U.S. News&World Report, (June 10,1968), p. 100. 25 страница

Но не только Рузвельт обеспечивал Русским страны Европы. Согласно документам, преданным гласности в 1973 г., Уинстон Черчилль согласился «... в 1944 г. на Советское господство в Польше в обмен на поддержку Иосифом Сталиным Британских интересов на Дальнем Востоке и в Средиземноморье» (12).

Прямо удивительно, что Черчилль, придумавший выражение “Железный Занавес” для обозначения стены, воздвигнутой вокруг Восточной Европы Коммунистами, тоже внес свою лепту в строительство этой стены. В своей книге Triumph and Tragedy (Триумф и трагедия) Черчилль сам подтвердил, что участвовал в строительстве этого самого Железного Занавеса. Он писал: «Я сказал Сталину: “Давайте решим наши вопросы: Как насчет того, чтобы иметь 90%-ное преобладание в Румынии для вас, а для нас - те же 90% в Греции, и около 50% в Югославии? Я написал на половинке листочка:

Румыния: Россия 90%, прочие 10%.

Греция: Великобритания 90%, Россия 10%.

Югославия: 50%-50%.

Венгрия: 50%-50%.

Болгария: Россия 75%, прочие 25%.

Сталин взял карандаш, поставил на листочке большую галочку, и передал его мне. Все решение потребовало не больше времени, чем заполнение этого клочка бумаги.»

Однако передача Восточной Европы Русским Коммунистам не являлась делом рук только лишь этих двух людей. В это были замешаны и другие. Так, например, за решение позволить Русским вступить в Берлин раньше Американцев, тем самым обеспечивая Коммунистам контроль над частью этого главного города, нес ответственность, согласно военным документам, разрешенным к публикации в 1970 г., Верховный главнокомандующий Союзными войсками, генерал Дуайт Дэвид Эйзенхауэр (13).

Но общая ответственность за Коммунизацию Восточной Европы лежит, безусловно, на администрации Президента Рузвельта, который, во что бы то ни стало, хотел помочь Коммунистам. 8 марта 1944 г. он сказал следующее: «Я полагаю, что Русские вполне дружелюбны. Они не пытаются захватить остальную Европу. А все эти страхи, которым дала волю масса народа, будто Русские возьмут и завладеют всей Европой - лично я не думаю, что за этим что-то стоит» (14).

По словам посла Буллита, Рузвельт сказал ему: «У меня просто чувство, что Сталин... не хочет ничего, кроме безопасности своей страны и я думаю, что если дам ему все, что в моих силах, ничего не требуя взамен, он не будет пытаться присоединить еще что-нибудь и будет работать для демократии и мира во всем мире» (15).

Неизвестно, почему Рузвельт питал такую извращенную веру в Русского Коммуниста Сталина, однако известно, что Рузвельт и Эйзенхауэр одобрили насильственную репатриацию около шести миллионов человек в Россию, многие из которых были замучены и убиты по прибытии на место назначения.

Об этом гнусном решении Американских руководителей написали двое Русских - Николай Толстой и Александр Солженицын. Американцы назвали эту репатриацию “Operation Keelhaul” (Операция “Протаскивание под килем”), по названию одного из наказаний или пытки на флоте, когда арестанта протягивали под килем корабля с помощью веревки, привязанной к телу.

Эти шесть миллионов человек были не только солдатами, сражавшимися на стороне Немцев против Русских, но среди них также были женщины и дети.

700.000 из общего числа были солдатами, служившими под командованием генерал-лейтенанта Андрея Власова, блестящего Советского офицера и одного из героев битвы под Москвой 1942 г. В апреле 1945 г. генерал Власов привел свои войска к Американским позициям, чтобы русские могли сдаться и, затем, добровольно вернувшись в Коммунистическую Россию, попытаться свергнуть правительство Большевиков. Они сложили оружие и считали себя Американскими военнопленными.

Власову доложили, что в разрешении пройти через расположение Американцев отказано, и ему пришлось приказать своим безоружным людям спасаться, кто как может. Большинство из них было насильственно репатриировано в Россию и казнено. Сам генерал Власов был взят у Американской охраны Советскими войсками и тайно вывезен в Москву, где впоследствии тоже был казнен.

Британское правительство вело себя не более достойно. Вопреки первоначальным ручательствам, более 30.000 Казаков во главе с генералом П.Н. Красновым (в том числе женщины и дети), были разоружены и насильно переданы Красной Армии. Многие предпочли самоубийство репатриации в Россию под правлением Коммунистов.

Хотя именно Черчилль и Рузвельт приняли эти невероятные решения о репатриации миллионов Русских анти-Коммунистов на верную гибель, но осуществил “Протаскивание под килем” ни кто иной, как генерал Дуайт Эйзенхауэр, притом без явных угрызений совести.

Нравственная сторона этих решений, принятых руководителями победоносных Союзных правительств - послать миллионы людей на верную гибель в Россию, вновь привлекла внимание общественности во время процесса Adolf Eichmann, Немецкого “военного преступника”, которого судили за причастность к уничтожению Европейцев в концентрационных лагерях Нацистского режима.

Израильский суд, слушавший дело Эйхмана, отметил: «Юридическая и моральная ответственность того, кто выносит жертве смертный приговор, по нашему мнению, не меньше, а, может быть, и больше, ответственности того, кто предает жертву смерти» (17).

Другой пример Русского вероломства имел место во время войны, в июле 1944 г., когда Польский генерал Bor-Komorowski собрал 250.000-ную армию Польских патриотов, ожидавших выхода Русских к Варшаве, чтобы вместе нанести поражение Немцам. После Сталинградской битвы Немцы отступали, а Русские двигались на запад и Россия вышла на берег Вислы - реки, протекавшей через Варшаву.

Армия генерала, которую характеризовали как лучшую и наиболее эффективную армию подпольного сопротивления в Европе, ожидала сигнала Русских перед началом сражения с Немецкой армией.

Радиостанция Генерала поймала передачу из Москвы на Польском языке, текст которой был подписан Молотовым, представителем Русского правительства. В ней говорилось: «Поляки, близок час освобождения. Поляки, к оружию! Сделайте каждый Польский дом крепостью против захватчиков (Немцев). Нельзя упускать момент!»

Генерал, поверив, что Русские планировали вступление в Варшаву, отдал приказ о восстании против Немцев. «Само собой разумеется, что это была типичная безжалостная Сталинская ловушка. Русские остановили наступление. Сталин не разрешил сбрасывать с самолетов припасы, в которых так отчаянно нуждались повстанцы... К концу второго месяца вся Польская Внутренняя Армия (под командованием Генерала) была полностью уничтожена. Конечно, это и являлось целью хитрости» (18).

Но это было не единственным примером варварских действий Русского правительства, слух о которых должен был непременно дойти до Рузвельта.

Александр Солженицын - Русский, переметнувшийся на сторону Запада в 1960-х гг., во время войны был Капитаном Русской армии. Он свидетельствовал, что когда Русские вошли в Германию: «... все мы прекрасно знали, что если девушки были Немками, их можно было изнасиловать, а потом пристрелить» (19).

Надругательства над Немецкими женщинами явились следствием Русских пропагандистских листовок, которые раздавались во время войны. В них говорилось: «Убей! Ничто в Германии не безвинно, ни живущий, ни еще не рожденный. Исполни приказ Товарища Сталина и навсегда сокруши фашистского зверя в его логове. Растопчи расовую гордыню Немецкой женщины. Бери ее как свой законный трофей. Убивайте, храбрые солдаты победоносной Советской Армии» (20).

Но насилие над Немецкими женщинами не было единственным преступлением Русской Армии. Русские также воровали и грабили: «Русские... подчистую обобрали местное население, что не случалось со времен нашествий Азиатских орд» (21).

Такие вот солдаты находились под командованием “вполне дружелюбного” союзника Президента Рузвельта - Премьера России Иосифа Сталина.

Цитированные источники:

1. Robert W. Lee, The United Nations Today (pamphlet), (Belmont, Massachusetts: American Opinion, 1976), p.5.

2. Phillip Knightley, The First Casualty, (New York, London: Harcourt Brace Jovanovich, 1975), p.279.

3. Senator Joseph McCarthy, America’s Retreat From Victory, p.23.

4. Curtis Dall, FDR - My Exploited Father-In-Law, pp.146-147.

5. Albert C. Wedemeyer, Wedemeyer Reports, p.418.

6. Curtis Dall, FDR - My Exploited Father-In-Law, p. 152.

7. Curtis Dall, FDR - My Exploited Father-In-Law, p. 154.

8. George Martin, Madame Secretary, Frances Perkins, (Boston: Houghton Mifflin Company, 1976), p.456.

9. Frazier Hunt, The Untold Story of Douglas MacArthur, (New York: Manor Books, 1977), p.380.

10. The Review of the News, (May 31, 1972), p.60.

11. Eldorous L. Dayton, Give ‘em Hell, Harry, (New York: The Devin-Adair Company, 1956), p.139.

12. The Oregonian, (August 2, 1973).

13. The Oregon Journal, (December 28, 1970), p.6.

14. Albert C. Wedemeyer, Wedemeyer Reports, p.430.

15. “The Conspiracy Threatens America”, The Review of the News, (August 5, 1970), p.21.

16. The Oregonian, (January 17, 1974), p.19.

17. William Manchester, The Arms of Krupp, (Boston: Little, Brown and Company, 1964), p.720.

18. Robert Welch, Again, May God Forgive Us, pp.68-69.

19. Alfred M. de Zayas, Nemesis at Potsdam, (London, Henley and Boston: Routledge & Kegan Paul, 1977), p.68.

20. Alfred M. de Zayas, Nemesis at Potsdam, p.66.

21. Alfred M. de Zayas, Nemesis at Potsdam, p.66.

Глава 26. Атомная бомба.

Именно в 1945 г. война стала набирать обороты. Ей не суждено было закончиться так быстро, как это могло бы произойти.

Япония попыталась завершить войну 14 февраля 1945 г., когда из дешифрованного послания Японского правительства Русскому, Американское правительство узнало о ее намерении капитулировать (1). Но Американское правительство не было готово пойти навстречу попыткам Японцев закончить войну. «Маршалл (Джордж Маршалл - Начальник Штаба Армии США) дал ясно понять, что слабо верит в Японские мирные инициативы» (2).

Эти мирные предложения были повторены в июне 1945 г., когда Россия получила от Японии послание о готовности прекратить войну. Оно снова было перехвачено Американским правительством, но никакой реакции не последовало.

Причина нежелания Америки прекратить войну стала ясна 6 августа 1945 г., когда Соединенные Штаты сбросили первую атомную бомбу на Хиросиму, Япония. Американские ВВС пытались предупредить население города, что он наверняка будет разрушен, поскольку они разбросали над городом 720.000 листовок, утверждавших, что Хиросима будет «... стерта с лица земли, если Япония немедленно не капитулирует» (3). Большая часть населения ушла из города, однако, по оценке, около 250.000 человек осталось.

Было принято решение сбросить вторую бомбу: «Не созывалось никакого совещания на высшем уровне с целью обсудить необходимость второй бомбы, не было сделано попытки определить, стимулировали ли первая бомба или вступление в конфликт России (Россия объявила войну Японии 8 августа 1945 г.) намерение Японии капитулировать» (4).

Гарри Трумену, принявшему президентство после смерти Президента Рузвельта 12 апреля 1945 г., принадлежат слова, сказанные после того, как на Хиросиму была сброшена первая бомба: «. Это величайшее событие в истории» (5).

Среди занимавших высокие посты в Американском правительстве были и такие, кто считал, что сбрасывать на Японию обе бомбы не было необходимости. Так, Адмирал William Leahy официально заявлял: «Я был твердо убежден, что наша война с Японией подошла к такой точке, когда ее поражение являлось только вопросом времени и изнурения» (6).

Все еще строят предположения, почему в качестве целей для двух атомных бомб были отобраны города Хиросима и Нагасаки, поскольку ни тот, ни другой город не являлись основными военными целями. Некий писатель предлагает объяснение: «Хиросима и Нагасаки... были главными центрами местного Христианского населения» (7).

Имеется несколько свидетельств, что перед тем, как бомбы были сброшены на Японию, у Президента Рузвельта имелись и другие мысли относительно использования этого чрезвычайно мощного и разрушительного оружия против невинных людей: «Президент... приготовил речь ко Дню Джефферсона. Рузвельт намеревался открыто показать всему миру “опасность того, что политики будут принимать как неизбежность уничтожение невинных людей для достижения своих целей, а ученые сосредоточатся на средствах и пренебрегут конечными результатами своих исследований» (8).

Во всяком случае, Рузвельт скончался до того, как мог произнести эту речь, поэтому мир никогда не узнает наверное, какой смысл он придавал этой речи.

Интересно отметить, что во время войны Япония ни разу не сделала попытки напасть на Россию. Во время Второй мировой войны Россия была союзницей Америки и, следовательно, предполагаемым противником Японии. Но равно и Россия не напала на Японию до того, как была сброшена первая атомная бомба. Это странно, поскольку Россия вела войну с союзницей Японии - Германией, а, в соответствии с условиями уже упоминавшегося Тройственного Пакта, обе стороны должны были воевать друг с другом. Нападение Японии на Россию имело бы решающие последствия для Германии по двум причинам:

1. Для России открылся бы второй фронт, и она была бы вынуждена перебросить войска на войну с Японией, тем самым ослабляя давление на союзника Японии - Германию.

2. Возможно, что пришлось бы закрыть Русский порт Владивосток, где разгружалась большая часть Американских военных материалов по ленд-лизу. Эта акция должна была помочь Германии, лишив Россию большей части военных поставок, необходимых ей для продолжения войны с Германией.

8 августа 1945 г. - день, когда Россия окончательно решила вступить в войну с Японией, и произошло это всего лишь за шесть дней до капитуляции этой страны. Строились предположения, что причина такого хода событий - это логическое обоснование передачи Японской собственности или имущественных прав Русским после войны, поскольку в этом случае они были официальными противниками Японии.

Одним из Американцев, обративших внимание на странное поведение Американского правительства, был Генерал Джордж С. Паттон. Он повидал достаточно такого, что заставило его желать сложить свои полномочия, чтобы он смог “сказать, именно то, что я хочу” об Американской “мягкости к Коммунистическим” установкам во время войны. Паттон достаточно знал военные порядки, чтобы просто уйти в отставку и говорить откровенно, поскольку военные высокого ранга, даже в отставке, все еще находятся под контролем правительства. Это подчинение власти правительства распространяется и на их возможность открыто высказываться по основным спорным вопросам. Сложи Паттон с себя полномочия, он мог бы говорить по своему усмотрению.

Паттон был очень недоволен тем, что произошло, поскольку Россия получила большую часть Восточной Европы, и многие слышали, что по окончании войны он собирался рассказать об этом предательстве Американскому народу.

Но, перед тем как у него появилась возможность сложить полномочия, он был убит, попав в госпиталь после автомобильной катастрофы.

В 1979 г. бывший тайный агент Управления Стратегических Служб - УСС, дал интервью, в котором заявил, что его просили убить Паттона. Это был «... Douglas Bazata, опытный разведчик, утверждавший, что он получил указание на ликвидацию Паттона в 1944 г. По словам Базаты, приказ нанести “удар” поступил не откуда-нибудь, а из самого легендарного Управления Стратегических Служб - прямо от (его директора) “Дикого Билла” Донована» (9).

Когда Базату спросили, почему столько лет спустя он, наконец, решился сделать публичное признание, он сказал, что «... его здоровье пошатнулось и он хотел, чтобы Американский народ узнал правду».

Газета, поместившая интервью, заявила, что у нее имелся «... профессиональный аналитик, который подверг интервью Базаты тщательному контент анализу с использованием Оценки Психологического Стресса. Его вывод: нет никаких доказательств лжи Базаты».

По словам Базаты, хотя он и взял более 10.000 долларов за ликвидацию Паттона, он не несет ответственности за его фактическую смерть. Однако он заявил, что знает, кто убил Паттона, и что тот был умерщвлен дозой цианида в госпитале, куда он попал после автомобильной катастрофы, и что погиб он от цианида.

Примерно в то время, когда погиб Паттон, Вторая мировая война приближалась к концу. Но трагические события войны все еще были далеки от завершения.

Победившие Союзники должны были переселить более шестнадцати миллионов Немцев из их родных мест в Центральной и Восточной Европе. Причины этого изгнания по сию пору не ясны, хотя перемещение было согласовано правительствами Союзников.

В октябре 1944 г. Советская армия наступала на запад через страны Восточной Европы. Это движение на запад «... вызвало массовое бегство гражданского населения Германии на Запад. Спасались бегством от четырех до пяти миллионов человек... Остались также миллионы Немцев... Крупные Немецкие анклавы... остались на чужой территории предвоенной Польши, в Венгрии, Румынии и Югославии. Однако, за два последних года войны оформилась далеко идущая политика Союзников... направленная на... радикальное удаление Немцев из Восточной и Центральной Европы. По завершении Потсдамской Конференции (17 июля-2 августа 1945 г.) был объявлен протокол, Статья 13 которого санкционировала перемещение Восточных Немцев в остатки бывшего Рейха (Германии)» (10).

Поскольку Немцев переселяли из родных мест насильно, «... имели место акты невероятной жестокости и садизма. Беспомощных людей прикладами выгоняли из их жилищ, женщин насиловали, мужчин мобилизовывали на рабский труд, тысячи были интернированы в лагеря в ожидании высылки...» (11).

После войны победившие Союзники провели в Нюренберге процессы над Военными преступниками. Одним из признанных виновным в насильственной отправке Немцев и прочих на принудительный труд, был Albert Speer - Министр Вооружений и боеприпасов Германии. Шпеер писал в своей книге Inside the Third Reich (Внутри Третьего Рейха): «Депортация труда, бесспорно, международное преступление. Я не сожалею о своем приговоре, хотя другие страны делают сейчас то же самое, что и мы» (12).

Многие также видели безнравственность депортации и пытались обратить на это внимание правительства США. К ним относился и Robert Murphy - Политический Советник США по Германии, который писал в Государственный Департамент:»При виде страданий... сознанием немедленно возвращаешься к Дахау и Бухенвальду. Это - широкомасштабное возмездие... осу-ществляющееся... на женщинах, детях, бедных, немощных» (13).

Никто не услышал, особенно Соединенные Штаты, и депортация продолжалась. Трагедия в том, что «... более 2 миллионов Немцев не пережили своего насильственного переселения» (14).

Теперь война была окончена, Немцы были перемещены из своих новых домов, и Европа могла начать восстановление после огромных разрушений. Теперь можно было определить суммарную цену войны:

«Более 50 миллионов человек погибло, из них 23 миллиона в военной форме, остальные гражданские, большинство из них страшной смертью» (15).

Во Второй мировой войне не было победителей, за исключением стран, которые теперь контролировали территории, находившиеся во время войны под вопросом. Один Американский генерал - Albert C. Wedemeyer, сделал правильный вывод, что Россия являлась единственным победителем:

«Сталин стремился создать благоприятные условия для реализации Коммунистических целей на Балканах и в Западной Европе. Он оказался единственным победителем в войне. Мы (Союзники) обеспечили появление более враждебной, угрожающей, хищной силы, чем Нацистская Германия, силы, которая порабощает больше людей, чем мы освободили» (16).

Того же мнения, что и Генерал Ведемейер, придерживался в Европе бывший Министр Иностранных Дел Румынии Принц Michel Sturdza, написавший в своей книге о Второй мировой войне - The Suicide of Europe (Самоубийство Европы): «Второй мировой войне... суждено было оставить одного единственного победителя...: Международный Коммунизм, воплощенный в Советской России» (17).

Итак, Вторая мировая война была позади.

Однако, как указывал Генерал Ведемейер, Америка создала гораздо более угрожающую силу: Советскую Россию.

Цитированные источники:

1. Frazier Hunt, The Untold Story of Douglas MacArhtur, p.390.

2. Frazier Hunt, The Untold Story of Douglas MacArhtur, p.375.

3. John Toland, "The Secret Attempts to Surrender", Look, (September 22, 1970), p.33.

4. John Toland, "My God, What Have We Done?", Look, (October 6, 1970), p.54.

5. John Toland, "My God, What Have We Done?", p.53.

6. Senator Joseph McCarthy, America's Retreat From Victory, p.48.

7. Rose Martin, Selling of America, (Samta Monica, California: Fidelis Publishers Inc., 1973), p.46.

8. William Stevenson, A Man Called Intrepid, p.491.

9. Spotlight, (October 15, 1979), p.16.

10. Alfred de Zayas, Nemesis at Potsdam, p. xx.

11. Alfred de Zayas, Nemesis at Potsdam, p. xxii.

12. Alfred de Zayas, Nemesis at Potsdam, p.203.

13. Alfred de Zayas, Nemesis at Potsdam, p.115.

14. Alfred de Zayas, Nemesis at Potsdam, p. xix.

15. Carroll Quigley, Tragedy and Hope, p.1310.

16. Albert C. Wedemeyer, Wedemeyer Reports, p.92.

17. Prince Michel Sturdza, The Suicide of Europe, (Boston, Los Angeles: Western Islands, 1968), p.68.

Глава 27. РАЗОБЛАЧИТЕЛИ.

Странные события Второй мировой войны произвели предсказуемые последствия в некой части Американского народа. Кто-то видел в них реальные козни людей, которые, по существу, хотели, чтобы Россия выиграла мировую войну.

Существовали, по крайней мере, три человека, обладавшие властью и, следовательно, возможностью разоблачить истинные причины этих событий, которые попытались это сделать.

Первым был Frank Murphy, который к тому времени, когда это ясно понял, был Верховным Судьей. В 1938 г. Президент Рузвельт назначил его Министром Юстиции, а позднее он занял вакантное место в Верховном Суде.

Однажды случай свел его с Конгрессменом Мартином Диесом - Председателем Комиссии Палаты Представителей по Анти-Американской Деятельности. Мерфи сказал Диесу: «Мы обречены! Обречены Соединенные Штаты! Коммунисты заправляют всем. Они получили контроль над Рузвельтом, а заодно и над его женой» (1).

Спустя несколько лет, в 1949 г., Мерфи попал в больницу в Детройте и умер от сердечного приступа, как раз перед тем, как его намеревались выписать ввиду его выздоровления.

Конгрессмен Диес был убежден, что Мерфи убили.

Вторым человеком, который, несомненно, все сообразил, был James Forrestal - первый Министр Обороны Америки. Свидетельства доверия Форрестолу впечатляли. Он стал партнером и Президентом Dillon, Read and Company - международной банковской фирмы, а в апреле 1944 г. был назначен Военно-Морским Министром. За этим, 17 сентября 1947 г. последовало его назначение Министром Обороны. Позднее, Президент Гарри Трумен попросил его уйти в отставку, что он и сделал 2 марта 1949 г.

Форрестол смотрел на события заключительной части Второй мировой войны с большой тревогой, поскольку видел, как Американское правительство последовательно уступает Русским в важных вопросах. Его объяснение этих событий было простым: «Эти люди не являются неопытными или глупыми. Они хитры и изумительны. Последовательность никогда не была признаком глупости. Если бы они были просто тупы, то случайно ошибались бы и в нашу пользу» (2).

Такие мысли Министра Обороны наверняка создавали ему врагов среди тех, кто вредил Америке. Один писатель так оценивает обстановку:

У Коммунистов, как Американских, так и Европейских, имелась веская причина ненавидеть Джима Форрестола: он ненавидел их. Он возник из Второй мировой войны, посвятив себя уничтожению Коммунизма.

Он противодействовал каждой уступке, ведущей к вступлению России в войну с Японией. Он боролся с попытками Генерала Маршалла принудить Чан Кай-ши объединиться с Китайскими Коммунистами. Он боролся с людьми в Государственном Департаменте, пытавшимися отдать Средиземноморье России (3).

(Он)... был встревожен тем, что воспринимал как доверие Рузвельта Сталину... Кошмаром Форрестола было то, что сам капитализм был осажден во всем мире.

Во время войны его личная картотека угрожающе разбухла - заполненная названиями журналов, организаций и отдельных лиц, которые находились “под Коммунистическим влиянием” (4).

После того, как Трумен попросил его уйти в отставку, Форрестол уехал во Флориду. Представляя, что Форрестол испытывал эмоциональное перенапряжение, Белый Дом послал Главного психоневролога Военно-Морского Госпиталя в Бетезде (штата Мэриленд) осмотреть Форрестола. Форрестол не просил, чтобы этот врач - д-р George N. Raines, осмотрел его. В сущности, даже у Белого Дома не было никакого основания посылать врача, поскольку Форрестол больше не работал на правительство и, следовательно, более не имел касательства к федеральному правительству.

Однако было решено, что Форрестолу следует поехать в Военно-Морской Госпиталь Бетезды. Еще до отъезда Форрестола из Флориды в госпиталь, его личные дневники: «... состоявшие из пятнадцати папок с вкладными листами - всего три тысячи страниц, были поспешно вывезены из его бывшего кабинета в Пентагоне и упрятаны под замок в Белом Доме, где они оставались в течение года» (5).

Перед отъездом в Бетезду Форрестол рассказал своему другу, что за ним была установлена слежка, а его телефон прослушивался. Еще он говорил о надвигающейся войне в Корее, хотя до ее начала оставалось пятнадцать месяцев. Форрестол сказал: «Они собираются застать нас врасплох. Через год начнут умирать Американские солдаты» (6).

Форрестол ясно видел все те же силы, планирующие войну в Корее за целых пятнадцать месяцев до ее начала. Он должен был ощущать, что это были те самые планировщики, которые подготовили катастрофу в послевоенной Европе, когда, по мнению Форрестола, страны Восточной Европы были переданы Коммунизму.

После отъезда Форрестола в Бетезду, его брат спросил д-ра Рэйнса, был ли его брат в полном здравии. Д-р Рэйнс ответил утвердительно.

Однако, поведение д-ра Рэйнса в отношении допуска к Форрестолу его брата и семейного священника - Монсиньора Maurice S. Sheehy, выглядело необычным, чтобы не сказать больше. Он напрочь отказал им в возможности навестить Форрестола. (Шихи пытался повидаться с Форрестолом шесть раз, но каждый раз получал отказ.)

Наконец, 22 мая 1949 г. Генри Форрестол решил увезти своего брата в сельскую местность. Он позвонил в госпиталь и сказал, что едет забирать своего брата. Но буквально за несколько часов до отхода поезда, он получил известие о смерти брата.

Удивительно, что Форрестол умер в тот самый день, когда его брат намеревался забрать его из госпиталя (7).

Говорят, что 22 мая 1949 г. бывший Министр Обороны выпрыгнул из окна шестнадцатого этажа госпиталя и разбился. Его тело было найдено в нелепой позе на выступающей части третьего этажа. Пояс его купального халата туго обвивал шею и был завязан узлом.

Госпиталь выступил с подготовленным заявлением, что Форрестол покончил с собой. За этим незамедлительно последовало почти такое же заключение коронера.

Было выдвинуто предположение, что в ночь на 22 мая Форрестол встал с постели и через холл прошел к незапертому окну. Именно здесь он привязал один конец пояса от купального халата к батарее отопления, а другой - вокруг шеи. Затем, по этой версии, он открыл окно и прыгнул вниз, “пытаясь повеситься”.

Некоторые детали, касающиеся этого мнимого самоубийства, представляются фальшивыми. Например: Форрестол не оставил предсмертной записки.

Он не был опасно болен, и у него не имелось причин медицинского характера, чтобы покончить с собой. В самом деле, д-р Рэйнс признавал, что состояние здоровья Форрестола улучшилось настолько, что его выписка из госпиталя была близка.

Не было ни единого клочка пояса от халата, или отметины на батарее, свидетельствовавших, что здесь когда-либо привязывали пояс.

Пояс не был разорван во время предполагаемого повешения. Шнур был крепко затянут на шее Форрестола, но бывший моряк Форрестол явно не затянул другой конец на батарее.

Вкратце: вопреки представлению, внушенному тогда общественности, у Форрестола не было ни одной обычной причины убивать себя.

Он не испытывал финансовых затруднений. У него не было неприятностей личного характера. В основном, он был здоров.

Единственно возможный мотив, который мог у него быть для самоубийства, как согласится каждый, это - депрессия по поводу потери работы как Министра Обороны и/или клевета газетных фельетонистов и радиокомментаторов.

Однако, Форрестол едва ли мог убить себя и по этим причинам. Он был бойцом всю свою жизнь. Он энергично строил планы - сразу же по выписке из госпиталя начать карьеру журналиста и написать книгу. Эти планы, говорил он своим друзьям, позволят ему перейти в наступление на своих хулителей и разоблачить их истинные побуждения.

Что касается “депрессии по поводу потери работы” как возможной причины самоубийства, то Форрестол в любом случае собирался вскоре оставить свой пост в правительстве (8).

Монсиньор Шихи возложил вину за смерть Форрестола на тех, кто препятствовал его свиданию со старым другом: «Если бы мне позволили повидаться с моим другом - Джимом Форрестолом... и облегчить его душу самым старым и верным лекарством, известным человечеству (религия), сегодня он был бы жив. Его кровь падет на головы тех, кто мешал мне с ним увидеться» (9).