ВСТУПЛЕНИЕ.

———

 

Я не буду говорить здесь о событиях 1894 года, вследствие которых часть духоборов (около 4.300 чел.) были увезены из своих домов в Карсской области и расселены по грузинским аулам Тифлисской губ.

Не место здесь говорить и о том, каково было их положение в знойных, лихорадочных долинах Тифлисской губернии, где они были расселены по два, по три семейства на село, среди чуждого им населения, не умеющего говорить ни по-русски, ни по-татарски[1], без земли, без домов, при отсутствии заработков, при запрещении передвигаться с места на место и т.п., — обо всем этом писалось в свое время. Достаточно сказать, что за три года такого существования из 4.300 человек умерло здесь почти 1.000 чел.

Здесь важно только отметить, что к мысли о переселении из пределов России духоборы пришли не столько под влиянием тяжелых условий жизни, сколько от неопределенности их положения и полной неизвестности относительно своей дальнейшей участи.

Каковы бы ни были условия жизни в местности, куда на этот раз невольно попали духоборы, они наверное сумели бы устроиться здесь так же хорошо, как и в предыдущих случаях. На кавказских „Мокрых Горах", из Таврической губ., мы видим их самой богатой частью населения не только Кавказа, но, пожалуй, и всей России. Не говоря уже об исключительных богачах, владевших десятками тысяч рублей, стадами овец и другого скота, самые бедные хозяева имели по 4 — 5 лошадей и крупного рогатого скота. О состоятельности их можно судить по общественному капиталу, достигавшему сотен тысяч рублей.

Между тем на Мокрых Горах они были поселены на высоте 6.000 футов над уровнем моря, и первые года здесь даже ячмень не вызревал по причине ранних морозов. За лесом же приходилось ездить 25 — 30 верст от поселения.

Духоборы — сами плотники, ткачи, кузнецы, портные, столяры и каменщики. Они ничего не покупают и, куда бы ни пришли, всюду они приносят с собой все, что необходимо для создания полной, зажиточной жизни. Упорный труд и широко развитое начало взаимопомощи, составляющее отличительную черту духоборов, помогли бы им достигнуть такого же благосостояния и на новом месте хоть и в нездоровых, но плодородных долинах Тифлисской губернии.

Но, как было уже сказано выше, неопределенность положения не позволяла им так или иначе устраиваться здесь.

„Если бы нам сказали, — не раз говорили они, — что тут нам оставаться навсегда, или назначили бы нам какой-либо срок, то мы знали бы, что нам делать. Мы хотели купить тут земли, построиться и пахать. Но ничего этого делать нам нельзя, потому что никто не знает, что с нами дальше будет. Может-быть, завтра же придется собираться в другое место куда-нибудь, а может, и домой... Ничего нам неизвестно".

Пробыв три с половиной года в напряженном ожидании какого-либо определенного решения своей участи, они решили переселяться.

У ссыльных духоборов (в это время их насчитывались около 3.500 чел.) на случай переселения, которое они, очевидно, давно имели в виду еще до высылки их в Тифлисскую губернию, было отложено около 50.000 р. Деньги эти сохранялись в целости, несмотря на самую крайнюю нужду. Относительно переселения, среди духоборов существовало предание, будто бы настанет такое время, когда им придется выехать из России куда-то в новую страну. По мнению „старичков", время это именно теперь наступило, и летом 1897 г. представители духоборов лично подали прошение Императрице Марии Феодоровне, бывшей в то время на Кавказе. В прошении духоборы просили разрешить им выселиться из России. В начале 1898 г. духоборы получили на это официальное разрешение, с тем однако условием, что, выселившись, они теряют право на возвращение в Россию.

Когда вопрос таким образом был решен, духоборы отправили двух своих доверенных к Льву Николаевичу Толстому с просьбою помочь им в выборе страны, а также в средствах и организации переселения.

Л. Н. Толстой к переселению отнесся неодобрительно и долго убеждал доверенных отказаться от всякой мысли о выселении из России, приводя как моральные, так и чисто практические доводы против последнего. В подкрепление своего мнения он приводил письмо Петра Веригина, главного руководителя духоборов, жившего в то время в Обдорске. В письме этом Веригин писал, что хотя он и не знает всех условий и обстоятельств современного их положения, но каковы бы эти условия ни были, он „во всяком случае скорее против переселения".

Выслушав Л. Н. Толстого, доверенные возвратились на Кавказ. Была собрана одна из самых больших сходок, где и было прочитано письмо Л. Н. Толстого, в котором он всеми силами убеждал духоборов не уходить из России.

Несмотря однако на мнение Толстого, которое очень уважается духоборами, и на письмо Веригина, — а воля последнего для них закон, — через некоторое время к Л. Н. Толстому опять приехали доверенные от духоборческого общества с поручением передать ему, что переселение решено ими окончательно и что они еще раз просят его о скорейшей помощи, так как переселиться им необходимо до зимы.

Сделав еще несколько попыток к тому, чтобы разубедить духоборов, написав в этом смысле несколько писем, Л. Н. Толстой, видя, что переселение тем или иным путем неизбежно осуществится, обратился к своим друзьям в России и за границей за советом о выборе страны, собирая в то же время средства для переселения.

И только с этого момента в переселении духоборов начинают принимать участие частные лица, отчасти по просьбе Л. Н. Толстого, частью же по приглашению от самих духоборов.

Прежде всего, конечно, нужно было решить вопрос о том, куда именно переселяться.

Вопрос этот обсуждался главным образом за границей В. Чертковым и Д. Хилковым и английскими квакерами, которые еще до переселения сорганизовали в Лондоне особый комитет для привлечения средств нуждавшимся духоборам. В. Чертков, как участник этого комитета, сообщил квакерам о намерении духоборов выселиться за границу, и квакеры тотчас же стали собирать пожертвования для специально духоборческого переселенческого фонда.

Наиболее подходящей страной для духоборов как в хозяйственном, так и в других отношениях являлась несомненно Канада, и на выборе именно этого места особенно настаивал Д. Хилков. Однако переселиться туда казалось невозможным в виду крайней дороговизны переезда.

Из мест же, лежащих ближе к Кавказу, квакеры указывали на принадлежащий Англии остров Кипр.

В первых числах июля 1898 г. для окончательного обсуждения этого дела в Лондон приехали два духоборческих ходака, Иван Ивин и Петр Махортов. Канада казалась им более желательным местом для поселения, но, как было уже сказано, переехать туда пока не было возможности в виду недостатка средств. Ждать же, пока наберется необходимая для этого сумма, они не могли, торопясь переселиться до наступления зимы. Поэтому они выразили согласие переселиться временно на о. Кипр.

После длинной переписки, на Кавказ была послана духоборам телеграмма, что можно брать паспорта, нанимать пароходы и готовиться к выезду на Кипр.

Тотчас же 1.126 чел. духоборов, которые должны были составить первую партию, распродали последнее свое имущество, взяли паспорта и переехали в Батум, чтобы ждать там пароход, нанятый ими для переезда на Кипр, как вдруг оттуда была получена телеграмма, в которой говорилось, чтобы на Кипр не выезжать.

Случилось так потому, что английское правительство, никогда не делавшее этого раньше, на этот раз потребовало с духоборов денежную гарантию в размере 250 р. с души для того, чтобы, в случае если духоборы будут нуждаться, английскому правительству не пришлось содержать их на свой счет.

Гарантии такой духоборы, конечно, внести не могли, вернуться же из Батума домой, чтобы ждать там, покуда будут собраны средства для переселения в Канаду, уже было невозможно.

Положение было критическое, и духоборы посылали из Батума в Англию телеграмму за телеграммой: „Билетам (т.-е. паспортам) срок истекает", „в Батуме стоять не позволяют", „новые земли смотреть нет времени", „пароход наняли" и т. д.

Выручили из этого положения квакеры. Они энергично взялись за устранение препятствий и, начав с того, что убедили английское правительство уменьшить гарантии с 250 р. на 150 р. с души, кончили тем, что в несколько дней собрали между собой 100.000 р., что вместе с собранными к тому времени 50.000 р. пожертвований, составляло необходимую сумму для внесения гарантии за 1126 человек, находившихся в Батуме.

6-го августа l898 г. из Батума вышел французский пароход „Durau", увозя на Кипр 1.126 чел. духоборов. Переселение же остальных 2.200 чел., живших в Тифлисской губ., откладывалось на неопределенное время.

К этому времени через Л. Н. Толстого я получил приглашение от духоборов помочь им сорганизовать самый переезд. Но, благодаря некоторым затруднениям, я прибыл в Батум только 6-го августа, т.-е. когда духоборы уже садились на пароход, так что в этом случае уже ничем не мог им помочь.

Поместились духоборы на этом пароходе действительно ужасно. Им пришлось расположиться вповалку на грязных, вонючих палубах, без всяких приспособлений для варки пищи, и даже, осмотрев кубы, я увидел, что в течение дня пользоваться кипятком могло бы не более половины всех пассажиров. Но делать было нечего. Деньги уже были уплачены.

К великому счастью духоборов, в продолжение всего плавания до Кипра погода стояла тихая.

Переехав на Кипр, духоборы очень скоро увидели, что жить там нет никакой возможности. Огромный процент страдавших на Кавказе лихорадкой еще увеличился, при чем случаи лихорадки очень часто оканчивались здесь смертью. На первых порах переболели почти все и умерло более 60 человек, и только с наступлением зимы заболеваемость и смертность понизились.

Квакеры поддерживали эту партию духоборов все время пребывания их на Кипре и обещали перевезти их на свой счет с Кипра в страну, куда переселятся остальные духоборы с Кавказа.

Печальная участь, постигшая переселившихся на Кипр духоборов, заставила остальных отказаться от мысли продолжать переселение на этот остров, и теперь было решено и духоборами и лицами, заведовавшими организацией переселения, что нужно сделать все возможное для скорейшего переселения в Канаду оставшихся на Кавказе духоборов, так же как и 1.126 чел., живущих уже на Кипре.

В последних числах августа духоборческие ходоки, И. Ивин и П. Махортов, вместе с Д. Хилковым отправились из Англии в Канаду для исследования страны и условий местной жизни. Для официальных же переговоров с канадским правительством поехал вместе с ними энергичный, деловитый человек, англичанин г. Моод, стоявший близко к квакерам и очень сочувственно относившийся к духоборам.

Вскоре от ходоков из Канады духоборы стали получать письма, в которых они всячески восхваляли Канаду, говоря, что „лучшей земли для переселения не найти". В то же время г. Моод сообщал, что в принципе канадское правительство на переселение духоборов соглашается. Кроме того, благодаря стараниям г. Моода, канадская Тихоокеанская железная дорога, по которой духоборам пришлось бы ехать от порта высадки до мест поселения (около 2000 миль), сделала для них скидку в 50% с обыкновенного своего тарифа.

В Канаду, кроме живших в Тифлисской губернии 2.140 человек, пожелали переселиться еще 4.500 человек карсских и елисаветпольских духоборов, принадлежавших по своим убеждениям к той же партии „духоборов-постников", как и вышеуказанные 2.140 человек.

Карсские и елисаветпольские духоборы жили на своих местах, дома, и только очень небольшая часть из них была выслана частью в Бакинскую губернию, частью в Якутскую область.

Нетерпение, с которым ждали переселения 2.140 человек духоборов, живших в Тифлисской губ., выходило из границ, а переговоры с канадским правительством все еще не были окончены. Не раз, когда почему-либо сведения из Канады запаздывали, они просили телеграфировать, чтобы там торопились с окончательным решением, так как наступает зима и ждать очень трудно, — „а не то пешком в Турцию уйдем", говорили они.

Не получая официального согласия Канады на переселение, они отправили в Лондон еще двух ходаков, Н. Зибарева и Ив. Абросимова, с тем, чтобы они поторопили решение этого вопроса, а также для обсуждения многих частностей этого сложного дела. Вместе с ними поехал туда и Сергей Толстой.

Наконец, в октябре 1898 г., было получено официальное согласие канадского правительства на прием духоборов и условия, на каких оно наделяет их землей.

После получения этой бумаги желание поскорее переехать в новую страну охватило и карсских и елисаветпольских духоборов. Всем хотелось переехать непременно этой зимой. Между тем канадское правительство предупреждало, что зимой оно может принять не более 4.000 чел., так как эмигрантские дома не могут вместить большого числа переселенцев. Остальные 3.500 человек должны переезжать весной, когда прибывшие за зиму уйдут уже из этих помещений на свои земли.

При таких обстоятельствах прежде всех, конечно, должны были переселиться 2.140 чел., живших в Тифлисской губ., так как им было бы очень трудно пережить здесь еще одну зиму. Оставшись, они должны были бы проживать деньги, сохранявшиеся до сих пор ценою страшных лишений исключительно на случай переселения.

Затем переехали бы 1.300 чел. елисаветпольских, которые, собравшись переселяться, поторопились распродать не только движимое имущество, но и дома. И после всех уже 3.000 чел. карсских духоборов, как самые богатые и совершенно еще не подготовившиеся к переселению.

Последние меньше всех нуждались в переселении, не говоря уже о немедленном переселении. Подпав однако страстному желанию как можно скорее переехать в Канаду, они очень недоверчиво отнеслись к отсрочке своего переезда и, не желая ожидать весны, послали в Канаду телеграмму, в которой говорилось, что:

„3.000 здоровых духоборов желают немедленно переселиться, при чем в помощи правительства они нуждаться не будут, так как обладают достаточными средствами".

В телеграмме этой они называют себя „здоровыми" в отличие от 2.140 чел., живущих в Тифлисской губернии, среди которых было много больных и слабых. Канадское же правительство, глядя практически на дело переселения, несколько раз высказывалось в том смысле, что больные и изнуренные эмигранты не желательны.

Канадское правительство ответило, что относится безразлично к тому, кто прежде переедет, только бы в течение зимы переехало не более 4.000 человек.

Разгорячившиеся было карсские устыдились своего эгоизма и на большой сходке, созванной для установления порядка переселения, Андросову и Постникову, доверенным от карсских духоборов, старичками от карсского же общества было высказано порицание за то, что они, без ведома общества, послали такую ответственную телеграмму, тогда как им было поручено только „поторопить" разрешение этого вопроса.

На сходке этой было решено, что прежде всех пойдут 2.140 чел. из Тифлисской губ. Затем елисаветпольские с частью карсских, подлежащих в этом году призыву, и затем уже остальные карсские.

Теперь о средствах и путях, по которым должно было совершиться переселение.

Первоначально предполагалось ехать следующим путем: из Тифлисской губ. по Закавказской жел. дор. до Батума, оттуда на пароходе до Новороссийска. Из Новороссийска по железной дороге до Риги. От Риги пароходом в Ливерпуль и затем уже в Канаду.

При таком маршруте проезд одного человека до Канады стоил бы около 100 рублей.

План этот казался мне очень дорогим и неудобным. В самом деле, где можно было бы найти необходимые при пересадках помещения для этих тысяч людей с женщинами, детьми, больными? Как их кормить в дороге?

Думалось, что было бы лучше нанять большой пароход, который отвез бы сразу большую партию духоборов из Батума прямо в Америку, без всяких пересадок.

Опросив все агентства, я нашел в Марсели дешевле других пароход: „Les Andes", который, имея все приспособления для палубных пассажиров, просил за рейс из Батума в Квебек 84.000 рублей. Поднять он мог только 1.300 чел., следовательно, переезд одного человека от Батума до Квебека обошелся бы около 65 рублей. Кроме того, за проезд по Канадской Тихоокеанской жел. дор. нужно было заплатить приблизительно по 10 руб. с души. Итого 75 руб. за проезд каждого человека. Это было еще настолько дорого, что переехать всем в этом году не хватило бы средств.

Тогда я решился нанять простой грузовой пароход без всяких приспособлений для пассажиров, без команды, за исключением самого необходимого количества машинной команды и рулевых, с тем, чтобы самому приспособить его для перевозки пассажиров и сорганизовать команду из молодых духоборов.

При найме парохода нам нужно было выговорить право делать необходимые постройки, т.-е. нары для пассажиров и другие приспособления. С пароходной компании, так же как и с капитана парохода снималась всякая ответственность за пассажиров. Пароход нанимался на рейс весь, со всеми своими помещениями, и компании не должно быть никакого дела до того, чем я, как временный владелец, нагружу его в Батуме.

При помощи конторы Малевича в Батуме, после долгих поисков во всех заграничных портах, в Ливерпуле найден был подходящей пароход „Lake Hurone" и на тех же условиях „Lake Superior". Оба эти парохода ходили обыкновенно между Ливерпулем и Квебеком. Были присланы планы обоих пароходов, из которых видно было, что оба судна по конструкции и размерам почти ничем не отличаются друг от друга.

По моему расчету, „Lake Hurone" мог поднять более 2.000 человек. За рейс от Ливерпуля в Батум, который он в виду поспешности должен был сделать порожним, и далее из Батума в Квебек или если река Св. Лаврентия замерзнет к тому времени, то в Сен-Джон, судохозяева спросили 56.000 рублей.

Если разложить эту сумму на всех живших в Тифлисской губ. духоборов (2.140 человек), которых я рассчитывал взять с этим пароходом, то переезд до Квебека каждого человека обойдется всего лишь в 27 р.

Немедленно был заключен контракт, по которому „Lake Hurone" поступал в полное мое распоряжение.