Христианские каббалисты и евреи

Гуманисты эпохи Ренессанса заново открывали для себя красоту античных искусств и наук. Языческая литература теперь считалась идеальным стилистическим образцом. Повсеместно изучались древние языки. Пико делла Мирандола, Рейхлин, Писторий, Меланхтон, Эразм презирали недоучек, не способных гладко и красноречиво изъясняться на латыни или греческом. Агриппа в качестве аргумента против своих идейных противников заявляет, что они несведущи в латинской грамматике и пишут «idolatry» («идолопоклонство») через «Y»: подразумевается, что такие невежды не в состоянии выразить сколь-либо разумную мысль.

Тритемий считал, что свободное владение древними языками важнее любых прочих познаний. Он говорил о неком тайном универсальном языке, понятном всему человечеству. Напоминая читателю о вавилонском смешении языков, он предполагал, что снять божественное проклятие с человечества можно именно при помощи языка. Древнееврейский язык в средние века был предан забвению. Его игнорировали практически все великие христианские ученые, за исключением Раймунда Луллия. Лишь немногие маги делали вид, будто знакомы с наречием иудеев: они вставляли в свои заклинания такие общеизвестные слова, как «Элохим» или «Адонаи», либо заимствовали из еврейских магических текстов каббалистические анаграммы, далеко не всегда понимая их смысл.

В период раннего Средневековья именно евреи способствовали распространению арабской мудрости. Однако позднее культурный обмен между христианами и евреями затруднился. Притесняемые евреи отказались от всех посторонних для них сфер интеллектуальной деятельности, ограничившись изучением Священного Писания и каббалы. Более того, они погрязли в разнообразных суевериях, частично заимствованных у соседей-христиан, а частично сохранившихся с незапамятных времен в русле иудейской традиции. Эти процессы протекали особенно стремительно на севере Германии, где евреев поголовно считали колдунами и отравителями. Во времена эпидемий их обвиняли в попытках массового отравления неевреев. И тщетно евреи доказывали, что их община поражена эпидемией точно так же, как и весь город. Народная логика с легкостью переходила от предрассудков к религиозно-этическим догмам, и в болезнях евреев начинали усматривать божественную кару, обрушившуюся на преступников. Средневековая наука не знала причин систематического распространения болезни.

Но, хотя в данном случае обвинения были совершенно нелепы, евреи и в самом деле занимались магией, и многие магические обычаи прочно укоренились в иудейской религии.

Как и прочие жители Европы, евреи испытали мощное влияние идей Ренессанса. Свежий воздух проник и в их замкнутые общины; исполненное оптимизма восклицание Гуттена «Жизнь прекрасна!» донеслось и до унылых переулков гетто. С другой стороны, образованных неевреев привлекала таинственная скрытность еврейского народа, которому приписывали владение некой высшей мудростью. Верили, что евреи — единственный из древних народов, сохранившийся почти в неизменности, — сохранили в своей среде и великие знания древности. И любопытство оказалось сильнее предрассудков. Ведь у евреев можно было учиться древнееврейскому языку: они до сих пор читали молитвы на языке предков и по-прежнему пользовались прекрасными древними письменами.

Процессам интеллектуального обмена между евреями и христианами способствовали и гуманистически ориентированные папы и прелаты, нуждавшиеся в переводчиках священных текстов. В Италии многие евреи принимали активное участие в общественной жизни и преподавали в университетах, как, например, Лазаро де Фригейс, который читал лекции в Падуе. Были среди евреев и признанные философские авторитеты, которых неоднократно приглашали в качестве арбитров на ученые диспуты. Стоит вспомнить, что первым книгопечатником в Мантуе был еврей — доктор Элия.

Интерес к еврейской традиции и мудрости стимулировали также гуманистические поиски философской или метафизической системы, которая освободила бы науку от оков средневекового аристотелизма. Такую систему они нашли в эзотерической доктрине евреев — каббале. Начав играть активную роль в интеллектуальной жизни Европы, еврейские ученые уже не могли скрывать каббалистические знания от своих коллег-неевреев. И вскоре появились христианские каббалисты, иные из которых превзошли своих учителей в проницательности и эрудиции.

Пико делла Мирандола, изучив древнееврейский язык, принялся исследовать Талмуд и каббалу. Он окружил себя учителями-евреями, среди которых были знаменитый Элия дель Медиго, Флавий Митридат и Иоканаан Алеманно. В своем трактате «Heptaplus» Пико изложил исчисленные с помощью каббалы сроки семи дней Творения. В 1569 году в Венеции была опубликована его книга, толкующая избранные каббалистические тексты («Cabalisticarum Selectiones»). Каббалистическими идеями проникнуты также его девятьсот тезисов («Conclusiones Philosophicae Cabalisticae et Theoligicae», Рим, 1486). Наконец, в лице Пико перед нами предстает первый нееврей — коллекционер древнееврейских манускриптов.

На смену ему пришел Иоганн Рейхлин (1455 — 1522), подписывавший свои сочинения эллинизированным именем «Capnio». Интерес к еврейской традиции пробудился у Рейхлина в результате знакомства с Пико, с которым он встретился во время путешествия по Италии в 1490 году. Рейхлин также обратился за помощью к евреям-учителям. Среди его наставников были философ Обадия из Сфорно и Эммануэль Провинциале, личный врач нескольких пап, начиная с Александра VI. Из-под пера Рейхлина вышли учебники по древнееврейской грамматике и орфографии, а также два знаменитых каббалистических труда — «Чудесное слово» (1494) и «О каббалистическом искусстве» (1517). Рейхлин защищал священные тексты иудеев в споре с крещеным евреем Пфефферкорном, который с подачи доминиканцев потребовал сжечь все еврейские рукописи во Франкфурте и Кельне. Благодаря вмешательству Рейхлина император Максимилиан отменил это варварское решение.

Важнейшие каббалистические трактаты создал Иоганн Писторий (1544 — 1607), последователь Лютера. Чрезвычайно влиятельной стала его книга «Artis Cabalisticae… Tomus I» (1587). Ею воспользовался как одним из источников сэр Томас Браун*; обращались к ней в XVIII веке и многие другие английские ученые. В эту антологию Писторий включил сочинения крещеного еврея Пауля Риция, равви Иосифа, Рейхлина и Леона Эбрео, а также комментарии к некоторым из девятисот тезисов Пико. Не представляя себе всего объема каббалистической литературы, Писторий задался целью опубликовать все труды по данной теме: «Другие работы выйдут во втором томе», — написал он в предисловии; однако этому проекту не суждено было осуществиться.

Корнелий Агриппа в «Оккультной философии» толкует «каббалу слова» — чудесные операции, которые можно совершать с анаграммами на древнееврейском языке, магическими квадратами и именами ангелов, получаемыми путем каббалистических расчетов. Во второй книге своего труда Агриппа говорит о магических свойствах чисел. Красноречиво уже одно название первой главы: «О необходимости математического знания и о множестве чудесных деяний, производимых при помощи одних лишь математических искусств». Особое внимание Агриппа уделяет практическим методам каббалы, которые, по его мнению, до сих пор незаслуженно игнорировали исследователи натуральной магии.

Гийом Постель также обнаруживает отличную осведомленность в тайном учении евреев. В 1538 году он опубликовал книгу о происхождении еврейского народа и его языка, а в 1547 году издал «Ключ к тайнам» («Absconditorum Clavis»), где заявляет, что для познания Бога необходимо руководствоваться «тщательнейшим рассмотрением» священных букв. Он впервые перевел на латынь книгу «Сефер Йецира», опубликованную в Париже в 1552 году.

Среди английских каббалистов величайшим и, пожалуй, единственным, кому удалось постичь это учение в полном объеме, был Роберт Фладд (1574 — 1637). В некоторых отношениях он был близок Пико, ибо, подобно ему, стремился примирить платоническую философию с аристотелизмом. Фладд пытался отождествить десять небесных сфер Аристотеля с десятью каббалистическими сефирот — различными манифестациями божества. Как и его знаменитые предшественники, Фладд учился у евреев. Под влиянием еврейских наставников и Агриппы он написал трактаты «Моисеева философия» (1659) и «Summum Bonum» (1629), в которых прославлял братство розенкрейцеров и защищал алхимию, магию и каббалу. Вслед за еврейскими мистиками Фладд полагал, что причиной болезней являются демоны; это убеждение легло в основу его сочинения «Все тайны болезней» («Integrum Morborum Mysterium», 1631).

Импульс, заданный первыми христианскими каббалистами не угасал вплоть до конца XVIII века. В 1642 году кенигсбергский профессор Стефан Риттангель опубликовал свой вариант перевода «Сефер Йецира» на латынь. Кнорр фон Розенрот (1636 — 1689) составил в соавторстве с неким раввином антологию «Разоблаченная Каббала» («Kabbala Denudata», 1677 и 1684). В нее вошли латинские переводы трех древнейших фрагментов из книги «Зогар» и обширный комментарий на трансцендентные значения встречающихся в них слов. В приложение к «Разоблаченной Каббале» было включено несколько трактатов, в том числе «Книги Друсхим» Исаака Лурии, основателя каббалистической секты (XVI век), и «Трактат о душе» Моисея Кордоверо, который также основал собственную школу в том же столетии. Будучи современниками, Лурия и Кордоверо радикально отличались друг от друга в подходе к священной науке каббалы. Мечтателя Лурию воображение увлекало прочь от «истинного предания», тогда как Кордоверо строго следовал предписанному пути. Поэтому тот факт, что в «Разоблаченной Каббале» они появляются бок о бок, весьма красноречив. Розенрот объединил под одной обложкой совершенно разнородные тексты и наряду с драгоценными фрагментами священной традиции включил в свой сборник также сочинения сомнительной ценности. Но несмотря на этот изъян, «Разоблаченная Каббала» — одна из важнейших публикаций в области популяризации древнееврейской доктрины. Современные ученые до сих пор обращаются к ней как к авторитетному источнику.