Прикрытый нос

После двадцатидневной осады Олоферном положение в Ветилуе стало просто отчаянным (см. 19-19). «Сыны Израиля воззвали к господу богу своему, потому что они пришли в уныние, так как все враги их окружили их и им нельзя было бежать от них. Вокруг них стояло все войско ассирийское — пешие, колесницы и конница их — тридцать четыре дня; у всех жителей Ветилуи истощились все сосуды с водою, опустели водоемы, и ни в один день они не могли пить воды досыта, потому что давали им пить мерою. И унывали дети их и жены их и юноши, и в изнеможении от жажды падали на улицах города и в проходах ворот, и уже не было в них крепости. Тогда весь народ собрался к Озии и к начальникам города — юноши, жены и дети — и с громким воплем говорили всем старейшинам: суди бог между нами и вами; вы сделали нам великую неправду, потому что не предложили мира сынам Ассура; и теперь нет нам помощника: бог предал нас в их руки, чтобы погубить нас жаждою и великою погибелью. Пригласите же их теперь и отдайте весь город на разграбление народу Олоферна и всему войску его, ибо лучше для нас достаться им на расхищение: хотя мы будем рабами их, зато жива будет душа наша, и глаза наши не увидят смерти младенцев наших и жен и детей наших, расстающихся с душами своими. Призываем пред вами во свидетели небо и землю, бога нашего и господа отцов наших, Который наказывает нас за грехи наши и за грехи отцов наших, да соделает по словам сим в нынешний день. И подняли они единодушно великий плач среди собрания и громко взывали к господу богу. Озия сказал им: не унывайте, братья! потерпим еще пять дней, в которые господь, бог наш, обратит милость Свою на нас, ибо Он не оставит нас вконец. Если же они пройдут и помощь к нам не придет, я сделаю по вашим словам. И отпустил народ в свой стан, и они пошли на стены и башни своего города, а жен и детей отослал по домам их; и в великой скорби оставались они в городе. В эти дни услышала Иудифь, дочь Ме-рарии... Муж ее Манассия, из одного с нею колена и племени, умер во время жатвы ячменя... И вдовствовала Иудифь в своем доме три года и четыре месяца. Она сделала для себя на кровле дома своего шатер, возложила на чресла свои вретище, и были на ней одежды вдовства ее. Она постилась все дни вдовства своего, кроме дней пред субботами и суббот, дней пред новомесячиями и новомесячий, и праздников и торжеств дома Израилева. Она была красива видом и весьма привлекательна взору; муж ее Манассия оставил ей золото и серебро, слуг и служанок, скот и поля, чем она и владела. И никто не укорял ее злым словом, потому что она была очень богобоязненна. Услышала она о дурных речах народа против начальника, потому что они малодушествовали по причине оскудения воды, услышала Иудифь и о всех словах, которые сказал им Озия, как он поклялся им чрез пять дней сдать город ассириянам, и послала она служанку свою, распоряжавшуюся всем ее имуществом, пригласить Озию, Хаврина и Хармина, старейшин ее города. Они пришли, и она сказала им: выслушайте меня, начальники жителей Ветилуи! не право слово ваше, которое вы сегодня сказали перед народом и положили клятву, которую изрекли между богом и вами, и сказали, что сдадите город нашим врагам, если на этих днях господь не поможет нам. Кто же вы, искушавшие сегодня бога и ставшие вместо бога посреди сынов человеческих? Вот, вы теперь испытуете господа Вседержителя, но никогда ничего не узнаете; потому что вам не постигнуть глубины сердца у человека и не понять слов мысли его: как же испытаете вы бога, сотворившего все это, и познаете ум Его, и поймете мысль Его? Нет, братья, не прогневляйте господа, бога нашего! Ибо если Он не захочет помочь нам в эти пять дней, то Он имеет власть защитить нас в какие угодно Ему дни или поразить нас пред лицем врагов наших. Не отдавайте же в залог заветов господа бога нашего: богу нельзя грозить, как человеку, нельзя и указывать Ему, как сыну человеческому. Посему, ожидая от Него спасения, будем призывать Его к себе на помощь, и Он услышит голос наш, если это Ему будет угодно. Ибо не было в родах наших и нет в настоящее время ни колена, ни племени, ни народа, ни города у нас, которые кланялись бы богам рукотворенным, как было в прежние дни, за что отцы наши преданы были мечу и расхищению и пали великим падением пред нашими врагами. Но мы не знаем другого бога, кроме Него, а потому и надеемся, что Он не презрит нас и никого из нашего рода. Ибо с пленением нас падет и вся Иудея, и святыни наши будут разграблены, и Он взыщет осквернение их от уст наших, и убиение братьев наших и пленение земли и опустошение наследия нашего обратит на нашу голову среди народов, которыми мы будем порабощены, и будем в соблазн и поношение у тех, которые овладеют нами; потому что рабство не послужит нам в честь, но господь, бог наш, вменит его в бесчестие. Итак, братья, покажем братьям нашим, что от нас зависит жизнь их, и на нас утверждаются и святыни, и дом господень, и жертвенник. За все это возблагодарим господа, бога нашего, Который испытует нас, как и отцов наших... Озия сказал ей: все, что ты сказала, сказала от доброго сердца, и никто не будет противиться словам твоим... Но народ истомился от жажды и принудил нас поступить так, как мы сказали им, и обязал нас клятвою, которой мы не нарушим. Помолись же о нас, ибо ты жена благочестивая, и господь пошлет дождь для наполнения водохранилищ наших, и мы больше не будем изнемогать от жажды. Иудифь сказала им: послушайте меня, — и я совершу дело, которое пронесется сынами рода нашего в роды родов. Станьте в эту ночь у ворот, а я выйду с моею служанкою, и в продолжение дней, после которых вы решили отдать город нашим врагам, господь посетит Израиль моею рукою. Только не расспрашивайте о моем предприятии, потому что я не скажу вам, доколе не совершится то, что я намерена сделать. И сказал ей Озия и начальники: ступай с миром, и господь бог пред тобою на отмщение врагам нашим! И вышли из шатра ее и пошли к полкам своим. А Иудифь пала на лице, посыпала голову свою пеплом и сбросила с себя вретище, в которое была одета; и только что воскурили в Иерусалиме, в доме господнем, вечерний фимиам, Иудифь громким голосом воззвала к господу и сказала: вот, ассирияне умножились в силе своей, гордятся конем и всадником, тщеславятся мышцею пеших, надеются и на щит и на копье, и на лук и на пращу, а не знают того, что Ты — господь, сокрушающий брани... Воззри на превозношение их, пошли гнев Твой на главы их, дай вдовьей руке моей крепость на то, что задумала я. Устами хитрости моей порази раба перед вождем, и вождя — перед рабом его, и сокруши гордыню их рукою женскою [просьба бога о помощи в осуществлении стратагемы 3]; ибо не во множестве сила Твоя и не в могучих могущество Твое; но Ты — бог смиренных, Ты — помощник умаленных, заступник немощных, покровитель упавших духом, спаситель безнадежных. Так, так, боже отца моего и боже наследия Израилева, Владыка неба и земли, Творец вод, Царь всякого создания Твоего! Услышь молитву мою, сделай слово мое и хитрость мою раною и язвою для тех, которые задумали жестокое против завета Твоего, святого дома Твоего, высоты Сиона и дома наследия сынов Твоих. Вразуми весь народ Твой и всякое племя, чтобы видели они, что Ты — бог, бог всякой крепости и силы, и нет другого защитника рода Израилева, кроме Тебя» (Харро фон Зенгер цитирует Библию по книге: Немецкое библейское общество [издатель], Библия на современном немецком языке («Die Bibel in heutigem Deutsch»), 2-е изд., Ветхий Завет, Штутгарт, 1982, с. 868). Когда она перестала взывать к богу Израилеву и окончила все эти слова, то поднялась на ноги, позвала служанку свою и вошла в дом, в котором она проводила субботние дни и праздники свои. Здесь она сняла с себя вретище, которое надевала, сняла и одежды вдовства своего, омыла тело водою и намасти-лась драгоценным миром, причесала волосы и надела на голову повязку, оделась в одежды веселия своего, в которые она наряжалась во дни жизни мужа своего Манассии; обула ноги свои в сандалии, и возложила на себя цепочки, запястья, кольца, серьги и все свои наряды, и разукрасила себя, чтобы прельстить глаза мужчин, которые увидят ее [приготовление стратагемы сладострастия 31]. И дала служанке своей мех вина и сосуд масла, наполнила мешок мукою и сушеными плодами и чистыми хлебами и, обвернув все эти припасы свои, возложила их на нее. Выйдя к воротам города Ветилуи, они нашли стоявшими при них Озию и старейшин города Хаврина и Хармина. Когда они увидели ее и перемену в ее лице и одежде, очень много дивились красоте ее и сказали ей: бог, бог отцов наших, да даст тебе благодать и да совершит твои намерения на радость сынов Израиля и на возвеличение Иерусалима. Она поклонилась богу и сказала им: велите отворить для меня ворота города; я выйду для исполнения дела, о котором вы говорили со мною. И велели юношам отворить для нее, как она сказала. Они исполнили это. И вышла Иудифь и служанка ее с нею; а мужи городские смотрели вслед за нею, пока она сходила с горы, пока проходила долиной и пока не скрылась от их глаз. Они шли прямо долиною, и встретила Иудифь передовая стража ассириян, и взяли ее и спросили: чья ты, откуда идешь и куда отправляешься? Она сказала: я дочь евреев и бегу от них, потому что они будут преданы вам на истребление. Я иду к Олоферну, вождю вашего войска, возвестить слова истины и указать ему путь, которым он пойдет и овладеет всею нагорною страною, так что не погибнет из мужей его ни один человек и ни одна живая душа [стратагема создателя 7; стратагема червяка и рыбки 17]... И, выбрав из среды своей сто человек, приставили их к ней и к служанке ее, и они повели их к шатру Олоферна.

Во всем стане произошло движение, потому что весть о приходе ее разнеслась по шатрам: сбежавшиеся окружили ее, так как она стояла вне шатра Олоферна, пока не возвестили ему о ней; и дивились красоте ее, а из-за нее дивились и сынам Израиля, и говорили каждый ближнему своему: кто пренебрежет таким народом, который имеет таких жен у себя! Неблагоразумно оставить из них ни одного мужа, потому что оставшиеся будут в состоянии перехитрить всю землю.

Между тем спавшие при Олоферне и все служители его вышли и ввели ее в шатер. Олоферн отдыхал на своей постели за занавесом, украшенным пурпуром, золотом, изумрудом и драгоценными камнями. Когда ему доложили о ней, он вышел в переднее отделение шатра, и перед ним несли серебряные лампады. Когда Иудифь представилась ему и служителям его, все удивились красоте лица ее. Она, пав на лице, поклонилась ему, и служители его подняли ее.

Олоферн сказал ей: ободрись, жена; не бойся сердцем твоим, потому что я не сделал зла никому, кто добровольно решился служить Навуходоносору, царю всей земли. И теперь, если бы народ твой, живущий в нагорной стране, не пренебрег мною, я не поднял бы на них копья моего; но они сами это сделали для себя. Скажи же мне: почему ты бежала от них и пришла к нам? Ты найдешь себе здесь спасение; не бойся: ты будешь жива в эту ночь и после, потому что тебя никто не обидит, напротив, всякий будет благодетельствовать тебе, как бывает с рабами господина моего, царя Навуходоносора.

Иудифь сказала ему: выслушай слова рабы твоей; пусть раба говорит пред лицем твоим: я не скажу лжи господину моему в эту ночь. И если ты последуешь словам рабы твоей, то бог чрез тебя совершит дело, и господин мой не ошибется в своих предприятиях. Да живет Навуходоносор, царь всей земли, и да живет держава его, пославшего тебя для исправления всякой души, потому что не только люди чрез тебя будут служить ему, но и звери полевые, и скот, и птицы небесные чрез твою силу будут жить под властью Навуходоносора и всего дома его. Ибо мы слышали о твоей мудрости и хитрости ума твоего, и всей земле известно, что ты один добр во всем царстве, силен в знании и дивен в воинских подвигах [стратагема червяка и рыбки 17]. А что говорил Ахиор в собрании твоем, мы слышали слова его, потому что мужи Ветилуи оставили его в живых, и он рассказал им все, о чем говорил тебе. Посему, владыка-господин, не оставляй без внимания слова его, но сложи его в сердце твоем, потому что оно истинно: род наш не наказывается, меч не имеет силы над нами, если они не грешат пред богом своим. Итак, чтобы господин мой не был отражен и безуспешен и чтобы их постигла смерть, — овладел ими грех, которым они прогневля-ют бога своего, делая то, чего не следует; потому что у них оказался недостаток в пище и вся вода истощилась, — и вот они решились броситься на скот свой и думают питаться всем, что бог строго запретил в законе Своем употреблять в пищу. Даже начатки пшеницы и десятины вина и масла, которые, по освящении, хранятся для священников, предстоящих пред лицем бога нашего в Иерусалиме, они решились употребить; тогда как и руками касаться их не следовало никому из народа. Они послали в Иерусалим, так как и тамошние жители делали это, принести к ним разрешение на то собрания старейшин. И как скоро им дано будет известие и они сделают это, то в тот же день будут преданы тебе на погубление. Вот почему я, раба твоя, узнав обо всем этом, бежала от них [стратагема создателя], и бог послал меня сделать вместе с тобою такие дела, которым изумится вся земля, где только услышат о них, ибо раба твоя благочестива и день и ночь служит богу Небесному. Теперь, господин мой, я останусь у тебя; только пусть раба твоя по ночам выходит на долину молиться богу [приготовление стратагемы coram publico [лат. «в присутствии народа»] 1], — и Он откроет мне, когда они сделают свое преступление. Я приду и объявлю тебе, и ты выходи тогда со всем твоим войском, — и никто из них не противостанет тебе. Я поведу тебя чрез Иудею, доколе не дойдем до Иерусалима; поставлю среди его седалище твое, и ты погонишь их, как овец, не имеющих пастуха, — и пес не пошевелит против тебя языком своим [стратагема червяка и рыбки 17]. Это сказано мне по откровению и объявлено мне, и я послана возвестить тебе [стратагема создателя 7].

Понравились слова ее Олоферну и всем слугам его. Они дивились мудрости ее и говорили: от края до края земли нет такой жены по красоте лица и по разумным речам. Олоферн сказал ей: хорошо бог сделал, что вперед этого народа послал тебя, чтобы в руках наших была сила, а среди презревших господина моего — гибель. Прекрасна ты лицем, и добры речи твои. Если ты сделаешь, как сказала, то твой бог будет моим богом; ты будешь жить в доме царя Навуходоносора и будешь именита во всей земле. И приказал ввести ее туда, где хранились серебряные сосуды его, и велел ей пользоваться пищею от стола его и пить вино его. Но Иудифь сказала: не буду есть этого, чтобы не было соблазна, но пусть подают мне то, что принесено со мною. Олоферн сказал ей: а когда истощится то, что с тобою, откуда мы возьмем, чтобы подавать тебе подобное этому? Ибо среди нас нет никого из рода твоего. Иудифь отвечала ему: да живет душа твоя, господин мой; раба твоя не издержит того, что со мною, прежде нежели господь совершит моею рукою то, что Он определил».

«И ввели ее слуги Олоферна в шатер, и спала она до полночи; а пред утреннею стражею встала и послала сказать Олоферну: да даст господин мой повеление, чтобы рабе твоей дозволили выходить на молитву [приготовление стратагемы coram риbliсо 1].

Олоферн приказал своим телохранителям не препятствовать ей. И пробыла она в лагере три дня, а по ночам выходила в долину Ветилуи [приготовление стратагемы coram publico 1], омывалась при источнике воды у лагеря. И, выходя, молилась господу, богу Израилеву, чтоб Он направил путь ее к избавлению сынов Его народа. По возвращении она пребывала в шатре чистою, а к вечеру приносили ей пищу.

В четвертый день Олоферн сделал пир для одних слуг своих и не пригласил к услужению никого из приставленных к службам. И сказал евнуху Вагою, управлявшему всем, что у него было: ступай и убеди еврейскую женщину, которая у тебя, прийти к нам и есть и пить с нами: стыдно нам оставить такую жену, не побеседовав с нею; она осмеет нас, если мы не пригласим ее [начинает действовать замышленная Иудифью стратагема сладострастия 31].

Вагой, выйдя от Олоферна, пришел к ней и сказал: не откажись, прекрасная молодая женщина, прийти к господину моему, чтобы принять честь пред лицем его и пить с нами вино в веселие и быть в этот день как одною из дочерей сынов Ассура, которые предстоят в доме Навуходоносора. Иудифь сказала ему: кто я, чтобы прекословить господину моему? поспешу исполнить все, что будет угодно господину моему, и это будет служить мне утешением до дня смерти моей. Она встала и нарядилась в одежду и во все женское украшение; а служанка ее пришла и разостлала для нее по земле пред Олоферном ковры, которые она получила от Вагоя для всегдашнего употребления, чтобы есть, возлежа на них. Затем Иудифь пришла и возлегла. Подвиглось сердце Олоферна к ней, и душа его взволновалась: он сильно желал сойтись с нею и искал случая обольстить ее с того самого дня, как увидел ее. И сказал ей Олоферн: пей же и веселись с нами. А Иудифь сказала: буду пить, господин, потому что сегодня жизнь моя возвеличилась во мне больше, нежели во все дни от рождения моего. И она брала, ела и пила пред ним, что приготовила служанка ее. А Олоферн любовался на нее и пил вина весьма много, сколько не пил никогда, ни в один день от рождения.

Когда поздно стало, рабы его поспешили удалиться, а Вагой, отпустив предстоявших пред лицем его господина, затворил шатер снаружи, и они пошли к постелям своим, так как все были утомлены продолжительностью пира. В шатре осталась одна Иудифь с Олоферном, упавшим на ложе свое, потому что был переполнен вином. Иудифь велела служанке своей стать вне спальни ее и ожидать ее выхода, как было каждый день, сказав, что она выйдет на молитву. То же самое сказала она и Вагою [приготовление стратагемы coram publico l].

Когда все от нее ушли и никого в спальне не осталось, ни малого, ни большого, Иудифь, став у постели Олоферна, сказала в сердце своем: господи, боже всякой силы! призри в час сей на дела рук моих к возвышению Иерусалима, ибо теперь время защитить наследие Твое и исполнить мое намерение, поразить врагов, восставших на нас. Потом, подойдя к столбику постели, стоявшему в головах у Олоферна, она сняла с него меч его и, приблизившись к постели, схватила волосы головы его и сказала: господи, боже Израиля! укрепи меня в этот день. И изо всей силы дважды ударила по шее Олоферна и сняла с него голову [стратагема удара по голове 18] и, сбросив с постели тело его, взяла со столбов занавес. Спустя немного она вышла и отдала служанке своей голову Олоферна, а та положила ее в мешок со съестными припасами, и обе вместе вышли, по обычаю своему, на молитву. Пройдя стан [удавшаяся стратагема coram publico 1], они обошли кругом ущелье, поднялись на гору Ветилуи и пошли к воротам ее. Иудифь издали кричала сторожившим при воротах: отворите, отворите ворота! с нами бог, бог наш, чтобы даровать еще силу Израилю и победу над врагами, как даровал Он и сегодня. Как только услышали городские мужи голос ее, поспешили прийти к городским воротам и созвали старейшин города. И сбежались все, от малого до большого, так как приход ее был для них сверх ожидания, и, отворив ворота, приняли их, и, зажегши для освещения огонь, окружили их. Она же сказала им громким голосом: хвалите господа, хвалите, хвалите господа, что Он не удалил милости Своей от дома Израилева, но в эту ночь сокрушил врагов наших моею рукою. И, вынув голову из мешка, показала ее и сказала им: вот голова Олоферна, вождя ассирийского войска, и вот занавес его, за которым он лежал от опьянения, — и господь поразил его рукою женщины [бог как проводник стратагемы 3 «воспользовавшись чужим ножом, убить человека»]. Жив господь, сохранивший меня в пути, которым я шла! ибо лице мое прельстило Олоферна на погибель его [стратагема сладострастия 31], но он не сделал со мною скверного и постыдного греха. Весь народ чрезвычайно изумился; пали, поклонились богу и единодушно сказали: благословен Ты, боже наш, уничиживший сегодня врагов народа Твоего [стратагемное истолкование происходящего: не Иудифь, а бог — зачинщик освобождения]!

А Озия сказал ей: благословенна ты, дочь, всевышним богом более всех жен на земле, и благословен господь бог, создавший небеса и землю и наставивший тебя на поражение головы начальника наших врагов [ опять стратагемное, подчеркивающее значение бога истолкование освобождения]...

Иудифь сказала им: послушайте же меня, братья, возьмите эту голову и повесьте на зубцах вашей стены. Когда же настанет утро и солнце взойдет над землею, возьмите каждый боевое свое оружие, идите все сильные за город и дайте им вождя, как будто намереваясь сойти на равнину против передовой стражи сынов Ассура, но не сходите [провокационная стратагема 13]. Тогда они, взяв все свое оружие, пойдут в свой стан, разбудят вождей войска ассирийского и сбегутся к шатру Олоферна, но не найдут его; оттого нападет на них страх [стратагема разброда 20], и они побегут от вас. А вы и все живущие во всяком пределе Израильском, преследуя их, поражайте их на пути...

Когда настало утро, повесили голову Олоферна на стену; каждый муж взял свое оружие, и вышли отрядами на всходы горы. Сыны Ассура, увидев их, послали к своим начальникам, а они пошли к вождям, к тысяченачальникам и ко всякому предводителю своему. Придя к шатру Олоферна, они сказали управлявшему всем имением его: разбуди нашего господина, потому что эти рабы осмелились выйти на сражение с нами, чтобы быть совершенно истребленными».

Вагой вошел и постучался в дверь шатра, ибо думал, чтo он спит с Иудифью. Когда же никто не отозвался ему, то, отворив, вошел в спальню и нашел, что Олоферн мертвый лежит у порога и голова его снята с него. И он громко воскликнул с плачем, стоном и крепким воплем, и разорвал свои одежды. Потом вошел в шатер, в котором пребывала Иудифь, и не нашел ее. Тогда он выскочил к народу и закричал: рабы поступили вероломно [запоздалый стратагемный разбор сложившегося положения]; одна еврейская жена опозорила дом царя Навуходоносора, ибо вот Олоферн на полу, и головы нет на нем. Когда услышали эти слова начальники войска ассирийского, то разорвали одежды свои, и душа их сильно смутилась, и раздался у них крик и весьма великий вопль среди стана.

Когда бывшие в шатрах услышали о том, что случилось, то смутились, и напал на них страх и трепет [действие стратагем 18 и 19], и ни один из них не остался в глазах ближнего [действие стратагемы 20], но все они бросились бежать по всем дорогам равнины и нагорной страны. И расположившиеся лагерем в нагорной стране около Ветилуи также обратились в бегство. Тогда сыны Израиля, каждый из них воинственный муж, погнались за ними.

Озия послал в Ветомасфем, Виваю, Ховаю и Холу и во все пределы Израильские, чтобы известить о совершившемся и чтобы все погнались за неприятелями для истребления их. Как скоро услышали об этом сыны Израиля, все дружно напали на них и поражали их до Ховы; равно и пришедшие из Иерусалима и из всей нагорной страны, так как им возвещено было о том, что случилось в стане врагов их, и из Галаада и Галилеи, со всех сторон наносили им большое поражение, доколе они не прошли за Дамаск и за пределы его...

Великий священник Иоаким и старейшины сынов Израилевых, жившие в Иерусалиме, пришли посмотреть, какое благо сотворил господь для Израиля, и видеть Иудифь и приветствовать ее. Как только они вошли к ней, то все единодушно благословили ее и сказали ей: ты величие Израиля, ты великая радость Израиля, ты великая слава нашего рода. Все это ты сделала твоею рукою; ты сделала добро Израилю, и да благоволит к нему бог; будь же благословенна от господа Вседержителя на вечное время. И весь народ сказал: да будет!..

И сказала Иудифь: начните богу моему на тимпанах, пойте господу моему на кимвалах, стройно воспевайте Ему новую песнь, возносите и призывайте имя Его; потому что Он есть бог господь, сокрушающий брани, потому что Он ополчился за меня среди народа и исторг меня из руки моих преследователей. Пришел Ассур с гор севера, пришел с мириадами войска своего, и множество их запрудило воду в источниках, и конница их покрыла холмы. Он сказал, что пределы мои сожжет, юношей моих мечом истребит, грудных младенцев бросит о землю, малых детей моих отдаст на расхищение, дев моих пленит. Но господь Вседержитель низложил их рукою жены [намек на стратагему 3]... Но после сих дней каждый возвратился в удел свой, а Иудифь отправилась в Ветилую, где оставалась в имении своем и была в свое время славною во всей земле. Многие желали ее, но мужчина не познал ее во все дни ее жизни с того дня, как муж ее Манассия умер и приложился к народу своему. Она приобрела великую славу и состарилась в доме мужа своего, прожив до ста пяти лет, и отпустила служанку свою на свободу. Она умерла в Ветилуе, и похоронили ее в пещере мужа ее Манассии. Дом Израиля оплакивал ее семь дней. Имение же свое прежде смерти своей она разделила между родственниками Манассии, мужа своего, и между близкими из рода своего. И никто более не устрашал сынов Израиля во дни Иудифи и много дней по смерти ее». (Иудифь 7:19—32; 8:1 — 36; 9:1 — 14; 10: 1-23; 11:1-23; 12: 1-20; 13: 1-18; 14:1-19; 15:1-10; 16:1-25).

Примечательно, что простые ассирийские воины встретили Иудифь более настороженно, нежели ассирийский полководец и его служители. Был бы Олоферн сведущим в стратагемах китайцем, то, при всем своем сладострастии, пожалуй, повелел бы одному из стражей наблюдать во время ночного пира за Иудифью через потайное окошко в шатре. Стратагему цепи Иудифи удостаивает похвалы Фома Аквинский (1225 или 1226—1274) в своей Сумме теологии, сводя при этом полное сложного стратагемного расчета деяние Иудифи к простой лжи:

«Иных... упоминают в Писании не за их совершенные добродетели, а за крайнюю тягу к добродетели: ибо в них проснулось достохвальное движение души, гюдвигшее оных на неподобающие дела. Вот и восхваляют Иудифь, но не оттого, что она солгала Олоферну, а по причине переживания оной о благополучии своего народа, ради коего подвергла себя опасности. Как бы то ни было, можно утверждать, что ее слова в переносном (mysticum) смысле были правдивы»1 ([Фома Аквинский. «Сумма теологии» («Summa Theologiae»), часть II, вопрос 110. «О лжи», статья 3. «Почему всякая ложь есть грех», возражение 3] Немецкое издание Фомы Аквинского: полное несокращенное немецко-латинское издание «Суммы теологии», т. 20-й: «Добродетели общежития» («Die Deutsche Thomas-Ausgabe: vollständige ungekürzte deutsch-lateinische Ausgabe der Summa Theologica», 20. Band: Tugenden des Gemeinschaftsleben). Гейдельберг, 1943, с. 148).

Если Фома Аквинский говорит не о хитрости, а лишь о лжи, то в комиксе Шэнъцзин Шэньхуа Гуши (Сказания и истории из Священного Писания. Шанхай, 1988) в уста Иудифи вкладывают такие слова: «Нам не надо открывать городские ворота и сдаваться. Если мы решимся на это, ассирийцы предадут огню наш город и уничтожат наш народ. Я замыслила одну стратагему («во сянчу и цзи»), которая заставит их самих отступить».

[43667] IIa-IIae q. 110 а. 3 ad 3: «...Quidam vero commendantur in Scriptura non propter perfectam virtutem, sed propter quandam virtutis indolem, quia scilicet apparebat in eis aliquis laudabilis affectus, ex quo movebantur ad quaedam indebita facienda. Et hoc modo ludith laudatur, non quia mentita est Holoferni, sed propter affectum quem habuit ad salutern populi, pro qua periculis se exposuit. Quamvis etiam dici possit quod verba eius veritatem habent secundum aliquem mysticum intellectum». — Прим. пер.