научных открытий, созданных на основе их технологий, подход к решению связанных с этим проблем — это вопрос, который в решающей степени зависит от идеологии, доминирующей в той или иной стране, группе стран, в мировом сообществе в целом, — иными словами, в конечном итоге определяется господствующей системой социальных, нравственных, политических ценностей.

 

Другой аспект взаимовлияния идеологии и науки связан с тем, что иногда называют сциентизмом: стремлением строить, создавать идеологии по нормам, стандартам, принципам познавательной деятельности, сложившимся в науке. Это стремление имеет своим источником веру в универсальность и всемогущество того типа рациональности, разумного, доказательного, целесообразного познания и знания, на котором зиждется современная наука. Подобная вера характерна, например, для марксизма. Но и другие идеологии, особенно те, что возникли как ответ на потребность в обосновании индустриального, а затем постиндустриального типа развития, взяли науку в качестве эталона, образца строгости и доказательности. Требование научности, применения методов науки стало главным в любой сфере духовной деятельности.

 

 

Однако научные методы изучения, мышления, обоснования не работают, не пригодны в тех областях, где приходится иметь дело с ценностными аспектами человеческого бытия. Н. А. Бердяев писал по этому поводу: «Никто серьезно не сомневается в ценности науки... Но в ценности и нужности научности можно сомневаться. Научность есть перенесение критериев науки на другие области духовной жизни, чуждые науки. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что установленному ей распорядку все должны покоряться... Но научность не есть наука, и добыта она не из науки. Никакая наука не дает директив научности для чуждых ей сфер...» Научно ценность, полагал Бердяев, не только нельзя исследовать, но нельзя и уловить.

 

Абсолютизация науки, возведение научности в обязательный везде и для всего закон чреваты негативными для человечества последствиями, ибо, например, нравственные, социальные, гуманистические ценности, на которых держится общество, невозможно обосновать в рамках научной рациональности. Для сторонников самодостаточности и абсолютности науки такая невозможность есть показатель сомнительности и необязательности ценностей, идеалов, желательности их замены идеями, принципами, установками, продуцируемыми технократическим стилем мышления.

 

Но зададимся вопросом: во что превратилось бы общество, если бы оно освободилось от таких «ненаучных» понятий, как добро, справедливость, милосердие, взаимопомощь? Если бы «очистилось» от не поддающихся научному доказательству и научной проверке принципов, норм, положений, фиксирующих права и свободы человека, народов? Ответ очевиден: оно впало бы в дикость, вернулось бы во времена варварства, войны всех против всех. Справедливости ради следует сказать, что в последние десятилетия абсолютизация научности находит все меньший отклик.

 

Рассмотренные главные черты идеологической формы духовной деятельности рождают ряд особенностей идеологий.

 

1. Как мы видели, идеологии учитывают данные наук, но не используют их методы при своем обосновании, ставя во главу угла обоснование и осуществление интересов определенной социальной общности. Отсюда присущая идеологиям иллюзорность (представление реальности не такой, какая она есть, а такой, какой она кажется идеологам), утопичность (создание та-

 

 

кой картины будущего, которая привлекательна, но не обоснована с точки зрения практической достижимости данного состояния), иррациональность (выдвижение положений, лежащих за пределами разума, недоступных постижению посредством логического мышления). По этой причине К. Маркс видел в идеологии ложную форму общественного сознания, не считал созданную им, пожалуй, самую цельную и влиятельную в истории человечества идеологию собственно идеологией.

 

Разумеется, степень выраженности, присутствия указанных черт в различных идеологиях не одинакова. Например, в классическом марксизме иррациональность практически отсутствовала, степень иллюзорности была небольшой, в то же время утопизм (учение о коммунизме) играл немаловажную роль. В индустриальных и постиндустриальных технологиях XX в. можно отметить тенденцию к пониженной критичности в описании и реальностей, и перспектив индустриального и постиндустриального общества, т. е. присутствие в них элементов и иллюзорности, и утопизма. Отчетливо выраженные иррациональные элементы характерны для идеологий, возникающих в странах, обществах, социальных группах, переживающих кризисную ситуацию.

 

2, По сравнению с наукой идеологии, как правило, консервативны, инертны, догматичны. Создатели, сторонники идеологий неохотно идут на внесение в них каких-либо корректив, даже тех, что с необходимостью диктуются происходящими в мире изменениями. Напротив, верность «незыблемым принципам», положенным в основу идеологии, возводится в добродетель, поскольку это важнейший фактор высокой мобилизующей силы идеологии. Поэтому факты, события рассматриваются, отбираются, оцениваются идеологом с одной точки зрения — как подтверждение, подкрепление идеологии. То, что в нее не вписывается, либо игнорируется, либо истолковывается так, «как нужно».

 

3. Отдаленность основных положений идеологий от реальности, размытая эмпирическая база, слабое использование научных методов ведут к тому, что огромное, подчас первостепенное значение в идеологической сфере приобретает «воля к вере» (формула американского философа У. Джемса). Прослеживается вполне очевидное сходство между механизмами религиозной веры и усвоения, распространения, функционирования идеологии в массовом сознании.

 

 

3. Функции идеологии

 

Как мы видели, общественное предназначение идеологии в том, чтобы способствовать осознанию общественными группами своих интересов, определяемых условиями их жизни, формулировать ценности и идеалы, помогающие находить пути реализации этих интересов, предлагать способы решения конкретных проблем, встающих перед ними в экономике, политике, в межнациональных отношениях, образовании, культуре и т. д. Эта роль идеологии проявляется в следующих ее основных функциях.

 

1. Любая идеология стремится выработать определенное понимание действительности, прежде всего действительности социальной, взирая на нее сквозь призму интересов определенной социальной общности. Тем самым идеологии реализуют потребность людей в выработке такого отношения к реальности, которое помогает человеку, социальной группе лучше представлять свое положение, сделать свою деятельность эффективной с точки зрения осуществления своих личных и групповых интересов. Эта черта идеологии находит свое выражение в том, что идеологическая картина мира создается посредством особых форм общественного сознания — идеалов и ценностей.

 

Ценности представляют собой такие определения предметов и явлений окружающего мира, общественной жизни, которые выявляют их положительное или отрицательное значение для человека, социальной группы, общества в целом. Такие ценности, как справедливость и несправедливость, равенство и неравенство в социальной сфере, свобода и несвобода, тоталитаризм и демократия в политике, прекрасное и безобразное в эстетике, добро и зло, хорошее и плохое в сфере нравственности, не отражают свойств предметов и явлений, присущих им самим по себе. Это определения, которые предметы, явления получают в процессе общественного бытия. Они выражают социальные отношения, социальную оценку природных вещей и явлений, событий и процессов общественной жизни, состояний сознания. Тем самым ценности выступают в роли норм, которые помогают людям ориентироваться в социальной действительности, различать то, что имеет для них положительное значение, и то, что имеет для них значение отрицательное.

 

 

Идеалы, по существу, не отличаются от ценностей, являясь разновидностью последних. Это мысленный образ цели деятельности коллектива людей, общественной группы, объединенной общим социальным положением и вытекающими из него общими задачами. Притом такой образ, в рамках которого проблемы, противоречия, конфликты, с которыми люди сталкиваются в реальной жизни, предстают «снятыми», преодоленными. Идеал есть мысленная конструкция будущего, новой действительности, отвечающей надеждам и чаяниям конкретной социальной общности. Идеалы мобилизуют и объединяют людей, стимулируют их активность, предлагая привлекательную, вдохновляющую цель, перспективу.

 

И ценности, и идеалы несводимы к понятиям, суждениям, положениям, принципам, с которыми имеет дело наука. И в то же время они неустранимы из общественного сознания. Ибо наука не единственная форма освоения действительности, помогающая людям решать встающие перед ними многообразные задачи, — эту функцию выполняет также идеология. Она дает ответ на вполне определенные вопросы, в первую очередь на те, которые связаны с общественным бытием людей, направленностью и мотивацией их социальной деятельности. Наука эти вопросы не рассматривает, так как они не решаются теми методами, которыми она пользуется.

 

Об идеологиях нельзя рассуждать терминами «истина» или «ложь» в том их значении, которое бытует в науке. Но идеологии можно «ранжировать» по степени их адекватности, понимаемой как большая или меньшая эффективность, продуктивность, полезность той или иной идеологии в обеспечении интересов конкретных социальных общностей, решении связанных с этим задач. В этом смысле разные идеологии далеко не равноценны. Есть идеологии адекватные, эффективные, которые помогают верно определить цели, обосновать стратегию и тактику, ведущую к их достижению. И есть идеологии неадекватные, неэффективные, которые дезориентируют людей, подталкивают их к выбору ценностей, идеалов, действий, не отражающих их интересов.