Глава 3. КРАСНАЯ ИМПЕРИЯ 16 страница

В середине ноября 1917 г. большевики и левые эсеры созвали в Ташкенте региональный Съезд Советов, провозгласивший советскую власть в Туркестане. Обсуждая роль местного населения, Съезд не только отверг абсолютным большинством идею создания туркестанской автономии, но и запретил мусульманам, составлявшим 97% населения края (на 1913)⁶, занимать должности в советских учреждениях. Принятая им резолюция звучала следующим образом: «Включение в настоящее время мусульман в органы высшей краевой революционной власти является неприемлемым как ввиду полной неопределенности отношения туземного населения к власти С.С., Р. и К. Д., так и ввиду того, что среди туземного населения нет классовых пролетарских организаций, представительство которых в органе высшей краевой власти фракция приветствовала бы»⁷. Советский историк Г.Сафаров вполне справедливо определил ход событий в Туркестане 1917—1918 гг. как «колониальную революцию».

В ответ на подобное обращение политически активные мусульмане перебрались в находящийся в населенной исключительно мусульманами Ферганской долине Коканд, где могли чувствовать себя в полной безопасности от пробольшевистски настроенных русских. Здесь в конце ноября они провозгласили Туркестан автономным краем, «соединенным с Российской демократической федеративной республикой». Особенности автономии должно было определить Всероссийское Учредительное собрание. Было создано временное правительство, в котором две трети мест отдали мусульманам и треть — русским.

Большевистский и пробольшевистский элемент в Ташкенте не мог спокойно отнестись к подобным действиям. В середине февраля в Коканд выступил отряд русских солдат, пополненный австрийскими и германскими военнопленными. Защитников города уничтожили, после чего войска получили разрешение на убийства и грабежи. Прежде чем покинуть город, они облили бензином и сожгли дотла большую его часть.

Получив не сулившие ничего хорошего донесения из Туркестана, в Москве забеспокоились и приняли решение вмешаться. По приказу центрального руководства в апреле 1918 г. местные коммунисты объявили край автономной республикой. Мера эта была чистой формальностью, поскольку отрезанный от центра белыми армиями и свободный от контроля сверху ташкентский Совет продолжал действовать, как и раньше. Следующей жертвой он наметил себе Бухарский эмират (март 1918), но фанатичные жители отбили военное нашествие.

Колониалистские приемы крохотного русского меньшинства, которое не только политически доминировало над местным населением, но и не давало ему ни малейшей возможности участвовать в управлении, привели к созданию режима, который советский историк и свидетель событий определяет как «феодальную эксплуатацию русским красногвардейцем, переселенцем и чиновником широких масс коренного населения»⁸. Это привело к национальному восстанию, сначала вспыхнувшему в Ферганской долине и распространившемуся на весь Туркестан. Тюркские партизаны, известные как басмачи, образовывали независимые отряды, почти всегда конные, и были весьма похожи на современные им украинские банды, сочетая, подобно им, разбой с борьбой против советской власти.

Только в 1919 г. Москве удалось продиктовать Туркестану свою волю. Подчиняясь требованиям Центра, местные русские позволили коренному населению вновь открыть базары, пригласили их вступать в Компартию и участвовать в деятельности госучреждений. Уступки эти несколько успокоили местное население и даже приглушили басмачество, но не надолго. Как только русские после разгрома Колчака почувствовали себя увереннее, они ввели практику изъятия продовольствия и ряд других мер, против которых стало выступать (не из национальных, но из экономических соображений) коренное население. Движение басмачей вспыхнуло с новой силой, достигнув апогея в 1920—1922 гг. Полностью подавили его только к концу десятилетия.

В феврале 1920 г. Красная Армия взяла Хиву. Бухара была отдана на милость Михаилу Фрунзе, командующему красной Туркестанской армией⁹. Осенью он двинул на нее войска и после жестокого боя взял город. В обоих случаях нападавшие опирались на поддержку пятой колонны, радикальных молодежных организаций («Молодые хивинцы», «Молодые бухарцы»). Эмир Бухарский бежал в Афганистан. Басмачи получили свежее пополнение.

Специфическое отношение пробольшевистски настроенных русских к жителям Азии привело к тому, что самый известный советский мусульманин-коммунист занялся пересмотром классической марксистской теории классовой борьбы. Татарин Мирза Султан-Галиев служил в юности учителем в реформированной школе. В конце 1917 г. стал большевиком и сделал под протекцией Сталина головокружительную карьеру в наркомате по делам национальностей¹⁰. В статьях, опубликованных к концу 1919 г. в официальном органе комиссариата, Султан-Галиев писал, что фундаментальной ошибкой является ожидание мировой революции с Запада, поскольку самым слабым звеном в империалистической цепи является Восток. В Кремле снисходительно отнеслись к этим взглядам, поскольку они не противоречили учению Ленина об империализме. Но Султан-Галиев не остановился на достигнутом, а начал разрабатывать собственные идеи, дойдя до полной ереси, в которой отдельные историки усматривают предвосхищение маоизма¹¹. Он выказывал сомнение в том, что революция, даже если она победит в развитых промышленных странах, улучшит положение жителей колоний. Западный рабочий класс хотел, по его мнению, не устранить колониализм, но обратить его себе на пользу. «Мы считаем, — якобы говорил он, — что рецепт, предлагающий замену диктатуры над миром одного класса европейской общественности (буржуазии) ее антиподом (пролетариатом), т.е. другим ее классом, никакой особенно большой перемены в социальной жизни угнетенной части человечества не производит. Во всяком случае, если и произойдет какая-либо перемена, то не к лучшему, а к худшему... В противовес этому мы выдвигаем другое положение, концепцию о том, что материальные предпосылки социального переустройства человечества могут быть созданы лишь установлением диктатуры колонии и полуколонии над метрополиями»*. Для осуществления своих идей Султан-Галиев призвал к созданию «Колониального Интернационала», который должен был уравновесить европейский Коммунистический Интернационал. Он также призывал к созданию мусульманской коммунистической партии. За эти идеи его в апреле 1923 г. исключили из партии и поместили в тюрьму по обвинению в создании нелегальной националистической организации¹². Л.Каменев назвал его впоследствии первой жертвой сталинской чистки. Освобожденный после принесенного «покаяния», Султан-Галиев был вновь арестован в 1928 г. и сгинул либо в тридцатые, либо во время Второй мировой войны.

* Цитируется по кн.: Аршаруни А., Габидуллин X. Очерки панисламизма и пантюркизма в России. М., 1931. С. 78—79. Цитаты эти известны нам только по сталинским историческим источникам, поэтому не следует относиться к ним с полным доверием.

* * *

В 1918 г. Кавказ оказался во власти стран Четверного Союза. Германия была заинтересована в Грузии, где находились богатые залежи марганца, и в Баку, центре добычи нефти. Некоторые немцы, среди них генерал Людендорф, наслаждались предвкушением того, как Грузия станет ядром находящегося под владычеством Германии «Кавказского блока»¹³. У турок тоже имелись притязания на этот регион, особенно на Азербайджан, с населением, родственным им по крови и языку. Кавказ остался бы под оккупацией турок, вторгшихся туда весной 1918 г., если бы не интересы Германии. Получив от Берлина обещание помощи, Грузия 26 мая 1918 г. отделилась от Закавказской Федерации и провозгласила независимость. Через два дня ее примеру последовали Армения и Азербайджан.

Турки захватили Баку в сентябре. Скоро они пришли в состояние конфликта с азербайджанским правительством, где преобладали социалисты из партии Мусават, выступающие за радикальную земельную реформу, и это выставило завоевателей в невыгодном свете в глазах местного населения. После подписания на Западе перемирия турки эвакуировались из Баку, и город занял небольшой британский экспедиционный корпус.

Армянская республика находилась в отчаянном положении: ее запрудили толпы бегущих от турецких и азербайджанских погромов. Кроме того, она была в дипломатической изоляции. У азербайджанцев были турки, грузинам обещали поддержку немцы, и только армянам оказалось не к кому обратиться в случае нужды. Генерал Деникин, чьи отношения с Грузией и Азербайджаном были осложнены, оставался единственным другом Армении, но не мог ничем помочь. В мае 1919 г. армянское правительство крайне непредусмотрительно оккупировало и аннексировало территории в восточной Анатолии, на которых до резни 1915 проживало большинство армян. Оккупация стала причиной враждебного отношения к Армении нового национального правительства Турции во главе с Мустафой Кемалем (Ататюрком) и усугубило ее изоляцию.

Из трех бывших членов Закавказской Федерации самым удачливым оказалась Грузия. С мая по ноябрь 1918 г. она находилась под фактической оккупацией Германии, то есть в состоянии относительной стабильности. Правительство — его возглавлял Ной Жордания — состояло в основном из меньшевиков, имевших лучшее образование и более широкие международные связи, чем армянские и азербайджанские члены той же партии. Осуществляя программу по земельной реформе, правительство изымало излишки сверх сорока акров: изъятое подвергалось переделу и либо сдавалось в аренду, либо продавалось крестьянам. Были национализированы крупные промышленные предприятия и транспорт. В результате произведенных социалистических преобразований в 1920 г. 90% грузинских рабочих оказались занятыми на государственных или кооперативных предприятиях. Серьезные трудности возникли у Тифлиса с национальными меньшинствами, особенно с осетинским и абхазским, требования которых о самоуправлении он отказывался признать и удовлетворить. Тем не менее за три года независимого существования Грузия доказала свою способность выжить как государство.

Зимой 1919—1920 гг., когда белые армии на Юге России стремительно бежали, Верховный Совет союзников в Париже гарантировал трем закавказским республикам признание де-факто. Он отказал им, однако, в просьбе о вступлении в Лигу Наций; Сенат США, со своей стороны, отверг внесенный президентом Вильсоном законопроект о превращении Армении (по просьбе партии дашнаков) в американскую подмандатную территорию. Таким образом, когда британские части в августе 1919 г. ушли из Баку, Закавказью пришлось считаться с возможностью большевистского вторжения.

Москва никогда не переставала претендовать на этот регион, который поставлял в Россию две трети всей потребной ей нефти, три четверти всего марганца, четверть меди, а также большую часть всех специфических для субтропиков сельскохозяйственных продуктов (фруктов, табака, чая, вина). Повторное завоевание этого края велось в два приема — в апреле 1920 и в феврале 1921-го — с применением тщательно разработанной тактики, совмещавшей внешнюю агрессию с подрывной деятельностью изнутри. Основным фактором, способствовавшим Советской России заново утвердить здесь свое влияние, был фактор дипломатический. Москва добилась дружественного нейтралитета со стороны Кемаля Ататюрка, нуждавшегося в ее поддержке против стран Четверного Союза*. Кемаль отказался от всех пантюркских и панисламских притязаний и уступил России право на повторное завоевание Закавказья в обмен на обещание не вести коммунистической пропаганды на территории Турции. Российско-турецкое сотрудничество поставило под удар независимость республик; незаинтересованность союзных государств положила ей конец.

* См. ниже главу 4.

Приготовления к кавказской кампании пошли полным ходом с 17 марта 1920 г., когда Ленин приказал захватить Азербайджан и Грузию¹⁴. В следующем месяце ЦК РКП(б) создал с целью установления советской власти на Кавказе и расширения помощи «антиимпериалистическим силам» на Ближнем Востоке так называемое Кавбюро, которое возглавил близкий друг Сталина, грузин Серго Орджоникидзе. Бюро работало в тесном сотрудничестве со штабом Одиннадцатой армии, которая и должна была осуществить всю операцию. Был разработан подробный план захвата власти во всех трех республиках, учитывавший действия регулярных войск, партизанских отрядов и подрывную деятельность¹⁵.

Азербайджану суждено было пасть первым. В полдень 27 апреля ЦК азербайджанской компартии вручил бакинскому правительству ультиматум об передаче ему власти в течение двенадцати часов. Еще до того, как время истекло, Одиннадцатая армия пересекла границу и подошла к столице республики; отдельные коммунистические части захватили стратегические точки в городе. На следующий день Одиннадцатая армия вошла в Баку, не встретив сопротивления. Приехавший в тот же день со своим заместителем С.Кировым Орджоникидзе ввел режим террора, чем впоследствии было отмечено все его правление здесь. Сопротивление советской оккупации в провинции жестоко подавили. Орджоникидзе арестовал и казнил нескольких азербайджанских лидеров, в том числе премьер-министра и начальника штаба низложенного правительства.

Не задерживаясь, Одиннадцатая армия продолжала наступление, приближаясь к Эривани и Тифлису. 4 мая Орджоникидзе телеграфировал Ленину и Сталину, что рассчитывает быть в столице Грузии не позднее 12 мая¹⁶. Но этому не суждено было произойти, поскольку в это самое время польско-украинская армия, вторгшаяся 25 апреля на Украину, стала подходить к Киеву. Ситуация складывалась угрожающая, и в Москве решили приостановить операции в Закавказье. 4 мая Ленин послал Орджоникидзе приказ отвести части Красной Армии, вошедшие в Грузию¹⁷. Благодаря русско-польской войне Грузии и Армении выпала временная передышка. 7 мая советское правительство подписало с Грузией соглашение, в котором признавало независимость последней и обещало воздерживаться от вмешательства в ее внутренние дела. В секретном дополнении к соглашению Грузия соглашалась легализовать у себя коммунистическую партию¹⁸. Москва назначила Сергея Кирова, заместителя Орджоникидзе, посланником в Тифлисе, и он спокойно начал закладывать основы будущего завоевания страны. В следующем месяце Москва признала независимость Армении в пределах границ Эриванской области до 1914 г. И там советская миссия, которую возглавил Борис Легран, стала штабом коммунистической подрывной деятельности.

* * *

Кампания по завоеванию Кавказа возобновилась в декабре 1920 г., когда военный конфликт с Польшей был решен, а белые эвакуировались из России.

Советизация Армении стала результатом ее нерешенного территориального спора о восточной Анатолии, части которой Антанта отдала по условиям мирного договора, подписанного в городе Севре, Турции и которые оккупировала Армения. В конце сентября 1920 турки ввели туда войска. Военное счастье вскоре изменило армянам, и они запросили мира. На переговорах в ноябре турки потребовали, чтобы те отдали им захваченные территории.

Москва не замедлила воспользоваться трудностями, которые испытывала Армения. 27 ноября Ленин и Сталин связались с Орджоникидзе и дали ему инструкции вводить туда войска с целью остановить наступление турок¹⁹. Через два дня советская дипломатическая миссия в Эривани предъявила армянскому правительству ультиматум, требуя немедленно передать власть «Революционному комитету Советской социалистической республики Армения», находившемуся в советском Азербайджане. Одновременно в Армению вошла Одиннадцатая армия. Правительство и население единодушно приветствовали ее вторжение, поскольку оно обещало защиту от турок. В декабре Армения стала советской республикой; первое советское правительство республики было коалицией коммунистов и представителей правящей партии Армении, Дашнакцутюна.

Грузия оказалась в окружении. Соблюдая условия подписанного в мае с Москвой соглашения, Тифлис выпустил из тюрем около тысячи коммунистов, помещенных туда ранее по обвинению в подготовке вооруженного восстания. Они немедленно начали подготовку к перевороту под руководством С.Кирова, который оказывал постоянное давление на грузинское правительство, обвиняя его в том, что оно нарушает условия мирного соглашения. Лидер грузинских коммунистов Филипп Махарадзе признался через год, что партия полным ходом готовилась к вооруженному восстанию²⁰. Орджоникидзе не терпелось войти в свою страну победителем: грузинская разведка доносила, что уже 9 декабря советские войска в Азербайджане и Армении готовились, без ведома Москвы, к вторжению²¹. Встреча местных коммунистов и военного командования, проводившаяся в Баку 15 декабря по инициативе Кавбюро, привела к согласию действовать немедленно. Как только Ленину стало известно об этом решении, он отдал приказ немедленно его отменить. Чичерин телеграфировал Кирову 18 декабря, что Политбюро намеревается вести на Кавказе миролюбивую политику и что его постановления обязательны для всех, в том числе и для грузинских коммунистов²².

В Москве колебались, поскольку получали противоречивые военные донесения и были связаны соображениями международно-дипломатического характера. Командующий Одиннадцатой армией Анатолий Геккер послал в Москву донесение, которое перехватили грузины; в нем сообщалось, что у вторжения есть все шансы на успех, если турки будут придерживаться нейтралитета²³. С.С.Каменев, главнокомандующий Красной Армии, придерживался совсем другого мнения и отослал Ленину три донесения, в которых ставил трудные вопросы относительно предполагаемой операции. В последнем из них, датированном 14 февраля 1921 г., когда вторжение в Грузию шло уже полным ходом, он подчеркивал, что Одиннадцатая армия сильно ослаблена дезертирством и не может быть пополнена в скором времени, поскольку войска необходимы для подавления вспыхивающих по всей России восстаний. Он указывал также на возможность участия Антанты и Турции в этом конфликте на стороне Грузии. На основании приведенных соображений Каменев предлагал отказаться от продолжения операции. Он выражал также неудовольствие по поводу привычки командования Одиннадцатой армии принимать самостоятельные решения, которые могли ввергнуть страну в непредвиденные трудности²⁴.

Соображения внешнеполитического характера также говорили не в пользу захвата Грузии. В начале 1921 г. Политбюро, столкнувшись с развалом экономики и широко распространившимися крестьянскими волнениями, задумалось о том, чтобы сменить курс экономической политики с военного коммунизма на более либеральный. Существенным элементом задуманной перестройки должны были стать иностранные кредиты и инвестиции. Ленин считал — как впоследствии оказалось, напрасно, — что военный конфликт на Кавказе снизит шансы России на получение этой помощи; особенно он опасался негативной реакции Британии.

Оказавшись перед угрозой военного вторжения, грузинское правительство разделилось: одна его часть выступала против каких бы то ни было соглашений с Москвой и предлагала искать выход в союзе с Турцией, другая, которую возглавил президент Жордания, считала, что к большевикам можно более или менее приспособиться²⁵. Как бы то ни было, ввиду концентрации красных войск вдоль всей границы Грузии с Азербайджаном и Арменией правительство объявило о частичной мобилизации: оставалась небольшая надежда на то, что иностранные державы придут ему на помощь. Лидеры Второго (Социалистического) Интернационала, превозносившие Грузию как единственную социалистическую страну в мире, сделали ей положительную рекламу: в сентябре 1920 г. делегация светил, в которую входили Карл Каутский, Эмиль Вандервельде и Рамсей Макдональд, посетила ее и вынесла из поездки весьма приятные впечатления. Но у Второго Интернационала не было ни правительства, ни армии. 27 января 1921 г. Верховный Совет союзных держав согласился на дипломатическое признание Грузии де-юре, но и этот шаг, увы, не давал никаких практических выгод. Архивные документы свидетельствуют о том, что Британия — единственная страна, которая могла предотвратить советское вторжение в Грузию, не хотела принимать участия в конфликте и считала падение Грузии неизбежным²⁶.

Она могла бы уцелеть, если бы не постоянное давление на Ленина со стороны Сталина, Орджоникидзе и Кирова. Двое последних приехали в Москву 2 января 1921 г., чтобы лично просить о немедленном начале операции. В поданном в этот день меморандуме они призывали к немедленной «советизации» Грузии на том основании, что меньшевистская республика служила делу контрреволюции, оказывала дурное влияние на советскую Армению, способствовала усилению позиций Турции на Кавказе и ставила под угрозу всю советскую власть в регионе. «Нельзя надеяться на внутренний взрыв. Без нашей помощи советизации Грузии не произойдет... Как повод можно использовать восстания в Абхазии, Аджарии и т.д.», — писали они²⁷. В записке, датированной 4 января, Сталин поддерживает эту просьбу и Ленин пишет на этом же листе: «Не отлагать»²⁸. Существенным фактором, способствовавшим преодолению нерешительности, явились, как принято считать, конфиденциальные заверения, данные Ллойд Джорджем главе советской внешнеторговой миссии в Британии Леониду Красину. Премьер-министр сообщил, что Британия относила Грузию к советской сфере влияния и не имела намерений вступать в военный конфликт на ее стороне²⁹.

26 января пленум ЦК РКП(б) принял набросанную Лениным хитроумную резолюцию, в которой признавалась необходимость оказать давление на Грузию, а в случае, если это не даст желаемых результатов, вводить на ее территорию Одиннадцатую армию³⁰. Это советское территориальное завоевание, последнее вплоть до 1939 г., проводилось по плану, который стал с тех пор классическим. Сначала возникло «восстание» недовольных масс. Оно было разыграно под руководством Кавбюро в Ворчало, районе между Грузией и Арменией, в ночь с 11 на 12 февраля. Вследствие того, что Ленин продолжал сомневаться, военная «помощь» запоздала почти на неделю. Наконец 14 февраля он согласился на вторжение, однако со множеством оговорок. 14 февраля Политбюро одобрило приказы, отданные им Орджоникидзе: Ленин писал, что ЦК был «склонен» разрешить Одиннадцатой армии войти в Грузию при условии, если революционный военный совет армии гарантирует успех операции³¹. Документ этот не показали С.С.Каменеву, а Троцкому, которого в тот день не было в Москве, ничего не сообщили³².

15 февраля Орджоникидзе послал Сталину шифровку на грузинском языке: «Положение требует начать немедленно. Утром переходим, другого выхода нет»³³. 16 февраля части Одиннадцатой армии пересекли из Азербайджана юго-восточную границу Грузии и устремились к Тифлису, находящемуся в 80 км. С ними шла кавалерия Тринадцатой армии под командованием Буденного. Наступление вело более чем стотысячное, хорошо экипированное войско под началом профессиональных офицеров; ему противостояли силы вдвое меньшие, у которых отсутствовала артиллерия. Грузины храбро дрались и почти неделю удерживали численно превосходившего противника. В итоге защитники дрогнули, и 25 февраля Красная Армия вошла в Тифлис. Меньшевистское правительство намеревалось закрепиться в Западной Грузии, но этому помешало вторжение турецких войск, представивших ему 23 февраля ультиматум о сдаче Батума. 18 марта грузинская армия капитулировала, подписав с Красной Армией договор, согласно которому Батум оставался грузинским. В тот же день тифлисское правительство село на итальянский корабль и отбыло в Европу.

Когда Ленина 28 февраля спросили о вторжении, он заявил, что ему ничего об этом не известно³⁴. Так же поступил советский посланник в Тифлисе, сообщивший, что, по его сведениям, конфликт произошел между Грузией и Арменией по поводу Ворчало. До Запада доходили сведения о вторжении, но в целом падение Грузии было принято как совершившийся факт.

Несмотря на то, что правы оказались оптимисты, Ленин все еще беспокоился о возможных последствиях «советизации» Грузии. Он сильно переоценивал популярность свергнутого меньшевистского правительства и соответственно весьма низко оценивал дипломатические способности и такт Орджоникидзе. Он требовал, чтобы последний был готов идти на существенные уступки грузинской интеллигенции и мелкой буржуазии и искать политического компромисса с Жордания и его сторонниками-меньшевиками³⁵. Ленин также указывал ему на необходимость благоразумия в отношениях с грузинскими коммунистами. Этим советом Орджоникидзе и его московский покровитель Сталин пренебрегли, что привело к конфликтам как с местным населением в целом, так и со здешними большевиками, что в скором времени вылилось в общий кризис Коммунистической партии Грузии.

* * *

Советская Россия расширила свои территории до границ, в которых ей будет суждено пребывать вплоть до 1939 г. Формально состоя из шести суверенных республик, она являла собой аномальное государство, поскольку ни отношения между составлявшими ее республиками, ни роль коммунистической партии в новом многонациональном государстве не были формально определены. Структура нового государства, из которого вырос Союз Советских Социалистических Республик, сложилась окончательно в 1922—1923 гг. Она стала предметом жестоких разногласий между умирающим Лениным и возвышающимся Сталиным.