Глава 8. ИСТОРИЯ В XX в.: КРИЗИСЫ И РЕВОЛЮЦИИ В ИСТОРИЧЕСКОМ ПОЗНАНИИ – с. 206-241Как бы ни были хронологически удалены события, Бенедетто Кроче
На протяжении XX в. историческая наука не раз претерпевала радикальные изменения, которые ученые назвали поворотами. Эти изменения касались понимания предмета науки, ее содержания, проблематики, методов исследования и в конечном счете ее профессионально-научного и социального статуса. Кризис историографии в XX в. был связан со сменой научных парадигм, принципов и методов познания, а также с изменениями социального статуса исторической науки. В любой отрасли знания в какой-то момент возникает ситуация, когда ее доминирующая научная модель оказывается не в состоянии объяснить полученные научным сообществом новые результаты. Усиливается разрыв между эмпирическими данными науки и ее теоретическими постулатами. Период кризиса – это период ломки старой парадигмы науки и активного поиска ее нового образа, соответствующего изменившимся реалиям. Поэтому он характеризуется острыми методологическими дискуссиями, появлением конкурирующих исследовательских стратегий, существенным расширением самого познавательного поля науки. Кризис исторической науки в XX в. являлся закономерным следствием бурного развития исторического познания предшествующего столетия, в результате чего возникла острая потребность привести теоретическое знание об истории в соответствие с ее значительно расширившейся эмпирической базой. Пересмотр старой научной парадигмы начался уже на рубеже XIX-XX вв. с утверждения принципиального различия между историческим и естественнонаучным познанием, что в конце концов привело к радикальным изменениям в самом образе истории. Однако в первом десятилетии XX в. никто еще не отрицал, что история является наукой, имеющей дело с конкретным, единичным, неразложимым на более простые элементы историческим фактом. Более решительная атака на позитивизм была предпринята только накануне и во время Первой мировой войны. Начавшийся на рубеже веков методологический кризис в годы войны получил колоссальный импульс и превратился в общий кризис исторической науки. Будучи формой самосознания общества, история чутко реагирует на его проблемы, и чем эти проблемы значительнее и острее, тем масштабнее их влияние на состояние науки. Вот почему проблема кризиса исторической науки имеет еще и выраженный социальный аспект, который существенно осложняет и обостряет все его течение. Потрясения начала века развеяли оптимистическую уверенность в безостановочном поступательном развитии западной цивилизации, способной гармонично решать все свои проблемы. Рушилась теория прогресса, вновь появилось стремление найти идеал в прошлом. Вместе с оптимистическими ожиданиями потерпел крушение образ самой истории – мудрой наставницы жизни, способной на основании глубокого понимания прошлого прорицать будущее. Остро встал вопрос о том, нужна ли история вообще. Важную роль в пересмотре основных принципов исторического познания сыграл и произошедший в конце XIX – начале XX в. переворот в научной мысли – революция в физике. Теория относительности Альберта Эйнштейна и другие великие открытия в физике и математике обосновали новую, релятивистскую, картину мира (пришедшую на смену механистической), исходящую из признания органической связи пространства и времени с движением материи и вытекающего отсюда вероятностного характера естественнонаучных законов и, соответственно, вероятностной, относительной природы научной истины. О глобальном значении этой научной революции очень точно сказал позднее Люсьен Февр; «Ясно как день, что фактической отправной точкой всех новых концепций, овладевших учеными (или, вернее, исследователями, теми, кто создает, кто движет вперед науку и чаще всего бывает поглощен именно исследованиями, а не их осмыслением), – этой отправной точкой была великая и драматическая теория относительности, потрясшая все здание науки, каким оно представлялось людям моего поколения в годы их юности»". _____________________ *Февр Л. Бои за историю. М., 1991. С. 32.
|
