ГЛАВА 10. Снаружи я греюсь на солнце, позволяя теплу просочиться до самых костей

Снаружи я греюсь на солнце, позволяя теплу просочиться до самых костей. Набираю в грудь побольше воздуха, пропитанного ароматом розмарина, и медленно выдыхаю.

Отец считал, что в солнечном тепле заключена особая магия. Он говорил, если закрыть глаза, сделать глубокий вдох и впустить солнце в себя – ощутишь прилив оптимизма и поймешь, что все будет хорошо. Говорил он это, как правило, по завершении одного из затяжных маминых приступов, сопровождавшихся ором и метанием вещей по квартире.

Черт, если уж папин метод срабатывал в рамках маминых марафонов ярости, для апокалипсиса тоже сойдет. Но с парнями все по-другому. Уверена, даже папа не сумел бы придумать метод, способный разрулить мою ситуацию с Раффи.

Глядя на миниатюрные желтые цветы, точечно укрывшие холмы, я вспоминаю о парке, в котором мы любили бывать с отцом до того, как он нас оставил. С идиллией не вяжется одно – небольшая группа жутких чудовищ со скорпионьими жалами и заштопанная малышка с синяками и ссадинами по всему телу.

Посреди высокой травы моя сестра перебинтовывает палец одному из монстров, будто перед ней домашний любимец, а не библейская саранча, призванная мучить людей в изощренной апокалиптической манере.

Я знаю, под безразмерной футболкой страшно выпирают ребра. Этим утром, укладывая Пейдж, я видела, насколько она худа. И мне больно на это смотреть. Под глазами моей сестры залегли круги, ее руки похожи на веточки, а она сидит на траве в компании псевдопитомцев и играет с монстрами в медсестру.

Я заметила, что Пейдж старается сидеть как можно чаще. Должно быть, экономит силы. Она же просто умирает с голоду.

Чтобы направиться к ней, приходится себя поуговаривать. Неважно, сколько времени я провожу с саранчой, привыкнуть к ним – выше моих сил. Благо, пока я иду, они успевают убраться.

Я опускаюсь на траву рядом с Пейдж и показываю ей угощение.

- Помнишь папины сэндвичи с тунцом? Ты обожала их, пока не стала вегетарианкой.

Я открываю консервную банку и киваю на бледно-розовую рыбу.

Пейдж отшатывается.

- Помнишь, как папа сооружал на хлебе смайлики из тунца? Они на целый день поднимали тебе настроение.

- Папочка придет?

Ей хочется знать, когда он вернется. Но ответ таков: никогда.

- Он нам не нужен.

Если честно, было бы здорово, если бы он вернулся. Но не уверена, поступила бы так сама, окажись на его месте. Интересно, помнит ли он о нас?

Пейдж смотрит на меня глазами олененка Бэмби:

- Скучаю по нему.

Я пытаюсь найти слова утешения, но во мне совершенно пусто.

- Я тоже.

Подцепив кусочек тунца, я подношу его к лицу сестры:

- Хотя бы попробуй.

Она печально качает головой.

- Ну же, Пейдж.

Она пристыженно смотрит вниз, а я с ужасом разглядываю ее впалые щеки и острые ключицы.

Я кладу рыбу себе в рот и принимаюсь медленно жевать.

- Вкусно.

Сестра украдкой смотрит на меня сквозь завесу волос, прикрывших ее лицо.

- Ты голодна? – спрашиваю я.

Она кивает. Ее взгляд на секунду перемещается на бинты на моем плече – на них проступила кровь.

Пейдж отворачивается, будто ей неловко за себя, и поднимает глаза в небо – на саранчу, кружащую прямо над нами. Но она ничего не может с собой поделать и продолжает коситься на бинты, ее ноздри раздуваются, как если бы в воздухе витал аромат чего-то аппетитного.

Кажется, мне пора.

Я опускаю банку на землю, и тут раздается звериный вой. Так могла бы кричать гиена, смех которой, я, к слову, наверное, даже не слышала. Но я инстинктивно узнаю позывные хищного зверя. И от этих звуков волосы встают дыбом.

Слева я замечаю тень, мелькнувшую за деревьями.

Еще одна появляется между ветвей, а за ней еще и еще.

Когда одна из них выглядывает из-за ближайшего ствола, я вижу крылья и острые зубы.

Адские твари.

Прорва таких тварей.

Рощу, окружающую холм, наводнили мрачные тени, они мечутся меж деревьев, подбираясь все ближе и ближе.

Наступление примитивных демонов сопровождает безумный звериный хохот.

Саранча Пейдж устремляется им навстречу. Но у теней численное преимущество.

Я хватаю сестру за руку, и мы вместе бежим к дому.

Я вся покрываюсь мурашками, пытаясь понять, насколько близки невидимые когти, готовые вонзиться в меня.

На бегу кричу:

- Адские твари!

Из окна столовой показывается Раффи.

- Как много? – спрашивает он, когда мы подбегаем ближе.

Я указываю на настигающие нас тени. Раффи тут же исчезает из поля зрения.

Секундой позже он выскакивает из дома и с грохотом приземляется на крыльцо. В руках у него рюкзак, к которому привязан сверток из покрывала.

На бегу к ограде мы замечаем, что цепи Велиала разорваны и болтаются на столбе. Самого Велиала нет.

Спасибо сказать надо адским тварям. Они, может, и не любят друг друга, но играют в одной команде. Не потому ли Велиал предложил заглянуть в свое прошлое? Все ради нескольких демонят-освободителей.

Раффи кидает мне рюкзак. В свертке, должно быть, крылья.

Я просовываю руки в лямки, а между тем пара скорпионов моей сестры опускается рядом с ней. Они шипят на тени, обступившие нас.

Я делаю шаг назад. До сих пор не терплю близости этих созданий, вернее сказать – их жал.

- Пейдж, мы должны уходить. Ты не могла бы попросить их унести нас отсюда?

От мысли о том, что я окажусь в руках одного из этих чудовищ, пульс подскакивает до небес. Но даже с ними сейчас комфортней, чем с Раффи, который популярно объяснил, что чувствует ко мне и думает о нас. Перевожу: нет никаких нас.

В глазах Раффи я вижу неодобрение. Он кладет ладонь мне на спину, затем наклоняется, чтобы обхватить колени, и резко поднимает.

- Я могу лететь с саранчой. - Тело напряжено, я стараюсь не прижиматься к Раффи.

- Черта с два ты с ней полетишь. - Он пробегает пару шагов и раскрывает крылья.

Пара взмахов, и мы поднимаемся в небо.

Руки тут же сомкнулись на его шее. Выбора нет – остается прильнуть к Раффи и держаться как можно крепче. Это не лучшее время для споров.

Саранча и Пейдж держатся позади.

Тени покидают укрытие, выбираясь из-за деревьев. Видимо, остров Ангел являлся неким демоническим конференц-центром. Либо так, либо визитеры из ада прекрасные организаторы.

Раффи направляется в сторону Сан-Франциско. Черное облако адских тварей взмывает в небо и бросается в погоню за нами.