Глава 11. Весь следующий день я была на взводе
Весь следующий день я была на взводе. Когда я добралась до работы и рассказала обо всем Арлене, она крепко меня обняла и сказала: — Убила бы подонка, который сотворил это с Тиной! Почему‑то мне немного полегчало. Чарлси тоже высказала свое сочувствие, но она была озабочена скорее моим состоянием, чем тем, что случилось с кошкой. Сэм просто выглядел мрачно. Он считал, что мне надо позвонить шерифу или Энди Бельфлеру и рассказать кому‑нибудь из них об этом. Наконец, я позвонила Баду Диаборну. — Обычно такие явления происходят циклично, — заявил Бад. — И никто больше пока не заявил о пропаже или гибели домашних животных. Боюсь, здесь что‑то личное, Сьюки. А этот твой друг, вампир, он как относится к кошкам? Я зажмурилась и глубоко вдохнула. Я звонила с телефона, который стоял в офисе Сэма, и он сидел за столом, выписывая заказ на ликеры. — Билл был дома, когда кто‑то убил мою кошку и подбросил ее мне на порог, — сказала я по возможности спокойно. — Я немедленно позвонила ему, и он взял трубку. — Сэм насмешливо посмотрел на меня, а я закатила глаза, чтобы выказать свое мнение о подозрениях шерифа. — Ты сказала, что кошка была удушена, — тяжеловесно продолжал Бад. — Да. — Осталась ли лигатура? — Нет, я даже не видела, была ли она. — Что вы сделали с кошкой? — Похоронили. — Это была твоя идея или мистера Комптона? — Моя. — А что еще можно было сделать? — Возможно, нам придется выкопать ее. Если у нас окажется лигатура и кошка, вероятно, нам удастся, совпадает ли метод ее убийства с тем, как были задушены Маудет и Дон, — старательно объяснил Бад. — Простите, об этом я не подумала. — Это не так важно. Без лигатуры. — Что ж, до свидания, — я повесила трубку, кажется, несколько резче, чем следовало. Сэм приподнял брови. — Бад — кретин! — сообщила я ему. — Бад неплохой полицейский, — спокойно ответил Сэм. — Никто из нас не привык к таким отвратительным убийствам. — Ты прав, — признала я спустя мгновение. — Я несправедлива. Просто он все твердил «лигатура», так гордо, словно выучил новое слово. Жаль, что я так разозлилась на него. — Тебе и не нужно быть совершенством. — В смысле, что время от времени можно делать глупости и не быть такой понимающей и прощающей? Спасибо, шеф! — Я улыбнулась ему, чувствуя, как искривились губы, и поднялась с края стола, на который присела, чтобы позвонить. Потянулась. И лишь увидев, как изменились глаза Сэма, пришла в себя. — За работу! — быстро воскликнула я и вышла из комнаты, стараясь убедиться, что я не качнула бедрами. — Примешь детей на пару часиков сегодня вечером? — немного застенчиво спросила Арлена. Я вспомнила, как мы в последний раз говорили о такой же просьбе, вспомнила свою обиду на ее нежелание оставлять детей с вампиром. Я не задумывалась об этом с точки зрения матери. Теперь Арлена пыталась загладить свою вину. — С удовольствием. — Я ждала, пока Арлена заговорит про Билла, но она не стала. — Во сколько? — Ну, мы с Рене собирались съездить в кино в Монро, — ответила она. — Как насчет половины седьмого? — Нормально. Они поужинают? — Я накормлю их. Они порадуются встрече с тетушкой Сьюки. — Да и я порадуюсь. — Спасибо, — сказала Арлена. Она помолчала, собралась было что‑то добавить, но снова задумалась. — Тогда в половину седьмого. Я оказалась дома около пяти, большую часть дороги мне пришлось ехать против солнца, которое сияло, словно пытаясь рассмотреть меня. Я переоделась в сине‑зеленый трикотажный костюм с шортами, расчесала волосы и заколола их заколкой‑бананом. Потом съела сэндвич, чувствую себя неуютно в одиночестве за кухонным столом. Дом казался большим и пустым, так что я порадовалась, когда Рене привез Коби и Лизу. — Арлена сражается с накладными ногтями, — объяснил он, смущаясь, что ему приходится вдаваться в эти дамские подробности. — А Коби с Лизой не терпелось добраться сюда. — Я обратила внимание, что Рене все еще был в рабочей одежде — ботинки, нож, шляпа. Арлена не позволит ему никуда ее вести, пока он не примет душ и не переоденется. Коби было восемь, а Лизе пять, они повисли на мне, словно громадные серьги, когда Рене нагнулся, чтобы поцеловать их на прощание. Его отношение к детям давало ему право на большую золотую медаль, и я одобрительно улыбнулась. Я взяла ребят за руки, чтобы отвести их на кухню и поесть мороженого. — Мы вернемся в пол‑одиннадцатого, одиннадцать, — сказал он. — Если это сойдет. — Он положил руку на дверную ручку. — Конечно, — согласилась я. И было открыла рот, чтобы предложить оставить детей на ночь, как бывало раньше, но тут вспомнила об окоченевшем тельце Тины. Я решила, что сегодня им лучше здесь не оставаться. Мы отправились на кухню, а пару минут спустя я услышала, как старый пикап Рене громыхает по проезду. Я подняла Лизу на руки. — Ты становишься такой большой, девочка, что я с трудом тебя поднимаю! А ты, Коби, уже бреешься? — Мы сидели за столом добрые полчаса, пока дети ели мороженое и предъявляли мне список своих достижений за то время, что мы не виделись. Потом Лиза захотела мне почитать, так что я достала цветную книжку со словами, она с гордостью прочитала их мне. Коби, несомненно, пришлось доказывать, что он читает куда лучше, а потом им захотелось посмотреть по телевизору свою любимую передачу. Прежде чем я заметила, уже стемнело. — Вечером придет мой друг, — сказала я им. — Его зовут Билл. — Мама рассказала, что у тебя есть такой особенный друг, — сказал Коби. — Лучше пусть он мне понравится. И пусть будет хорошо себя вести с тобой. — Он так и делает, — уверила я мальчика, который распрямился и выпятил грудь, готовясь защищать меня от особенного друга, если он будет недостаточно хорош, по мнению Коби. — А цветы он тебе посылает? — романтически спросила Лиза. — Пока нет. Может, вы намекнете ему, что мне бы это понравилось? — О‑о‑о, конечно, я так и сделаю. — А он просил выйти за него замуж? — Нет. Но я тоже не просила. Естественно, именно в этот момент Билл постучал в дверь. — Я не одна! — сообщила я, улыбаясь, открывая дверь. — Я слышу, — ответил он. Я взяла его за руку и провела на кухню. — Билл, это Коби, а эта молодая леди — Лиза. — Хорошо. Я хотел встретиться с вами, — к моему удивлению сказал Билл. — Лиза и Коби, будет ли хорошо, если я составлю компанию вам с тетушкой Сьюки? Они внимательно рассматривали его. — Она нам на самом деле не тетя, — сказал Коби, изучая обстановку. — Она подруга нашей мамы. — Так хорошо ли? — Да, но она сказала, что ты не присылаешь ей цветов! — сказала Лиза. Ее голосок был звонким, и я порадовалась, что ее проблемы с буквой «р» позади. На самом деле. Билл искоса посмотрел на меня. Я пожала плечами. — Они меня спросили, — беспомощно сказала я. — Хм‑м‑м, — задумчиво протянул он. — Придется мне призадуматься об этом, Лиза. Спасибо, что сказала. А вы знаете, когда у тети Сьюки день рождения? Я почувствовала, как запылало мое лицо. — Билл, — резко сказала я, — прекрати. — А ты, Коби, знаешь? Коби с сожалением покачал головой. — Я знаю, что это летом, потому что когда в прошлый раз мама ездила с Сьюки обедать в Шривпорт на ее день рождения, было лето. А мы остались с Рене. — Какой ты молодец, что помнишь, Коби! — сказал Билл. — Я даже еще умнее! Угадай, что я вчера узнал в школе! — И Коби прорвало. Лиза внимательно смотрела на Билла все время, пока Коби говорил, а когда он закончил, сказала: — Ты такой белый, Билл! — Да, — сказал он. — Это мой нормальный цвет лица. Дети обменялись взглядами. Я поняла, что они решили, будто этот «нормальный цвет» означал болезнь, и дальнейшие расспросы будут невежливы. Временами дети бывают тактичны. Билл, который сперва был скован, все больше расслаблялся. К девяти я готова была признать, что уже устала, но он продолжал возиться с детьми, когда в одиннадцать приехали Арлена и Рене, чтобы забрать их. Я как раз представляла Биллу своих друзей, и они совершенно обыденно пожимали друг другу руки, когда появился еще один гость. Красивый вампир с густыми черными волосами, уложенными в совершенно невероятную волнообразную прическу, появился из леса в тот момент, когда Арлена подсаживала детей в машину, а Рене беседовал с Биллом. Билл взмахнул вампиру рукой, он поднял свою в ответ и присоединился к Биллу и Рене, словно они его поджидали. С парадного крыльца я наблюдала, как Билл представляет их друг другу, вампир и Рене пожимают руки. Рене глазел на вампира с таким видом, словно узнавал его. Билл многозначительно посмотрел на Рене и покачал головой. Тот замолчал. Вновь прибывший был рослым, выше Билла, на нем были старые джинсы и футболка с надписью «Я побывал в Грейсландии». Его тяжелые башмаки были стоптаны. В руке он держал бутылочку с синтетической кровью и время от время от времени прихлебывал из нее. Мистер Тонкость Общения. Может, подействовала реакция Рене, но чем больше я смотрела на вампира, тем более знакомым он мне казался. Я мысленно попыталась изменить тон кожи, добавить новые черты, представить его стоящим прямо и насытить выражение лица некой живостью. О Господи! То был человек из Мемфиса. Рене повернулся, чтобы уйти, и Билл повел ко мне незнакомца. Футах в десяти вампир обратился ко мне: — Эй, Билл сказал мне, что кто‑то убил твою кошку. Он говорил с сильным южным акцентом. Билл на секунду прикрыл глаза, а я молча кивнула. — Что ж, весьма сожалею. Я люблю кошек, — сказал высокий вампир, и поняла, что он имел в виду отнюдь не то, что ему нравиться разглаживать их мех. Я надеялась, что дети всего этого не видят, но в окне пикапа показалось испуганное лицо Арлены. Все добрые отношения, которые постарался установить сегодня Билл, пошли прахом. Рене покачал головой за спиной вампира и забрался на водительское место, помахал рукой, заводя мотор. Он высунул голову в окно и бросил долгий прощальный взгляд на вновь прибывшего. Должно быть, он что‑то сказал Арлене, ибо она тоже посмотрела в окно, стараясь рассмотреть его. Я увидела, как распахнулся ее рот, когда она присмотрелась к созданию, стоявшему возле Билла. Ее голова исчезла, и я услышала скрип удаляющейся машины. — Сьюки, — с предостережением в голосе сказал Билл, — это Бубба. — Бубба, — повторила я, не вполне веря собственным ушам. — Ага, Бубба, — бодро заявил вампир. Его устрашающая улыбка так и источала добродушие. — Это я. Рад встрече. Я пожала ему руку и заставила себя улыбнуться в ответ. Господь Вседержитель, никогда не думала, что буду пожимать ему руку. Но он несомненно изменился в худшую сторону. — Бубба, ничего, если ты подождешь здесь, на пороге? Я объясню все Сьюки. — Мне нормально, — небрежно ответил Бубба. Он устроился на качелях, радостный и безмозглый, как двустворчатый моллюск. Мы зашли в гостиную, и лишь сейчас я обратила внимание, что с появлением Буббы большая часть звуков ночи, вроде жуков и лягушек, просто исчезла. — Хотел тебе все объяснить, прежде чем Бубба здесь появится, — прошептал Билл. — Но не смог. — Это тот, о ком я думаю? — спросила я. — Да. Так что ты знаешь теперь, что отчасти сказки бывают правдивы. Только не называй его по имени. Называй его Буббой. Что‑то пошло не так, когда он обратился из человека в вампира, может из‑за всей этой химии в его крови. — Но он же и вправду был мертв? — Не совсем. Один из нас работал в морге и был его поклонником, он смог обнаружить в нем искру жизни, так что он поспешно привел его в себя. — Привел в себя? — Сделал его вампиром, — объяснил Билл. — Но это было ошибкой. Он не смог стать тем, чем был раньше. Он не умнее ствола дерева, так что он выполняет разные работы для нас, чтобы прокормиться. Ты видишь, мы не можем представить его публике. Я кивнула с открытым ртом. Конечно, нет. «О Господи!» — пробормотала я, ошеломленная персоной у меня на дворе. — Так что помни о том, насколько он глуп и импульсивен… не оставайся с ним надолго наедине и никогда не называй его иначе, чем Бубба. Как он тебе и сказал, он любит домашних животных, но их кровь не делает его надежнее. Ну а теперь — зачем я привел его сюда… Я стояла, скрестив на груди руки, с некоторым интересом ожидая его объяснений. — Любимая, мне на некоторое время придется уехать из города, — сообщил мне Билл. Неожиданность этого сообщения меня ошеломила. — Почему? Зачем? Нет, подожди. Мне лучше не знать. — Я взмахнула перед собой рукой, отметая любые намеки на то, что Билл обязан рассказывать мне о своих делах. — Я расскажу тебе все, когда вернусь, — твердо сказал он. — Так и что будет делать твой друг — Бубба? — спросила я, хотя у меня зародились подозрения, что я и так это знаю. — Бубба будет присматривать за тобой, пока меня нет, — сухо сказал Билл. Я подняла брови. — Хорошо. Он не особо нуждается… — Билл огляделся, — ни в чем, — признал он наконец. — Но он сильный, и будет делать то, что я ему велел, и он сделает так, что никто не вломится к тебе в дом. — Он останется снаружи, в лесу? — Да, — выразительно сказал Билл. — Он не должен приходить и говорить с тобой. В темноте он станет выбирать себе место, откуда виден дом, и будет наблюдать всю ночь. Надо не забывать закрывать жалюзи. Мысль о том, что в мои окошки будет пялиться вампир с помраченным разумом, не особенно вдохновляла. — Ты вправду думаешь, что это необходимо? — беспомощно спросила я. — Знаешь, не помню, чтобы ты спросил у меня. Билл вздохнул, что в его версии означало глубокий вздох. — Любимая, — начал он излишне терпеливым голосом. — Я очень стараюсь привыкнуть к тому обращению, которое теперь нравится женщинам. Но для меня это неестественно, особенно когда я боюсь, что тебе угрожает опасность. Я пытаюсь успокоить себя на то время, пока меня не будет. Мне не хочется ехать, но это то, что я должен сделать, ради нас обоих. Я посмотрела на него. — Я слышу тебя, — сказала я наконец. — Мне это не очень нравится, но я боюсь по ночам и думаю, что… Ладно. Честно говоря, не думаю, что мое мнение что‑то значило. В конце концов, как бы мне удалось заставить Буббу уйти, если бы он этого не хотел? Даже у полиции в нашем городке нет приспособлений, чтобы иметь дело с вампирами, а если они столкнутся с этим конкретным вампиром, то будут стоять и глядеть на него достаточно долго, чтобы он успел разорвать их на клочки. Я понимала озабоченность Билла, и лучшее, что я могла сделать — это просто поблагодарить его. Я слегка обняла его. — Что ж, если тебе надо идти, будь осторожен, — сказала я, стараясь не говорить несчастным голосом. — У тебя будет, где остановиться? — Да. Я буду в Новом Орлеане. Комнаты есть в «Крови в квартале». Я читала заметку про этот отель, первый в мире, который обслуживал исключительно вампиров. Он гарантировал полную безопасность, и до сих пор ее обеспечивал. То был яркий штрих посреди Французского квартала. В сумерках отель бывал полностью окружен клыками‑кулаками и туристами, поджидающими выхода вампиров. Я начала чувствовать зависть. Чтобы постараться не выглядеть как несчастный щенок, хозяева которого уезжают и водворяют его обратно в дом, я нацепила свою улыбку. — Ну, всего тебе хорошего, — бодро сказала я. — Вещи уже сложил? Поездка займет несколько часов, а сейчас уже темно. — Машина готова, — я только сейчас поняла, что он откладывал отъезд, чтобы провести время со мной и с детьми Арлены. — Я лучше пойду. — Он поколебался, пытаясь найти нужные слова. Потом протянул ко мне руки. И взяла их, и он слегка потянул, приложив самое маленькое давление. Я двинулась ему в объятия, потерлась лицом о рубашку. — Я буду скучать по тебе, — сказал он. Его голос был не громче дыхания, но я услышала его. Он поцеловал меня в макушку, сделал шаг от меня и вышел в двери. Я услышала его голос на пороге, он давал Буббе последние указания, потом послышался скрип качелей — тот встал с них. Я не стала смотреть в окно, пока не услышала, что машина Билла едет по проезду. Тогда я увидела, как Бубба неторопливо удаляется в лес. Принимая душ, я убеждала себя, что Билл доверяет Буббе, раз оставил его охранять меня. Но я все еще не могла решить, кого бояться больше — убийцу, которого выслеживает Бубба или самого Буббу.
На следующий день на работе Арлена спросила меня, зачем у моего дома оказался этот вампир. Я не удивилась такому вопросу. — Видишь ли, Биллу пришлось уехать из города, и он волнуется… — Я надеялась, что этим все и завершится. Но тут к нам подошла Чарлси. (Мы были не слишком заняты. Торговая палата давала обед и речь в «Плавниках и хвостах», а в громадном доме старой миссис Бельфлер Женщины‑Молитвенницы и Картофельная группа подавали свой жареный картофель.) — Ты хочешь сказать, — сказала Чарлси, поблескивая глазами, — что твой друг приставил к тебе личного телохранителя? Я неохотно кивнула. Можно было сказать и так. — Как романтично, — вздохнула Чарлси. Можно и так к этому относиться. — Видела бы ты его, — сказала Чарлси Арлин, наконец получив возможность выговориться. — Он точная копия… — Ох, только не говорите при нем, — перебила я. — Он совсем не тот, — что было правдой. — И ему очень не нравится, когда он слышит это имя. — Ой, — тихим голосом сказала Арлена, словно Бубба мог подслушивать ее средь бела дня. — Мне спокойнее, когда Бубба в лесу, — сказала я, что более или менее соответствовало истине. — Ах, так он не остается в доме? — спросила Чарлси, несколько разочарованная. — О боже, конечно, нет! — сказала я, мысленно извиняясь перед Богом, что упомянула его имя всуе. Слишком часто я стала это делать в последнее время. — Нет, Бубба остается в лесу всю ночь и смотрит за домом. — А насчет кошек — это правда? — Арлена выглядела, словно ощущала тошноту. — Он просто шутил. Не слишком у него с чувством юмора, правда? — Мне приходилось лгать. Я была уверена, что Бубба не откажется перехватить глоточек кошачьей крови. Мне показалось, что Арлена не очень в это поверила. Пора было сменить тему разговора. — Как вы с Рене провели вечер? — спросила я. — Рене был так мил вчера вечером, правда? — сказала она, и ее щеки порозовели. Зардевшая женщина, которая не в первый раз замужем. — Ну‑ка, рассказывай! — Арлене нравилось, когда ее скабрезно поддразнивали. — Ну вас! Я имею в виду, что он был вежлив и с Биллом, и даже с этим Буббой. — А почему бы ему не быть вежливым? — У него какие‑то проблемы с вампирами, Сьюки, — Арлена покачала головой. — У меня тоже, я знаю, — призналась она, когда я посмотрела на нее, приподняв брови. — Но у Рене и вправду некое предубеждение. Синди какое‑то время встречалась с вампиром, и это ужасно расстраивало Рене. — И как Синди? — Мне было интересно здоровье любого, кто встречался с вампирами. — Я ее не видела, — сообщила Арлена. — Но Рене посещает ее раз в неделю или что‑то в этом роде. У нее все в порядке, она вернулась в нормальную колею. Она работает в больничном кафетерии. Сэм, стоявший за стойкой бара, убирая в холодильник бутылочки с кровью, произнес: — Может, Синди захочет вернуться домой. Линдси Краус собирается уходить, она переезжает в Литл Рок. Это заявление переключило наше внимание. У Мэриотта явно намечался недостаток рабочей силы. Как‑то сложилось, что неквалифицированный труд за последнюю пару месяцев утратил свою популярность. — А ты говорил с кем‑нибудь еще? — спросила Арлена. — Я просмотрел кипу данных, — устало признался Сэм. Мы с Арленой были единственными официантками, буфетчицами, обслугой — называйте как хотите, — с которыми Сэм работал уже более двух лет. Нет, не совсем точно: была еще Сьюзен Митчел из другой смены. Сэм тратил немало сил на найм и увольнение сотрудников. — Сьюки, не просмотришь ли ты нашу картотеку? Может, ты знаешь, кто переехал, кто нашел другую работу, а кого можно порекомендовать. Это сэкономило бы мне немало времени. — Хорошо, — согласилась я. Я вспомнила, что то же самое делала Арлена пару лет назад, когда на работу взяли Дон. Мы были более вовлечены в общественную жизнь, чем Сэм, который всегда держался в стороне. Он жил в Бон Темпс вот уже шесть лет, но я никогда не встречала никого, кто знал бы что‑либо о жизни Сэма до того, как он приобрел здесь бар. Я устроилась за столом Сэма с толстой пачкой заявлений. Спустя несколько минут мне удалось удачно организовать свою работу. Я стала раскладывать заявления в три стопки: переехавшие, люди, которые работают в других местах и потенциальные работники. Потом пришлось добавить еще две: люди, с которыми я не стала бы работать, поскольку терпеть их не могла, и умершие. Первым заявлением в пятой стопке стало то, что было написано девушкой, погибшей под прошлое Рождество в автомобильной катастрофе. Я снова ощутила жалость к ее родителям, увидев имя на заявлении. Еще одно было написано Маудет Пикенс. Маудет обращалась за работой к Сэму за три месяца до смерти. Подозреваю, что работа в «Граббит квик» была не особо хороша. Бросив взгляд на заполненный бланк, я заметила, насколько она писала коряво и малограмотно, и меня снова охватила волна сожаления. Я попыталась представить, о чем думал мой братец, когда занимался с ней сексом и записывал это. Неужели он считал это удачным времяпрепровождением? Я еще раз подивилась его странным представлениям о жизни. Мы не встречались с тех пор, как он уехал с Дезири. Надеюсь, он добрался домой невредимым. Эта девица была той еще штучкой. Мне бы хотелось, чтобы он остановился наконец на Лиз Баретт. У нее хватило бы характера держать его в руках. Стоило мне в последнее время подумать о брате, как я начинала переживать. Если бы он не знал так хорошо Маудет и Дон! Их знавали многие, кто внешне, кто телесно. Их обеих кусали вампиры. Дон нравился грубый секс, а склонностей Маудет я не знала. Многие покупали кофе и бензин в «Граббит Квик», многие заходили выпить к нам. Но только мой глупый братишка решил записать на видеопленку, как он занимается сексом с Дон и Маудет. Я уставилась на большую пластиковую чашку с охлажденным чаем, что стояла на столе Сэма. «Большой квенч из Граббит Квик» — гласила надпись яркими оранжевыми буквами по зеленому фону. И Сэм знал обеих. Дон работала с нами, а Маудет искала здесь работу. Несомненно, Сэму не нравилось, что я встречаюсь с вампиром. А возможно, ему вообще не нравится, когда кто‑то встречается с вампирами. Как раз в этот момент зашел Сэм, и я подскочила, словно занималась чем‑то дурным. Да так оно и было. Плохо думать о своих друзьях — дурное занятие. — Какую стопку взять? — спросил он, бросив на меня удивленный взгляд. Я протянула ему небольшую пачку, примерно десяток заявлений. — У этой, Эми Барли, — сказала я, указывая на то, что лежало верхним, — есть опыт работы, она иногда подрабатывает в баре «Славные денечки». Чарлси работала там с ней, так что можно сперва расспросить ее. — Спасибо, Сьюки. Ты мне очень помогла. Я кивнула. — С тобой все в порядке? — спросил он. — Ты сегодня держишься так отстраненно. Я пристально посмотрела на него. Он выглядел как обычно. Но его разум был для меня закрыт. Как ему это удавалось? Для меня был закрыт лишь ум Билла, поскольку он был вампиром. Но Сэм‑то вампиром не был. — Просто скучаю по Биллу, — неохотно отозвалась я. Станет ли он опять мне читать нотации о том, что с вампирами встречаться не стоит? — Но ведь сейчас день. Он все равно не смог бы здесь оказаться, — сказал Сэм. — Конечно, нет, — сухо ответила я. И едва не добавила: — Он уехал из города. — Но тут же спросила себя, стоит ли ему об этом сообщать, раз у меня есть хоть тень подозрений насчет своего шефа. Я выскочила из комнаты так быстро, что Сэм с изумлением уставился мне вслед. Заметив позже, как долго беседуют Арлена и Сэм, по их взглядам я догадалась, что была темой их разговора. Сэм вернулся в контору более взволнованным, чем обычно. Но остаток дня мы не разговаривали. Мне было непросто возвращаться домой тем вечером. Я знала, что останусь одна до утра. Другими вечерами, даже когда я оставалась в одиночестве, я знала, что Биллу всегда можно позвонить. А теперь — нет. Я попыталась порадоваться, что есть кому охранять меня во тьме — Бубба вылезет из той норы, где провел день, — но мне это так и не удалось. Я позвонила Джейсону, но его не было дома. Тогда я набрала номер бара, надеясь застать его там, но ответивший мне Терри Бельфлер сказал, что его не было. Интересно, чем занимается вечерами Сэм. Похоже, свидания у него бывали нечасто. И дело было не в недостатке предложений, как я не раз замечала. Особенно старалась Дон. Похоже, нынешним вечером мне не удастся подумать о чем‑нибудь приятном. Я задумалась о том, не был ли Бубба тем, кому позвонил Билл, решив избавиться от дядюшки Бартлета. И почему он выбрал столь неразумное существо для моей охраны? Я попыталась читать, но ни одна книга меня не заинтересовала. Включила телевизор, но все передачи показались мне совершенно глупыми. Попыталась почитать «Тайм» и пришла в ярость из‑за стремления большинства наций совершить самоубийство. Я швырнула журнал в угол. Мысли метались в голове, словно белка, пытающаяся выбраться из клетки. Никак было не найти себе места. Зазвонил телефон, и я подпрыгнула. — Алло! — хрипло сказала я. — Джейсон пришел, — сообщил мне Терри Бельфлер, — и приглашает тебя выпить. Я нерадостно подумала о необходимости выходить из дома теперь, в сумерках, чтобы сесть в машину, о том, что придется возвращаться в пустой дом. По крайней мере, я надеялась, что он будет пустым. Пришлось одернуть себя, напомнив, что мой дом охраняет некто очень сильный, пусть даже и совсем безмозглый. — Хорошо, скоро буду, — ответила я. Терри просто повесил трубку. Мистер Болтун! Я надела джинсовую юбку и желтую футболку и, озираясь, подскочила к дверце машины. Оставив снаружи весь свет, я растворила дверцу, шмыгнула внутрь и закрылась изнутри. Нет, так жить нельзя.
Подъехав к Мерлотту, я по привычке поставила машину на служебной стоянке. Вокруг здания бродил пес, проходя, я погладила его по голове. Примерно раз в неделю нам приходилось вызывать специальную команду, чтобы они забрали бродячую собаку. Хуже всего было то, что многие были беременны. За стойкой бара стоял Терри. — Ну, — спросила я, оглядываясь, — и где Джейсон? — Его нет, — ответил Терри. — Сегодня я его не видел. И об этом я уже сказал тебе по телефону. Я уставилась на него. — Но потом ты позвонил и сказал, что он пришел! — Я не звонил. Мы уставились друг на друга. У Терри явно был один из дурных дней. Изнутри в его голове словно змеи копошились мысли об армии и о борьбе с алкоголем и наркотиками. Снаружи — он раскраснелся и вспотел, невзирая на работающий кондиционер. Движения его были отрывистыми и неловкими. Бедняга Терри. — Правда, не звонил? — спросила я, по возможности сохраняя нейтральный тон. — Сказал же, что нет, — его голос был воинственным. Надеюсь, завсегдатаи бара сегодня не станут создавать проблем Терри. Я удалилась с примиряющей улыбкой. Пес все еще был у задней двери. Увидев меня, он заскулил. — Ты голодный, приятель? — спросила я. Он подошел прямо ко мне, без раболепства, которого можно было ожидать от бродячего пса. Он передвинулся на свет, и я поняла, что его бросили совсем недавно. На это указывала его блестящая шерсть. То был колли, по крайней мере, в значительной степени. Я было направилась на кухню, спросить, не найдется ли у них чего‑нибудь для собаки, но тут меня осенила другая мысль. — Конечно, вокруг дома бродит плохой старина Бубба, но ты же сможешь побыть со мной в доме, — сказала я детским голоском, каким разговаривала с животными, когда меня никто не видел. — Сможешь пописать снаружи, чтобы не устраивать кавардак в доме? А, приятель? Словно поняв меня, колли пометил угол дома. — Славный песик! Поехали? — Я открыла дверцу машины, надеясь, что он не слишком запачкает сиденье. Пес засомневался. — Давай, милый, я дам тебе поесть, когда мы доберемся до дома. — Пожалуй, подкуп — не всегда плохо. Глянув пару раз и тщательно обнюхав мои руки, пес запрыгнул на пассажирское сиденье и уселся, глядя в лобовое стекло, понимая, что сам себя обрек на эту авантюру. Я уверила его, что ценю эту жертву. Мы отправились, и стало заметно, что пес привык к поездкам в автомобиле. — Когда мы доберемся до дома, красавчик, мы сразу зайдем в дверь, хорошо? — сообщила я псу. — В лесу бродит чудовище, которое может тебя съесть! Пес взволнованно тявкнул. — Ничего, у него не будет никакой возможности, — успокоила его я. Как было приятно с кем‑нибудь поговорить! Еще лучше, по крайней мере пока, было то, что он не отвечал. И мне не нужно было ставить охрану, ибо он не был человеком. — Мы поторопимся. — Вуф! — согласился мой спутник. — Надо тебя как‑то назвать, — сказала я. — Как насчет Шарика? Пес зарычал. — Понятно. Дружок? Скуление. — Тоже не нравится. Хм‑м. — Мы свернули на проезд к моему дому. — Может, у тебя уже есть имя? — спросила я. — Дай‑ка я посмотрю на ошейнике. — Я выключила мотор и пробежала пальцами по густой шерсти. На нем не было даже ошейника от блох. — Твои прежние хозяева плохо заботились о тебе, — сказала я. — Но ничего. Я буду тебе доброй мамой. — С таким обещанием я приготовила ключи от дома и открыла дверцу. В мгновенье ока пес выскочил из машины и встал посреди двора, внимательно осматриваясь. Потом принюхался к воздуху и угрожающе заворчал. — Это всего лишь хороший вампир, мой милый, он охраняет дом. Заходи. — С такими уговорами я завела собаку внутрь и мгновенно заперла за нами дверь. Пес прошел по гостиной, осматриваясь и принюхиваясь. Минуту я понаблюдала за ним, чтобы убедиться в том, что он ничего не сгрызет и не задерет нигде ногу, я отправилась на кухню, поискать чего‑нибудь поесть. Налила в большую миску воды. В другую миску, в которой бабушка хранила латук, положила остатки кошачьего корма Тины и немного оставшегося мяса. Я решила, что раз уж ты умираешь с голоду, то такое вполне можно съесть. Пес наконец направился на кухню и обратил внимание на миски. Он понюхал еду и поднял голову, чтобы выразительно на меня посмотреть. — Прости, но у меня нет собачьего корма. Это лучшее, что я смогла найти. Если захочешь со мной остаться, я куплю что‑нибудь получше. Пес посмотрел на меня еще несколько секунд, потом склонил голову к мискам. Он съел немного мяса, попил и с ожиданием уставился на меня. — А если звать тебя Рексом? Рычание. — Тогда, может, Дин? — спросила я. — Дин — красивое имя. — Так звали симпатичного парня в книжном магазине в Шривпорте, который помог мне. Глаза колли чем‑то напомнили мне его глаза — наблюдательные и умные. Кроме того, я никогда не встречала собаку по имени Дин. — Ты кажешься мне куда умнее Буббы, — задумчиво сказала я, а пес коротко тявкнул. — Ну что ж, Дин, давай готовиться спать, — сказала я, вполне радуясь возможности поговорить с кем‑нибудь. Пес прошел за мной в спальню и тщательно проверил всю мебель. Я сняла юбку и футболку, убрала их, потом сняла трусики и расстегнула лифчик. С пристальным вниманием пес наблюдал, как я беру чистую ночную рубашку и направляюсь в ванную, чтобы принять душ. Когда я вышла, чистая и расслабившаяся, Дин сидел на пороге, склонив голову набок. — Это чтобы быть чистым. Люди любят ходить в душ, — объяснила я ему. — Я знаю, что собаки этого не делают. Видимо, это чисто человеческая черта. — Я почистила зубы и натянула ночнушку. — Давай спать, Дин. В ответ он запрыгнул на кровать и лег, свернувшись клубком. — Эй! Подожди‑ка! — У бабушки был бы инфаркт, если бы ей довелось увидеть на своей кровати собаку. Она считала, что животные хороши, пока проводят ночи вне дома. Ее правило гласило: «Люди внутри, животные снаружи». А у меня снаружи был вампир, а в кровати — колли. — Слезай! — потребовала я и указала псу на коврик. Медленно и неохотно колли слез с кровати. Усевшись на коврик, он неодобрительно посмотрел на меня. — Вот там и спи, — решительно заявила я и залезла в кровать. Я очень устала, и мне было спокойнее теперь, когда рядом была собака. Хотя какой помощи можно было бы ждать в случае нападения — сказать было трудно, ведь мы только что познакомились. Но я готова была сейчас на любое утешение. Я уже засыпала, когда почувствовала, как прогнулась кровать под весом колли. Узкий язык облизал мою щеку. Пес устроился рядом. Я повернулась и погладила его. Пожалуй, это было хорошо. Я проснулась на рассвете. Было слышно чириканье птиц, стайками пролетающих мимо, и просто чудесно было поваляться в кровати. Через ночную рубашку я ощущала тепло пса. Должно быть, ночью стало жарко, и я отбросила простыню. Сонно я погладила зверя по голове, пробежав пальцами по густой шерсти. Он придвинулся ближе, обнюхал мое лицо и положил на меня руку. Руку? Я выскочила из кровати в мгновенье ока и взвизгнула. В моей кровати, опершись на локоть, лежал Сэм, глядя на меня с неким удовлетворением. — О Господи Боже! Сэм, как ты здесь оказался? Что ты здесь делаешь? Где Дин? — я закрыла лицо руками и отвернулась, но и так уже увидела Сэма целиком. — Вуф, — сказал Сэм человеческим голосом, но истина холодной волной окатила меня. Я снова обернулась к нему лицом, настолько злая, что готова была взорваться. — Ты смотрел вчера, как я раздеваюсь… ты… проклятый пес! — Сьюки, — убедительно сказал он. — Выслушай меня. Меня осенила еще одна мысль. — Ох, Сэм! Билл тебя убьет! — Я уселась на стул, стоявший в углу около двери ванной, оперлась локтями о колени и склонила голову. — О, нет! — произнесла я. — Нет, нет, нет! Он встал на колени передо мной. Волнистые золотисто‑рыжие волосы на его голове повторялись на груди, а оттуда полоской спускались… Я зажмурилась. — Сьюки, я забеспокоился, когда Арлена сказала мне, что ты осталась одна, — начал Сэм. — Она не сказала тебе про Буббу? — Буббу? — Про вампира, которого Билл оставил присматривать за моим домом. — А, да, она говорила, что он напомнил ей какого‑то певца. — Его зовут Бубба. И он не прочь отведать крови домашних животных. Я с удовлетворением отметила (сквозь пальцы), как Сэм побледнел. — Тогда очень хорошо, что ты впустила меня в дом, — произнес он наконец. Я вспомнила его вчерашний облик и спросила: — Кто ты, Сэм? — Я оборотень. Я решил, что тебе пора узнать про это. — И тебе обязательно было действовать вот так? — На самом деле, — смущенно ответил он, — я собирался проснуться пораньше и выйти, пока ты еще спишь. Я просто проспал. Когда бегаешь на четырех ногах, как‑то устаешь. — Я считала, что люди превращаются только в волков. — Нет. Я могу стать кем угодно. Я была так заинтригована, что оторвала руки от лица и постаралась смотреть только на его лицо. — И как часто? — спросила я. — Ты можешь выбирать? — Мне приходится менять облик в полнолуние, — объяснил он. — В остальное время я могу это делать, но это сложнее и занимает больше времени. Я могу превратиться в любое животное, на которое смотрю перед превращением. Так что я держал перед собой на столике книжку, открытую на фотографии колли. Колли большие, но не выглядят угрожающе. — И что, ты можешь стать птицей? — Могу. Но летать мне тяжело. Я всегда боюсь, что зажарюсь на каких‑нибудь проводах или влечу в окно. — А почему ты хотел, чтобы я узнала? — Ты так спокойно приняла то, что Билл — вампир. На самом деле, тебе это даже нравится. Так что я решил проверить, как ты воспримешь мое… состояние. — Но ведь то, чем являешься ты, нельзя объяснить вирусом, — резко сказала я, отклоняясь от темы. — В смысле, что ты полностью преображаешься. Он ничего не ответил. Он просто смотрел на меня, и его глаза, теперь голубые, были по‑прежнему умными и внимательными.
|
