Рождение как травма и приключение

Два младенца лежат в утробе:

– Как ты думаешь, есть ли жизнь после родов?

– Не знаю, оттуда еще никто не возвращался...

В настоящее время травма рождения по умолчанию стала вроде бы даже как аксиомой. "Ну, травма рождения... естественно... понятно". Люди с воображением представляют, как вот маленький ребенок лежит в уютной материнской утробе, ему тепло и безопасно. И вдруг — содрогание стенок его домика, мощные толчки выталкивают — выжимают! — его бедного куда-то в тесную черную дыру, жуткое напряжение — и вот на его хрупкую психику обрушивается яркий режущий свет.

А-а-а-а!

· Конечно, жуткий ужас и психическая травма.

Но, может быть, все было и по-другому.

Лежал ты, скрюченный, в кожаном мешке, было тебе тесно, темно и скучно. И вдруг — колыхания (то есть массаж), жизнь становится бодрее, тебя ждет что-то новое, и вот, напрягшись, ты совершаешь почти бросок к свету, после чего можно вздохнуть, подрыгать на свободе ножками и вдоволь проораться!

А-а-а-а! Полный кайф, а не травма!

· Если кто из глубинных психологов забыл, какое это удовольствие — проораться, пусть пройдут свои же курсы и вспомнят.

Чтобы образовалась психическая травма, у ребенка должны быть уже сформированы необходимые для этого психические структуры. Вот, например, с куском сыра вы можете делать что хотите: и бить, и трясти, и пихать в любые дырки — сыр может скукожится, но у сыра психической травмы не будет, ему нечем эту травму себе сделать и не на чем ее нести.

Соответственно, у нас два предположения: либо мы принимаем, что ребенок в момент рождения еще не достаточно психически развит, чтобы осуществлять деятельность переживания,

· и тогда о травме рождения мы более разговоры не ведем,

либо допускаем, что соответствующие душевные центры у ребенка к моменту рождения уже существуют и он уже умеет происходящие с ним события переживать.

· Так или иначе. То есть в соответствии с настройками душевного центра.

Хорошо, но тогда ни о какой однозначности переживания речи быть не может. Да, вероятно предположить, что у некоторых детей главный душевный центр мог быть изначально настроен таким образом, что проход по родовому каналу ребенок воспринял как катастрофу. Но не менее вероятно допустить, что другие дети, при другом настрое душевного центра то же событие переживут совершенно другим образом: например, как интересную новость и живое приключение.

Да?

Можно продуктивно обсуждать, насколько всерьез акт рождения возможно считать первым событием личной истории индивида[39]. Возможно. Огромные глотки света и воздуха после темноты и уюта маминого живота — правомерно предположить, что для многих детей это действительно событие не хилое, примерно как служба в армии сразу после окончания школы. И, похоже, вполне реалистичны данные, что дети, родившиеся путем кесарева сечения и соответственно избавленные от напряжения прохождения родового канала, позже во взрослой жизни не вполне приспособлены к стрессовым и критическим ситуациям: отсутствует первичный опыт их преодоления, не хватает навыка терпения и энергии для схватки.

· Схватки, которые переживала мать, вместе с нею проживал и тот, кто шел к своему рождению.

Понятно, что не каждый ребенок, пройдя свои роды, зафиксировал это как личную школу мужества: результатом этого испытания может быть и первая примерка роли жертвы, и урок ненависти к миру враждебному и удушающему (например). Можно настаивать лишь на одном: однозначно трактовать роды как несущие ребенку тотальную душевную травму — очевидно неправомерно.

Травма рождения, по-моему, это психотерапевтический миф, мало чем отличающийся от христианского мифа о первородном грехе. Священник говорит: "Ты изначально грешен!" — соответственно молись и кайся, может быть и спасешься. Психолог сообщает: "Ты изначально носишь в себе травму рождения!" — соответственно медитируй и дыши, может быть и вылечишься.

· В любом случае клиентура обеспечена.