Формы перцептивной защиты в психологии социального познания

Первоначально феномен перцептивной защиты был открыт и описан Дж. Брунером и др. как способ, с помощью которого чело­век ограждает себя от восприятия угрожающих ему стимулов и стимулов, травмирующих его переживания. Такое «ограждение» не означает, что индивиду свойственно вообще обойти тот стимул, который несет ему угрозу. Речь идет о другом. Во-первых, было установлено, что у человека существует иерархия порогов разли­чения разных стимулов, во-вторых, было доказано, что феномен перцептивной защиты важен для понимания мотивации перцеп­тивного процесса.

три важные характеристики перцеп­тивной защиты, описанные в общей психологии: 1) эмоциональ­но беспокоящие или пугающие стимулы имеют более высокий порядок распознавания, чем нейтральные; 2) в этом случае как бы «вытягиваются» замещающие когниции, которые предотвра­щают распознавание угрожающих сигналов; 3) часто защита выс­траивается, если даже сигнал нераспознан: индивид от него как бы «закрывается». Из этого Брунер и Постмен сформулировали принципы селективности восприятия, среди которых в нашем кон­тексте нужно упомянуть два: принцип защиты (стимулы, противо­речащие ожиданиям субъекта или несущие потенциально враж­дебную информацию, узнаются хуже и подвергаются большему искажению) и принцип настороженности (стимулы, угрожающие целостности индивида, могущие привести к серьезным наруше­ниям в психическом функционировании, распознаются быстрее прочих).

Перцептивная защита может быть определена в рамках психологии социального познания как изменение порога осознания социалъно-значимого материала. Она проявляет себя в достаточно неожиданных формах. Примером этого является обозначенный Г. Олпортом «принцип последней попытки» — стремление человека в сложных для него обстоятельствах «цепляться» до последнего за какую-то привычную истину, отгораживая ее от идущих извне каких-либо угроз.

Другим специфическим проявлением феномена перцептивной защиты в процессе социального познания является открытый М. Лернером феномен «веры в справедливый мир» [138]. Его суть заключается в том, что человек не хочет верить в то, что лично с ним без его вины может случиться что-то «плохое», ибо мир «спра­ведлив». Жить в убежденности, что без вины ты никогда не будешь наказан, естественно легче. И это ощущение психологического комфорта заставляет отгораживаться от той информации, которая грозит этот комфорт разрушить.

Подобная логика рассуждения дополняется феноменом, который назван «эффект заднего ума», когда человек после ознакомления с результатом какого-либо со­бытия радостно заявляет: «Я так и знал!» Это способствует укреп­лению уверенности в своей собственной правоте.

На основании такой наивной веры складывается тенденция приписывать злодеяния жертвам, а различные положительные (ус­пешные) действия — «позитивным» персонажам.

Значимость веры в справедливый мир, как разновидность пер­цептивной защиты, играет большую роль в выборе стратегии по­ведения. Тем большее значение имеет разрушение этой веры. Важ­ным следствием его является открытый М. Селигменом феномен «выученной беспомощности» [см. 98]. Первоначально этот феномен был выявлен на экспериментах с животными (лошади на скачках, постоянно наказываемые и за плохие, и за относительно хорошие результаты, утрачивали всякую мотивацию улучшать свои дости­жения). Позже было установлено, что «выученная беспомощность» может быть свойственна и людям. Она возникает тогда, когда человек осознает, что он не в состоянии ни прогнозировать, ни кон­тролировать результат своих действий. Получаемая извне инфор­мация оказывается недостаточной для того, чтобы добиться ре­зультата, зависящего от нас. А если что-то непредсказуемо, то независимо от наших усилий может произойти и что-то нежела­тельное. Возникает ситуация, описанная Л. Кэрроллом в сказке «Алиса в стране чудес»: за что бы Алиса ни бралась, все оказыва­ется «не таким», как ожидалось. Человек, оказавшийся в такой ситуации, усваивает «беспомощность»: он начинает вести себя как жертва — пассивно и неэнергично. Неверие в свои силы, молчали­вое согласие с тем, что ничего нельзя предпринять, — также раз­новидность утраты веры в справедливый мир.

Наступление такого состояния тесно связано с рядом уже рас­смотренных познавательных процессов. Оказалось, что «выучен­ная беспомощность» определенным образом зависит от атрибу­тивного стиля личности. Из трех атрибутивных стилей: пессимис­тического, оптимистического и нереалистично оптимистического — первый чаще всего приводит к тому, что человек обращается к внешнему локусу контроля (становится экстерналом). Это ведет к отказу от желания что-то изменить и вообще к отсутствию веры в принципиальную возможность изменить что-либо. В данной ситуа­ции человек привыкает к беспомощности: определенный стиль работы с социальной информацией, разрушение защиты от нега­тивной информации порождают особый тип поведения.

Распространенность веры в справедливый мир и тяжелые пе­реживания последствия ее разрушения — явления того же порядка. Понятно, что мечта о стабильности социального мира отнюдь не всегда подкрепляется реальностью. И тогда могут возникнуть два варианта значения указанных факторов в социальном познании: или еще больший отрыв «картины» реального мира от его образа, сконструированного в голове, или, напротив, стремление достичь желаемой стабильности и в реальном мире. Но это уже вопрос о связи познания и действия, детерминантом решения которого не может быть лишь совокупность чисто психологических факторов