Музыкальный акцент_________ Ultimate Battle Beats___________________________________

В баре всегда можно было встретить кого-то из знакомых. Одни из них приходили потусоваться и снять девушек, другие – по фарцовой нужде, а третьи… Про третьих говорить было не принято – они жили своим миром. Именно про них «мыши» хотели получать какую-то информацию. Но какую?! Какую информацию мог дать рядовой фарцовщик о валютчиках, каталах, цеховиках?.. Фарцовщики общались с фарцовщиками, а валютчики с валютчиками. Именно поэтому урны были полны календарных листочков с надписью «Сергей Иванович 229-33-15».

 

Нас не интересовали валютчики и каталы. По большому счету, нас ничего не интересовало – нас интересовали только музыка и джинсы.

 

Одним из лучших каналов продажи товара были ресторанные музыканты – постоянный поток денежной клиентуры, высокие цены, демонстрация товара прямо на сцене.

 

В ресторане «Зеленый луг» собирались спортсмены и бандиты – их всегда было приблизительно поровну – по половине зала. Грешно было упускать такую клиентуру, тем более что расход джинсов здесь был большой – практически каждый вечер крепыши устраивали массовое побоище. Мы зашли в комнату позади сцены, предназначенную для музыкантов, а спустя три минуты услышали, как в зале начался праздничный фейерверк: звон разбиваемой посуды, падающие столы, крики и стоны. Звуки вестерна продолжались минут пятнадцать, после чего все стихло. Кто-то из музыкантов тихо произнес: «Надо сваливать».

 

Музыкальный акцент _________ _____London beats____________________________ _________

 

Мы тихонько вышли из комнаты и увидели… Гернику… Помпею… Карфаген. Мебель валялась вдоль стен, крепыши растаскивали раненых, в углах зала подвывали их боевые подруги, пол был покрыт ровным слоем салатов и битого стекла. Пробираясь к выходу мы увидели как в проеме двери выросла фигура милиционера. Это был местный участковый – мужичок лет пятидесяти с необъятным животом и черной кожаной папкой. Он окинул взглядом зал, и громко спросил: «Так, кто тут курит?».

 

Музыкальный акцент _________ The Visioneers “55 dollars” 7’ /Omniverse/_________________

 

Джинсы были для нас символом свободы – свободы доступной. К тому же, они были кусочком Америки или Британии – недоступных нам центров мира настоящей музыки и настоящего кино. Настоящих! Не наших вечных подделок «под…». Не кино про Америку, снятое в Прибалтике… На-сто-я-щих!!!

 

Знаете, для чего мы фарцевали джинсами и пластинками? Для чего нам нужны были деньги? (Пауза) Чтобы покупать пластинки и джинсы. (Пауза) Ну, еще, может быть, хороший магнитофон… (Пауза) И все. Все!

 

Мы не знали, что можно хотеть чего-то еще. Джинсы и музыка были нашими символами достатка. А что же еще?! Пластинка Джимми Хендрикса американского производства была нам дороже модных зимних сапог, а 501-й Levi’s затмевал синим потертым джутом буржуазные дубленки...

 

Мы не могли и думать о покупке квартиры или хорошей машины. Об этом думали какие-то специальные люди, которые вращались в каких-то специальных сферах… В тех сферах, где фигурировали иномарки и бриллианты, посольства и торгпредства, продовольственные пайки и лечкомиссия… Нашим продовольственным пайком был коктейль с черносливом в «Ромашке»; торгпредством – «Юбилейка»; послами – приезжие польские строители, а бриллиантами – пластинки Led Zeppelin и Rolling Stones.

 

Мы хотели знать все про Мика Джаггера, и ничего – про коммунистическую партию. Потому что понимали – именно эта сраная партия не пускает к нам Мика, и не позволяет нам вживую услышать Satisfaction!

 

Американский и британский флаги стали для нас знаками свободы – и чем больше коммунистические власти рассказывали нам о «бесчинствах американских агрессоров», тем больше нам хотелось иметь майку со звездно-полосатым флагом на груди. Мы мечтали тоже быть «агрессорами» и бесчинствовать… на концертах Sex Pistols или AC/DC.

 

Майку с флагом на груди молодой человек мог и не иметь, но он обязан был иметь джинсы. (Пауза) Вытертые голубые джинсы – они стали нашей целью, нашей мечтой, нашим фетишем… Именно голубые, ведь цветных джинсов не бывает… Нет, они, конечно, бывают: красные, зеленые, коричневые… бывают. (Пауза) Бывают, бывают… бывают… но это не джинсы. В смысле, они из джинсовой ткани, но не джинсы… Джинсы – только синие, голубые, индиго… ну, еще пришлось за последние годы согласиться, что черные – тоже джинсы… Мы долго сопротивлялись, пытались как-то противостоять этому, но в итоге согласились, объявив миру: «Черные – тоже джинсы!». (Пауза) Еще они могут быть белыми… белыми могут быть… могут… если ты вываривал голубые до состояния белизны… Варил, варил, добавлял отбеливатель, какие-то химикаты… Варил, варил и выварил – они стали белыми! Высушил, надел, вышел на улицу… треснули на жопе… (Короткая пауза) Потому что нельзя так издеваться над благородным материалом.

 

Я никогда не любил костюмы. По разным причинам не любил: потому что они неудобные, потому что с костюмом нужно носить галстук, потому что в костюме нельзя сесть на пол или перелезть через забор… нельзя в костюме догнать троллейбус, и автобус тоже… в нем нельзя есть без ножа – я уж не говорю про вилку…

В костюме нельзя пойти с ребенком в парк, потому что все будут думать, что ты директор этого парка.

И на футбол в костюме нельзя – будут думать, что ты тренер… или идиот.

Да и работать-то в костюме, по большому счету, нельзя… В смысле, сидеть за столом можно, а работать… (Пауза)

 

Если уж начистоту, то я вам скажу так: костюм – это забава для сумасшедших. Для тех, кто напридумывал что-то о себе, и пытается нам посредством костюма доказать… Костюм кричит о человеке: «Я деловой, аккуратный, умный, красивый!!!». (Пауза) Когда носишь джинсы – ты сам должен быть человеком – умным, красивым, добрым… не одежда должна, а ты сам!

 

 

II

 

Музыкальный акцент __________ I Maniaci Dei Dischi “ciao ciao” /Right Tempo/____________

 

В детстве я хотел стать униформистом. Униформисты – это такие люди, которые во время циркового представления все выносят на манеж, а потом уносят… Они ходят в таких красных коротких куртках, расшитых золотом, и иногда кажется, что если бы артист заболел, то любой униформист легко бы его заменил… «Гордые свободные профессионалы» – так думал я об униформистах.

 

Я даже как-то не решался никому говорить о том, кем хочу стать, потому что полагал, что стать униформистами хотят все. А еще я думал, что взрослые, которые выбрали себе другие профессии, сделали это только потому, что из них не получилось униформистов. (Пауза) Да и из меня он тоже… не получился…

 

Сейчас я уже и не знаю, кто из меня получился… Когда я бросал институт народного хозяйства, я твердо знал что хочу заниматься творчеством. Каким, я не имел представления. С уверенностью мог сказать, что не буду иметь отношения к оперетте и фольклору. Оперетту никогда не любил за фальшь и игривость, а фольклористы казались мне сплошь пособниками диктатур.

 

Я пришел в деканат и положил на стол секретарю свое заявление об уходе из института по собственному желанию. Крепкая тетка с «батоном» на голове и золотым зубом во рту, оживилась, игриво подмигнула мне, и сделала традиционный в таких случаях вывод: «Вытрезвитель?». Я ответил, почти не лукавя: «изнасилование…». Мое заявление было подписано через три минуты, а еще через три я шел прочь от института, который за два с лишним года изнасиловал меня, пытаясь превратить в бухгалтера средней руки.

 

Потом были завод, кооперативная деятельность, какие-то халтуры, театр… Театр позволил мне профессионально заниматься изобразительным искусством, и спустя три года открыть свою галерею. Галерейная жизнь позволила взглянуть на мир шире театральных кулис. Выставки, заграничные поездки, новые люди… Казалось, что никогда не наступит конца этому гимну свободы… и никогда не растворится во тьме перестройки бесконечная череда спонсоров… Но лето 1994 года все-таки пришло… а спонсоры ушли… Разбрелись спонсоры по тюрьмам и каторгам…

 

Искусство не выживает без спонсоров и покупателей – это я тогда понял. А еще понял, что искусство – вещь совершенно бесполезная… коль уж не выживает без спонсоров или покупателей. Нет, ну, правда, какая от искусства польза? Никакой! Глупые люди любят говорить: «искусство воспитывает». Как воспитывает?! Кого?! Ленин бесконечно слушал «Аппассионату»… Не воспитала Ленина «Аппассионата»... (Пауза) Гитлер млел от Вагнера. Я тоже люблю Вагнера… Не помог Вагнер Гитлеру… Не сказал бы, что и мне помогает. (Пауза) Грабли, если на них наступишь, помогают, а Вагнер – нет. (Короткая пауза) Потому, что граблями можно навоз в кучу сгрести, а «Тангейзером» навоз не сгребешь…

 

Спонсоры сами виноваты – они предали идеалы свободы. (Пауза) Нельзя не снимая носить малиновый пиджак, если всю жизнь проходил в джинсах! Нельзя!!! (Пауза) Если с детства носил костюм, то с возрастом можно осознать джинсы… Но наоборот нельзя! Нельзя полюбить неволю, если хоть раз в жизни ощутил свободу!!! (Пауза) Я не запрещаю носить костюмы… носите… Но только не надо при этом испытывать щенячью радость, как будто холопу позволили доесть ужин с барского стола! И не надо лихорадочно, до судорог, выпрямлять спину, демонстрируя «аристократизм»! Не надо!!!

 

Музыкальный акцент __________ Dutch Rhythm Combo “ Bonaire” /Pulver/_________________

 

Ну, да, конечно, час пробил, и лето 94-го все-таки наступило. (Пауза) Вот тут у меня есть сомнения… (Короткая пауза) Какого вообще… это с нами произошло? Ка-ко-го?! Вроде ж и не дураки законченные!.. Приезжаешь в другую страну – люди ходят такие же, как мы – ноги, руки, голова – а живут по-другому: весело живут, спокойно… Ну, да – спокойно, но весело… Многие фамилии своего президента не знают. (Пауза) Мне кажется, что демократия – это когда ты имеешь право не знать фамилии своего президента. А лучше знать, но забыть… (Пауза) Ну, да, это и есть демократия. Когда к тебе домогается мужчина, и говорит: «Это я – твой президент, а ты сейчас возьми и сделай знаешь что…». И ты имеешь полное право, без каких-либо последствий, ответить: «Знаешь что? Иди ты в жопу, президент!».

 

Не могу сказать, что я полностью предвидел то, что будет происходить…

Что покупатели произведений искусства закончатся вместе со спонсорами – предполагал, но что так скоро – нет.

Что займусь журналистикой, в принципе, предполагал… в принципе… А вот, что три газеты, в которых работал, закроют – нет.

Что этот «баян» надолго – понимал, соглашаться не хотел, но понимал… понимал, что надолго… но что на столько!!!

 

А что меня занесет в политику… Да я свои джинсы мог поставить на кон, что это невозможно… Невозможно потому, что (следите за губами) не-воз-мож-но!!!

 

Невозможно потому, что я в джинсах провел всю свою жизнь. (Пауза) Ну, не совсем уже всю, но большую ее часть. (Пауза) Недавно отчитывал младшую дочь за то, что она испачкала свои джинсы. Начал что-то нудеть про то, что одежда может быть не модной, но она обязана быть чистой… про свое сопливое детство… про то, что в этом моем детстве вообще не было джинсов… Она посмотрела на меня непонимающим взглядом и спросила: «У тебя в детстве не было джинсов?». (Пауза) Нет, даже не так, а вот так: «У тебя в детстве не было джинсов?!!». (Пауза) Ну да, не было… К чему это? (Короткая пауза) Ах, да…

 

Политик в джинсах – нонсенс. Политик – это костюм. Если политик левый – костюм скромный, если правый – костюм дорогой. Политики не ходят в джинсах – в джинсах ходят борцы за свободу. Для костюмов – кабинеты, для джинсов – баррикады. Диктаторы не любят джинсов – они любят темные костюмы и военные френчи. Я не люблю костюмы, и поэтому мое место оказалось на улице… на баррикадах.

 

Пауза

 

III