Глава 6. Клэр очень хотелось разубедить Еву в том, что услышала Миранда, они с Майклом не могут рассматривать возможность переезда
Клэр
Клэр очень хотелось разубедить Еву в том, что услышала Миранда, они с Майклом не могут рассматривать возможность переезда, не могут же? Но утром Ева рано ушла, а Майкл спал допоздна; она была не настолько храброй, чтобы пойти постучать к нему в дверь и потребовать рассказать правду. Майкл был ворчливым по утрам. Миранда, конечно, сдерживала Клэр, уговаривая ее в последние предрассветные часы; она становилась все более и более болтливой, начиная с момента заселения к ним, что было прорывом в некотором смысле, потому что ребенок был так подавлен и изолирован прежде, но это плохо сказывалось на сне Клэр. Это также сокращало время, которое она могла провести с Шейном; он был склонен держаться подальше, когда Миранда находилась поблизости, и хотя он был не против простого перемещения девушки строго из комнаты, когда чувствовал, что это необходимо, вчера ночью он не вышел. Итак, Клэр проснулась после недолгого сна, зевающая и немного раздраженная. Не лучшее ее утро из всех, но через несколько минут она почувствовала себя значительно лучше; всё еще потягиваясь и устало пытаясь решить, что надеть, она услышала оглушительный стук в дверь, который сильно отличался от осторожного стука Миранды. Она схватила свой халат и натянула, после чего ответила. Она не открыла дверь полностью, просто выглянула. Там был Шейн, пытающийся удержать в равновесии две кофейные чашки, стоящие друг на друге. Этим утром он принес ей гигантскую чашку с Снупи, которая была очень милой. - Пароль? - спросила она его. - Эм, ты выглядишь сексуально с торчащими волосами? - Неплохо, - она отошла назад и забрала у Шейна чашку с Снупи, когда тот вошел внутрь; потом поспешно поставила ее вниз, когда он подошел, чтобы свободной рукой обвить ее талию и поцеловать. У нее было утреннее дыхание, но это, похоже, его не волновало, у него был вкус мятной зубной пасты и кофе, но она забыла про все это за секунды, а потом все стало казаться невероятно вкусным. Всё ее тело наливалось теплом. - Доброе утро, - прошептал он, его губы приблизились к ее. Они были настолько вкусными, что она облизала их, это заставило его улыбнуться и поцеловать ее снова. - Жаль, что ты одета. - Я не одета. На мне просто халат. - Хм? - Эй, - сказала она и распростерла руки на его груди. - Ничего подобного, мистер. У девушки должны быть границы. - Скажешь это, когда я увижу сам, - сказал он и развязал ее халат. - Ты солгала. Ты в пижаме. - Ну, да, в ней тоже, - она коротко вздохнула, а когда его руки прошлись под тканью пижамы, воздух полностью покинул легкие. - Ты действительно не должен... - Делать это? Да, я знаю, - он расстегнул первую верхнюю пуговицу пижамы и оставил на этом месте поцелуй. - Но я думал о том, чтобы делать это всю ночь. Собственно как и она, и все логические возражения, почему это было плохой идеей, исчезли под теплом его прикосновений... пока она не поняла, что он оставил дверь спальни широко открытой, а в дверном проеме кто-то стоял. - Твой кофе остывает, - сказала Ева. Она явно была на пути в ванну, в руках целая охапка черной одежды, волосы развязаны и в разноцветном беспорядке обрамляют ее бледное лицо. Она послала им обоим поцелуй. Клэр вскрикнула и отскочила, повторно застегивая верхние пуговицы и завязывая халат со скоростью света. Шейн едва ли казался обеспокоенным из-за всего этого, но она могла почувствовать горячий румянец, окрашивающий ее щеки. - Эм, привет, Ева, - сказала она. - Извини. - Я не извиняюсь, - сказал Шейн и многозначительно взглянул на Еву. Ева ответила Шейну злой усмешкой. - У тебя нет более важных дел? - Чем испортить твой утренний секси-тайм? Нет, никаких. Чур, я в душ! И вам бы стоило помнить, что дверь не закрыта. Проф совет. - Ева хлопнула дверью между ними. Шейн взял подвернувшуюся книгу и уже собирался бросать, но Клэр выхватила ее из его рук. - Не книгу по высшей математике! - она поискала вокруг и нашла ей на замену тексты по истории. Он грустно покачал головой. - Момент упущен, - сказал он, имея ввиду не только возможность бросить что-нибудь. Он взял свой кофе и выпил, а она попыталась привести в порядок свое сердцебиение, в то время как попробовала кофе. Он был хорошим и крепким, хотя, конечно, нельзя было сравнить его с утренним пробуждением, но это тоже было неплохо. - О чем вы с Мирандой болтали здесь прошлой ночью? - Кое о чем, - пожала Клэр плечами. - Ты знаешь. Ей одиноко. - Я знаю это чувство, поверь мне, - он одарил ее взглядом щенка, и она направила в его сторону удар, от которого он увернулся. - Но она сказала кое-что странное. - Миранда? Вот тебе раз! - Она сказала... - должна ли она повторить это? Так или иначе, сказав все вслух Шейну, это станет более... реальным. Но он должен знать. - Она сказала, что Майкл и Ева говорили о переезде. - Переезде, - повторил он, как если бы не знал такого слова. - Переезде чего? - Я думаю "из". В другой дом. - Зачем нам переезжать? - Не нам, Шейн. Им. Майклу и Еве. Как паре. Переехать. - Хм, - сказал он, как будто он все еще не понимал, а потом произнес: - Ох, - он выглядел так, будто кто-то пристрелил его собаку, и сел на разобранную кровать, уставившись в свою кружку с кофе. Она была одной из Евиных, черная с фиолетовыми летучими мышами на ней. - Ты имеешь ввиду оставить нас. Он просто свел всё к острому, причиняющему боль пункту: оставить нас. Потому что так и было на самом деле: не то, что им нужно было пространство, а то, что Майкл и Ева оставят Клэр с Шейном позади, в прошлом. - Им нужно пространство, так сказала Миранда. Ты знаешь, типа совместное пространство. - Они не единственные, - сказал Шейн. Он не смотрел вверх. - Черт. Майкл ничего не говорил. - Так же как и Ева. Так что, может быть, это просто, ну... - Разговоры? Возможно. Но если они говорят об этом, то это действительно имеет значение, - он втянул в себя воздух и медленно выдохнул. - Я сам об этом думал. - О переезде Майкла и Евы? - она была единственной, кто не считал это нормальным? - Нет. О собственном переезде. Клэр не могла бы быть более ошеломленной, если бы он заявил, что решил превратиться в вампира. Она села слишком резко и просто чудом не выплеснула весь кофе на себя; даже не заметила всплеск, поскольку все ее внимание сосредоточилось на ее парне, а в животе образовался узел, причиняющий боль. - Что? - Это просто... - он неопределенно махнул на дверь. - Здесь мы находимся под боком друг у друга. Иногда было бы не плохо просто быть... - Ты хочешь переехать, - сказала Клэр. - Сам. - Нет! - Шейн, наконец, испуганно поднял голову. - Я имею ввиду, мы могли бы... найти место... Время замерло с ними обоими, смотрящими друг на друга, это был разговор, которого Клэр никогда не ожидала, и, конечно, не сидя утром в пижаме с растрепанными волосами. Также Шейн явно не продумал это. Вдруг все это почувствовалось сырым, хрупким и неправильным. И она не знала почему. И-за этого боль в ее животе стала еще сильнее. - Во всяком случае, - сказал в итоге Шейн тоном "мы собираемся сделать вид, что никогда не говорили об этом". - Просто это дом Майкла. Он должен быть у Майкла и Евы, и ни у кого другого. Я всегда могу... мы можем... - он никак не мог собрать его слова вместе, и она увидела растущий в нем приступ паники, которую чувствовала сама. Мы не готовы к этому, подумала она. Действительно не готовы. Это напомнило ей о том, что сказала ее мать вчера по телефону, так пророчески. Ты уверена, что вы не слишком торопитесь? Она ненавидела, когда ее мама была права. - Хорошо, ясно, это сумасшедший разговор в любом случае, - сказал Шейн, нарочито вздыхающим тоном. - Давай не будем говорить об этом. Соревнуйся за свою очередь в душ после Евы. - Иди ты, - сказала Клэр. Ее губы онемели. Она пила кофе, но просто чтобы что-то делать, а не чтобы попробовать его, казалось, ее мозг переполнен эмоциями. Слишком много вещей происходило слишком быстро, ни одна из них не вовремя. - Я подожду. - Ладно, - он хотел сказать что-то еще и даже открыл рот, чтобы сделать это, но храбрость подвела его. Он закончил пить, а Клэр уставилась на фиолетовых летучих мышей на его кружке и задалась вопросом, могла ли она как-то перезагрузить утро и вернуться к поцелуям? Поцелуи были такими замечательными. Но, как указал Шейн, момент упущен и, очевидно, не вернется в ближайшее время. После нескольких неловких моментов и выпитых чашек кофе, Шейн, наконец, решился: - Я сделал больше плакатов. - Хорошо, - сказала Клэр. - Давай их сюда. Она подумала, что они оба были свободны, чтобы сделать что-нибудь. Шейн, должно быть, сделал еще около двадцати плакатов, что было излишним для такого города как Морганвилль. Клэр и Ева обе хихикали, глядя на разнообразие рисунков - в основном не лестных - которые выбрал Шейн. - Нужно отдать это Монике, - сказал он, любуясь своей работой. - Ты не поверишь, но у этой девушки есть собственный альбом на Photobucket (прим. пер.: Photobucket - фото-хостинг в интернете). Даже Кардашьян сказала бы, что это слишком. К счастью для меня, ей нравится выкладывать фото, где она пьяная. - Разве идея не состоит в том, чтобы ее избрали? - Наконец-то удалось прохрипеть Еве, а затем она разразилась новым неконтролируемым приступом хохота. - Ах, Боже мой, вот этот. Это мой любимый, - она вытянула один плакат и положила его сверху. На нем была Моника с ее фирменным стилем обтягивающе-и-коротко, она позировала стоя, держа руки на бедрах, морща губы в дакфейс. - В этом столько неправильного. - Это не помешает ей быть выбранной, - сказал Шейн. - Глупых людей постоянно избирают. Это Америка. Мы любим несерьезных. И сумасшедших. - Я предпочитаю думать о нас лучше, - сказала Клэр, - Но да. Ты прав. Он предложил лучшие пять, и она нехотя согласилась, а потом они разделили плакаты между собой. Они были тяжелее, чем Клэр представляла себе, и она немного нагнулась от их веса. Шейн, не спрашивая, перераспределил их, взяв остальные, и подмигнул Еве. - Хочешь пойти? - Кто-то должен работать здесь, - сказала она. - Я полагаю, моя очередь. Снова. - Удачи с дневной работой. - Лентяй! - И горжусь этим, наемный раб. Выйдя на тротуар, Шейн жонглировал плотными картонками, пока Клэр не догнала его со своим рюкзаком, покоившимся на плече. - Ты взяла степлер? - Взяла, - сказала она. Рассматриваемый степлер был гигантской, старой промышленной вещью, сделанной из тяжелой стали, которой, вероятно, они могли бы залатать автомобиль, если бы таковой был. - Также взяла кое-какие подставки, если нужно будет установить плакат где-нибудь на газоне. - Как, скажем, на этом? - Шейн с тоской посмотрел на передний двор Стеклянного Дома, и Клэр громко рассмеялась. Она открыла рюкзак и вручила ему упаковку подставок (забавно, но они не предназначались для вывесок). Он вбил подставку в землю и прикрепил плакат к ней; они отступили назад, чтобы полюбоваться эффектом. - Красиво. Ева открыла окно гостиной и подозрительно посмотрела. - Эй! Вы, сумасшедшие дети, что вы делаете? - Ты забыла сказать "Убирайтесь с моего газона!" - отозвался Шейн. - О нет, ты не поставишь эту штуку там! - Расслабься. Я использовал твою любимую фотку, - Шейн сказал Клэр, когда она застегнула свой рюкзак, - Мы должны сделать движущуюся мишень. Вывеска первых трех плакатов прошла без инцидентов. Четвертый они собирались расположить на телефонном столбе в очень редком для Морганвилля торговом районе; Клэр как раз прикрепляла знак, когда услышала визг тормозов на улице, а потом рев автомобильного гудка. Она обернулась и увидела ярко-красный кабриолет и размытое пятно из-за того, что водитель пулей выпрыгнул. Действительно впечатляющим казался тот факт, что Моника могла сохранить равновесие на таких каблуках, да еще и двигаясь так быстро. - Что, черт возьми, ты делаешь? - спросила она, оттолкнув Клэр в сторону, чтобы подойти к ярким неоновым вывескам, которые немного развевались на ветру. Ее лицо потемнело. Оно не было злым, просто...пустым. - Что это? - А на что это похоже? - спросил Шейн. Он взял у Клэр степлер и закончил прикреплять постер к столбу, затем неуклюже покрутил его в руках как шестизарядный револьвер и отошел на несколько шагов, чтобы восхититься эффектом. - Похоже, что ты выдвинута на пост мэра. Блестящие губы Моники разомкнулись, и она просто... смотрела. Как будто не могла придумать, что сказать. Подожди, подумала Клэр и приготовила себя к неизбежной атаке. Моника собиралась достичь критически термоядерного предела, и она намеревалась отойти на минимально безопасное расстояние прежде, чем та взорвется. Но вместо этого мягкая, радостная улыбка появилась на губах Моники, и она сказала: - Подожди минутку. Это ты сделал? - Клэр сделала, - сказал Шейн. - Я просто невероятно удивительный графический дизайнер. Кроме того глава комитета развлечений. Каждой кампании нужен один из них. - Это... невероятно, - сказала Моника. - Я не знаю... ладно, хорошо, никто, наверное, не проголосует за меня. Я имею ввиду, я не Ричард. Я не старалась изо всех сил быть ответственной или что-то в этом роде. - Ты Моррелл, - сказал Шейн. - Большинство людей думают, что это у тебя в крови. Три поколения мэров в семье, верно? - Ну, они не правы. - Мы это знаем, - весело сказал Шейн. - Но, эй, ты станешь классным наполнителем для кресла, и ты любишь хорошие фотосессии с журналистами, будучи фанаткой самой себя, - у него исчезла всякая улыбка и легкомыслие, которые были прежде. - Всё это будет с одним условием, - сказал он. - Ты будешь делать то, что хорошо для людей. А не то, что прикажут вампы. Моника выгнула одну хорошо выщипанную бровь. - Ты тормозишь, Коллинз. Я не буду делать то, что ты скажешь. Это ты будешь делать то, что скажу я. В конце концов я буду единственной, у кого на двери предположительно будет табличка. - Пока ты не танцуешь как марионетка в руках вампов, мне на самом деле плевать, - сказал Шейн. - Но насчет того, чтобы делать то, что ты говоришь... Угу. Удачи с этим. Внимание Моники вернулось к плакату, и ее глаза сузились. - Погоди секунду. Это одно из моих фото на Фейсбуке? - Возможно. - Хмм, - она склонила голову на бок и поджала губы. - Мог бы выбрать лучше. - Ты всегда говорила, что у тебя нет плохих фотографий, - сказал он с непроницаемым лицом. - Верно, - на ее лице медленно расцвела злая улыбка. - Тогда ладно. Только пока мне не придется за что-то платить или показываться на большом количестве встреч. О, и убедись, что люди знают, что меня можно подкупить. - По рукам. Она секунду смотрела на него, затем на Клэр. - Что именно вы делаете? И даже не делайте вид, будто просто участвуете в этом, потому что в основном вы думаете обо мне не так. - Мы нет, - сказала Клэр. - Не волнуйся об этом. Тебя это не касается. Всё, что тебя касается - это действовать на благо людей. Притворись, что это конкурс на популярность, потому что отчасти так и есть. - Ты не выиграешь в конкурсе популярности будучи хорошей, - сказала Моника. - Ты выиграешь, если заставишь людей бояться голосовать против тебя. Учтите это. Она подошла к своему незаконно припаркованному автомобилю, забралась внутрь и уехала. Клэр покачала головой, наблюдая, как красный кабриолет, взвизгнув шинами, скрылся за углом, и сказала: - Только Моника может думать, что "Голосуйте за меня, или я переломаю вам ноги" - достойный лозунг для кампании. - В Морганвилле это возможно. Они обклеили еще десять остановок, прежде чем перекусить. Реакция изменялась от места к месту, где они просили разместить плакаты, от смеха к испугу, а на последней остановке к настоящей ярости. Клэр никогда не видела никого, кто с таким энтузиазмом разрывал бы плотный картон, но в химчистке в четвертом квартале явно не было фанатов Моррелл. - Что это за парень был там в химчистке, убежавший таким обозленным? - спросила она Шейна, пока они поедали свой завтрак, состоящий из буррито, за качающимся металлическим столиком. Снаружи было еще достаточно прохладно, чтобы чувствовать себя комфортно, хотя мухи и комары (новые нежелательные посетители, оставшиеся после водянистых драугов) уже на лету атаковали их закуски. Они мудро держали свои безалкогольные напитки закрытыми. - Он? Его зовут Уилльям Бэйтист. Мы привыкли называть его Билли Бэйтс. Я думаю, что Моника, возможно, поцеловала его однажды в младших классах. Если быть честным, то она поцеловала большинство тех, кто оставался на одном месте достаточно долго. Билли из тех парней, которые злостно сопротивлялись. Не любит Морреллов еще с давних времен. - Я полагаю, не все могут быть "за", - сказала Клэр. - Я думаю, нам повезет, если она получит голоса из-за террора и апатии, - сказал Шейн. - У нас есть еще десять попыток во второй половине дня. Ты продержишься? - Конечно, - сказала Клэр. - В любом случае, сегодня у меня свободный день. Хотя, если ты не возражаешь, мы могли бы зайти в лабораторию? Просто чтобы проверить Мирнина? Шейн был не в восторге, но он пожал плечами и, вероятно, решил, что это небольшая цена за то, что она весь день его. - Мы просто должны сделать это до наступления темноты, - сказал он. - Я не преданный кампании сотрудник. Особенно для Моники. Город казался спокойным и вернувшимся к нормальной жизни, и звуки строительства были повсюду - пилы, шлифовальные машины, молотки. Все это звучало трудолюбивым и позитивным. Так же существовал более высокий уровень признаков Покровителей, они были видны в окнах многих магазинов или, по крайней мере, у стоек, и она увидела, что жители Морганвилля носят браслеты с символами их Покровителя. Морганвилль был на обратном пути... но к чему? Не к тому городу, где раньше были драуги. Может быть, это был поворотный момент всего пути к тому, что было в самом начале, к вампирскому железному контролю. Нет, если у нас есть, чем ответить на это, подумала она и помогла Шейну прикрепить плакат на телефонном столбе за пределами Точки Сбора. Они отступили, чтобы полюбоваться своей работой, и Клэр заметила, что кто-то стоял в тени навеса рядом с ней. Она не почувствовала его приближения, но вдруг Оливер оказался просто... там. Он был солидным и устрашающим, хотя и был одет в то, что, как думала Клэр, было его хорошей-хиппи-маскировкой - серебристые волосы, собранные в конский хвост, темная футболка, джинсы и длинный галстук, а так же фартук с логотипом Точки Сбора. Он пах кофе, теплый и радушный аромат, хотя при этом он был холоден, как мрамор. Он смотрел на плакат со странным, отсутствующим выражением. - Я вижу, - сказал он наконец, - вы все потеряли разум. - Нет, - сказал Шейн и бросил степлер в воздух, демонстрируя браваду и глупость; он мог потерять палец, если тот упадет. - Мы нашли свое призвание. Мы активисты. И, эй, Моника достойно выглядит на плакатах. Это все, что вам действительно нужно в кандидатах, верно? Шейн получил свирепый взгляд, и Клэр почувствовала жар, исходивший от него. - Не испытывай меня, мальчик, - сказал Оливер бархатно-мягко. - Я не тот, с кем вы можете играть в игры. Я был слишком нежен с вами, я позволял тебе и твоим друзьям бунтовать. Больше нет. Считай, это закончилось. Шейн поднял брови. - Почему? Потому что я так сказал был очевидным ответом, но Оливер слабо улыбнулся и сказал: - Это против правил. Их постер был не единственным на столбе; там были листовки потерянных животных, пропавших без вести людей, новых групп (вероятно плохих), играющих в Точке Сбора в выходные, дешевой страховки, услуги няни... Клэр сказала: - У тебя никогда раньше не было проблем с этим. - А теперь есть, - Оливер вышел на солнце, и хотя его кожа стала розоветь там, где солнечный свет попадал на нее, он начал срывать всё со столба, не обращая внимания на повреждения. Его ногти оставляли выбоины с полдюйма глубиной на деревянной поверхности. Он разорвал плакат с Моникой пополам, как салфетку, бросил на землю и подтолкнул обратно к Шейну. - А теперь ты еще и мусоришь. Подними это. Шейн не сдвинулся с места. Он не говорил. Он просто стоял там со степлером в руке, и это выглядело... опасно. - Подними это, или я арестую тебя, - сказал Оливер. - Вас обоих. И на этот раз никто не придет, чтобы спасти вас. Если Ева попытается, то присоединится к вам. - Майкл... - Я могу справиться с Майклом Глассом, - слова Оливера остановили слова, которые хотел сказать Шейн, в то время как он отступил в тень. От всей его кожи исходил слабый дымок, но он прекратился, как только Оливер ушел с солнца, ожоги исчезли почти так же быстро. С другой стороны, жар в его глазах определенно был устрашающим. - Подними. Это. Шейн все еще не двигался, и Клэр со смертельным ужасом почувствовала, что он и не собирается, поэтому она сделала это сама. Она наклонилась, собрала плакат и другую измельченную бумагу, отошла и выкинула в урну, стоящую рядом с входом в Точку Сбора. И все, пожалуй, было хорошо, за исключением того, что Оливер промурлыкал: - Хорошая девочка, - будто бы она его персональный питомец, а Шейн... Шейн ударил его. Вампир никак не мог заметить его приближения, так как он пристально смотрел на Клэр, наслаждаясь этим маленьким моментом триумфа; кулак Шейна попал ему в челюсть, и сила удара была достаточно сильной, чтобы Оливер фактически пошатнулся прежде, чем со сверхъестественной скоростью развернуться и прыгнуть на ее парня так быстро, будто бы его запустили из катапульты. Когда Шейн попытался оттолкнуть его, Оливер схватил его руку и с силой вывернул в обратную сторону. Шейн замер. - Ничего не сломано, - сказал Оливер, - но на полдюйма от этого. Так что, пожалуйста, сделай это снова, мальчик. Я сломаю каждую твою кость, несколько за раз, и ты будешь умолять, чтобы я прекратил... Он резко остановился, потому что Клэр заставила его замолчать, просто приставив острие серебряного ножа к его спине, как раз над тем местом, где должно было находиться его сердце. - Отпусти, - сказала она. - Я убрала мусор, как ты сказал. Мы квиты. На самом деле это было не так, и она знала об этом даже прежде, чем он потрудился бы об этом сказать, но Оливер молча отпустил руку Шейна. Клэр отступила, все еще держа нож наготове, в то время как Шейн сильно оттолкнул Оливера назад и поднял степлер с того места, где тот лежал на тротуаре. - Ты должен нам за плакат, - сказал Шейн. - Они стоили мне пять долларов за штуку. Взамен буду ждать бесплатный напиток. - Я тоже, - сказал Оливер, - из вены, в следующий раз я поймаю любого из вас при менее... видимых обстоятельствах, - он показал зубы и зашел обратно в кафе. - Я думаю, это означает, что Моника может не рассчитывать на его голос, - сказал Шейн. Это прозвучало как шутка, но он дрожал, сжимая степлер слишком сильно. Он знал, как и Клэр, что они только что пересекли какую-то черту. Может быть, навсегда. - Зачем? - спросила она его немного жалобно. - Зачем ты сделал это? - Никто не смеет говорить тебе, что делать, - сказал Шейн. - Даже он. Он обвил руку вокруг ее плеч, поднял остальные плакаты, и они двинулись к следующей остановке. Придя на следующую остановку, чтобы прикрепить плакат с Моникой, Клэр и Шейн обнаружили, что кто-то так же вешает свои объявления: серьезного вида пожилая женщина и молодой человек, наверное ее сын. Он был ростом с Шейна, но худой как шнур. Он кивнул Клэр, как если бы знал ее (а она не думала, что они когда-либо встречались), потом сосредоточил свой взгляд на Шейне. - Эй, мужик, - сказал он и протянул руку. - Что случилось? - Ничего особенного. Как сам? - Хорошо, хорошо. Ты помнишь мою маму, Флору Рэмос, верно? - Миссис Рэмос, конечно, я помню буррито, которые вы делали Энрике в начальной школе, - сказал он. - Он имел обычай торговаться ими со мной за M&Ms. Я всегда соглашался на сделку; вот насколько хороши они были. - Ты отдавал свои буррито, Рике? - сказала миссис Рэмос и подняла брови на сына. Он развел руки и пожал плечами. - Ты давала их мне каждый день, - сказал он. - Так что, да. - Они были восхитительны, - сказал Шейн. - Эй, он получал прибыль. Он разрезал их пополам и торговал каждым по-отдельности. - Энрике. - Я был предпринимателем, мама, - Энрике одарил ее сокрушительной улыбкой. - Что, теперь ты хочешь мои M&Ms? - в ответ она вручила ему маленький исписанный листок бумаги, а он прикрепил его на телефонный столб, когда она показала ему место. В листовке говорилось "Капитана Откровенного в мэры", и большой знак вопроса красовался там, где должно было быть фото. Лозунг призывал голосовать за человека. Вот и все. - Что за черт? - спросил Шейн и указал на пустое изображение. - Миссис Рэмос, Капитан Откровенный уехал из города. Вы не можете призывать людей голосовать за кого-то, кого здесь нет. - Может быть, пустое место лучше, чем заполненное другим бесполезным подхалимом, - сказала она, казалось, дружественным тоном, но ее глаза внезапно стали холодными и темными. - Я видела эти плакаты с Моррелл. Как ты, из всех людей, можешь поддерживать такое, Шейн? Я знаю, что злая ведьма сделала с тобой и твоей семьей! - Это не... - Шейн отступил назад, нахмурившись. - Это не то, чем кажется. Слушайте, Монику можно назвать по-разному, но подхалим? Никогда не замечал. Она вероятнее будет носить сапоги и пинать ими всех. Она не слабая. И нам нужен кто-то на этом свете, кто встанет против вампиров за нас. Гнев вспыхнул на морщинистом лице миссис Рэмос. - Она является частью рака, который поедает этот город. Она и вся ее семья отвратительны! Я благодарю Бога, что ее отец и брат умерли... - Погодите секунду, - прервал Шейн на этот раз серьезным голосом, что означало, что он сейчас не собирался отступать. - Ричард Моррелл был хорошим человеком. Он пытался. Не... - Он был испорченным человеком из испорченной семьи, - теперь ее голос стал жестче, такой же непреклонный, как и каменная отстраненность в глазах. - Достаточно. Я закончила разговор с тобой. Клэр попробовала другой подход. Эмоции явно не действовали в этом случае. - Но они не позволят вам вписать того, кто даже не существует! - Капитан Откровенный существует, - сказала Флора. - Он всегда был и будет. Пока он не появится снова, я буду за него. - Вы, - сказала Клэр. - Вы новый Капитан Откровенный? Теперь Энрике успокоился, а когда он не улыбался и не был дружелюбным, то выглядел немного опасно. - Что? У тебя проблемы с этим? Моя мама не достаточно хороша для тебя? - Нет, я просто... - Клэр не знала, как закончить. Шейн закончил. - Чувак, она твоя мама. Она участвовала в продаже домашней выпечки. Она готовила печенье. Как она станет Капитаном Откровенным? - Как любая мать не хочет противостоять злу, которое здесь живет? - сказала Флора. - Я воспитала детей в этом городе. Энрике, Гектор, Донна и Летиция. Ты скажи мне, Шейн. Скажи, что случилось с тремя моими детьми. Он просто молча смотрел на нее в течение нескольких секунд, а затем продолжил: - В этом не был кто-либо виноват. Это был несчастный случай. - Это они так сказали. Клэр прочистила горло и почувствовала - как всегда - будто бы что-то заполнило ее, и тут она стояла в центре сцены, переполненная напряженностью и не понимала ничего из этого. - Эээ, извините, но... что произошло? Миссис Рэмос не ответила, и Шейн, похоже, теперь тоже не хотел, так как задел за живое. Таким образом, Энрике в конце концов вздохнул и погрузился в рассказ. - Моя сестра Донна была за рулем, - сказал он. - Ей было семнадцать, только что получила свои права. Она подвозила моего брата Гектора на работу - ему было девятнадцать - и мою сестру Летти в школу. Была середина зимы, немного льда, как обычно бывает. Черный лед, который не заметен. Она никогда не ездила по нему прежде. Они врезались в столб. - Он не закончил историю, но Клэр догадалась, чем это кончилось: похоронами. Ее догадки подтвердились, когда она покосилась на Шейна. Он был тихим, с непроницаемым взглядом всегда, когда люди говорили об их погибших друзьях и родственниках; он через столько из этого прошел сам, потерял свою сестру, потом маму и в конце своего отца. Он всегда казался защищенным от эмоций, даже когда они исходили от других людей. - Это не все, - сказала Флора Рэмос, подавляя гнев, который заставлял волосы на затылке Клэр шевелиться. - Мои дети были там, лежали в боли и одиночестве, и они забрали их жизни. Я знаю, что они сделали. - Мама, это был несчастный случай. Они истекли кровью; ты знаешь, что сказали доктора. - Доктора, доктора, будто они не работают на монстров, как и все мы? Нет, Энрике. Это были vampiros. Это не был несчастный случай. Ты должен знать это! - в ее голосе звучала усталость и ярость в одно и то же время; когда бы это не случилось, это было свежо в ее памяти. - У меня остался один ребенок, которого они не забрали у меня. И они не сделают этого. Нет, пока воздух не покинул мое тело. - Вы могли уехать из города, - сказал Шейн спокойно. - У вас был шанс. - А наш дом? Наша жизнь? Нет. Мой муж похоронен здесь, и мои дети. Это наш дом. Монстры должны уехать первыми, - она подняла голову, и Клэр увидела, что, несмотря на морщины и седые волосы, она была целеустремленной и опасной. - Не играй в эти игры, Шейн; от политики здесь зависят наши жизни. Я не позволю превратить все это в шутку. Шейн посмотрел на нее долгим взглядом. Ему было жаль ее; Клэр могла видеть это. Он знал каково это, когда вампы виновны в смерти людей, которых он любил. Но прежде всего Шейн был практичным. - Вы не сможете победить, - сказал он. - Не делайте этого. У нас есть план. Доверьтесь нам. - У вас двоих? - засмеялась Флора. - Твоей девушки, вампирского питомца — питомца Основателя. И тебя, слишком влюбленного, чтобы увидеть это, ты слишком молод. Она с ними, не с тобой, - она отклонила их обоих взмахом руки. - Довольно. Энрике. Vámanos. Он послал Шейну извиняющийся взгляд и поднял руки в жесте "что вы можете поделать?". - Она моя мама, - сказал он. - Извини. - Все нормально, - кивнул Шейн. - Но ты должен поговорить с ней об этом. Серьезно. Это опасно. - Я знаю, мужик. Знаю. Энрике поспешил догнать ее. Его мама была уже на полквартала вдали. Клэр стояла рядом с Шейном, глядя на плакат, поддерживающий Капитана Откровенного, и Шейн наконец взял большой яркий плакат с Моникой и прикрепил его справа вверху. - Пошли, - сказал он. - Я гарантирую, это еще не конец.
|