Эмси были реальными людьми, которые одевались как и ты. Они носили Адидас, как и ты. Хип-хоп был грубым, и я понимал его язык. Он складывал вместе слова и говорил вещи — вещи, которые были у меня на уме: смешные, злые или грустные. Он давал мне уверенность, когда люди понимали, о чем я говорю. Помог мне лучше общаться с девчонками. Он был ритмичен, а ритмичные вещи — как баскетбол — помогают мне выразить себя.
Все эти рэперы и группы были моими учителями, а я был очным студентом хип-хопа. Думаю, вы можете проследить по частице от всех в том, что я сделал.
Первый раз, когда я читал рэп в настоящем клубе, был в подростковом возрасте. Я был чертовски молод. Один из тех моментов, когда ты хочешь попробовать, посмотреть, годишься ли ты для этого. Это было ужасно.
Все происходило на вечеринке под названием The Rhythm Kitchen. Я пришел с друзьями. Глупо — но без Пруфа. Я попытался посмеяться над собой и сказал в тексте что-то типа «сгаскег» или «попку» {белый, оскорбительно}. По какой-то причине я подумал, что прикольно будет подзадорить толпу, но это было большой ошибкой. Я сказал, может, три слова и мгновенно поднялся свист. Этот опыт был одним из худших. Я думал: «Твою мать! Ни хрена я не хорош в этом». Я ушел домой с поджатым хвостом.
Прошло много времени, прежде чем я снова выступил перед публикой, но я продолжал читать. Я записывал песни при любой возможности, но из-за оборудования, которое у нас было, мне приходилось делать все с первого раза. Если я сбивался, я должен был все начинать сначала. Поэтому я не только писал песни — я заучивал их наизусть. В то время я был в группе Bassmint Productions — моей первой рэп-группе. Готовые записи мы отдавали Lisa Lisa и парню по имени DJ Dick — они были ведущими на радио в Детройте и крутили шоу «Ореп Mic» по вечерам в пятницу. Они открыли нам путь, призывая людей послушать нас.
Марк Басе {Mark Bass} услышал нашу песню «Crackers and Cheese» по радио, и она ему понравилась. Он и его брат Джефф {Jeff} владели студией F.B.T. -Funky Bass Team. Он позвонил Lisa Lisa и спросил: «Кто это?» Мы поговорили с ним в эфире, все свелось к тому, что мы поехали к нему на студню и записали демо из трех песен.
Я был слишком молод. Это было слишком рано для моей карьеры. У братьев Басе были связи, они дали послушать наше демо парням из Elektra Records. На лейбле сказали: «Eminem звучит слишком молодо». Мой голос был действительно писклявый (Не то, чтобы он не был таким и на «Му Name Is», но об этом позже). За полученное вознаграждение и немного денег помимо этого я начал записывать больше на F.B.T., Марк Басе, послушав, сказал, что ему нравится. Так он потихоньку начал пускать меня иногда записываться бесплатно. Он видел, что я подхватываю инициативу. Я записывал собственные кассеты и выпускал свои синглы. Я сам нарисовал вкладыш. Вкладыш был мультяшным, а песни назывались «Fuckin’ Backstabber» и «Biterphobia».
Когда кассеты попали ко мне, я даже не знал что с ними делать. Я ходил по району, отдавал их в музыкальные магазины, но они не продавались. Я может продал копии три. Прослушивая эти записи теперь — они отстой, но, наверное, они не были отстоем для того времени.
Когда мне было 18, я запутался в том, по какому пути мне идти: я был хорош в рэпе, но не великолепен. Я думал, может я буду лучшим баскетболистом, чем рэпером. Я серьезно рассчитывал добиться карьеры профессионального баскетболиста. В тот год я играл достаточно хорошо. Я играл на двух площадках — на одной я был лучшим, на второй — вторым лучшим, если тот чувак приходил. Он был выше меня и мог выполнять данки.
Баскетбол был большим вызовом, как и рэп. Vanilla Ice сделал почти невозможное для белого парня, добившись уважения в рэп-музыке. У меня с Пруфом была мечта, и мы играли по-крупному. Мы рванулись за золотом.
Пруф бросил работу в Little Caesars. Он сказал: «К черту все это, я полностью отдамся хип-хопу». Он стал отращивать дреды и был на пути, чтобы стать самой известной в Детройте фигурой в хип-хопе.
Пруф приходил в Little Caesars со своей на то время группой Five Elements. Однажды на парковке мы включили друг другу свои песни — это был определяющий момент для меня, потому что я понял, что могу продолжать. Пруф думал, что моя песня лучше, чем его! Он сказал: «Мне нужно вернуться в студию!» У нас была конкуренция, но в хорошем смысле. Она помогла мне вырасти как писателю, как артисту. После он приходил и включал еще больше песен. Он тусовался с Jaydee (J Dilla, Покойся с миром) и брал биты у него. Звук был таким чистым, в сравнении с ним мое дерьмо звучало плохо. Его биты были крутыми. Если слушать те кассеты, стиль рифмования Пруфа до сих пор звучит круто. За ним наблюдали Tommy Boy Records, и он мотался туда сюда в Нью-Йорк. Все считали, что Пруф будет первым, кто подпишет контракт на соло-запись.
Где-то в 1992 я переехал в другое место в восточной части Детройта, на Novara Street (я упоминал ее пару раз в текстах, например в «Mockingbird»). Наш дом был полон холостяков. Несмотря на то, что у меня была девушка, она не находилась там постоянно. Поэтому когда я возвращался с работы в одиннадцать часов, мы сидели на крыльце, попивали спиртное и читали друг против друга, т.е. фристайл. У одного из соседей, моего друга Butter’а, был майк и проигрыватель.
Денон Портер {Denaun Porter}, Коп Artis в D12, тоже бывал там. В итоге он стал работать с нами в Little Caesars, я отдал ему свою спальню, чтобы он смог поставить свое оборудование. Я спал на диванчике, мне было не важно. Это был честный обмен — ведь парень делал для меня биты. Мы ходили в настоящие студии, типа Mo Master, как только у нас была возможность. И лучше было записать свой куплет за один-два подхода, потому что в кармане было всего 40 баксов, а это аренда студии всего на час.
Денон жил со мной, Ким и Хэйли и на Fairport Street, когда Хэйли только родилась. Пруф обосновал в подвале небольшую студию на четверых. Это были первые шаги создания D12. Но мы этого пока не знали. Мы все были друзьями и компаньонами, в основном через Пруфа и сцену Детройта. Был Bizarre, конечно все знают Биззи. Денон и его друг Kuniva читали вместе и назывались Da Brigade. Bugz познакомил меня со Swift’oM, он был в группе Rabeez с рэпером Bareda -они были круты. Все мы читали и записывались вместе, потому что иногда это позволяло экономить средства. Нам приходилось делиться ресурсами — в Детройте жилось скудно.
С Деноном и его битами, читать вшестером было жестко. Была сильная конкуренция относительно того, кто будет на каком треке, сколько отводится времени на каждого. Если им нравилось, как я зачитал, мы останавливали кассету и решали, кто будет следующим. Так все стояли около моего подвала и ждали своего шанса. Каждый был напряжен. Мы заключили договор — договор неизвестных. Тот, кто первым выбьется, вернется за остальными.
Рэп всегда был для меня как несбыточная мечта, но это все, что у меня было. Потому что, действительно, что мне было делать со своей жизнью? У меня была маленькая дочь. Нас с Ким постоянно либо выселяли, либо наш дом закрывали под снос, либо грабили.
Нам пришлось переехать к родителям Ким на какое-то время — на чердак. Там невозможно было встать в полный рост. Мы положили на пол матрац и называли это спальней. Я слушал биты на стерео и писал рифмы. Я понемногу становился отшельником. Я считал, все, что мне нужно сделать — записать новое демо. Я придумаю как его продать. Но я замедлился на некоторое время. Разгребал дерьмо в жизни, дерьмо в доме. Но Пруф всегда был со мной. Он вытащил меня с того чердака. Он как-то позвонил мне вечером и сказал мне прочитать один из куплетов по телефону. Сказал прийти в Hip Hop Shop, чтобы узнать какую реакцию я получу. Тогда все изменилось.
Я записал пару вещей с парнем по имени Skam — я говорил об этом в треке «Stan». Он рэпер, но еще и классный художник комиксов, он рисовал все для The Slim Shady LP и портреты членов D12, как мы выглядим, когда просто болтаемся. Bizzy с кружкой хип-хоп пива. Я -мумия, представляющая 313. Kuniva в шипованном шлеме, Коп Arris с монтировкой и Swifty с мешком налички. Сумасшедше выглядящий робот — это Proof. И DJ Head (в сосуде), он ездил с нами в турах и был ди-джеем в Hip Hop Shop.
НIP HOP SHOP ИМЕЛ ДЛЯ
МЕНЯ ОГРОМНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
Когда Морис Мэлоун {Maurice Malone) открыл Hip Hop Shop, это был магазин одежды. Потом он стал проводить по субботам сессии свободного майка. Пруф вел их, устраивая битвы и соревнования по рифмованию. Морис по-настоящему поддерживал местную сцену. Hip Hop Shop был как Аполло — ты мог быть освистан раньше, чем говно, если не был внимательным. Это было место для тех, кто хотел сделать себе имя, и не только в Детройте — по всему миру. И публика не принимала херни. Они слышали херню — они сваливали.
Пруф был мозговитый парень. В тот день он все спланировал. Мне он сказал, что намечается большая битва и что я должен прийти в конце, когда все начнут расходиться — так мне будет проще туда попасть и получить оценку от меньшего числа людей. Он сказал: «Приходи, посмотришь, понравится тебе или нет. Если нет — ты не будешь обязан возвращаться сюда».
Так я и сделал — пришел за 20 минут до конца битвы. Год был 95-ый. Я зачитал и получил оценку — она была безумной. Люди прыгали и кричали. Тамошние авторитеты спрашивали: «Пруф, ты где нашел этого чувака?»
Я стал ходить туда каждую неделю, подстраивая рабочий график под выступления. Я стал уверен в том, что должен продолжать — и я начал побеждать людей. Я был единственным белым, кто выступал там, и я получал любовь и, наконец-то, уважение, о котором мечтал. Пусть и в маленьком кругу — это было неважно. Меня наконец-то приняли.
Впитывая всю энергию, я возвращался на следующей неделе, и на следующей, и на следующей. Я стал зависим от охов и ахов публики. И с каждым разом толпа увеличивалась. Я начал делать свое имя в Детройте и, к тому же, мне платили за выступления. Все это для меня имело большое значение.
По-настоящему я начал делать шаги после того, как связался со своим менеджером, Полом Розенбергом {Раи] Rosenberg} в 95-ом. Пруф, конечно, познакомил нас, когда я выиграл вторую ежегодную большую битву в Hip Hop Shop (Я был против А-Ля Мир {La Peace}, которого я порвал на А-Ля Части). Пол уехал в Нью-Йорк, чтобы стать адвокатом, но я оставался с ним на связи и в конечном счете выслал ему демо-кассету. Это был костяк, который позже стал The Slim Shady ЕР. Пол послушал кассету — он считал, что материал был намного лучше, чем на Infinite, понимаете? Он нашел какой-то платный телефон, чтобы позвонить мне в Детройт. Он стоял на улице в Манхэттене, его телефонная карточка заканчивалась -он звонил, чтобы спросить, может ли он быть моим менеджером и начать продавать мой материал.
Последнюю песню, которая была на демо 97-ого, я так никогда и не выпустил, она называлась «SIim Shady» — самое начало было потеряно! Также на демо были песни «ЗЧо One Is Iller Than Ме», «Low, Down, Dirty» и «Dumpin’».
Я остался с Полом, когда поехал в Нью-Йорк на концерты, что он пробил, хотя у меня уже был менеджер на то время. Наши со старым менеджером пути разошлись, когда мы кантовались у него дома в Astoria, Queens — я разозлился из-за сэндвича. Чувак собирался в Burger King и не спросил, хотел ли я чего-нибудь поесть, зная, что у меня нет денег. Черт, у меня не было даже доллара в кармане. На что я сказал: «Знаешь, пошел ты! Какой ты на хер менеджер?» Я всегда думал, что если ты хочешь быть чьим-то менеджером — ты веришь в него. Инвестируешь в него, делаешь рисковые ставки — это как бросить кость.
После Hip Hop Shop я стал выступать в битвах покруче. В 97-ом я поехал на Scrible Jam в Огайо. Моим соперником был чемпион — Juice. Он выиграл первый раунд, я выиграл второй. Мы должны были биться еще, чтобы выявить победителя. Я узнал, что у его менеджера все соревнование было на подмазках, и что он крутил пластинки. В последнем раунде я выставил против него все, что было — потом облажался и сбился. Juice использовал строки, которые явно были написаны ранее — они были выстроены идеально. Что-то вроде: «This dude wants to stand here and act like he can drop lines /1 just walk right past his ass like a stop sign». Публике сорвало крышу. Juice выиграл приз. Все вокруг хлопали.
Я вернулся в Детройт в депрессии, полностью подавлен. Немного погодя приступил к записи оригинальной версии «Rock Bottom» — представлена на The Slim Shady LP. Это серьезная, грустная песня. Во время той сессии Марк Басе и я узнали, что парень, который, мы думали, предоставит нам контракт с Jive Records, просто работал на приеме почты, и не имел никаких связей. Я окончательно впал в депрессию, в состояние «пропади все пропадом». В ту ночь в студии я впервые попробовал наркотики. Я съел горстку таблеток Tylenol 3s. Все, о чем я тогда думал, было закончить песню, и о том, что это будет последняя песня, которую я запишу. Слава богу, у меня не было толерантности к этому дерьму, и я выблевал все в ванной. Пришлось взять рубашку Марка, чтобы пойти домой.
Пришло время лететь в Лос Анджелес на Rap Olympics, где я побил и обошел всех рэпперов. Я дошел до последнего чувака. Метафоры складывались сами. В раунде я читал фристайл, затем подкидывал написанную ранее оскорбительную рифму. Вся фишка во фристайле состоит в том, что ты говоришь оскорбление, зная, что всем оно понравится, а так как все будут кричать — они не услышат несколько следующих за ним строк. Так что можно говорить все, что угодно.
В финальном раунде я должен был выйти на сцену один на один, лицом к лицу, мужик против мужика. Но чувак, Otherwize, зашел за видео экран и вышел с обратной стороны — позади читающего меня. Получилось, что передо мной не было никого, чтобы порвать. Я не помню ни одной его рифмы, которые он кричал мне в лицо, о том, что вздрючит меня, перережет горло, убьет меня. Не знаю, была ли там рифма вообще. «Bitch I’ll kill you! I’ll fucking drill you! I hate you! I fucking degrade you!» Так вот он меня побил. Приз за первое место был $500 и Ролекс, не знаю, настоящий или нет, но мне нужны были деньги, а $500 были настоящие.
Я был взбешен из-за того, что проиграл в последнем раунде, потому что в Детройте я был непобедим. Было трудно принять поражение от Juice’а, когда я сбился в первый раз, а потом еще раз с лажать на Rap Olympics на ком-то, кто и близко не на уровне Juice’а… Я сдался, я проиграл. Когда я уходил с Rap Olympics, Дин Гайстлингер {Dean Geistlinger) из Interscope — он работал ассистентом у Джимми Айвина {Jimmy Iovine} в офисе — подошел и спросил, могу ли я дать ему свое демо. Я был в таком хреновом настроении, что просто бросил в него кассету.
Все, о чем я тогда думал, было: «И что мне теперь делать?» Потому что я возвращался домой, где не было ничего.
Я записал Infinite в 1995, мой первый альбом. Продал от силы копий 70 и не получил хорошей ответной реакции. Я еще не нашел себя. Многие говорили, что я звучу как Nas — в свое время он имел сильное влияние. Но у меня вышел альбом, и я не мог сказать такого. The Slim Shady ЕР — другая история. Альбом поднял шум в андеграунде, сайты не могли удерживать его в запасе. Мне стали звонить по поводу выступлений.
Часть
