Валерий Петрович Пашуто 13 страница

Централизация коснулась и церковного управления. Еще в конце 40-х годов многие "местночтимые" святые были признаны общерусскими. В государстве создавался единый пантеон святых. Эти решения были утверждены в 1551 г. так называемым Стоглавым собором (в сборнике его решений было 100 глав, отсюда и назание "Стоглав"). Собор, работами которого руководил митрополит Макарий, унифицировал церковные обряды. При участии Ивана IV он принял меры для искоренения безнравственности в духовенстве. Например, Собор запретил монахам пить водку, а разрешил лишь виноградное вино, пиво и мед. Протопопы (старшие священники) должны были следить, чтобы священники "не билися и не лаялися и не сквернословили и пияни бы в церковь и во святый алтарь не входили и до кровопролития не билися". Собор сохранил и один из пережитков удельной старины: духовенство и "церковные люди" подлежали суду епископов, а не государства.

Хотя далеко не все из реформ Избранной рады удалось в полной мере осуществить, все же они означали невиданный шаг вперед в направлении централизации и преодоления пережитков феодальной раздробленности.

В середине XVI в. Россия ведет активную внешнюю политику. Ее успехи во многом были обусловлены реформами Избранной рады, в частности укреплением вооруженных сил. Основную их часть составляло конное ополчение феодалов. Сын боярский в 15 лет "поспевал" в службу и из "недоросля" становился "новиком". Продолжал он службу до самой смерти или до тяжелой болезни. Вотчинник или помещик выходил на службу на коне, вооруженным и со своими холопами ("конно, людно и оружно"). За неявку на службу или на смотр "нетчик" подвергался жестокому телесному наказанию, у него могли быть конфискованы поместья и вотчины.

Кроме дворян и детей боярских, служилых людей "по отечеству" (т. е. по происхождению), существовали служилые люди "по прибору", которых "прибирали" (т. е. набирали) в службу: стрельцы, артиллеристы, городская стража. К ним были близки казаки. Вспомогательную службу (обозы, дорожные и фортификационные работы) несло ополчение из черносошных и монастырских крестьян и посадских людей - посоха: определенное количество ополченцев выставлялось с каждой "сохи" (единица налогового обложения).

В середине XVI в. сохранялись те же направления внешней политики, что и в предшествующий период. Основным было сначала восточное. Прежде всего стремились добиться присоединения Казанского ханства. Русские феодалы надеялись получить новые земли, купцы - торговый путь по Волге. Наконец, царское правительство рассчитывало на доходы от дани с народов Поволжья. Однако причины походов против Казанского ханства нельзя свести только к этим материальным интересам. Казанские ханы и мурзы совершали набеги на русские земли, в Казани скопились многие тысячи (по неточным, возможно, завышенным данным, - 100 тысяч) русских рабов. Необходимость отпора набегам мешала борьбе за выход к Балтийскому морю. Наконец, подвластные Казани народы Поволжья (марийцы, мордва, чуваши) стремились к освобождению от ханского гнета.

Среди казанских феодалов постоянно шла борьба между сторонниками русской и крымской ориентации. Несколько раз занимал ханский престол ставленник Москвы Шигалей (Шах-Али), но большую часть времени на престоле сидели противники России. Несмотря на помощь принявших подданство народов Поволжья, первые походы под Казань (1547 - 1548, 1549 - 1550) кончились неудачей.

В 1551 г. началась подготовка к новому походу. В мае - июне всего за 4 недели у впадения в Волгу р. Свияги (30 км на запад от Казани) была построена деревянная крепость - Свияжск. Строительством руководил талантливый фортификатор дьяк Иван Григорьевич Выродков. Основные детали будущей крепости изготовили заранее, их привезли к Свияжску по реке и там смонтировали.

Осада Казани началась в августе 1552 г. Русское войско насчитывало ок. 150 тыс. человек, среди них - много стрельцов, мощная осадная артиллерия (около 150 орудий). К стенам подвели подвижные осадные башни "гуляй-города". Подземным взрывом в сентябре разрушили один из участков стены. 2 октября 1552 г. Казань была взята штурмом, последний казанский хан Ядигар-Магмет попал в плен, вскоре крестился и как "царь Симеон Касаевич" стал владетелем Звенигорода и активным участником войн России на Западе.

В 1556 г. была присоединена Астрахань: хан Дербыш (Дервиш) Али бежал при приближении русских войск. Еще одно ханство, выделившееся в свое время из Золотой Орды - Ногайская орда (Северный Прикаспий и Приуралье), признало вассальную зависимость от России.

Еще в 1552 г. в составе России оказалась Западная Башкирия, входившая в Казанское ханство. Остальная Башкирия оказалась расчлененной между Сибирским ханством и Ногайской ордой. К 1557 г. присоединение Башкирии было закончено: в составе России объединился почти весь башкирский народ, за исключением части, подвластной Сибирскому ханству. Русское правительство сохранило за башкирами их земли, установив для них натуральный налог - ясак.

После присоединения Казанского и Астраханского ханств Иван IV стал называть себя царем Казанским и Астраханским: ведь ханов на Руси всегда называли царями. Отныне царский титул Ивана IV стал более обоснованным в глазах общества. Военные успехи укрепили самодержавие.

Присоединение Поволжья способствовало не только освоению края русскими крестьянами, но и развитию ремесла, торговли и сельского хозяйства на территории бывшего Казанского ханства.

Вместе с тем царизм раздавал земли коренного населения феодалам, крестьяне попадали в зависимость. Верхи местного общества, получая привилегии и награды от правительства, усиливали эксплуатацию своих соотечественников. Со временем усилился нажим православной церкви с целью обращения жителей в христианство, разжигалась национальная и религиозная рознь между народами. Трудящиеся испытывали двойной гнет - своих владетелей и русских феодалов.

Присоединение Казани и Астрахани благотворно сказалось на внешнеполитическом положении страны. Были ограничены возможности для агрессии Крымского ханства и стоящей за его спиной Османской империи. Возрос престиж России на Кавказе. В 50-х гг. черкесские, кабардинские и дагестанские князья обращаются за помощью к России, некоторые из них принимают российское подданство. Крымские ханы, обеспокоенные русскими успехами в Поволжье, совершают набеги на южные области России. Правительство не считало возможной прямую конфронтацию с Крымом, а следовательно с могущественной Османской империей, а потому ограничилось оборонительными мерами. Так, в 50-е гг. начато было строительство Засечной черты - оборонительной линии из лесных засек, крепостей и естественных преград. Построенный участок черты проходил южнее Оки, недалеко от Тулы и Рязани. Было предпринято несколько походов в Крым.

Во второй половине 50-х гг. основным в русской внешней политике стало западное направление. Правительство стремилось к присоединению Прибалтики, к получению выхода в Балтийское море. Без него трудно было налаживать связи с более развитыми странами Западной Европы и преодолеть отсталость страны.

В борьбе с властвовавшим в Прибалтике Ливонским орденом были заинтересованы прежде всего феодалы, надеявшиеся на новые земли и крестьян. Купцы рассчитывали на расширение торговых связей через порты Балтийского побережья. Сочувствовали русским планам латыши и эстонцы, находившиеся под тяжелым феодальным гнетом немецких баронов и епископов (кроме Ливонского ордена, в Прибалтике находились владения рижского архиепископа, эзельского епископа и других духовных феодалов). Эстонские и латышские крестьяне были крепостными, отбывали тяжелую барщину. В городах, крупнейшими из которых являлись Рига, Ревель (Таллин) и Дерпт (Тарту), также социальные противоречия переплетались с национальными: городская верхушка состояла из немцев, а среди низов преобладали латыши и эстонцы. Они занимали неравноправное положение, их не допускали к выборным городским должностям.

Крестьянская война в Германии (1525) привела к усилению борьбы латышского и эстонского крестьянства, многие бежали в Россию. Не миновала Ливонию и реформация. К середине XVI в. большинство горожан и феодальной верхушки приняло лютеранство, владения католической церкви были конфискованы.

Поводом для начала войны стал вопрос о "юрьевской дани", которую орден должен был платить России. Орден долго не платил дани, а неустойку погашать не собирался. К тому же он заключил военный союз с королем польским и великим князем литовским Сигизмундом II Августом. В январе 1558 г. началась Ливонская война. Ливонские рыцари терпели одно поражение за другим. Нарва, Дерпт, крупнейшие крепости - Феллин и Мариенбург были взяты русскими войсками. Почти вся Ливония была занята, магистр Ливонского ордена Фюрстенберг попал в плен.

Политика русского правительства на ливонских землях была противоречивой. С одной стороны, все делали для того, чтобы местное население поддержало царя: Нарве было дано право свободной торговли с Россией и с Германской империей. Крестьяне получали ссуды зерном и скотом. Но вместе с тем сразу началась раздача земель русским помещикам. Латышские и эстонские крестьяне вместо освобождения от феодальной зависимости получили лишь новых хозяев. Поборы на войну, постой войск тяжело сказывались на крестьянском хозяйстве. Среди прибалтийских крестьян зрело недовольство.

Главным итогом военных действий 1558 - 1560 гг. было уничтожение Ливонского ордена. Новый магистр Кетлер признал себя вассалом Сигизмунда II Августа, отдал ему всю Ливонию, оставив себе лишь герцогство Курляндское. Северная Эстония оказалась под властью Швеции. Датский принц Магнус стал владетелем острова Эзель (Сааремаа). Теперь и Великое княжество Литовское (к тому же объединенное с Польшей), и Швеция, и Дания были заинтересованы в том, чтобы Ливония не попала под власть России. Вместо одного Ливонского ордена у России оказалось три сильных противника. Это обстоятельство в значительной степени определило ход Ливонской войны в последующие годы.

Внешняя политика России в эти годы не ограничивалась военной сферой. Добрососедские отношения связывали Россию со многими странами Востока и Запада. В Москве бывали посольства Ирана, Индии, Османской империи. Развивалась торговля с Германской империей, с государствами Италии. С 1553 г. начались оживленные русско-английские отношения. Английский мореплаватель Ричард Ченслор, приплывший в устье Северной Двины, получил от Ивана IV грамоту на право свободной торговли с Россией. Вслед за торговыми связями (в Англии была даже создана "Московская компания" для торговли с Россией) завязались оживленные дипломатические отношения.

В 1560 г. пало правительство Избранной рады. Разногласия между Иваном IV и его приближенными накапливались долго. В 1553 г. царь опасно заболел. Многие придворные, в том числе Сильвестр и отец А. Ф. Адашева Федор Григорьевич, не желали присягать грудному младенцу, сыну царя Ивана Дмитрию. Высказывалось опасение, что при царе "пеленочнике" может повториться боярское правление. В наследники предлагали двоюродного брата Ивана IV - старицкого удельного князя Владимира Андреевича. Правда, все обошлось: все в конце концов присягнули, а царь выздоровел. Но отношения царя с советниками охладились.

Иван IV, человек с непомерно развитым властолюбием, со временем стал тяготиться людьми с самостоятельными взглядами. Опасным непокорством считал царь всякую самостоятельность в суждениях. Недаром впоследствии он обвинял Сильвестра и Адашева в том, что они отняли у него всю власть. Напряженными были отношения Сильвестра и Адашева с родственниками первой и любимой жены царя Ивана - Анастасии Захарьиной-Юрьевой. Когда царица умерла, Иван IV обвинял своих бывших любимцев в пренебрежении к своей "юнице". Были внешнеполитические разногласия: Адашев был против бесперспективной войны в Ливонии.

Но самыми тяжелыми были внутриполитические разногласия. Избранная рада проводила серьезные, глубокие реформы, рассчитанные на длительный период. Царь Иван стремился к немедленным результатам. Но при неразвитости аппарата государственной власти быстрое движение к централизации было возможно только при помощи террора. Царь пошел именно по этому пути, Избранная рада на него не соглашалась.

В 1560 г. Сильвестра царь сослал в далекий Соловецкий монастырь, А. Ф. Адашев с братом Данилой отправлены на воеводство в Ливонию, вскоре они были арестованы. А. Ф. Адашев умер в тюрьме, а Данило - казнен. В 1564 г. бежал в Великое княжество Литовское кн. Андрей Михайлович Курбский, возглавлявший войска в Ливонии. Он находился в близких отношениях с Адашевым и понимал, что его ждут опала и казнь.

5. ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

60-х - НАЧАЛА 80-х ГОДОВ XVI в. ОПРИЧНИНА

Падение Избранной рады послужило прологом к одному из самых мрачных периодов отечественной истории - опричнине. События первой половины 60-х гг. стали ее предысторией.

В это время были достигнуты серьезные успехи в Ливонской войне. Швеция и Дания занялись тогда борьбой друг с другом, и Иван IV смог воевать на одном фронте - против Сигизмунда II Августа. Русские войска двинулись в Белоруссию и в феврале 1563 г. после долгой осады взяли один из важнейших городов этого района - Полоцк. Взятие Полоцка было важным стратегическим и политическим событием: царь показал, что он может успешно вести войну и после устранения Сильвестра и Адашева, и после перехода Ливонии под покровительство короля. Возможно, поэтому Иван IV приблизил к себе многих участников взятия Полоцка.

И все же война, где противником России выступали объединенные личной унией Великое княжество Литовское и королевство Польское, требовала чрезвычайного напряжения всех сил. Росли налоги, а с ними и эксплуатация крестьян. Становилось неустойчивым и хозяйство феодалов - его благосостояние основывалось на платежеспособности крестьян. Россия с 1547 - 1548 гг., с первого похода на Казань, непрерывно вела военные действия, служилые люди начали уставать. Победы сменяются неудачами. В 1564 г. русские войска потерпели подряд два поражения: в январе - у р. Улы, а в июле - под Оршей. Царь Иван сразу нашел "виновников". Двух "изменников"-бояр убили без суда и следствия, многие оказались в опале. Террор начался.

Осложнились отношения со старицким князем Владимиром Андреевичем. В нем, единственном удельном князе на Руси, Иван IV видел главную опасность для своего наследника: и раньше удельные князья становились претендентами на великокняжеский престол, и кандидатура самого Владимира Андреевича едва не возобладала в 1553 г. над кандидатурой сына Ивана IV. Поэтому, когда сидевший в старицкой тюрьме дьяк Савлук Иванов сумел переслать в Москву донос на своего господина, Иван IV был рад поверить, что удельный князь и его мать Ефросинья замышляют "многие неправды". Ефросинью летом 1563 г. постригли в монахини и отправили в далекий Горицкий монастырь на Шексне. Бояр и служилых людей у Владимира Андреевича отобрали, а двор его наполнили царскими соглядатаями. Часть удела, расположенную вблизи от литовской границы, царь взял себе, а Владимиру Андреевичу "пожаловал" в компенсацию уезд на Волге.

Но все эти разрозненные мероприятия были лишь подготовкой к тому решительному повороту в политике, который позволил бы царю проводить в стране беспощадный террор.

В декабре 1564 г. Иван IV в сопровождении заранее подобранных бояр и дворян отправился из Москвы на богомолье. Но из Троице-Сергиева монастыря он поехал дальше - в свое охотничье село Александровскую слободу (ныне г. Александров Владимирской обл.). В начале января 1565 г. гонец привез в Москву два послания царя, оглашенные на Красной площади. В первом царь сообщал, что он "положил гнев и опалу" на высшее духовенство и всех феодалов (он тщательно перечислил все категории класса феодалов): на бояр и детей боярских - за их нежелание воевать против недругов и насилия над народом, на духовенство - поскольку оно заступается за "изменников". Царь, "не хотя их многих изменных дел терпети", решил оставить государство и "вселитися, идеже его, государя, Бог наставит". В грамоте, обращенной к посадским людям Москвы, Иван IV заверял их, что "гневу на них и опалы никоторые нет". Это был рассчитанный демагогический жест: царь ловко противопоставил феодалов и посадских людей, выдавая себя за защитника простых людей от насилий феодалов. Московские черные люди потребовали, чтобы бояре и духовенство уговорили царя вернуться на престол, угрожая, что они "государьских лиходеев и изменников" сами "потребят".

Через несколько дней царь принял в Александровской слободе делегацию духовенства и бояр и согласился вернуться на престол, но лишь за тем, чтобы казнить "изменников" по своему усмотрению и учредить опричнину. Опричниной издавна назывался удел, который выделялся вдове князя, "опричь" (т. е. кроме) всей земли. Теперь опять же "опричь" всей Русской земли выделялась государева опричнина, своеобразный личный удел государя всея Руси. Остальная часть государства именовалась земщиной. Земли, которые были взяты в опричнину, можно разделить на три группы. Во-первых, это были уезды с давно развитым феодальным землевладением, служилые люди которых были исконной опорой великокняжеской власти (Суздальский, Ростовский, часть Переславль-Залесского, возможно, Костромской); во-вторых, уезды, пограничные с Великим княжеством Литовским, где земли были отданы в значительной степени верным слугам московских государей (Вяземский, Козельский, Белевский, Медынский, Малоярославецкий, Можайский); в-третьих, черносошные земли в Поморье, дававшие большой доход: поступавшие оттуда налоги стали финансовой базой опричнины. Опричную часть Иван IV выделил и в Москве. Указ предусматривал, чтобы феодалы, не принятые в опричнину, лишались поместий и вотчин в опричных уездах и получали возмещение в земских. Однако значение этой меры нельзя преувеличивать: многие местные феодалы вошли в опричнину, а выселение остальных было проведено лишь частично; пострадали в основном родственники опальных, которым туго пришлось бы и в земщине.

В опричнину была взята тысяча служилых людей (к концу опричнины число опричников выросло примерно до 6 тыс.). Они составили отдельные от земских полки, возглавлявшиеся опричными воеводами. В опричнине действовала и своя Боярская дума. Приказы остались в земщине, но часть дьяков Иван IV взял в опричнину.

Иностранцы-современники писали, что царь создал опричнину по наущению своей второй жены - кабардинской княжны Марии Темрюковны. Возможно, эти слухи были вызваны тем, что брат царицы князь Михайло Темрюкович Черкасский стал одним из самых видных опричников. Один из поздних летописцев говорит, что царь учредил опричнину "по злых людей совету" Василия Михайловича Юрьева, двоюродного брата царицы Анастасии, и Алексея Даниловича Басманова - отпрыска старинного боярского рода Плещеевых, опытного воеводы. Это был один родственный кружок: М. Т. Черкасский был зятем В. М. Юрьева, а сын А. Д. Басманова Федор был женат на племяннице царицы Анастасии. У колыбели опричнины стоял кружок старых московских бояр, родня двух первых жен царя Ивана.

Опричное руководство по своему социальному составу почти не отличалось от старого Государева двора. Там было много князей, отпрысков старых боярских родов, существовало и местничество. Роль опричнины определял не ее состав, а тот факт, что опричники были личными слугами царя и пользовались полной безнаказанностью. Тем самым усиливались и самодержавие, и его деспотические черты. Свою слабость, обусловленную неразвитостью государственного аппарата, власть пыталась компенсировать жестокостью.

Опричнина не изменила структуру феодальной собственности на землю. Ведь выселение земских из опричных уездов фактически осталось на бумаге, а ссылка под Казань князей ряда родов (Ярославских, Ростовских, Стародубских) закончилась через год их амнистией и возвращением вотчин. В результате опал и казней изменился персональный, но не социальный состав феодалов-землевладельцев. Крупное феодальное, в том числе княжеское, землевладение пережило опричнину.

Но тем не менее опричнина серьезно подорвала пережитки удельной старины в стране, хотя вряд ли царь ставил перед собой именно эту задачу: он стремился лишь к усилению своей личной власти. Первым из этих пережитков была относительная самостоятельность церкви, которая выступала еще как союзница, а не простой придаток царской власти. В 1566 г. оказался вакантным митрополичий престол: митрополит Афанасий не хотел быть "опричным" митрополитом. Иван Грозный призвал на митрополию игумена Соловецкого монастыря Филиппа Колычева. Отпрыск боярского рода, он постригся в монахи из-за участия в мятеже Андрея Старицкого. С самого начала он потребовал отменить опричнину, но затем дал обещание в нее "не вступаться". Однако многочисленные казни, часто невинных людей, к тому же из близкой Филиппу среды, заставили его смело выступить с обличением царя. Митрополита по клеветническим обвинениям низложили и заточили в монастырь. Свержение Филиппа подорвало самостоятельность церкви.

Главным политическим соперником Иван IV считал Владимира Андреевича Старицкого. В 1566 г. царь отобрал у удельного князя отцовский удел с преданными ему служилыми людьми и заменил новыми землями. Вскоре он решил расправиться с ним окончательно. Повар царя донес, что Владимир подговаривал его отравить царя. Ложный донос был, вероятно, инспирирован самим Иваном: ведь и повара вскоре казнили. Осенью 1569 г. царь приказал Владимиру Андреевичу, его жене и младшей дочери принять яд, а мать князя казнили в Горицком монастыре.

Осенью 1569 г. в руки царя попал донос о том, что новгородцы хотят изменить: царя извести, на престол посадить Владимира Андреевича, а самим - перейти под власть польского короля. Донос пришелся кстати: Ивану Грозному давно хотелось разделаться с Новгородом, в котором не только жила некоторая симпатия к старицким князьям, но и сохранялись пережитки времен самостоятельности и воспоминания об этом времени. В декабре 1569 г. войско опричников во главе с Иваном Грозным выступило в поход на русский город. Путь опричников к Новгороду был отмечен зверскими массовыми казнями, насилиями над женщинами. Под Тверью Малюта Скуратов, любимый царский палач, который выдвигается в ряды главных руководителей опричнины, задушил митрополита Филиппа. В самом Новгороде погром длился 6 недель. Погибли тысячи жителей, многих сбросили под лед Волхова, часто перед смертью их подвергали жестоким пыткам. Все церкви были ограблены. Город был опустошен. Опричники грабили и убивали без разбора и в Новгородской земле. Многие насильно вывозили в свои владения крестьян. Известен рассказ немца-опричника Генриха Штадена о том, как он собрал собственный отряд грабителей и при помощи пыток выведывал у встречных, где можно хорошо пограбить. С удовольствием вспоминал опричник, как одну помещицу собственноручно зарубил. "Когда я выехал с великим князем, у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49-ю, из них 22 были запряжены в сани, полные всякого добра", - пишет он. Этот варварски жестокий погром привел к упадку Новгорода.

Достижение, быть может даже помимо воли самого Ивана IV, некоторых успехов в централизации в результате опричнины не дает оснований считать прогрессивной опричную политику. Борьба с пережитками удельной старины вытекала из всего хода развития страны, она шла и в годы правления Избранной рады, и даже более успешно. Эту борьбу можно было вести разными методами. Путь опричнины был не лучшим, он был разорителен для страны и мучителен для народных масс.

После новгородского погрома начались казни и самих опричников. Смерть Марии Темрюковны (1569) ускорила гибель боярской группировки, создавшей опричнину. Погибли отец и сын Басмановы, М. Т. Черкасский с женой и шестимесячным сыном, князь Афанасий Вяземский. Во главе опричнины стали теперь Малюта Скуратов и другой палач - Василий Грязной. Они вошли в Боярскую думу в качестве думных дворян: это был появившийся в годы опричнины чин для незнатных членов Думы.

Летом 1570 г. на Красной площади в Москве изощренным казням было подвергнуто несколько десятков человек. Казнили и сам царь, и его приближенные. Опричнина окончательно выродилась в банду грабителей и убийц с высокими титулами. В Александровской слободе царь создал нечто вроде опричного монастыря, где сам был игуменом. Во время многочасовых молебнов, перемежавшихся разгульными пьяными пирами, отдавались Приказания о казнях и пытках. Опричники в черных одеяниях с мрачными символами верной службы царю (метла - чтобы выметать измену, собачья голова - чтобы выгрызать) наводили ужас на страну.

Летом 1571 г. ждали набега крымского хана Девлет-Гирея. Но опричники, которым поручили держать заслон на берегу Оки, в большинстве не вышли на службу: воевать против крымского хана было опаснее, чем грабить Новгород. Один из пленных детей боярских выдал хану неизвестный путь к одному из бродов на Оке, Девлет-Гирей сумел обойти заслон из земских войск и одного опричного полка и форсировать Оку. Русские войска едва успели вернуться к Москве. Но Девлет-Гирей не стал осаждать столицу, а поджег посад. Огонь перекинулся через стены. Город сгорел весь, а те, кто укрылись в Кремле и в примыкавшей к нему крепости Китай-городе, задохнулись от дыма и "пожарного зноя". Начались переговоры, на которых русские дипломаты получили тайную инструкцию соглашаться в крайнем случае на отказ от Астрахани. Девлет-Гирей же требовал и Казани. Чтобы окончательно сломить волю Ивана IV, он повторил набег на следующий год.

Иван IV понимал серьезность положения. Он решился поставить во главе войск опытного полководца, который часто бывал в опале, - князя Михаила Ивановича Воротынского. Его командованию были подчинены и земские, и опричники; их объединили на службе и внутри каждого полка. Это объединенное войско в битве у села Молоди (50 км южнее Москвы) наголову разбило войско Девлет-Гирея, почти в два раза его превосходившее. Крымская угроза на много лет была устранена. Победа при Молодях показала, как опасно разделять страну и войска на две части. Уже осенью того же 1572 г. опричнина была отменена. И территории и служилых людей объединили. Прежним владельцам возвратили часть конфискованных земель. Даже Новгороду была торжественно возвращена вывезенная оттуда "чудотворная икона". Тому, кто ненароком произнесет ставшее вдруг крамольным слово "опричнина", угрожало наказание кнутом. Но террор не прекратился, а только изменил направление: начались казни опричников. Впрочем, не только опричников: в 1573 1575 гг. погибли многие видные деятели, в том числе и победитель Девлет-Гирея М. И. Воротынский. Но прежнего размаха не было: ни погром, как в Новгороде, ни массовые казни, как в Москве в 1570 г., не повторялись.

В 1575 г. Иван IV попытался вернуться к опричным порядкам. Царь принял скромный титул князя московского, а великим князем (но все же не царем) всея Руси стал крещеный татарский хан Симеон Бекбулатович. Иван IV как смиренный верноподданный посылал Симеону свои распоряжения в виде униженных челобитных. А "удел" князя Ивана Московского был своего рода опричниной. Сущность этого политического маскарада не вполне ясна. Ходили даже слухи, что царь Иван поверил волхвам, предсказавшим, что в этом году умрет московский царь. Действительно, Иван Грозный продержал Симеона на великокняжеском престоле всего год, после чего дал ему в удел Тверь. Но и как "великия князь Тверской" он не играл никакой политической роли. Бывший же "удел" Ивана IV стали называть двором, и вся территория страны и люди были разделены на земских и дворовых. Это разделение не было таким жестким, как в годы опричнины, не сопровождалось оно и массовыми казнями.

В опричные годы продолжалась Ливонская война. В 1569 г. в Люблине была заключена государственная уния между Великим княжеством Литовским и королевством Польским: оба государства объединились в единую "Речь Посполитую" (республику) во главе с королем, которого вместе выбирали польские и литовские феодалы. Люблинская уния усилила влияние польских феодалов, быстро пошел процесс окатоличивания и полонизации украинских и белорусских земель. Объединение придало силы Польско-Литовскому государству, но не сразу. После смерти бездетным последнего короля из династии Ягеллонов Сигизмунда II Августа (1572) начались длительные смуты. На вакантный престол выдвигали свои кандидатуры и германский император, и Иван IV, обсуждались кандидатуры и их сыновей. В годы бескоролевья Иван IV успешно наступал в Ливонии. Он создал вассальное "Ливонское королевство", "королем" стал датский принц Магнус, женатый на племяннице Ивана Грозного - уцелевшей дочери Владимира Старицкого Марии. Русские войска заняли в Ливонии много городов и осаждали Ревель (Таллин). Перемирие было заключено со Швецией.

В 1575 г. в Речи Посполитой кончилось бескоролевье: на престол бьи избран трансильванский князь Стефан Баторий, талантливый полководец, сторонник централизации государственного управления. На первых порах, пока еще не сказались результаты деятельности Стефана Батория, Россия продолжала одерживать победы. В 1577 г. русские войска заняли почти всю Ливонию. Но уже на следующий год Стефан Баторий перешел в наступление, вернул многие ливонские города. На сторону Речи Посполитой перешел Магнус. В 1579 г. возобновила военные действия Швеция. Тем временем Баторий взял Полоцк и Великие Луки, а в 1581 г. осадил Псков. Шведы захватили Нарву. Около пяти месяцев Стефан Баторий безрезультатно осаждал Псков, хотя сил у защитников города было куда меньше, чем у королевских войск. Ни артиллерийский обстрел, ни штурмы не увенчались успехом. Героическая оборона Пскова, в которой участвовал весь город, сорвала планы дальнейшего наступления на Россию.