ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ЦЕРКОВЬЮ И ГОСУДАРСТВОМ В РОССИИ

Вскоре после своего образования православная церковь на Руси получила статус митрополии Константинопольского патриархата. В 1325 г. митропо­личья кафедра была перенесена в Москву (из Владимира-на-Клязьме, где она находилась с 1299 г.), а в 1448 г. была провозглашена автокефалия. В 1589 г. было учреждено патриаршество. Церковные реформы патриарха Никона в середине XVII в. привели к жесткому конфликту с оппозицией, давшей начало старообрядчеству. Приоритет государственной власти над церковной был закреплен Соборным уложением 1649 г., определившим ста­тус православия как государственной религии. В 1721 г. Петр I упразднил патриаршество, создав взамен Духовную коллегию, преобразованную в Свя­тейший Правительствующий Синод, возглавляемый царским чиновни­ком — обер-прокурором¹³.

Православная Церковь превратилась в государственное министерство. До 1901 г. члены Синода в присяге величали императора «Крайним судией Духовной сей Коллегии». Подчинение церкви светской власти нашло спе­цифическое преломление в исповедных формулах: если в ранних перечнях грехов отсутствуют какие-либо преступления против государства¹⁴, то к

¹³ Лишь в 1917 г. патриаршество в России было восстановлено.

¹⁴ См.: Алмазов А.И. Тайная исповедь в православной восточной церкви. Одесса, 1894. Т. 3. С. 107;
Флория Б.Н. Исповедные формулы о взаимоотношениях церкви и государства в России XVI—
XVIII вв. // Одиссей. Человек в истории (Историк и время. 1992). М., 1994. С. 205.

XVIII в. в обязанность священника уже входит склонять прихожан к лояль­ности и поддержке государственной власти. По личному указанию Петра I происходит ограничение тайны исповеди. Новые законы — указ Синода от 17 мая 1722 г. и «Прибавление к Духовному регламенту о правилах причта церковного и чина монашеского» — подразумевали, что священник, услы­шавший на исповеди о намерении совершить какой-либо проступок против государственной власти или лично государя без раскаяния в этом намере­нии, должен был сообщить об услышанном в Тайную канцелярию. Так про­должалось до 1906 г.¹⁵

Логическим продолжением реформ Петра I стало изъятие церковного имущества, проведенное императрицей Екатериной II в 1764 г. Если до этого

светская власть лишь ограничивала права Церкви в пользовании земельны­ми владениями и изымала часть доходов от них на государственные нужды, в то время как право владения по-прежнему оставалось за Церковью, то после указа 1764 г. все церковные учреждения устранялись от управления этим имуще­ством, и все доходы от него поступали в государственную казну, а архиерей­ские кафедры, монастыри и приходские церкви переводились на государ­ственное содержание. Масштабы изъятий в пользу государства иллюстриру­ют следующие цифры: к 1783 г. доход, полученный с бывших церковных имений, составил 4 млн рублей, а на нужды Церкви государство ассигновало лишь 'Д этой суммы. Большинство русских иерархов было против реформ Петра I и Екатерины II, но, реально оценивая возможные последствия про­тестов против действий государства, они ограничились молчаливым недоволь­ством. По мнению Д.В. Поспеловского, почти 200 лет, начиная с петровских реформ, когда РПЦ была лишена своего голоса, до 1903 г., времени возник­новения движения церковного обновления, Церковь молчала¹⁶.

Николай I был первым из российских императоров, кто реально позабо­тился об укреплении института православия в стране. Свою устроительную деятельность он начал с мер, которые были призваны повысить моральный авторитет священнослужителей. От приходских священников до епископов началась кадровая чистка одновременно с усилением материально-техни­ческой базы РПЦ: возросло финансирование и количество церквей увели­чилось на 42%, возросло число епархий; с 1825 по 1850 г. выросла числен­ность белого духовенства — на 12,6%, общее число монашествующих — на 36,7%¹⁷. Особое внимание уделяется обучению сельского священства. Идет активизация миссионерской деятельности на окраинах империи, а также напряженная работа по удержанию населения в лоне православия. Иными словами, русский царь выступил самым крупным меценатом и филантро­пом в решении религиозных вопросов.

В России Православная церковь с давних пор была на службе государ­ства. Не секрет, что при советском строе кадры священнослужителей го-

Элбакян Е. Государственно-церковные отношения в России начала XX века в оценках либераль­ной и церковной интеллигенции // Религия и СМИ. 18.06.2003 (religare.ru). Алешина Т. Какой быть церкви сегодня // Независимая газета. 2003.20.08. Русское православие: вехи истории. М., 1989. С. 334.

товились, в том числе, и в Высшей школе КГБ. Католическая церковь — напротив, всегда выступала в качестве некоего оппонента по отношению к государству. Это противоречие было одним из тех характерных внутри­системных противоречий, которые придавали импульс развития западно­му обществу.

В России императорская власть доминировала над Церковью так же, как и над всем обществом. Религия была необходима ей как источник легитим­ности, и поэтому ни о каком отделении Церкви от государства не могло идти и речи. Власть патронировала Церковь, способствовала ее борьбе с иновер­цами и еретиками. Православие было идеологическим символом власти, возвышалось над другими конфессиями и религиями, но само оставалось зависимым от государства как в царское, так и в советское время. В царской России политика носила ярко выраженный религиозный характер, закреп­ленный в известной уваровской формуле: «православие, самодержавие, на­родность». Часть православно ориентированных граждан до сих пор убеж­дена в том, что Православие и монархия неразделимы.

Обвиняя церковных иерархов в их отходе от христианских принципов и подчинении государственному аппарату и чиновникам, русский философ В. Эрн писал: «Синод и архиереи действуют не по церковным мотивам, а как послушные орудия кабинета Столыпина. Божье исчезло, осталось Кесаре­ва»¹⁸. «Есть ли св. Синод полноправный представитель вселенской Церкви Христовой? Не было ли здесь за Церковью — государства, за жезлом духов-

Врезкс