Ксавьер

Устраивать из реального боя шоу для толпы, действительно чертовски трудно. Всё, что я хочу сделать, это выбить дерьмо из Рэкса. Он слишком долго нёс пургу, но чертова идея с Анной последняя из его грёбаных затей. Я ничего не хочу больше, чем прикончить его. Воздержание ради сохранения моей работы, сводит меня с ума.

Рэкс обхватывает меня за шею и дергает головой к своему лицу и рычит в ухо:

– Я не могу ждать, чтобы узнать какая сладкая на вкус маленькая киска Анны.

Красная пелена охватывает мои глаза, и это всё, что я теперь вижу.

Я хватаю его за плечи и переворачиваю его на спину, и единственное, что я хочу сделать, это причинить ему боль. Я заношу свой кулак назад и бью им в сторону лица Рэкса, и он хрипит от боли.

Я держу его одной левой и ударяю так же тяжело правым хуком.

Rэкс отталкивает бёдрами, и я падаю с него. Багровая кровь течёт из носа Рэкса и я смотрю на свои руки, которые тоже испачканы. Я сделал ему больно, но этого не достаточно.

Я скатываюсь с ринга и вынуждаю человека, сидящего в первом ряду слезть с металлического стула, на котором он сидел. Я захватываю холодное оружие и бросаю его на ринг.

Рэкс подтягивает к себе верёвки, чтобы он мог стоять, когда я поднимаюсь обратно на ринг. Я хватаю стул, и, когда Рэкс оказывается лицом ко мне, я бью его по лицу им так сильно, как только могу. Звук удара проносится вокруг арены.

Рэкс падает на мат. Он катается из стороны в сторону, кряхтя и хватаясь за лицо.

Если он всё ещё может двигаться, значит, я избил его недостаточно.

Я бросаю стул вниз и хватаю его за волосы, рывком заставляя встать на ноги. Рэкс шатается передо мной, и я горю желанием спросить его, где его ёбаная дерзкая ухмылка теперь, но я молчу. Я просто сосредотачиваюсь, чтобы показать ему, кто король на этом грёбаном ринге.

Я замахиваюсь назад и приземляю свой жёсткий правый кулак ему в нос. Кость легко ломается против костяшек моих пальцев, и я в таком восторге, что на самом деле улыбаюсь.

Я чувствую себя хорошо, потому, что освободил всю злость, которую держал внутри. Животное во мне было в клетке слишком долго. Из-за контракта мне приходилось иногда проигрывать, вероятно, из-за этого я терял голову и воевал против всего мира. Это, наверно, одна из причин, почему кошмары последнее время снились так часто.

Мой мозг мигает видениями постоянных насмешек Рэкса... Бабушка меня избивает... Мама, умерла на моих руках.

Последнее жалит сильнее. Я не мог спасти её, но я могу с уверенностью сохранить Анну. Я никогда не позволю ничему плохому случиться с ней. Никто не сделает ей больно, включая меня.

Никогда больше ничего не случится с моей Анной, и меньше всего ей стоит бояться этого ублюдка. Я прослежу, чтобы точно разбить его чёртову челюсть.

Я бью кулаком в челюсть Рэкса, и она щёлкает и тут же отпадает. Он рухнул на колени передо мной. Он смотрит на меня с издевательскими глазами, и я замахиваюсь ещё раз.

Большая рука обвивается вокруг моего локтя, и я дергаюсь назад. Рёв, как у разъярённого льва вырывается из моего горла. Я всё ещё хочу закончить то, что начал, и меня бесит, что кто-то меня от этого отвлекает.

Я дергаю руку и кричу.

– Отвали от меня!

– Икс. Охладись. Они арестуют твою задницу, если ты не прекратишь.

Голос Фредди развеивает туман в моём мозгу.

Я чуть-чуть успокаиваюсь и когда мои глаза, наконец, сосредотачиваются, я возвращаюсь в суровую реальность. Что я натворил?

Я смотрю вниз на неподвижное тело Рэкса на полу, в окружении медицинской группы.

О Боже. Я, блядь, это сделал.

Дерьмо.

Мои ноги подкашиваются подо мной, и Фредди, вместе с двумя другими членами команды безопасности, позволяют мне спуститься на колени. Я хватаю мои волосы в кулаки и сжимаю.

Этого не произошло. Всё, что я хотел – оставить всё своё насилие в прошлом, но как бы я чертовски сильно не старался, я не могу всегда сдерживать свой гнев.

Я ставлю руки на мат и опускаю голову.

Я облажался. Я всё потерял.

Я закрываю глаза и просто сосредотачиваюсь на дыхании. Зрители на арене бормочут, пока врачи осматривают Рэкса. Все ждут, чтобы увидеть, будет ли он в порядке.

– Брайан, отпусти меня!

Голос Анны прорывается через весь шум, и я бросаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как она толкает его и пробирается ко мне через канаты. Она отпускается на колени рядом со мной. Анна обнимает меня и целует в щёку.

– Ты в порядке?

Я смотрю в её взволнованные глаза. Слёзы текут по её щекам, и я понимаю, что не хочу жить без неё. Она нужна мне рядом всегда.

Она должна знать, что я чувствую к ней.

Я обхватываю её лицо руками в желании, чтобы мы оказались одни в комнате, а не посреди ринга, окружённые кучей людей, да ещё и рядом с человеком истекающим кровью. Но это может быть мой единственный шанс.

– Я люблю тебя, Анна, независимо от того, что произойдёт дальше,– я шепчу. – И всегда буду любить.

Слёзы продолжают поступать к её красивым зелёным глазам, но она слегка улыбается. – Я буду любить тебя вечно.

Я прижимаюсь губами к её губам в мягком поцелуе. Анна означает весь мир для меня, и я сделаю всё, чтобы защитить её.

Полицейские появляются на арене, и я знаю, что чертовски облажался. Я закрываю глаза и обнимаю Анну, стараясь запомнить этот чувственный момент.

– Вставайте. Ксавьер Колд, вы арестованы, – говорит полицейский.

Я смотрю вверх на офицера передо мной, когда он вытаскивает наручники из-за пояса. Мои глаза возвращаются к лицу Анны, и она качает головой.

– Нет! Вы не заберёте его! – Она кричит на офицера.

– Мадам, так нужно, отойдите от него, – приказывает полицейский.

Анна держит меня ещё крепче, и мне так больно от того, что она должна сделать, как он просит.

Я целую её в лоб.

– Отпусти меня, детка. Я не хочу, чтобы они прикасались к тебе. Я потеряю своё дерьмовое самообладание.

Она сглатывает и сопит.

– Я не хочу быть без тебя.

Я трогаю её лицо, и убираю все эмоции со своего лица. Я не могу позволить ей увидеть, как это ломает меня.

– Ты должна быть сильной.– Я не знаю, от этого станет легче ей или мне.

Слезы текут по её щекам, и она неохотно кивает.

– Хорошо.

– Хорошо,– шепчу я, и, прежде чем я получу шанс, чтобы поцеловать её снова, наручники защёлкиваются вокруг одного из моих запястий.

– Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас... – Два офицера поднимают меня на ноги, и продолжают читать мне мои права, заводят обе мои руки за спину, защёлкивая наручники.

Они уводят меня, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Анну. Она до сих пор стоит на коленях на полу, сжимая свою грудь. Она рыдает. Больше всего на свете я хочу вырваться из этих оков и обнять её. Грусть на её лице убивает меня, и я очень не хочу знать, что я тот, кто виновен в этом. Я закрываю глаза и молюсь, что я не сделал то, что уничтожит нас навсегда, когда я, наконец, нашёл свою любовь.